Тот, кто приходит в ночи

Всё началось со взгляда. Тяжёлого, пронизывающего, неотступно следующего за ним, куда бы он ни пошёл. Изнывал ли Сяо Чжань в многочисленных слоях одежды, стилизованной под Древний Китай, сгорал ли в лучах софитов на рекламной площадке, вымучивая совершенно искреннюю улыбку для продвижения очередного продукта, пел ли на сцене или же просто томился в зале аэропорта в ожидании своего рейса – ощущение чужого пристального внимания не покидало ни на секунду. Казалось, даже в общественных туалетах некто невидимый следовал за ним, и Сяо Чжаню стоило больших усилий открыть дверь кабинки – чтобы в итоге поймать пустоту в воздухе и свой же загнанный взгляд в отражении. В такие минуты у него невольно вырывался вздох, и непонятно было, прежде всего, самому Сяо Чжаню, чего в этом вздохе было больше – облегчения или всё же досады, потому что он уже чертовски устал и хотел бы, с одной стороны, покончить со всем этим сумасшествием, с другой – страшился того, что… он и сам не мог осознать, чего именно. Спустя неделю он понял – эти изматывающие ощущения появлялись только после захода солнца. Всего пара часов, если не меньше, спокойствия, надежды на то, что сегодня всё наконец прекратится, как спину начинал жечь чужой взгляд. И ладно бы, если только спину. Его ощупывают, оценивают, присматриваются и словно подбрасывают на ладони, раздумывая, примериваясь, когда же… Когда же что, Сяо Чжань не знал, только чувствовал, как постепенно сходит с ума. Думал поговорить с менеджером, но долго мялся, не зная, как облечь свои страхи в слова. Он уже проходил через попытки сталкеринга раньше…. Да о чём тут говорить, если вся жизнь его была под прицелом камер, под неусыпным контролем медиа и многочисленных как поклонников, так и ненавистников? Стоило Сяо Чжаню поранить мизинец, как новость об этом облетала все социальные сети и воцарялась в топе трендов вейбо. Были и такие сумасшедшие фанаты, которые выкупали билеты в самолётах, только чтобы иметь возможность сидеть с ним рядом. Иные едва ли не кидались под колёса его машины, и водитель чудом успевал затормозить, а после те лезли к дверям и всеми силами пытались открыть, чтобы просочиться внутрь. Так что, да, Сяо Чжань как никто другой знал, что значит жить у всех на виду, как под стеклянным куполом с чётко отмеренным воздухом и солнечным светом, знал, что такое ощущать на себе сотни чужих взглядов и даже не мечтать от них скрыться, вынужденный вместо этого расточать улыбки – потому что от этого внимания, порой выходящего за все разумные рамки, зависело, сможет ли он и дальше заниматься любимым делом или отправится в утиль, сгорит без следа как сотни таких же звёздочек. Но этот взгляд был не чета другим. Это был особенный взгляд, несколько ослабевающий лишь тогда, когда Сяо Чжань оказывался дома – не в номере отеля, а именно дома, с Орешек, тревожно глядящей куда-то мимо него, будто могла увидеть, что таилось за дверью на лестничной площадке, или что кружило за окнами, слившееся с ночью. Шерсть её в такие моменты слегка топорщилась на загривке, а хвост нервно бил по бокам, и Сяо Чжань в толк не мог взять, что творится с его кошкой, обычно такой ласковой и расслабленной, только это точно не добавляло спокойствия, скорее, нервировало ещё больше. Он заглатывал успокоительное, подгребал Орешек и проваливался в сны без сновидений, после которых просыпался измученным, в холодном поту и ни капли не отдохнувшим. Но занимавшийся день неизменно вселял надежду, что ещё не всё потеряно, что вот, он смог, дожил до очередного