Обречённые выживать

Какая-то мутная серая картинка стала проясняться в глазах Нургюль. Правда сначала в непривычном ракурсе. Ещё немного начав приходить в сознание, женщина смогла понять, что лежит на сырой земле, причём воняющей крысами. Свет был приглушенный. Где-то были проблески солнечных лучей, но довольно мало. Наконец Нур окончательно пришла в себя. — О, Аллах… Прям как в кино… — прошептала актриса, осознав, что находится в темнице. Помещений было несколько. Отгородки были не железные, а бамбуковые, что делало их ещё прочнее, но в тоже время милее. Интуитивно, первое, что сделала Нургюль — поправила платье, отряхнула его от пыли и красиво разгладила, как подобает носить костюмы Кесем султан. Затем переделала причёску и стала оглядываться по сторонам. — Ээй!!! Выпустите меня!!! — закричала женщина. Тут на зов актрисы пришёл какой-то мужчина лет тридцати пяти. Брутальный. Борода, мускулы, смуглого оттенка кожа, голый торс и юбка из шкуры ягуара. Какие-то странные отметины, замысловатые узоры красками на плечах и пара шрамов. За ним вслед пришёл и второй мужчина. Помоложе на пару лет, но не менее привлекательный. Накачанные руки и кубики пресса, а также белоснежная улыбка на фоне тёмной кожи заставили Нур забыть о причине своего недовольства. И кажется ей уже хотелось не выйти из темницы, а затащить этих мужчин к себе. — Отч ыт шечох, анищнеж? — вопросительно сказал туземец, на что актриса лишь округлила глаза. — Гоу Гоу я хочу отсюда. Плиз. — вспомнив обрывками школьную программу английского ответила женщина. — Ыт шеаминоп кызя? — обратился охранник к своему напарнику. — Тен, я ен юанз, а ыт? — Ен, Отч яндогес ан дебо? — Миражаз ёе. — О фи ге ть — тихо прошептала Нур, слушая как охранники просто начали болтать на какие-то левые темы и вскоре ушли вовсе. «И что мне теперь делать? Они ни черта же не понимают по-турецки. И вообще зачем я им. Где носит Исмаила? Надо же как-то выбираться». Нургюль стала пытаться понять, как открыть эту бамбуковую дверцу темницы. Засчелка была с внешней стороны. Но дотянуться до неё было нереально. Наконец женщина заметила рядом с собой, точнее в углу, лежащего на земле Кешу. — Кеша, миленький, ты жив? — испугалась хозяйка, но вскоре убедилась, что попугай был отравлен сонной иглой, как и она сама. И вскоре отойдет от действия снотворного. — Ээй! Вы! Охрана! — опять закричала актриса, придумав способ подкупить туземцев. — Отч ыт шечох, анищнеж?! — рассерженно спросил мужчина. — Ты выпусти меня, — указывая на затвор в двери, сказала Нур, — А я тебе сережки, — подавая украшения прилагаемые к наряду госпожи, предложила женщина. Туземцы, дикари, древность или современность- неважно. Взятка и подкуп существовали всегда. Охранник улыбнулся и заинтересованно принял дар. Потом он демонстративно попробовал на зуб металл, из которого изготовлены были серьги. И какого было сожаление и стражника, и тем более Нур, когда сережка согнулась и почти сломалась. «Это ж всё бижутерия киношная!» — вспомнила актриса и осознала провал плана побега из темницы. Туземец недовольно фыркнул и бросил безполезную вещицу обратно в камеру Нургюль, а затем ушёл. — Кто вы?! Куда вы меня тащите?! — Исмаил очнулся привязанный руками и ногами к бревну, которое несли несколько темнокожих парней. Было жутко неудобно, тяжело и страшновато. Мужчина несколько раз попытался как-то освободиться. — Ябет ьтипысу?! — один из парней достал сонную иглу и вопросительно посмотрел на Исмаила. — Понял. Не