Жажда разрушающей тьмы

      Как же давно миновал первый день их встречи. В особо мрачном настроении, с частичками ностальгии, Гилберт вспоминал то ужасающее чувство полного одиночества, наполняющее его посреди безлюдной местности, недалеко от поместья Безариусов, где он сидел на холодной земле, покрываемый мелкими каплями противного дождя, когда абсолютно неожиданно появился этот человек... Хотя глупо называть его обычный человеком. Лучше сказать, что это был страшно лицемерный клоун, чья душа была полностью черна, а чувство совести совсем отсутствовало. Зарксис ещё в ту встречу поразил Гилберта своими противоречивыми нравами и сладкими речами со страшным подтекстом. Но Найтрей не мог не признать, что одноглазый чем-то его притягивал, зацеплял, как будто не давая шанса убежать, заставляя выполнять отвратительные душе Гилберта поручения для достижения высокого и значимого. Брейк использовал Гила как кукловод марионетку, управляя по желанию самого же Найтрея.       Брейк раздражал Гилберта. Брюнет и так еле-еле находил в себе силы оставаться всегда сдержанными и спокойным, не показывать личные мотивы новым родственникам, пытался быть серьезным для того, чтобы производить правильное впечатление в нужное время, а Зарксис нарушал все планы одним своим появлением. Он подшучивал без излишнего цинизма, но в шутках проскальзывали нотки сарказма, что задевало достоинство вспыльчивого молодого парнишки, который уже не мог сдерживать свое негодование в адрес этого человека. Дело дошло до грубых и хлестких ответов юного дворянина на не всегда уместные комментарии слуги Рейнсфордов, на что второй лишь вставлял колкую красноречивую фразу и протягивал очередную конфету, такую же приторную, как его улыбка в те моменты. Брейк как будто не умел обижаться, он словно отыгрывал неприглядную роль шутливого дурачка в самом дешёвом театре.       Вплоть до семнадцати лет Найтрей придерживался одного мнения об этом шуте. Брейк в своё время предоставил отличную возможность брюнету для дальнейшей жизни, но стоило ли это едких слов, сознательного обмана и отвратительного шпионажа за такими же ужасными людьми? Этого не знал даже сам Гил, но в любом случае, такая жизнь казалась ему адом на земле. И в ней он всецело винил Брейка. Того самого мужчину, сделавшего ему предложение, от которого внутренний демон Гилберта не смог отказаться. Этот факт вызывал внутри лишь гнетущее чувство ненависти к себе.       Сам Зарксис никогда же не считал эти отношения напряжёнными, он лишь говорил, что они максимально взаимовыгодные. Но юношу переполняло удушающее чувство неприязни, оно затменяло любую выгоду, даже в виде получения сильнейшей из возможных цепей. Такое непримиримое чувство способствовало самобичеванию молодого человека, он стал предпочитать губить тело горьким сигаретным дымом, в качестве наказания, разрушающего организм.       Сложившаяся система чувств и отношений изменилась как по щелчку благодаря одному событию.       В честь ежегодного праздника один известный старый герцог проводил ужин, куда были приглашены представители всех знатных родов. Конечно, и Гилберт там был, ведь он теперь носил известную аристократическую фамилию Найтрея. Брейк же ехал туда как лучший слуга графини Рейнсфорд. Наверное, не один Гил понимал, что Зарксис мог бы пользоваться огромной популярностью в высшем обществе за своё красноречие и отличные манеры, но этому мешало лишь совсем неизвестное происхождение, заставлявшее остальных аристократов относиться к нему как к слуге, хоть и очень авторитетному и значимому.       На светских вечерах Гилберт всегда привлекал внимание окружающих аристократов своей выработанной с годами скромностью и необычайной красотой, которой пылало молодое тело. Найтрей не любил принимать комплименты, потому все они были лживы и бесцельны, говорились только для того, чтобы показать поддельное уважение. Но даже это было не самой мерзкой частью вечеров. Кроме лицемерных фраз, многие дворяне любили двусмысленные намеки в сторону юного брюнета. Торжество того дня тоже не обошлось без непристойного поведения.       