рассвета, а значит и передышки – вплоть до того момента, пока солнце не начнёт клониться к закату, с каждым мигом приближая ночную пытку. Спустя недели две Сяо Чжань пришёл к неутешительному выводу – пора с этим кончать, так продолжаться больше не может. Или он обратится за помощью к профессионалам, или в какой-то момент напряжение достигнет точки невозврата, и он просто не сможет не то что играть и петь, он жить не сможет. И пока он пытался подобрать слова, не зная с чего начать разговор с менеджером, тот сам обратился к нему, пока они ехали на очередную съёмку очередной рекламы с утра. - Выглядите неважно, господин Сяо. - Да, есть немного. То есть… много, - Сяо Чжань ухватился за этот разговор как за соломинку, но всё ещё решительно не знал, как обрисовать свою проблему так, чтобы и понятно стало, как именно можно ему помочь, и в то же время, чтобы это не вылилось в ещё большие проблемы. - Могу я поинтересоваться, в чём причина? Что вас беспокоит? - Я… мне кажется, за мной следят, - тихо ответил Сяо Чжань. Менеджер задумчиво уставился в его лицо. - Простите, господин Сяо, но за вами постоянно следят. Или же это… не просто слежка? Вам угрожают? - Нет… нет, мне не угрожают. Просто я… я чувствую, как на меня смотрят, понимаете? Постоянно смотрят. - Только смотрят? - Да. Я понимаю, звучит несерьёзно. Вы можете сказать, что на меня всегда смотрят, но это другое. Я… я не знаю, как это объяснить, только я так больше не могу. Можете считать меня параноиком, но я устал. Я не могу так. Куда бы я ни пошёл, он всюду, понимаете?! Всюду следует за мной! - Он? - Он, - безжизненно сказал Сяо Чжань. И на всякий случай уточнил: - взгляд. Менеджер какое-то время помолчал, затем принялся изучать расписание Сяо Чжаня и наконец выдал: - Знаете, что мы сделаем? Я попробую выбить для вас выходной. Всего один, больше ни я, ни вы не в состоянии получить, но это максимум, что я могу сделать. Быть может, это всего лишь переутомление. Вы не отдыхали последние дни, усердно, слишком усердно работали, и вот результат. Уверен, отдых вам не помешает. Отдых поможет хоть чуть-чуть, но восстановить душевные силы. А если нет… что ж, тогда будем думать. Сяо Чжань только и смог, что благодарно кивнуть, на большее у него банально не было сил. За окном проплывал утренний Пекин, люди спешили по своим делам, и всё в целом выглядело таким будничным, таким привычным, что Сяо Чжань невольно поверил – всё, что с ним происходит, всего лишь результат переутомления. *** Менеджер смог выбить для него не один день, а целых три. Это казалось нереальным. Неоправданная роскошь, сказали бы в агентстве Сяо Чжаня. Уверен, что так и сказали, но почему-то расщедрились. Официально Сяо Чжань отбыл в Европу – отдохнуть, развеяться. Толпы фанаток даже сопроводили его дублёра в аэропорту, а после разослали видео спешащего не-Сяо Чжаня по всем социальным сетям. Неофициально он никуда не улетал, а закрыв двери и зашторив все окна, тихой мышкой сидел в своей квартире. Не рисковал не то что телевизор включать, но и телефон – чтобы не ровен час не зазвонил и не выдал его присутствие. Кому, он не пытался и загадывать, просто наслаждаясь тишиной и спокойствием. Ночью спал – впервые за последний месяц – нормально, без неясных кошмаров, днём тоже спал или просто валялся в кровати, не уставая удивляться тому, как, оказывается, устал и насколько же непривычным, но умиротворяющим было такое размеренное времяпрепровождение. Да и Орешек больше не нервничала, а уютно дремала, свернувшись клубком у него в ногах. К исходу третьего дня Сяо