дурак. Молчу и вишу спокойно. — актёр притих и перестал мешать волочить его куда-то вглубь леса. «Надеюсь, Нур тоже забрали ребята из их племени. Тогда у нас вдвоём будет больше шансов сбежать… Ну или хотя бы умрем вместе» — порассуждал мужчина и потом заметил, что у одного из парней в руках его вещи, а точнее сумка Нургюль, а в ней тело Дантеса. — Убили? — спросил Исмаил указывая взглядом на обезьянку. — Типс, — показав вновь сонную иглу, ответил охранник. — Это значит спит?.. Баю-бай? — изобразив спящего, уточнил актёр. — Ад. — утвердтельно кивнул парень. Дальше путь прошёл в молчании. Исмаил не знал, что его ждёт, но был лишь один способ найти Нур: согласиться попасть в логово врага. Тем временем Нургюль перепробывала много способов выбраться на свободу. В ход шли даже крайние меры. — You are so beautiful, — женщина надеялась, что стражник хоть немного знает английский. Актриса протянула руку сквозь прутья бамбука и погладила накачанного охранника по шее, спускаясь ниже. Мужчина приулыбнулся. — Идж, — ответил стражник и куда-то ушёл. Спустя минуту он вернулся. У него в руках было яблоко. Охранник не открывая темницы, взял руку Нур и поцеловал, после чего отдал яблоко. — Я хотела выйти… Но ладно, спасибо… Фэнк ю. Грация. Данке. — вспомнив известные варианты благодарности, улыбнулась актриса, а мужчина кивнул и ушёл. Вдруг Нур услышала чей-то тихий плач. Сначала она не поняла откуда идёт звук, но потом подошла к другой части своей темницы. В соседней камере она увидела молодую темнокожую девушку, лет 25, а рядом с ней девочку годиков пяти. Ребёнок плакал и голодными глазами смотрел на Нургюль. Актриса с жалостью посмотрела на эту картину. По заключенным было видно, что их давно не кормят. — Вот… Не плачь, — Нур с трудом, но смогла дотянуться рукой сквозь бамбук к соседней камере и подала девочке свое яблоко — та с жадностью выхватила фрукт и убежала за спину матери. Теперь Нур лучше рассмотрела саму девушку. Голубые глаза, каштановые прямые волосы, цвет кожи был заметно светлее, чем у дочери и тем более стражников. Одежда была такой же как у охраны: шкуры животных, листья и так далее. Она выглядела измученной, вся в царапинах, песке и ранах. Видимо её пытали прежде чем бросить в темницу. Несколько ран до сих пор кровоточили. Нургюль достала из складок платья небольшой шелковый белый платок, который был в комплекте к костюму Кесем султан. Актриса улыбнулась и протянула платок девушке. — Не бойся. Бери, — видя смущение пленницы, повторила Нур. Девушка осторожно взяла вещь. Затем внимательно, задумчиво посмотрела на актрису. — С-спасибо, — на турецком, но с акцентом ответила пленница. — Ты меня понимаешь?! — восторженно со счастьем в глазах переспросила Нургюль. — Немного, — кивнула собеседница. — Прошу, расскажи мне, где мы. Кто эти люди? Кто ты? Почему здесь? Меня убьют? — сразу набросилась с расспросами актриса. — Я Милен. Наше племя веками жить на остров. Ты чужак. Тебя возможно съесть. — кое-как выговорила девушка. — Съесть?! — испугалась женщина. — А есть способы не стать их ужином? — Не кушать только нужных, важных. Других убить. Съесть. — Ммм… Яясно, — нервно ответила Нургюль, — Откуда ты знаешь турецкий? — Мой дед говорить на этом языке…мы плыть. Корабль разбиться. Я спастись. — Тебя не съели? — удивилась актриса. — Я быть маленькой. 