Устав от бестолковой суеты и пустых диалогов в особняке, юноша вышел на огромный открытый балкон, чтобы покурить в тихом одиночестве, смотря на темно-синее звёздное небо. Но успел только достать серебряную зажигалку с аккуратной гравировкой фамилии, как из смежной комнаты на балкон вышел дворянин средних лет, подвыпивший, судя по неровной походке. Мужчина не сразу заметил Гилберта, но как только отчётливо увидел, стал спешно, но коряво подходить.Человек шел прямо на юношу, не давая шанса быстро уйти, не вызвав лишних вопросов. Гилу оставалось только осторожно отступать назад, к мраморной колонне, в то время как новый знакомый подходил всё ближе. От него исходил сильный запах алкоголя, который только делал эту ситуацию более омерзительной. - Гилберт, ты до невозможности великолепен. Знаешь ли ты, что я боготворю тебя, - откровенное заигрывание вызывало чувство тошноты, всё ближе подступавшее к горлу. - Отойдите от меня, сэр, - юноша отвечал серьезно, хоть и с лёгкой дрожью в голосе. - Мой мальчик, не бойся, я лишь хочу насладиться твоей красотой. Как же низко звучали эти фразы. К глазам молодого человека подступали бессильные слёзы, а тело отказывалось слушаться, застыло из-за испуга.       Но судьба сжалилась, словно солнце, пославшее лучик солнца в долгую беспросветную тьму. Дверь на балкон распахнулась, заставив мужчину инстинктивно повернуться. В дверях стоял никто иной, как Зарксис Брейк. Лицо его было сдержанно, не перекошено той привычкой улыбочкой. Казалось, происходившая ситуация не зацепила его постороннее внимание, потому что лицо продолжило выражать какую-то обыденность, но не смотря на это, одноглазый уверенной походкой начал подходить к злополучной колонне. - Сэр, я думаю, Вам лучше оставить этого юношу, - Брейк говорил вежливо и спокойно, немного отстранённо. - Кто ты такой, чтобы мне указывать! - пьяный дворянин не на шутку разозлился. - Ты думаешь, я послушаю ничего не значащего слугу? - Господин, если Вы свяжетесь с молодым человеком, то у Вас в дальнейшем будут огромные проблемы с главой Найтреев, ведь Вы же не по договоренности встречаетесь с одним из его сыновей, я прав? - только сейчас Зарксис ехидно улыбнулся. - Если Вы всё-таки решите продолжить, то я буду вынужден применить более жёсткие меры.       Брейк резко приподнял крышку трости, откуда выглянул холодный металл клинка. Мужчину слегка передёрнуло, чертыхнувшись, он направился обратно в здание, бросив зловещий взгляд на обоих людей. - Спасибо, Брейк, - Гилберту, отходившему от шока, еле-еле удалось выдавить из себя благодарность, которая была действительно заслуженной. - Не знаю, что бы я делал без тебя. - Я, конечно, знаю, но не хочу представлять это непотребство, - Брейк позволил себе минутное проявление накопившегося сарказма, но потом опять сделался сосредоточенным. - Знаешь, тебе бы научиться отвечать неприятным людям так же смело и грубо, как ты иногда говоришь мне. Но в любом случае, я рад, что всё обошлось.       Худая рука блондина аккуратно коснулась нежной щеки юноши, заправив короткую прядь волнистых смоляных волос за ухо. Гил плохо осознавал происходящее. Кроваво-красный глаз Зарксиса словно гипнотизировал, не отпускал от себя взор, не позволял действовать. Брейк отстранился, отошёл буквально на полшага, продолжая безотрывно смотреть на Найтрея, внимательно изучая. - Мой дорогой, а что ты вообще делал на балконе в столь поздний час? - Брейк максимально театрально поднял бровь, вопрошая. - Вышел покурить, но, как видишь, неудачно, - Гил потянулся в карман за сигаретами, руки до сих пор плохо слушались, поэтому движения были нервными и немного дерганными. - Такой юный, а уже имеет вредные привычки, - продолжая играть неестественную роль, Зарксис покачал головой, выражая сожаление. - Ну уж нет, не в моей компании. Если хочешь, чтобы я остался, то убирай эту гадость.       