Чжань устал маяться бездельем и со смехом вспоминал себя недавнего – напуганного неизвестно чем спятившего параноика. Всё, что мучило его весь месяц, казалось теперь не более чем страшным сном, играми разыгравшегося воображения, уставшего от непрекращающейся гонки. Но расшторивать окна он всё же не стал, а вечером, чуть стало темнеть, как послушный мальчик лёг в постель, оправдывая себя тем, что утром надо рано вставать – съёмки на весь день, репетиция, а вечером ещё и выступление для одной из телепередач. Утром Сяо Чжань чувствовал себя как никогда бодрым и отдохнувшим. Орешек, мяукнув и потёршись на прощание, проводила его на работу. На парковке встретил менеджер и вежливо поинтересовался, всё ли у него хорошо. Сяо Чжань кивнул и совершенно искренне поблагодарил. А потом так же искренне рекламировал продукцию косметического бренда, следом сок и электробритву. Энергично готовился к вечернему выступлению, на котором, собственно, и зажёг, опьянённый энергией, бившей сегодня через край, когда под конец выступления его вдруг придавило вернувшимся ощущением чужого взгляда. Сяо Чжань сбился и, с трудом выровняв дыхание, всё же смог закончить, молясь только, чтобы камеры не выхватили панику, на доли секунды точно успевшую отразиться на его лице. Дальнейшее он помнил смутно. Пытался найти того, кто же на него так смотрит, в толпе зрителей, но безрезультатно – с таким же успехом можно было искать иголку в стоге сена. Ведущие о чём-то спрашивали, он на автомате отвечал, чувствуя, как покрывается потом. Встряхнул головой, силясь снять наваждение, но ощущение чужого тяжёлого взгляда никуда не делось. Едва дождавшись окончания записи, Сяо Чжань рванул в гримёрку, провернул несколько раз ключ, подёргал для верности ручку двери и только после этого посмотрел на себя в зеркало – бледнее обычного, с блестящими бисеринками пота на лбу, лихорадочно горящими распахнутыми глазами, дрожащими губами и нервно отстукивающими дробь зубами. Та ещё картинка на обложку. Сяо Чжань невесело хмыкнул, провёл по лицу ладонью, размазывая мейк, и уже хотел было устало опуститься в кресло, как в дверь негромко постучали. Собственно, что произошло дальше, - открыл ли он дверь, и если да, то кому, - Сяо Чжань не помнил. Очнулся только к вечеру следующего дня в больнице. С раскалывающейся головой и дикой сухостью во рту. И внезапно без ощущения чужого присутствия, хотя солнце уже село. *** Утром его выписали. Врач неуверенно уронил «переутомление», стараясь не смотреть в глаза Сяо Чжаню. - А точно? – не удержался тот. Врач пожевал губы и тихо ответил: - Вообще, всё очень странно. Я бы сказал, что вы потеряли довольно много крови, но ни видимых повреждений на теле, ни внутреннего кровотечения не обнаружено. Да и кровь вы в последнее время не сдавали, если верить словам вашего менеджера. Сяо Чжань кивнул, показывая, что, да, верить можно. И тут же содрогнулся от боли, простреливший затылок. Несмотря на все лекарства, голова всё ещё была чугунной, а в глаза будто песка насыпали – солнечный свет, прорезавшийся сквозь жалюзи, слепил и заставлял щуриться. - Последствия… переутомления. Да, переутомления, - заметил врач. – Мы проверили, ничем серьёзным вы не болеете. Так что, причин для паники нет. Кушайте больше здоровой пищи, принимайте витамины, гуляйте на свежем воздухе, отдыхайте… Сяо Чжань скептически выгнул бровь. Врач неловко кашлянул. - Впрочем, да. По возможности старайтесь не перенапрягаться. Сегодня, по крайней мере. Да и завтра хорошо бы. Понимаю, что при вашем графике это сложно, но всё