Реакция, что ты влюблён в него.
Sally Fisher Это приторно-сладкое чувство пожирает тебя изнутри. Мажет по рёбрам сладкой патокой, что на языке вкусом ириски расплывается, благоухает сиренью, да через край льёт. Всё сильнее и сильнее продирается под кожу. Это странное чувство ранее посещало тебя лишь один раз — и то, мимолётно. А тут прямо до крайности — сладко-сладко, но не тошнит. Это странное чувство привязанности, беспокойства за чью-то жизнь — за чем оно вообще есть у людей? Тебеп хочется знать, что Салли умеет — играть, рисовать, готовить, жить. Эти хвостики, выворачивают душу, ребра ходят ходуном только от одного вида этих нежно голубых волос собранных в два хвоста. — Сал, может тебе в парикмахерскую устроиться? У тебя зашибенные причёски получаются, — ты довольно киваешь, трогая косы заплетённые по обе стороны головы. — Да, Кромсали, [Твоё имя] правду говорит, — молчавший в сторонке Ларри, сидел и что-то чиркал в скетчбуке, поглядывая на нас, и хитрожопо улыбался. Ты уже чувствуешь как в патлатой голове металлиста закрадывается ахуени идейка. А художники люди страшные. Они могут вполне нарисовать тебя с кем-то голым, да и вообще их фантазия безгранична. — Это просто косички, — смущённо выдаёт Салли. — Да? А что уши-то красные? — подколол Ларри. — Иди в зад, Лар, — беззлобно ответил Сал, откидывая заплетённую вторую косу. — Салли, ты понимаешь смысл этих слов? — ты не можешь удержаться от своих любимых подколов, да и как тут сдерживаться, когда вы все понимаете, что это шутки и никто не обидится. — В чей? — Ларри пытался не заржать. — Господи, куда я попал? — вздыхает голубовосый. — Туда, куда надо, Рыбонька, — и посылаешь воздушный поцелуй. — У меня слов нет описать своё возмущение, — фыркает голубоглазый. Ларри отбросил свой скетчбук в сторону, развалившись на кровати Фишера, сам «Рыбонька» недовольно бухтел из-за нового прозвища, а ты сидел на коврике разглядывая заплетённые «колосоки». Лапки у Салли-Кромсали реально золотые. И он реально много тренировался для такого сногсшибательного результата. По твоему опыту пальцы бы у тебя уже отвалились от такой нагрузки. Хотя мысли опять плывут не в ту степь. — Ага, вы тут ещё засоситесь, — предложение Ларри ввело в ступор, Сал уставился на него, уши покраснели, а ты прикрыл лицо, то ли от смущения, то ли от подступающего смеха. Хотя предложение очень заманчивое. — Допустим, — ты огласил свою точку зрения. Ларри подавился собственной слюнёй, Сал схватился за то место, где должно быть сердце. — И, что будет дальше? Групповуха? — Бо-о-оже, [Твоё Имя] сколько в тебе извращения-я, — возмутился Кромсали, прикладывая лапку ко лбу и разваливаясь на притащёном мешке с наполнителем. — Это передаётся через прикосновения, и половым путём, — поднял ты палец вверх и для полноты картины нацепил очки. Ларри уже ржал в голосину, а Сал отправил весьма тяжёлую подушку в временный полёт до станции «твоя голова». — Тушканчик, вообще страх потерял? — приняв тяжёлый груз на голову, ты поднялся на ноги с подушкой в руках. Очки ты откинул на стол, и не такое они переживали. — Ща будет мясо, — Джонсон достал из-под подушки телефон, и начал снимать происходящее. — Э! Это не я вообще, это всё Ларри! — Сал понял, что отбиваться нечем, а отступать не куда принял решение — свалить всё на Ларри. — Нинада! Не бей меня, — но было поздно, подушка отправлена в Ларри, а сам Фишер был отправлен в «плен» пледа. Никто не ожидал такого исхода событий. — Ну, [Твоё Имя] выпусти-и-и, — завозмущался Сал, пытаясь вывернуться. — за что-о? — ты довольный захватам пеленаешь его завязывая в кокон бабочки. — За всё хорошее, — в дело пошло