Кровь лета

      Среди всех затей, в которые я ввязывалась, согласие заняться борьбой с подростком у него дома, в отсутствие его матери, выглядело самым опрометчивым. Более опрометчивым, чем выслеживать серийных убийц.       Хан ничего не сказал — я приврала, что Лея попросила присмотреть за сыном. Вот только сыну было восемнадцать, сложением он не уступал добротному полузащитнику, и нянька ему откровенно не требовалась, но это укладывалось в «вахтовые» методы воспитания его матери, поэтому меня не потащили на допрос, когда я явилась к ним на крыльцо в четверг после полудня.       Бен открыл дверь, он был в баскетбольных шортах и майке.       — Засос смотрится лучше, Ним, — прищелкнул он жвачкой.       — Заткнись.       Ухмыльнувшись, юнец посторонился, впуская меня, одетую сегодня в леггинсы и широкий длинный свитер, прикрывавший задницу. Дом Леи, встретивший меня знакомой роскошью и прохладой кондиционера, почему-то напомнил большую сводчатую пещеру.       — Зал в подвале, — пояснил Бен, ведя меня вниз. — У мамы сейчас там свален всякий хлам для йоги, но я развернул какой-то мат. — Он открыл передо мной дверь, лопнул пузырь из жвачки и улыбнулся: — Только ракушку не нашел, так что целься выше.       Я закатила глаза:       — Даже не думай выкинуть какое-нибудь непотребство.       — И в мыслях никогда не было.       Он щелкнул выключателем на стене и закрыл дверь. Раз я сюда пришла, то, вероятно, понимала, зачем это делаю.       Внизу располагался просторный отремонтированный подвал с мягким уголком — импровизированной гостиной с ковром, зеленым диваном и парой кресел-мешков перед широкоэкранным телевизором, а также еще одной дверью, ведущей в соседнее помещение.       За ней оказался упомянутый зал со старыми пыльными тренажерами — ими явно никто давно не пользовался. В воздухе висел затхлый запашок плесени, чем-то напоминавший подпортившийся одеколон Хана. Должно быть, хозяева бежали от этой комнаты, как от чумы. Хан любил говорить, что Бен хороший парень, но у меня возникли сомнения, что Бен испытывал к отцу столь же теплые чувства.       — Окей, ну так… — он скрутил свои черные лохмы в пучок. — Покажи мне Брюса Ли, Ним.       Я вскинула бровь и опустила сумку на пол.       — Я не Брюс Ли, но я с удовольствием надеру тебе задницу. Подойди ко мне, когда будешь готов, чемпион.       Бен все не решался — топтался по другую сторону синего мата, такой нескладный мальчишка-переросток. Но мне доводилось сбивать с ног мужчин куда крупнее. Я кивнула и ободряющим жестом пригласила его начинать.       И тут, как назло, зазвонил мой телефон.       — Черт… — пробормотала я и, махнув Бену, повернулась, чтобы ответить. — Погоди, похоже, это По.       Бен налетел на меня и схватил за талию прежде, чем я успела дотянуться до сумки. Юнец оказался чертовски тяжелым, он с завидным упорством пытался оторвать меня от пола, поэтому я саданула ему по ноге и засадила локтем по ребрам.       Он устоял. Случается и такое.       Я не собиралась бить затылком и ломать ему нос — это была не настоящая драка, — так что, зацепив лодыжкой его икру, я дернула, чтобы он потерял равновесие, а когда ему пришлось споткнуться и расставить ноги, в дело вступила чистая физика.       Я присела и перекинула его через плечо. Бен грохнулся на мат, а по моей руке прошла болезненная волна, мрачное напоминание, что моя гибкость уже не та, что раньше. Я с шипением отступила от поверженного мальчишки.       Шмякнувшись на пол, Бен разразился хохотом, постанывая между смешками. Морщась, он перекатился на бок, пока я улучила момент проверить телефон. Вот мелкий засранец! В честном бою жульничать не положено.       — Офигеть! — засмеялся он. — Где ты этому научилась?       — В Акаде… На академических курсах самообороны, — я поправила себя, пролистав входящие, и пожелала По доброго утра. — Ты их не знаешь.       Закончив с мессенджером, я бросила телефон обратно в сумку, и Бен накинулся на меня снова. С тем же результатом: обезвредив его ударом в живот, я швырнула его на пол, как тряпичную куклу. Мальчишка воплощал собой грубую силу без всякой хитрости, но в схватках обычно побеждает последняя.       