же… *** На сегодня у Сяо Чжаня и впрямь ничего не было запланировано. Менеджер, забравший его из больницы, обеспокоенно вглядывался в лицо, и Сяо Чжань и думать не хотел, какую легенду на сей раз придумало агентство для отвлечения внимания фанатов. Не хотел он думать и о том, каким чудом удалось выкроить целый свободный день, и какими последствиями для его места в индустрии это грозит. Он отлично знал, что шоу-бизнес – это то место, где нельзя ни на секунду расслабляться. Всего один день простоя грозил не только потерей гонораров, но и своей ниши – потому что тех, кто стремился его заменить, было сотни, если не тысячи. Мало кто будет терпеть больную звезду, неспособную денно и нощно трудиться у станка радостей и сладостных иллюзий. Отчасти поэтому Сяо Чжань оттягивал поход к психиатру – понимал, что одним сеансом тут не ограничиться, и хорошо бы на время вообще закрыться от всех, посвятив всего себя себе. Но у него не было на это ни прав, ни смелости. На то, что взгляд не вернётся, Сяо Чжань не надеялся. Внезапная передышка доверия уже не вселяла. Напротив, заставляла съёживаться в нехорошем предчувствии, в ожидании грядущего пиздеца. И то, что было до этого, покажется только цветочками, почему-то не сомневался Сяо Чжань. Но вечером и впрямь ничего не случилось. Сяо Чжань изумлённо ходил по своей квартире, неверяще прислушиваясь к ощущениям. Орешек, истосковавшаяся за время его отсутствия, тёрлась о ноги и просилась на руки, коротко мяукая. Всё ещё ожидающий пришествия чего-то страшного, Сяо Чжань, тем не менее, раздвинул тяжёлые шторы и посмотрел на ночной, перемигивающийся огоньками всех цветов, Пекин. Дышать вроде стало легче, но не до конца. Беспокойство уходить не желало. Орешек на его руках опять коротко мяукнула, потом вывернулась и посеменила на своих коротких лапках на кухню. За те сутки, что Сяо Чжаня не было дома, миска её прилично опустела, а последние остатки корма он высыпал буквально сегодня днём – сразу, как только вернулся из больницы, и Орешек встретила его на пороге квартиры. Можно было бы покормить её мясом, но его в холодильнике не оказалось. Там вообще было как шаром покати, только на полке одиноко скукоживался имбирный корень весьма причудливой формы. Закрыв холодильник, Сяо Чжань вздохнул. По всему выходило, что надо совершить лишние телодвижения – для того, чтобы кошку покормить, да и самому чего-нибудь перекусить. Можно было бы, конечно, позвонить в службу доставки, но когда они ещё привезут, в магазинчик всяко быстрее будет сгонять. О том, что это неоправданный риск, Сяо Чжань старался не думать, рассудив, что уж если чему-нибудь суждено случиться, то пусть уж случается прямо сейчас, пока он окончательно не свихнулся. Поэтому, наскоро одевшись как можно более обычно, нацепив маску и надвинув на самые глаза кепку, он спустился вниз, снова отметив про себя, что, нет, это ещё не появлялось. На улице, вдыхая сквозь маску прохладный ночной воздух, он бодро топал до знакомого магазинчика, где нередко бывал, и на каждом шагу повторял про себя как мантру «ещё нет, ещё нет, ещё нет». Было странно легко, непривычно. Даже слабость отступила, и головная боль прошла. Сяо Чжаню хотелось смеяться, но максимум, что он мог себе позволить на людной улице – это улыбаться под маской. Вот и магазинчик. Сяо Чжань толкнул дверь, колокольчик над ней звякнул, оповещая о приходе клиента. - Здравствуйте, дядюшка… - затянул Сяо Чжань обычное приветствие старому знакомому, но осёкся. Из-за стойки на него, криво усмехаясь одним уголком полнокровных губ, взирал