Дорога средь облаков

На следующий день первым в комнату Тсунаёши врывается Шоичи. Тсуна не успевает продрать глаза, когда на ухо уже что-то кричали. Его полусонное состояние желало вернуться в приятную дрёму, но подушка на голове не спасла, когда её быстро украли и заставили сесть. — Шоичи-кун, где пожар? — жалобно стонет юноша, когда в него тычут контейнером с линзами. Он его послушно принимает, чтобы увидеть разозлённо-слёзное лицо механка, который не переставал кричать и хвататься за живот. — Шоичи, вдох-выдох, успокойся, прошу тебя. Ирие делает несколько глубоких вдохов-выдохов и теперь без излишней жестикуляции злобно взирал на Босса. — Ты знаешь, что в ответ на твою пропажу Хибари Кёя просто написал сообщение «скоро будем»? — он достал телефон и подтвердил свои слова. — Я бы накричал на него, если бы он не был таким страшным. Что случилось на Катафалко? — Небольшой отдых? — чуть улыбается он, когда вспоминает эту насмешку со стороны Хибари. — Ладно, разбирайтесь со своей мафией без меня, — устало выдыхает Шоичи. — Я вижу, что линзы хорошо сработали. — Ох, они великолепны, Шоичи-кун. Вы со Спаннером очень помогли. — Хорошо, тогда не забудь зайти к доктору, — кивает Ирие и выходит из комнаты. — А нельзя было это сказать, когда я проснусь, — вновь стонет Тсунаёши, но всё же встаёт с кровати. Он успевает сходить в душ и переодеться, когда в его комнату ворвался уже Гокудера. — Десятый, вам не нужна таблетка для головы? — Всё хорошо, Гокудера-кун, — чуть улыбается Тсуна. — Лучше расскажи мне более подробный отчёт по дороге в кабинет. Гокудера с радостным блеском в глазах начинает рассказ с бумаг, которые приходили от членов Альянса. Он особенно выделяет новую группировку с окраин Сицилии и понимает, что теперь все Хранители будут более осторожны в делах с непроверенными лицами. Это ещё раз подтверждает его мысли о том, что на самом деле Тсунаёши был плохим актёром всё это время и друзья просто поддерживали его ложь. Он догадывается, что лишь благодаря незаметной поддержке Хранителей, Альянс ни о чём не догадался и Вонгола смогла избежать лишних слухов и переворотов. Уже в кабинете Хаято переходит на отчёт, связанный с магазинами и заводами, предлагая посмотреть бумаги на столе, на которых были записаны все звонки. — Хорошо, достаточно, — кивает Тсуна. — Где сейчас остальные? — Мукуро и Хроме утром уехали «погулять». Торфяная башка тренируется в подвале вместе с Хибари. Бейсбольный придурок и Ламбо укатали в торговый центр за украшениями к Рождеству, — с лёгким недовольством ответил Гокудера. — Значит, все здесь, — заключает Савада. — Скажи, чтобы все собрались после ужина в кабинете совещаний. Мне всё равно, где они будут ужинать, но потом все должны быть там. — Я позабочусь об этом, Десятый, — уверяет Хаято и выходит из кабинета. Тсунаёши садится за бумаги, которые были разложены на столе в несколько стопок и настраивает своё тело на ближайшие несколько часов непрерывной работы. Он успевает совершить три звонка и подписать две стопки бумаг, когда поворачивается ключ в замке и в кабинет заходит Хибари. Он дожидается момента, когда Тсуна дочитает очередной документ и поставит внизу подпись с печатью, после чего обращает на себя внимание: — Ты должен был пойти к Киёсэ-сану, — напоминает он и садится в кресло напротив. — Я не знал какой меня ожидает фронт работы, нужно было убедиться. — Тебе хватило двух часов убеждений? — он подозрительно прищуривается. — Ты просто оттягиваешь время. — Хватит читать меня как открытую книгу, — Тсунаёши закрывает глаза и немного съезжает по спинке кресла вниз. — Кто-то говорил о «нечестности». — Я уйду отсюда только с тобой, чтобы напомнить дорогу в кабинет доктора, — Хибари берёт в руки один из подписанных документов и быстро проходится по нему глазами, после чего возвращает на место. — Хорошо, мне и с тобой неплохо работается, — Тсуна скрещивает руки на груди и чуть усмехается. — Закусаю до смерти, зверёк, — с обманчивым спокойствием говорит Кёя и достаёт тонфа. — Аргумент, — нервно соглашается Тсунаёши и встаёт с кресла и с лёгкой обидой добавляет:  — Но это могло подождать