самое ужасное оружие для Кромсали — щекотка. — Не-е-ет, ах-ха-ха, пусти! Ах-ха, нинада! — пищал Кромсали. — Надо Вася, надо. — назидательно выдаешь и опускаешься на пол. — Я не Вася́, — запищал голубоволосый отползая от тебя к Ларри. — Пофиг. Всё, я домой, — ты так же резко прекратил, отцепляясь от бедного парня. — Почему? — удивился Лар. — Хавать хочу, — ты перевернулся на спину смотря на плакаты патлатого металлиста, что Салли безбожно и не православно спиздошил с разрешения, конечно же. — Так поешь у меня, — пожал плечами Сал. — Время видел? — влез в разговор Лар. — Двенадцать ночи, ничего страшного. — спокойно сказал ты. — Ладно пойду. — улыбнувшись ты помохар рукой. — Ага. — махнули рукой в ответ парни.***
Время шло к трём часам ночи, мысли всё кружились и кружились в голове. Сердце отбивало чечётку, только от одного предложения Ларри «Ага, вы тут ещё засоситесь.» щёки вспыхнули, мысли переплелись в голове создавая путаницу. Ты кусаешь губы, и пищишь в подушку и бьёшь бедную кровать в подступающем смехе и неловкости. Ты замераешь и кусаешь подушку от переизбытка эмоций и чувств за сегодняшний вечер и ночь. Всё самое интересное начинается именно ночью и бесоебство выползает на новый уровень. Закрытая глаза, ладони помнят тёплую кожу на боках, случайно (да ну, рили?) лапнутая ляжка — это первое что попалось под руку, когда ты вставал с пола. (Разбросался Сал тут своими ногами!) Лежа и пялясь в темный потолок, вспоминаешь когда это началось? Когда его обычное плетение кос стало так необычно и приятно? В какой момент захотелось, чтобы он не только косы заплетал, но и держал за бёдра, гладил по шее, спине… Такое странное чувство. Сердце начинает биться чаще, ладошки потеют, ноги становятся «ватными» и подгибаются. А этот взор таких необычных и красивых лазурных глаз… А сны… Это отдельная вселенная для тебя. Нервно выдохнув, приседаешь на кровати. Придя на кухню, чтобы попить водички и успокоить разыгравшееся воображение не на шутку, смотришь на время. Пол чётвёртого утра. Скоро в школу. Да и проще всё-таки попытаться и сказать, и получить прямой ответ, а то потом будешь ходить страдать. Да и вообще сколько там этих стадий: отрицание, смирения и что-то ещё.***
Школьный день пролетает быстро, остальные два отменены из-за каких-то разборок. Ларри возмутился, ибо это не распространилось и на его класс: — Почему нам так не сделали? Вообще оборзели. [Твоё Имя] по дороге домой Кромсали не потеряй, а то вдруг в кусты упадёт, — Салли же боднул патлатого в бок и почапал за тобой. Идя по дороге домой, ты смотрел на плитку (в квартире земля, а на асфальте пол, где логика?), в голове гулял ветер. — [Твоё Имя], — обратился Салли, сердце начало быстрее перегонять кровь по сосудам вызывая аритмию. — с тобой всё в порядке? — Сал равняется с тобой, замечая некое волнение. — Вполне, — вышел какой-то писк. Прокашлявшись от неожиданности, икаешь. — [Твоё Имя]! Что-то не похоже, — Салли снова бодает в бок, и ты в ответ так же, что получается несильная борьба, что вы запыхиваетесь. — Тю, ты ток не беги, могу сказать, что я тебя люблю, не как друга, а партнёра, — спокойно высказавшись ты чувствуешь, как сердце где-то за почку заползает. — А… — Фишер замирает, смотрит в честном ахуе и краснеет ушами. Не этого он ожидал, но признание в каком-то мере тоже. Он не слепой (относительно), чтобы не заметить больше тактильности, больше заботы и внимания от тебя к нему. Так что он немного был готов, но чтобы так прямо в лоб… Ты прямо в сердце его поразил. Главное теперь ему самому не умереть от смущения и многозначительно промолчать, взять за лапку и сказать многообещающее: — Да.