незнакомый блондинистый парень – чуть склонив голову так, что одна из выбившихся светлых прядей упала ему на лоб. Другие были заправлены за ухо, на котором поблёскивал ряд серёжек. Светлая кожа, не тронутая загаром. «Интересно, сколько он тратит на отбеливающие маски? Я вот нормально так, и то моя кожа так не выглядит, а у него – будто нефрит», - успел подумать Сяо Чжань, когда на свою беду посмотрел в странные глаза этого парня. Казалось, они сияли так, что впору было зажмуриться – вроде глаза как глаза, но Сяо Чжаню вдруг стало очень страшно и неуютно, и в то же время отчего-то радостно. От чего, он и сам бы хотел понять, но не мог, потерянный в своих ощущениях. Парень моргнул, и Сяо Чжань отмер. - А где дядюшка Чжоу? – спросил он и заозирался, нелепо разводя руками, как бы показывая, что вот, всегда он здесь, когда бы я ни пришёл, а сегодня вдруг нет. - Я за него, - ответил парень, не отрывая от Сяо Чжаня изучающего взгляда. - А вы?... - Внук его. Ван Ибо, - парень улыбнулся совершенно очаровательно, и Сяо Чжаню внезапно подумалось, что если он не свихнулся раньше, то сделает это прямо сейчас, пусть и по другой причине. – Я бы сказал «приятно познакомиться», но не знаю вашего имени, - сказал Ван Ибо и протянул руку в ожидании рукопожатия. - Сяо Чжань, - заторможено ответил Сяо Чжань и так же заторможено пожал руку, мимоходом отметив, какой холодной она была. «Замёрз, должно быть. Тоже недавно с улицы пришёл, что ли?» - Приятно познакомиться, Чжань-гэ, - всё так же сияя всем собой, как самая яркая лампочка, энергично заверил Ван Ибо и, выпустив его руку, поинтересовался: - так в поисках чего Чжань-гэ пришёл в наш скромный магазин? - Мне это… корм для кошки надо. Да и себе перекусить что-нибудь. Вы уже скоро закрываетесь, наверное? Время-то позднее? – спросил Сяо Чжань, склонившись перед прилавком с быстро завариваемой лапшой. - Да нет, - донеслось от кассы, - теперь мы будем работать круглосуточно. Днём тут братец мой будет, а ночью я. - А дядюшка Чжоу что же? Что с ним? – спросил Сяо Чжань, нагруженный пакетами. - Приболел немного. Отлежится и вернётся, - невозмутимо ответил Ван Ибо, пробивая продукты. - А ты? – спросил Сяо Чжань прежде, чем успел подумать. - Что я? – Ван Ибо замер и вопросительно уставился на Сяо Чжаня. Тот судорожно сглотнул, пожалев, что вообще спросил. - Ну, тебе в школу ходить не надо? Сколько тебе лет? Как же ты сможешь нормально учиться, если ночью будешь здесь на кассе стоять? - Гэгэ думает, что я такой маленький, что сам не разберусь? Или гэгэ просто интересен мой возраст? – протянул Ван Ибо, и на доли мгновения Сяо Чжаню показалось, что меж его розовых губ мелькнул острый язычок. Но вот Ван Ибо уже серьёзно смотрит на Сяо Чжаня, так серьёзно, что становится неловко за привидевшееся и только что в жар не бросает. - Ну? – нетерпеливо говорит Ван Ибо. И Сяо Чжань непонимающе таращится в ответ. - Что «ну»? - Баранки гну. Деньги давай. Или дедуля тебе в долг записывал? - А… - оторопел Сяо Чжань. – Прости, я сейчас. Задумался что-то. Вот, держи. Спасибо. Пока. Дедушке привет. - Ага, бывай, - милостиво отпустил его Ван Ибо и потянул из заднего кармана телефон, демонстрируя, что разговор окончен. Сяо Чжань удобнее перехватил пакеты с продуктами, пошёл к выходу и чуть не навернулся у двери, когда ощущение чужого тяжёлого взгляда вернулось – вернулось и тут же рассеялось. Неуверенно оглянувшись, он посмотрел на Ван Ибо, увлечённо что-то втыкавшего в телефоне. По губам его змеилась та самая кривая ухмылка, с которой он и встретил Сяо Чжаня.