Однако он был твердо намерен прижать меня к мату и, кажется, совершенно не злился, когда я раз за разом вытирала им пол. Бен только смеялся и ерошил растрепавшиеся лохмы, его кадык азартно подскакивал, темные глаза возбужденно блестели. Не то чтобы я заостряла на этом внимание, но он все-таки надел ракушку. Любой нормальный подросток бы…       Тьфу! Меня передернуло, и я присела на край мата, чтобы выпить воды, а Бен пристроился рядом со мной. Потный и запыхавшийся, он одним махом выдул полбутылки.       — Окей!.. — выдохнул он. — Окей. Ты способна надрать мне задницу.       — Спасибо, — я закрутила колпачок и вытянула ноги. — Приятно потренироваться. Я так долго сидела взаперти… Мне стоило размяться.       — Ну, с тем барменом ты неплохо разминалась, верно?       Я глянула на Бена — нервно, услышав упрек в его голосе, — но он смотрел не на меня. Юноша изучал пустую бутылку в руках, наблюдая за каплями, стекавшими по внутренней стенке пластика, так, как будто это картина Поллока, которую он старался разгадать.       Я хлопнула ладонями по коленям и со вздохом попыталась напустить на себя легкомысленный вид.       — Мне надо домой, принять душ, и хорошо бы немного вздремнуть. Старость, знаешь ли, не радость.       — Еще разок, — попросил Бен, игриво подтолкнув меня локтем, и улыбнулся. — Тогда я тебя отпущу.       — Сам напросился.       Он с довольным смехом повел плечами. Мы встали. Я сделала растяжку на скорую руку и махнула ему, приглашая нападать.       И он сделал это — я моргнуть не успела. Из-за усталости я слишком поздно осознала, что первые удары служили для отвода глаз, — он заставил меня сделать ложный шаг и подставил мне подножку, тут же со змеиной ловкостью очутившись за моей спиной. Одной рукой он обхватил мое горло — сжал слегка, но достаточно ощутимо, — а другой контролировал мой корпус.       Было трудно что-то сообразить в таком положении. Я стиснула зубы и решила воспользоваться прежним приемом, но Бен уперся локтем, пресекая любые мои действия. Мышцы его руки предупреждающе затвердели, я закашлялась и, в попытке стряхнуть его с меня, толкнулась задницей ему в пах. Он взял меня в захват! В удушающий захват!       Вырваться не получилось. Бен держал стойку так, словно делал это сотню раз, и на каждую мою попытку сопротивления отвечал, чуть-чуть усиливая хватку. Я оказалась взаперти, будто угодила в китайскую ловушку для пальцев, или в зыбучий песок, чем сильнее борешься, тем больше застреваешь…       Я выдохнула сквозь зубы, краснея, потому что поняла, что именно упиралось мне в задницу. Приподнявшись на носки, я попробовала резко податься к его локтю у моей щеки, заставить его выйти из стойки, но он не двинулся с места. Бен встречал каждый мой выпад с равной силой, пока я не осознала, что безоговорочно загнана в капкан.       Его рука задела выпирающую бедренную косточку, а над ухом раздался тихий вздох — казалось, Бен совсем не запыхался, удерживая меня… Вдруг я с содроганием поняла, что он бормочет… «Тише. Тише». Сердце бешено заколотилось, в ушах зазвенело.       «Тише».       — Что скажешь, Рей? — прошептал он мне в волосы. Его пальцы пробрались под пояс леггинсов, голос стал глубже: — Разминаться со мной лучше, чем с По Дэмероном?       И он отпустил меня.       Пошатнувшись, я шагнула вперед, ловя ртом воздух, которого внезапно стало не хватать, и оперлась на холодную стену подвала. Слыша биение собственного пульса, я уставилась в пол, ошеломленная и немного испуганная. Боже праведный… Какого хрена?       Бен поднял мою сумку, а заодно шлепнул меня по заднице.       — Говорил тебе, что отпущу, не так ли? Теперь пошли, я жутко есть хочу.       Господи… Я обернулась — он улыбался мне, прислонившись к двери и пощелкивая новой жвачкой во рту. Потом открыл дверь и просто встал рядом, будто не замечая моего шокированного взгляда. Что это было?..       Его темные глаза не отрывались от меня, и мне непросто далось посмотреть в них. Проскользнув мимо Бена в маленькую гостиную, я кинулась наверх.       Все тинейджеры глупые, не умеют вовремя остановиться. Не похоже, что Бен действительно мог… или хотел… причинить мне боль по-настоящему. Следовало обратить это в полезный опыт, важно внушить ему: нельзя брать женщин удушающим приемом, когда идешь с ними в спарринг. Вообще никого нельзя. Никогда.       