Этот отвратительный клоун снова ставил перед выбором, хоть и не настолько серьезным. Сдаться влиянию убийственно влияющего шута, как три года назад, или настоять на своём? И всё-таки, Найтрей был обязан одноглазому за спасение, поэтому решил уделить вечер ему, к тому же, находиться с ним сейчас было намного безопаснее. Подсознание приказывало удержать мужчину рядом, а покурить Гил успеет всегда. - Ладно уж, оставайся, - секундное негодование, но быстрое приведение себя в нужное состояние, ведь время явно не подходило для выражения недовольства. - Сегодня ты меня радуешь своими верными решениями, Гил, - на лице блондина появилась слабая довольная улыбка, такая необычная для Брейка, открывавшая новую его сторону.       Гилберта всегда поражало, насколько разговоры блондина были непринужденными, как будто общение не вызывало ни малейшего затруднения, а приносило лишь пользу, показывало ум и необычный характер. В эту ночь Зарксис вел себя сдержаннее обычного, на лице не играло привычное безумство. Неизменными остались спокойные эмоции, витиеватые и завораживающие речи. Гилберт был насторожен странным поведением старого знакомого, немного боялся. Но Брейк не вставлял обидных и задевающих фраз, не обсуждал недостатки, а спокойно слушал и отвечал, что повышало давно расшатанное доверие к этому человеку. Общение не нагнетало, было так же спокойно, как ночная погода в тот день.       Молодые люди говорили обо всём подряд, иногда случавшиеся недолгие стычки расшатывали обстановку, но быстро заканчивались компромиссом, потому что в интересах обоих было успеть обсудить как можно больше. Странно, что они, настолько разные, практически противоположные, смогли найти общий язык. Вечер проходил незаметно, вдали от кутежного шума, от громкой реальности. Это открытое место словно было островком тишины и спокойствия в шумном мире.       Постепенно звуки музыки и разговоров стихали, гости неспешно собирались разъезжаться, договаривая последние важные фразы. Брейку и Гилберту тоже было пора покидать место тихого рая. Оба молодых человека понимали, что наверняка их уже ждут для отъезда в свои поместья, но они всё оттягивали момент расставания, ведь никто не стремился прервать созданную идиллию спокойного диалога и вернуться в ту реальность, где нужно было отыгрывать добропорядочность. Наконец, Зарксис взял на себя эту нелегкую ношу расставания. - Думаю, внизу меня уже ожидают мои господа. Тебя, наверное, Найтреи и вовсе потеряли, - Брейк взглянул вниз, где наготове стояли кареты, к которым расходились выходящие из здания нарядные, но уставшие люди. - Они привыкли к тому, что светское общество меня не особо интересует, - Гил напрягся, на лице появилась тень тревоги и неприязни, как только вспомнил о новой семье, с которой он старался проводить как можно меньше времени, чтобы не слушать упрёки и не казаться лишним, отстраненным. - Но несмотря на это, если они тебя потеряют, то устроят скандал, - блондин внимательно осмотрел Гилберта и, будто задав негласный вопрос, послушает ли Гил его, поторопился покинуть просторный балкон.       Найтрей задержался ещё на секунду, стараясь вдохнуть как можно больше свежего холодного воздуха, наполненного свободой и лёгкостью, как этот вечер. Потом юноша поспешил за собеседником, потому что был уверен, что и так покидает поместье одним из самых последних.       