5 лет. Я ничего не помнить о том время. Меня растить. Замуж выдать. Я родить дочь. — Но за что тебя сюда посадили? — Муж обвинить меня в краже золота. Он избить меня и посадить сюда. — Муж?! Как он смеет сажать тебя в темницу? Он что здесь главный?! — возмутилась Нур. — Муж в семье глава. Я подчиняться. Я прав не иметь. — Что за бред?! Вы в каком веке живёте? — У нас сейчас идти 1257 год. — какой??? — женщина была в шоке.- Телевизор? Айфон?.. Электричество??? — с надеждой спросила актриса. — Что? — Яясноо, — с нескрываемым удивлением протянула Нургюль.- У вас тут кто? Президент? Парламент?.. Король? — Мы иметь старейшину. Он умереть. Полгода назад. Он не иметь детей. Мы не выбрать главного. Пока все равны. — Интересный у вас расклад. Тут на улице послышался шум. Много голосов. Женщины притихли. — Натсв! — скомандовал стражник Исмаилу, когда развязал ему руки. — Чего? — переспросил мужчина, на что парень силой поднял его и пнул вперёд, чтоб пленник пошёл за остальной стражей. Перед Исмаилом предстал целый посёлок. Много шалашей, много тёмных людей. Вся территория была грамотно расчищена. Можно было заметить и наличие площади. Были подобие клумб для цветов. Какие-то оградки из полочек. Очень Древнее, но всё же поселение людей. Исмаила вели по главной, ну как минимум самой широкой расчищенной тропинке посередине посёлка. — Доран, етидохыв! Кажуч у сан! — кричали стражники, ведущие актёра. На эти фразы жители стали выходить из своих шалашей и наблюдать за пленником. — Что они кричат? — спросила Нур у Милен. — Говорят, что чужака ведут. «О, Аллах, это Исмаила поймали!» — пронеслось в голове женщины. Радоваться или плакать Нур не знала. С одной стороны он здесь, а с другой — они оба закуска. — К мав еинелвабирп! — сообщил стражник женщинам и закинул в камеру к Нургюль её сумку, где потихоньку начал шевелиться Дантес. — Отк ыт? — доносились возгласы народа в адрес Исмаила. — Что происходит? — уточнила Нур. — Они хотят знать, кто такой этот чужак. — пояснила Милен. У Нургюль началась паника. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе этот остров станет могилой сначала для Исмаила, а потом и для неё самой. К счастью, паника актрисы пошла на пользу работе мозга. — Дантес! Дантес! Ну-ка проснись! — раскачивая обезьянку, шептала женщина. — Дантес! Давай, зараза! Ты мне нужен! Лезь! Лезь открывать засчелку! Мне срочно нужно отсюда выйти! Бедная обезьянка с трудом поняла приказ хозяйки, но с лёгкостью пролезла сквозь бамбук и стала копаться с засчелкой. Тем временем Нур суматошно лазила в своей сумке в поисках каких-то вещей. — Ьтибу! — кричал народ, Исмаила поставили на колени, а он даже не знал, что и делать — единственным правильным вариантом было начать молиться. — Стойте!!! — из темницы вышла Нургюль и царственной походкой направилась в эпицентр, где был Исмаил. — Что происходит? — прошептал мужчина, привидя странную картину: коллега была в короне, всевозможных украшениях, с высоко поднятой головой и печатью Валиде султан в руках. За актрисой шла Милен с дочкой, а за ними бежала стража. — Вы хотите знать, кто мы?! — представая перед народом, и показывая печать прокричала Нургюль.- Я Валиде султан Хазретлери! Центральная фигура Османской Империи!.. Милен, переведи им, — приказала Нур, и девушка также громко стала вещать населению новости. — Ты с ума сошла? Что ты творишь? — прошептал Исмаил, успевший в суматохе подойти ближе. — Я спасаю наши шкуры! Если не хочешь стать трупом, подыгрывай. — Я Великий Визирь Османской империи Кеманкеш Паша! — гордо, как по сценарию, заявил Исмаил, выйдя вперёд, а Милен стала вновь переводить всё для народа...