Дверь подвала закрылась за мной. Я сглотнула, потерла горло и покачала головой.       — Бен… — прохрипела я. — Ты не должен поступать так с людьми. Ты можешь причинить кому-нибудь боль.       — Чего?.. Это обычный прием, Ним.       — Ну, дело в том, что это может закончиться очень печально, ты же не желаешь нечаянно… навредить кому-нибудь. Ты не знаешь, как применять подобные приемы правильно.       Он прыснул. Моя сумка упала на пол.       — А ты неплохо отделала мои яйца. Теперь все наши дети будут с тремя головами. — Бен невозмутимо прошествовал мимо меня к холодильнику, на ходу стягивая майку через голову. — Просто тебя бесит, что я победил.       — Ты не победил! — рявкнула я, задетая в своем соревновательном инстинкте.       Он бросил майку на пол и скептически глянул на меня через поблескивающее от пота плечо. Победил? Ни в чем он не победил! Я завалила его без всяких нечестных захватов!       — Ну, окей, — кивнул он, морщась, и вытащил из морозилки две коробки пицца-роллов. — Все равно ты знаешь, что совершенно точно выиграл я.       Боже, ну каков засранец…       Я покачала головой.       — Плевать. Я иду домой, мне нужно в душ, смыть с себя запах вспотевшего мальчишки.       — Воспользуйся душем в моей комнате. — Бен кивнул на две коробки пицца-роллов. За его спиной закрылась дверца морозилки. — Я приготовлю тебе превосходный ужин, Ним.       — Превосходный?       — Тебе уже нравится? Так пишут в моей зачетке. Теперь давай покажу тебе, где ты можешь принять превосходный душ и смыть с себя…       — Отвратительно.       — Восхитительный запах мальчишки, который смог пришпилить тебя к полу.       За тычками я почти забыла о страхе, все сильнее раздражаясь: до чего самоуверенный нахал! Со своей беспечностью он обязательно кому-нибудь что-нибудь сломает! И я выложила ему это, пока он провожал меня наверх, перекинув мою сумку через плечо. Он тупо ржал, упираясь, как баран, потому что свято верил, что выиграл поединок.       Мы подошли к комнате в конце коридора, и я все еще ворчала.       — Это не значит пришпилить, если я не лежала на лопатках!       — Ну-у… Как бы оно и есть.       В его берлоге царил присущий подросткам бедлам: все вокруг в постерах, зеленое одеяло на кровати и какие-то скомканные бумажки на столе. Жуткий неряха. Разумеется.       Я перешагнула через джинсы на полу.       — Тогда посмотри определение в словаре! — Я буравила взглядом его широкую спину, когда он направился к ванной. — У вас, продвинутых детишек, всегда при себе гребаные эпплы, так что не ленись и желательно зачитай вслух!       Едва я переступила порог, как Бен молниеносно захлопнул за мной дверь. Я вытаращила глаза — в следующий миг он прильнул ко мне огромным жарким телом, подперев ладонью дверь, чтобы не позволить мне выйти. На его губах снова расцвела та мерзкая ухмылочка.       — А По Дэмерону ты давала себя пришпиливать? — поинтересовался он.       — Я… Это… — Я вспыхнула, дышать стало трудно. — Ты! Ну и наглость! Как ты смеешь!..       — Всего лишь вопрос. Похоже, тебе нравится быть сверху.       Я влепила ему пощечину.       С моих губ сорвался испуганный вскрик еще до того, как я отвела руку. Господи Иисусе!.. Осадить глупого тинейджера оплеухой за то, что поцеловал меня, это одно, но… О, боже мой!..       Бен провел языком по внутренней стороне той щеки, по которой получил удар, и улыбнулся — по его телу пробежал трепет. Он пожевал нижнюю губу и прошелся по мне изучающим взглядом, будто размышляя, стоит ли ему ответить ударом на удар.       — Ну да, — вдруг произнес он. — Как я и думал.       Я замотала головой, но Бен все равно впился в мои губы поцелуем, грубо и жестко, царапая зубами. Он толкнул меня к двери и гортанно застонал так, что я прочувствовала этот стон всем телом и почти мгновенно вцепилась в него, запустив пальцы в густые черные волосы.       У его губ был вкус мятной жвачки, а язык казался толстым и большим, что внезапно навело меня на мысль о том, насколько большим может быть его член. Впрочем, гадать не требовалось — этот стояк ощутимо терся о мой живот, сквозь его тонкие шорты и мой мешковатый свитер… Дрянной старый свитер, который должен был удержать мальчишку на расстоянии. Это безрассудство… Полное безрассудство!..       