Зарксис встретил Рейнсфордов недалеко от главного входа, мерно ожидавших его одного. К тому моменту блондин выглядел абсолютно привычно, вел себя как гордый слуга, защищающий старинный род. Вслед за Брейком, из огромного каменного здания вышел Гилберт. Он увидел красноглазого в компании графинь, не посмел мешать, и поэтому начал искать родственников и их отличающуюся от других роскошью карету. Оказалось, она стояла совсем недалеко от самого Гила, куда уже усаживались старшие братья. Брюнет медленно подходил к родным, желая продлить вечер без их компании. Найтрея вовлекали в себя глубокие раздумья, не хотелось ничего, кроме как поскорее сесть у полностью открытого окна своей комнаты и курить настолько много, чтобы заглушить сигаретным дымом все нахлынувшие чувства, здраво осмыслить вечер, утопая в яде дыма.       Забывшись, Гил не сразу понял, что проходил около экипажа Рейнсфордов, в который собрался усаживаться безумно разговорчивый Брейк, который громко описывал отношение к вечеру, которое, скорее всего, было придумано лишь для создания хорошего мнения и заинтересованности. Брейк не сразу, но заметил недалеко стоящего парня, одарил Гилбрета долгим пронзительным взглядом, улыбнулся настолько обворожительно, что брюнет почувствовал пробежавший по телу холодок. Улыбка как будто была отнята у самого дьявола, но она так манила и притягивала, что Гил не мог отвести взгляд и уже точно никогда забыть её. Именно такая мимика показывала в красноглазом что-то нечеловеческое, неестественное, что пугало, но интересовало, как и сама личность мужчины. Застыв, юноша не заметил, как экипаж Рейнсфордов отъехал в густую темноту. Гил поспешил к остальным Найтреям, ведь его и так ждали неприлично долго.       Вернувшись домой, в свою укромную комнату в самом конце здания, Гил далеко и надолго погрузился в мысли о вечере, оставившем только вопросы. Найтрей захотел впустить в мрачную комнату прохладный воздух, чтобы освежить затуманенный разум. Через пару часов, после прибытия назад, погода резко ухудшилась, нагнав огромные темные тучи, из которых лил сильный дождь, большими каплями срывавшийся от сильного порывистого ветра.       Подобно погоде, ухудшилось и настроение молодого человека. Голову заняли тяжёлые мысли, разрушающие изнутри. А так ли плох был мужчина, из-за которого Гилберт начал новую жизнь? Нельзя отрицать, что Брейк, ужасный, отвратительный, сеющий боль и страх, выглядел при этом чрезвычайно довольным, что поражало, вызывало внутренний диссонанс. Но оказалось, что Зарксис мог быть и необычайно спокойным, серьезным, что показывало не такие уж и погибшие нравственные качества. Неужели всё то, что Гил узнал о блондине за последние три года, было лишь хорошей, очень правдоподобной маской, за которой скрывалась совсем другая личность, сложная и задумчивая? Что было настоящим, как стоило относиться к давно знакомому но, на самом деле, совсем мало известному человеку? Гил запутался в своём отношении, но так сильно хотелось разобраться, достичь правды и настоящего Брейка.       Именно с момента той ночи Гилберт начал кардинально менять свою точку зрения о Брейке. Вспоминая насмешливые фразы, задевающие гордость, он припоминал, что между грубоватых слов Зарксис давал нужные советы, которые терялись на фоне обидных фраз. Блондин произносил их немного серьезнее, будто доставал из памяти что-то давно прошедшее и забытое. Но Гил был слишком вспыльчив, отвлекался от содержания речей, только услышав неприятную интонацию, из-за чего пропускал самое важное. Малейшее замечание ни за что вызывало агрессию, направленную против красноглазого, а второй, в свою очередь, лишь потешался молодой пылкости. Странно было анализировать ситуацию с другой стороны, иногда признавать и свои ошибки в неприятных словах, которых Брейк, возможно, не заслужил.       Чувства Гилберта к Зарксису улучшались с каждым днём. Юноша начал искренне верить, что за пугающей маской кроется действительно чуткая душа, которая почему-то не может найти места в этом мире.       