Тот, кто приходит в ночи

      «Обознался», — подумал сначала Сяо Чжань, когда кто-то, очень похожий на Ван Ибо, походкой Ван Ибо и в любимых чёрных драных джинсах Ван Ибо прошёл по коридору отеля. Но потом этот кто-то подскочил со спины, закрыл широкими ладонями глаза и, коснувшись губами мочки, прошептал жарко:       — Угадай, кто?       Сяо Чжань перехватил его руки, отвёл мягко, развернулся и ахнул. И впрямь — его Ван Ибо, но совсем другой. Волосы больше не цвета спелой пшеницы, а тёмно-каштановые и теперь едва достают кончиков ушей — стремительно алеющих ушей.       — Не нравится? — спросил этот Ван Ибо и чуть склонил голову, закусил нервно губу и глянул робко. Сяо Чжань яростно замотал головой, прикоснулся к волосам, провёл по ним рукой — всё такие же мягкие и шелковистые, такие же прохладные. Сам же Сяо Чжань, кажется, за день перегрелся на съёмках в горах и сейчас продолжал плавиться, хотя солнце давно завалилось за горизонт. Он смотрел на Ван Ибо и не мог насмотреться, привыкая к новому образу. И чем дольше он привыкал, тем сильнее хмурился Ван Ибо — то прятал руки в карманы джинсов, цепляясь большими пальцами за шлевки ремня, то вынимал их и скрещивал перед собой, принимая почти воинственную позу — почти, потому что глаза его подозрительно блестели.       — Ну бля, Чжань-гэ, ты скажешь уже что-нибудь или нет? — не выдержал он. И Сяо Чжань опомнился.       — А? Да? Да, скажу. Это… это очень необычно и непривычно. Но мне нравится. И… и я как-то почему-то думал, что вы не меняетесь. То есть вот совсем. А ты, получается, все эти пять лет продолжал осветлять волосы, и…       — Нет, Чжань-гэ, мы не меняемся, ты был прав, — как-то немного грустно ответил Ибо и тут же вскинул на него озорной взгляд, ожёг плотоядной улыбкой, — однако это вообще ни разу не значит, что не можем пытаться. Хотя бы на чуть-чуть. Хотя бы на одну ночь. Пусть всего до рассвета, но ведь столько всего можно успеть, да, Чжань-гэ? Мне захотелось попробовать, и я попробовал. А потом подумал, что мог бы ещё кое-что попробовать.       И Ибо придвинулся ближе, притёрся бёдрами. Сяо Чжань замер вспугнутым кроликом, огляделся опасливо, зашипел в шею, когда Ибо стиснул крепче в объятиях.       — Здесь же камеры!       — Пф, — невесомый укус в шею. «Как будто Сяо Чжань не знает, что ни одной камере меня не поймать».       — Кто-то может выйти, — предпринял ещё одну попытку Сяо Чжань и прогнулся, когда Ибо огладил его особенно требовательно. «Как будто Сяо Чжань не знает, что я отлично умею отводить ненужное внимание». Сяо Чжань знал. Сяо Чжань вообще очень много знал, а ещё чувствовал, что долго так не продержится, и хорошо бы переместиться в более удобное место на более горизонтальную поверхность. Да, он старый дед и не готов к подвигам в коридоре отеля, особенно после длинного изматывающего дня, но Ибо целует так горячо и жмётся так тесно, что Сяо Чжань уже согласен на всё и сразу здесь.       — Так, постой, погоди, — простонав, оторвался от него Ван Ибо и уставился расфокусированным взглядом куда-то в район подбородка. Сяо Чжань хотел было возмутиться, что это не он вообще-то начал, но Ван Ибо лизнул быстро его нижнюю губу, втянул кожу под ней, а потом спустился языком по линии челюсти, провёл дрожащим языком по шее и надавил клыками. И опять простонал, отстранился.       — Да что такое? — спросил Сяо Чжань. В штанах стояло так, что аж больно было. И хотелось уже пусть хоть в коридоре — всё равно никто не увидит. «Вот это номер, — внезапно подумалось ему, — сколько вот так я проходил по улице или где ещё, а рядом, под носом почти, творилась любовь или дикая страсть, или ещё что-нибудь?». Подумал так, подивился своим мыслям и посмотрел на Ван Ибо. Тот подпирал стену напротив и не сводил с него странного взгляда — такого, будто он уже решился на что-то и предвкушает тот момент, когда о планах наконец узнает и Сяо Чжань. Далеко идущих и, возможно, не совсем разумных планах.       — Что ты задумал? — отлип от стены Сяо Чжань и подошёл ближе. Ван Ибо взял его за руку, подмигнул хитро, усмехнулся и дёрнул на себя. Сяо Чжань покачнулся, но устоял.       — Скоро узнаешь. Ну, показывай свои апартаменты.       И Сяо Чжань показал. Правда, с закрытыми глазами и как в тумане, путаясь в ногах и торопливо скидывая обувь, избавляясь от одежды и цепляясь за ремень Ибо. Удивительно, что смог на ощупь воткнуть ключ-карту в карман на стене, отчего все лампы в номере вспыхнули.       — Давай приглушим немного? — попросил Ибо, зацеловывая его руки.       — Любишь темноту?       — Не люблю. Но и яркий свет тоже. Чжань-гэ?       — М?       — Ты сильно устал?       — До встречи с тобой думал, что вырублюсь, как только доползу до кровати. Теперь…       — Теперь?       — Бо-ди, ты в своём уме? Как рядом с тобой можно просто вырубиться и уснуть? Если только потом.       И они снова целовались, притирались друг к другу, и Сяо Чжань снова сходил с ума от прохладной кожи под его пальцами, от тихих взрыкиваний Ибо, перемежавшихся всхлипами и стонами — Ибо, его Ибо, такой открытый сейчас, такой восприимчивый, отзывчивый на каждое прикосновение, и такой жадный, напористый, впечатывающий собой в кровать. И Сяо Чжаню очень хочется расплавиться наконец, но тяжесть прошедшего дня напоминает о себе запахом пота, и уж если он это чувствует, то каково же Ибо с его обонянием? Сяо Чжань зажмурился и решительно оттолкнул Ибо. То есть, он собирался сделать это решительно, но получилось слабо и неуверенно.       — Что? Что такое? — обеспокоенно спросил Ибо. — Тебе что-то не нравится?       — Я, — выдохнул Сяо Чжань, облизнул губы, собираясь с мыслями, и увернулся от юркого языка Ибо. — Я могу тебе сейчас не нравиться. Я же… Бо-ди… я же… ну… пахну. Целый день на съёмках под солнцем. Я… мне помыться надо.       — Глупый, — мягко улыбнулся Ибо ему в губы, — глупый Чжань-гэ. Ты всегда хорошо пахнешь для меня. Всегда. А сейчас особенно хорошо. Так сильно и хорошо пахнешь.       — Ибооо, — мученически простонал Сяо Чжань и спрятал голову в сгибе локтей. Ибо отвёл их, втиснулся меж ним, отчего стал несколько похож на рыбку, и прошлёпал так:       — Лучший Чжань-гэ. Самый красивый Чжань-гэ. Самый вкусный Чжань-гэ. Мой Чжань-гэ. Только мой.       — Только твой, — кивнул Сяо Чжань и, обхватив лицо Ибо ладонями, притянул к себе. Впился губами в эти невозможные и, со вздохом отстранившись, ответил: — но всё же в душ надо. Чтобы ну… я, конечно, может, и красивый, и всё такое прочее, но питаюсь не розами и…       — Чжань-гэ! — рассмеялся Ибо, — ну вот зачем ты, а? Ну вот всю романтику рушишь! Ну невозможно так.       — Вы посмотрите на этого лао Вана, — деланно возмутился Сяо Чжань, — только что заливал тут, что любит меня любым, а теперь пеняет за отсутствие романтики. Что за молодёжь непочтительная пошла, а?       — Я очень, очень почтительный, — покаянно протянул Ибо. Блеснул глазами и выпятил нижнюю губу. Сяо Чжань судорожно вздохнул. Ему решительно не хватало воздуха рядом с таким Ибо. Да что там — ему всегда не хватало рядом с ним воздуха, всегда как по тонкому льду ходил, рискуя каждый раз провалиться и захлебнуться восторгами. Но когда он делал такое виноватое лицо и при этом смотрел нагло, нисколько не раскаиваясь, Сяо Чжаню совсем срывало крышу, и он ни о чём другом не мог думать, кроме как срочно, вот сию же секунду смять эти губы, успевшие дрогнуть в нахальной ухмылке, протолкнуться языком в упоительный рот, порезаться о клыки и сгореть, тысячу раз сгореть, видя, как ему нравится, как расширяются зрачки, делая глаза совсем чёрными, как смыкаются длинные ресницы, пряча этот голодный взгляд, как сам Ибо загорается и целует жарче.       Но где бы сейчас был Сяо Чжань, если бы не умел укрощать своих внутренних демонов? Поэтому попытался выскользнуть из-под Ибо, но тот крепко схватил его кисти рук, прижал колено к паху, не давая и двинуться. И посмотрел решительно — так, что сердце Сяо Чжаня сделало очередной кульбит.       — Тебе нет необходимости готовиться сегодня, — сказал Ван Ибо тихо.       — В смысле? Как это так? Почему это? Ты… ты не хочешь? Ничего не будет? Но как же…       — Всё будет. Но не так, как обычно.       — А как тогда?       — Я хочу наоборот. Поменяться.       — А, ну окей. Подожди. Чтооо? Что ты сказал? Ох. Ибо. Ох.       — Да, Чжань-гэ? Ты против? Ты не хочешь… так? Не хочешь меня… так? — спросил совсем на грани слышимости и смотрел теперь совсем уж как-то потерянно и ранимо. Сяо Чжань обнял бы его, но был всё ещё во власти стального захвата Ибо. Поэтому высунул язык, поманил им и, когда Ибо склонился ближе, поцеловал и ответил.       — Хочу. Я всё хочу с тобой. Но теперь мне тем более надо в душ. Не хочу, чтобы твой первый раз был с каким-то потным мужиком.       — Этот потный мужик — ты. И меня это более чем устраивает. Я хочу этого потного мужика, — Ибо двинул бёдрами, ясно показывая, насколько сильно он хочет.       — Ибоооо. Ну мне, правда, надо. Пусти, — взмолился Сяо Чжань. Ибо разжал руки, отлипнул и единым слитым движением встал. Сяо Чжань подхватился, пока Ибо не успел передумать (с него станется) и ринулся к ванной. У дверей обернулся и спросил:       — Ты, кстати… тебе…       — Я мылся, если ты об этом. И нет, не готовился. Смысла нет. Регенерация, — хмуро ответил Ибо.       Сяо Чжань кивнул и скрылся в ванной, не давая себе возможности зависнуть над хмурым выражением лица Ибо. Наверное, стоило ему сказать, что он тоже любит его любым, что Ибо самый красивый, самый лучший и пахнет лучше всех, и вообще башню от него сносит. Можно подумать, он сам об этом не знает, усмехнулся своим мыслям Сяо Чжань, намываясь под горячими струями. Может, и знает, возразил себе, однако насколько ж это приятно — слышать такие слова от любимого человека, от того, чьё мнение единственно важное? А он сбежал как будто. И вот что теперь делать? Вымаливать прощение? Говорить и говорить приятности? И лучше не только говорить, но и действиями подкреплять.       Действиями. Сяо Чжань застыл, только сейчас осознав, что ему предложил Ибо. Не то чтобы он не хотел. О, он ещё как хотел, очень хотел. Но это же Ибо, у него же регенерация, и как это будет? А вдруг будет совсем больно? Вдруг совсем не получится? Или получится, но не так, как это представлял себе Ибо? Вдруг ему не понравится? Вдруг Сяо Чжань вообще кончит, как только окажется там, внутри и… Ох.       Он посмотрел вниз, член заинтересованно качнулся. Колени, кажется, слегка дрожали. Или это он весь внутренне дрожит и всё не решится выйти из ванной, потому что там же Ибо, он же ждёт. А Сяо Чжань тут как перепуганный подросток перед своим первым разом. Собственно, почему как? Это ведь будет и его первый раз — первый раз в такой роли. С другой стороны, кому как не ему знать — как именно надо, чтобы было хорошо, чтобы было хорошо до самых кончиков пальцев, поджимающихся на ногах.       — Чжань-гэ? Ты там уснул? — спросил Ибо под дверью. Сяо Чжань вздрогнул и затравленно посмотрел на разделявшую их преграду. Вот сейчас он выйдет, и всё. Точно всё. Он же кончит, как только всё начнётся — от одной мысли кончит.       — Чжань-гэ? Гэгэ? Сяо Чжань! — разрывался Ибо как тот мартовский кошак.       — Да-да, я сейчас, — хрипло ответил Сяо Чжань, наскоро обтираясь полотенцем. Голос не слушался, руки не слушались, тело тоже как будто не его. И как же он сейчас собирается… Они правда сделают это? Вот прям сейчас? Сяо Чжань взвыл в полотенце, затолкал себе в рот, опомнился, отплевался от ворсинок, повесил полотенце на крючок, разгладил тщательно, посмотрел в зеркало — лучше бы не смотрел. Растёр лицо и решительно открыл дверь.       — Ай! — вскричал Ибо и потёр лоб. Сяо Чжань несмело обнял его, прикоснулся губами к ушибу. Ибо замер. — Ты чего?       — Страшно. Мне немного страшно. Да не немного, а много, — признался Сяо Чжань.       — Кончай драматизировать, а то я сейчас обижусь.       — На что?       — Решу, что ты меня не хочешь и уйду.       — Нет, я…       — Вот и всё. Иди сюда.       И Сяо Чжань пошёл. Отринул все страхи и пошёл. Да и как не пойти, когда так настойчиво просят, приказывают даже? Сяо Чжань целовал Ибо нежно, трепетно, но тот вжимал в себя крепче, оплетал его ногами и нетерпеливо шарил по спине, оглаживал, вдавливал пальцы в кожу, подгоняя, направляя, и Сяо Чжань дурел от осознания того, что происходит сейчас.       — Ну же, Чжань-гэ, давай. Я больше не могу. Так хочу.       Сяо Чжань согласно промычал ему в шею, приподнялся, дотянулся до прикроватной тумбочки, выдвинул ящик, и пока он искал смазку и презервативы, Ибо сполз ниже и взял его член в рот. Сяо Чжань дёрнулся и застонал, Ибо заработал интенесивнее — прошёлся языком по всей длине, огладил уздечку, коснулся губами головки почти невесомо и снова вобрал член в рот.       Сяо Чжань стиснул зубы и наконец выудил из ящика искомое, выдавил смазку на пальцы, потянул Ибо за волосы — тот утёр влажные губы тыльной стороной ладони, глянул с вызовом и улёгся на подушки, развёл широко ноги, огладил себя меж ними, повёл одной рукой по груди, по шее, по губам, оттягивая нижнюю указательным пальцем, пальцы другой сомкнул вокруг своего члена, прошёлся резкими движениями, вскинул бёдрами — раз, и ещё раз, как бы приглашая, как бы говоря: «ну чего же ты ждёшь?».       А Сяо Чжань что? Сяо Чжань и не мог больше ждать — разрывался между желаниями любоваться таким Ибо и вылизывать этого Ибо, а ещё покрывать его поцелуями и приступить уже к самому главному. Не в силах больше разрываться, он выбрал последнее и накрыл собой Ибо. Тот удовлетворённо хмыкнул и куснул его за ухо, а потом напрягся, когда Сяо Чжань протолкнул первый палец. Зажмурил глаза и стал целовать жарче. Сяо Чжань добавил ещё смазки и втиснул второй палец. Ибо зашипел. Сяо Чжань хотел было отстраниться и посмотреть ему в глаза, убедиться, что всё хорошо, и если нет, то он мог бы остановиться, потому что, в конце концов, им и так было хорошо вместе, и вовсе необязательно так мучиться, но Ибо, видимо, разгадал его замысел и никуда не пустил. Сяо Чжань добавил третий палец и чуть не кончил — потому что очень хорошо, очень узко. И если пальцам так, то каково будет, когда он войдёт сам?       