Отшатнувшись, я затрясла головой.       — Все. Все, мне пора.       Бен без слов перешел к моей шее. Он покусывал кожу, впечатав меня в дверь, и огромными руками неуклюже пытался приподнять меня, усадить к себе на бедра.       Боже… Я затрепыхалась, когда ему удалось приподнять мое колено, и его твердокаменный, более чем реальный член уперся в меня, и я нутром поняла, что он просто огромный. Бен прерывисто вздохнул, вдавливая меня в дверь. Черт, какой же он сильный… Что за хрень?       Мне следует быть взрослой, притормозить, пока не поздно! Я должна остановиться, прежде чем мы пройдем точку невозврата. Или до того, как это сделаю я.       — Стой… стой, — я трясущимися руками уперлась ему в плечи. — Бен, ты должен остановиться.       Он заворчал, но, когда я дернула бедрами, недвусмысленно пытаясь вырваться, он разжал руки и позволил мне освободиться.       Я избегала его взгляда. У меня кружилась голова — я знала, что возбуждена, что Бен — самое простое и заманчивое решение этой проблемы. Он провел рукой по волосам и положил руку на дверную ручку, дыша так же судорожно, как я.       — Шампунь и все, что надо, в душе. О, погоди…       Он потянулся куда-то мне за спину и вытащил… фонарик?.. Открутив крышку, показал мне содержимое, и я ошеломленно сообразила, что это штука для мастурбации.       — Срань господня, Бен! — зашипела я, закрывая глаза.       — Что? Хочешь потрогать? — Юнец пихнул эту дрянь мне, а я шарахнулась, как от проказы. — Засунь туда пальцы. Прям как настоящая вагина! Наука!       — О, помилуйте меня… Забери это гребаное чудовище, пока я совсем не слетела с катушек!       — Да ладно тебе. Потрогай — я зову ее Роксанн! — Бен заглянул в душ, когда я, вскрикнув, заскочила туда. — Рокса-а-анн! Еще рано включать красный свет! Ну же, Ним, разве тебе не нравятся «Police»?       Я врезалась в стену — на пол с грохотом полетели флаконы шампуня, геля, крема для бритья, но мне удалось выбить это из его руки. Бен загоготал и задернул занавеску, оставив меня наконец в покое, пусть даже с этой мерзкой штуковиной.       Мне давно пора уходить отсюда. Я встала под холодные брызги, стремительно трезвея. Я должна уйти.       Но я не ушла. После душа, смыв с себя пот и тщательно ополоснув волосы, я сложила грязное полотенце, собираясь постирать его дома. Не оставлять же это на Бена. Мы вместе не спали, и не ему разбираться… с последствиями.       Невнятно ругая себя под нос, я спрятала полотенце в сумку и переоделась в свежие леггинсы и свободную футболку, предусмотрительно прихваченные с собой. Я подавила в себе желание заглянуть в шкафчики и ящики и поспешила вниз, полная решимости бежать.       — Куда торопишься?       Я развернулась и столкнулась с голой грудью Бена. Он был мокрый, от его отброшенных назад черных волос пахло фруктовым шампунем. Похоже, тоже успел помыться.       В его руках призывно покачивался глубокий поднос с пицца-роллами — Бен словно баюкал миску, но я отмахнулась, покачав головой. Ни в коем случае. Меня будет тошнить всю ночь, если я съем хоть один.       Бен повел бровями в сторону гостиной.       — Я включил шоу «Братья-Призраки». Забавная ебанина, но мы можем посмотреть все, что захочешь.       — Я иду домой. Это был сложный день.       — Ну и что? — фыркнул он. — Скажи это моим…       — Твоим яйцам, я помню. Я помню, что твои яички страдают.       — Страдали, — ухмыльнулся Бен и прищурился. Я покраснела. — Я скоро полностью вернусь в изначальную форму, если твои соски будут и дальше оттопыривать футболку.       Сукин сын! Я посмотрела вниз, но не увидела ничего предосудительного, а через секунду Бен заржал, довольный, что развел меня. И разумно отскочил, когда я шлепнула его по бицепсу.       — Значит, хочешь что-нибудь другое? — крикнул он, ретировавшись на кухню. — Из замороженных продуктов, если можно! Я ленив и готовлю только для девочек, которые дают.       — Я в порядке, достаточно принести воды.       В гостиной мерцал телевизор. Было неестественно тихо и спокойно, даже для дома в пригороде, и уютно, как в катакомбах. Я плюхнулась на диван и уставилась на экран, где компания молодых людей носилась в потемках, как в типичном шоу об охоте на призраков. Меня слегка зазнобило, и я натянула плед до подбородка.       