ещё пару часов. — Убедимся в этом, когда проведут осмотр, — пожимает он плечами и кивает головой в сторону двери. Савада вскидывает руки вверх, но идёт к двери и дальше по коридору. Он спускается на этаж ниже, обратив внимание, что Хранитель уже спрятал оружие под одеждой и спокойно идёт за ним. Хибари идёт с ним рядом уже на последнем коридоре, чтобы без стука открыть дверь и крикнуть: — Я привёл его. Тсунаёши закатил глаза на то, что его как пятилетнего ребёнка заставили придти в кабинет доктора за ручку с мамой. Он проходит вглубь кабинета, где Киёсэ сидел за своим столом и что-то печатал в компьютере. Тот тут же обратил внимание на гостей и встал для лёгких поклонов. — Вонгола, Хибари-сан, я рад вас видеть. Вонгола-сан, вы не против сейчас провести осмотр? — Да, сенсей, — смиренно отвечает Тсуна и проходит в другую комнату с доктором, где садится в ужасно белое кресло. Савада не хочет думать о том, что теперь будет частично ненавидеть белый цвет, но это всё же оставляет его в напряжении. Киёсэ первым делом забирает контейнер с линзами, которые пришлось снять, после чего подходит к креслу подчас с разными фонариками и считывающей техникой. Тсунаёши мог различить только слабые вспышки света, которые раздражали глаза, но мужчина также комментировал процесс разными цифрами, которые тут же записывал на листке. Ему позволили подняться, казалось, только после часа непрерывных тестов, но не сразу что-либо сказали, попросив подождать ещё около десяти минут. — В любом случае можно теперь пользоваться линзами, — отстранённо говорит Тсунаёши. — Я забью тебя до смерти, когда ты вылечишься, — обещает Хибари и берёт со стола контейнер с упомянутыми линзами. — Можешь с ними попрощаться. Тсуна молчит в ответ и волнительно ожидает, когда доктор хоть что-то скажет, что выражается в неровном ритме, который он выбивает указательным пальцем по бедру. Савада чувствует как с каждой секундой готов ринуться в бой с пламенев руках, чтобы избежать худшего результата. — Вонгола-сан, — резко обращается Киёсэ и Тсуна чуть дёргается, — мы можем начать лечение с завтрашнего дня. Понадобится два или три сеанса, чтобы закрепить результат, но вы сможете видеть уже после первого сеанса. Если не будете использовать линзы. Вы же продержитесь до завтра? — Да, сенсей, — обессиленно соглашается Савада и чувствует руку Хранителя, что сжала его плечо. Хибари безмолвно ведёт его из кабинета и Тсуне кажется чреватым, если он заикнётся о том, чтобы его провели обратно в кабинет. Он думает о том, что Хибари мог читать ему документы и помочь с работой, но на это рассчитывать было тщетно. Вместо этого он говорит: — Я рассчитывал вечером на разговор со всеми Хранителями, но похоже его придётся перенести. — Не вижу объективых причин, — бесцветно отвечает он. — Если они будут осуждать меня, то я должен это видеть, — натянуто улыбается он и слышит как Хибари открывает дверь. — Вчера я также говорил с доктором, — начинает Хибари, когда ведёт Саваду к кровати так, чтобы тот упал на неё. — Он советовал отдохнуть перед сеансом. В прошлый раз он длился несколько часов, этот может затянуться ещё на лишний час или два. — И ты предлагаешь мне остаток дня просто бездельничать? — с неприкрытой обидой говорит Тсуна и приподнимается на локтях. — Я сказал «отдохнуть» или у тебя появились проблемы и со слухом, — с раздражением в голосе повторяет Хранитель. — У тебя всё ещё заметные круги под глазами и бледность. Жалкий вид. — О, спасибо, — он вновь падает на подушку. — Самое милое, что я слышал от тебя. Повтори, когда меня будет отчитывать за задержку CEDEF. — Чёрт, я подпишу эти бумаги, если ты успокоишься, — говорит Хибари и кидает в лицо Тсунаёши одежду из шкафа. — Переоденешься и в кровать. Рыжее травоядное позже принесёт обед, — он смотрит на часы и кивает. — Мне плевать как ты будешь отдыхать, но я тут же положу тебя на кровать с переломанными рёбрами, если узнаю, что ты пытаешься всё равно заниматься делами Семьи. — Хибари… — Переломанными рёбрами, — нарочито громко повторяет он и коротко приглаживает растрепавшиеся каштановые волосы, после чего выходит из комнаты.