А потом Сяо Чжань наконец нащупал то самое, отчего и сам порой превращался в тугой узел удовольствия, и Ибо застонал громко, задышал часто и сам насадился глубже на пальцы. Сяо Чжань уже не просто дрожал и полыхал, он с ума сходил и потел так, как никогда на съёмках. Собственный член изнемогал, истекал смазкой, капая на живот Ибо. И Сяо Чжань с трудом сдерживался, чтобы не опуститься ртом на такой же изнемогающий член Ибо. И опустился всё же, послав выдержку к чёрту. Ибо ответил благодарными стонами и всхлипами, Ибо вколачивался в его рот так неистово, что Сяо Чжань едва успевал принимать и всерьёз опасался, что петь он в ближайшие дни не сможет. Какое на хрен пение, когда тут такой Ибо, когда он весь под ним, и выгибается, и дрожит мелко, а потом вскрикивает и кончает, и Сяо Чжань сглатывает всё до последней капли, а после Ибо тянет его за волосы на себя и сцеловывает свой вкус, слизывает, ныряет языком так глубоко, что у Сяо Чжаня кружится голова от нехватки воздуха. Хотя скорее от таких голодных поцелуев Ибо.       — Давай, ну же, — прошептал Ибо ему в губы. И Сяо Чжань дал. Раскатал презерватив по члену, выдавил щедро смазку, прикончив чуть ли не весь тюбик. Подышал размеренно как перед прыжком в воду и начал медленно входить, следя за малейшими изменениями в лице Ибо. Тот смотрел в ответ прямо и маняще, гладил его ободряюще по спине и раз за разом облизывал губы. Сяо Чжань продвигался дальше, сходил с ума сильнее и чудом удерживался от того, чтобы не спустить сразу. Ибо как-то жалобно вскрикнул и схватил Сяо Чжаня крепче, взглянул угрожающе, а лицо — не понять, чего в нём больше, едва сдерживаемой боли или желания.       — Тебе больно, — тихо сказал Сяо Чжань.       — Я тебя убью сейчас, — прорычал Ибо. — Хрень это полная, а не боль. Давай уже, Чжань-гэ, давай, пока я не придушил тебя… ах… да, давай глубже… Ну же, не бойся. Да, вот так, Чжань-гэ. Вот так. Ох. Ох.       Сяо Чжань сейчас бы сам охнул, но был слишком занят тем, чтобы удержаться в сознании, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы сделать Ибо так хорошо, что он бы ещё раз сказал это «ох». И Ибо сказал. А ещё проскулил, полоснул ногтями по спине, прошёлся по пояснице и сжал ягодицы Сяо Чжаня, задавая темп, подмахивая и выстанывая имя Сяо Чжаня. Метался по подушке, то кидаясь целовать Сяо Чжаня, то вскрикивая и запрокидывая голову, и тогда Сяо Чжань кусал его за кадык, зализывал места укусов и снова сплетался с его языком своим. И чем сильнее Ибо дрожал под ним, тем сложнее приходилось Сяо Чжаню. Он хотел было вспомнить что-нибудь, что охладило бы его, позволило продержаться ещё, но стоны Ибо не давали такой возможности. Только Ибо, только он, и ничего больше, никого больше.       — Ибоооо, — жалобно простонал он, вбиваясь в такое желанное тело. Оплёл пальцами его член и задвигал резко. Ибо взрыкнул и дёрнул на себя Сяо Чжаня, вонзил клыки в его шею, сглотнул шумно пару раз, лизнул в укус и задрожал, выгибаясь. Сяо Чжань задрожал следом и кончил с громким стоном, прислонился обессиленно лбом ко лбу Ибо и, расслабленно поцеловав, вышел, упал рядом.       — Охренеть, — прохрипел Ибо. Сяо Чжань согласно кивнул и широко улыбнулся. Хорошо. Как же хорошо. Посмотрел на Ибо. Тот глядел ласково и сыто, жмурил глаза и только что не мурчал.       — Спасибо, Чжань-гэ. Это было охуенно.       — Тебе спасибо, Бо-ди. Это было охуеть как охуенно.       Ибо моргнул довольно, ухмыльнулся и встал. Походил рядом с кроватью. Покрутился, потянулся из стороны в сторону.       — Ты чего? — спросил Сяо Чжань.       — Проверяю, — подмигнул Ибо.       — Что проверяешь?       — Регенерацию.       — И как?       — Не болит. Вообще не болит.       — Иии?       — И это значит, что мы теперь будем меняться, — подскочил к нему Ибо, улыбнулся заговорщически и заявил: — мне понравилось.