Вскоре Бен запрыгнул ко мне из-за спинки дивана, спружинившего под его весом, и едва не опрокинул миску с пицца-роллами. Он протянул мне бутылку с водой.       — Извольте отведать, миледи.       Я поежилась, но с удовольствием отпила.       — Фу. Перестань.       Он засмеялся и, пожав плечами, взялся за свой край пледа, чтобы прикрыть колени. Солнце уже садилось, и темнота опускалась на наш сонный пригород.       Не прошло и десяти минут, как Бен принялся за старое. Его рука проползла под пледом к моему бедру, и я, шикнув, стукнула по ней. Его мизинец полез дальше, а затем он перебрался всеми пальцами к нежной коже на внутренней стороне бедра.       — Классные леггинсы, Ним, — сказал он, слегка потянув мою ногу.       — Боже, ты неисправим, — я потерла глаза и шлепнула его по руке еще раз, — Бен.       Он наклонил голову и приник губами к моей шее, наваливаясь на меня и дергая за ногу, пока я не повернулась к нему. Все происходило слишком быстро, я чувствовала себя какой-то заторможенной. После тренировки меня клонило в сон.       Мы повалились на диван, наши руки и ноги то сплетались, то расплетались, пока Бен не очутился позади меня — и обхватил меня за талию, пристраивая мою задницу к своему паху.       Я вздохнула, чувствуя, как горят щеки. У него опять был стояк. Ну конечно же был, и он упирался мне в ягодицы, будто ожидая приглашения.       Мои волосы заглушили тихий стон Бена, когда я заерзала в его руках. Это же просто смешно… Такой теплый, непомерно сильный для молодого парнишки, — и его пальцы намекающе водили по поясу моих леггинсов. Это смешно.       — Бен, — я проглотила ком в горле, — Бен.       Он просунул средний палец под ткань, проводя по моей бедренной косточке, и затем накрыл ее своей огромной ладонью. Мое тело охватила дрожь, жар непрошеным гостем поднимался вверх по спине. Тепло… От него пахло жвачкой. Шампунем.       Бен привалился ко мне сзади, прижался губами к уху, будто кто-то мог нас услышать. Притиснув меня к своей груди, он зашептал глубоким голосом, дрожащим от необходимости сдерживаться:       — Я хочу быть внутри тебя.       У меня душа ушла в пятки: он пробормотал это снова, и мне показалось, что он тянется к моим внутренностям, проворачивает их в кулаке. «Я хочу быть внутри тебя». Так просто. По-человечески доверительная просьба — под наслоениями чего-то гораздо более темного.       «Я хочу увидеть тебя изнутри».       Содрогнувшись, я столкнула его руку со своего бедра.       — Мне нужно идти.       Мне действительно было пора.       — Вот как? Так уж нужно?       Тошнота подбиралась к горлу. Я ответила кивком и, должно быть, рванулась на волю особенно активно, потому что он четко осознал, что я не играю в недотрогу. Бен отпустил меня и сел, наблюдая, как я, запнувшись об угол дивана, хватаюсь за голову, — потому что на внутренней стороне моих век заплясали картины крови и смерти.       Какое же я беспросветное говно — рассиживаюсь на программе защиты свидетелей за счет честных налогоплательщиков и дурачусь с сыном-подростком моего начальника, как в отпуске… Я заслужила, чтобы мне выпустили кишки. Что, черт возьми, со мной не так?! Неужто я всегда была таким ничтожеством?       Бен, взволнованный, поспешил за мной.       — Прости, Рей! Как ты себя чувствуешь? Можешь полежать в гостевой комнате, если…       — Хорошо, — солгала я, прервав его. — Мне надо домой.       Комната завертелась перед глазами, сбив мой и без того ослабевший контроль над окружающей реальностью и тинейджером, пытающимся помочь. Он поддержал меня, когда я споткнулась, — я снова пробормотала, что мне надо домой, но вцепилась в него, испугавшись, что меня вырвет, что меня унесет, если я… отпущу.       Я в сотый раз прокрутила то письмо в голове: «Я тебя вижу. Я тебя вижу. Я тебя вижу. Я хочу увидеть тебя изнутри». Я сейчас упаду в обморок. Я упаду в обморок, и это никакие не шутки.       Я вздрогнула и произнесла заплетающимся языком:       — Я сейчас упаду в обморок.       Ответа Бена я не разобрала. Глаза мои закатились, его голос что-то пророкотал.       Он подхватит меня… надеюсь.