Юный Найтрей стал пристальнее обращать внимание на слугу Рейнсфордов, на насмешки реагировал спокойнее, что удивляло Брейка, заставляя наигранно интересоваться, не болен ли молодой Найтрей. Но Гил пропускал это, стараясь теперь выявить в поведении мужчины всё самое главное и нужное для анализа личности.       Продолжавшееся в течение нескольких месяцев наблюдение окончилось на неожиданной ноте, которая будто оборвала всё прошлое, оставив за собой неизгладимое впечатление.       В самом начале лета, когда весна только сдала свои позиции вместе с прохладной свежестью, оставив место только душной теплоте, представители знатных родов устраивали пикник на огромной поляне в горной расщелине, откуда был прекрасный вид, а в чистом воздухе летал аромат свежей зелени.       Обязательным посещение этого мероприятия было только для глав семейств, остальные же родственники ехали по собственному желанию. Гилберт решил воспользоваться этой возможностью, чтобы побыть целый день одному в особняке Найтреев или попробовать съездить в гости к старым знакомым. Выбор пал на поместье Рейнсфордов, ведь там к нему относились крайне положительно, а также именно в этом доме чаще всего находился Брейк. Гил не хотел брать экипаж, он желал пройтись в одиночестве, погруженным в свои мысли, чтобы ничего не отвлекало, а прекрасная погода только способствовала хорошей прогулке. Как же парень был рад, что кончилась прохладная влажная погода, уступив место мягким солнечным лучам. Гил наконец-то смог снять черный длинный плащ, в котором ходил большую часть времени года. Теперь же его молодое тело подчеркивали прямые темные брюки и заправленная в них легкая белая рубашка из тонкой струящейся ткани, на которой была аккуратно завязана черная бархатная лента, удачно подчеркивающая изящную шею. Теплый ветер развевал черные волнистые волосы, обдувал свежими потоками молодое сосредоточенное лицо с красивыми чертами лица. Нельзя не признать, что внешне Гилберт выглядел восхитительно, но изнутри его портила душевная боль прошлого, иногда вгонявшая в глубокую печаль, о которой никто не должен был знать, кроме самого Найтрея. Одновременно, в нужные моменты на другие эмоции он не скупился, ведь он живой, настоящий, ничто не мешало ему быть таким, какой он есть, но немного недоговаривая.       Раздумья помогли Гилу дойти до особняка Рейнсфордов быстро и без особых усилий. Поприветствовав дворецкого и попросив передать о своем присутствии, брюнет поднялся по давно известному маршруту в гостиную. Неожиданно для себя в комнате он увидел Рейма, неотрывно заполняющего бумаги. Этот парень часто навещал Рейнсфордов, хоть и не был их слугой. - А, Гилберт, здравствуй, - парень добродушно улыбнулся. - Я так давно тебя здесь не видел.       Луннет отвлекся от бумаг и взглянул на Найтрея. - Да, действительно, я давно не заходил. А сегодня выдался хороший шанс, пока Найтреи выехали за город.       Юноша всегда нравилось, как в доме Рейнсфордов было уютно и беззаботно, хотелось остаться там как можно дольше, вобрать в себя всю доброту людей. - Ты, наверное, к Брейку пришел? Если да, то он ещё не возвратился из дальнего сада, но обещал скоро вернуться. - Ну да, я к нему и пришел... - Гил смутился, будто его замысел был написан на лбу, если стал настолько понятным. - А как ты понял? - Зарксис иногда говорил о твоём странноватом для обычного поведении, к тому же, вы довольно много общаетесь. - И то верно.       Гилберт не знал, о чём ещё можно поговорить, да и не особо хотелось. Но мысль осенила разум, будто молния озарила ясное небо в жаркий июльский день. - Рейм, скажи, почему Брейк иногда ведёт себя... как-то противоречиво, что ли, - юноша пытался правильно объяснить то, что он думал о давнем знакомом, но чувства были так сложны, что нельзя было описать их в двух словах. - Что ты имеешь в виду? - Луннет будто стал серьезнее, нервно поправил очки, уставился в гору бумаг ещё внимательнее. - Не пойми меня неправильно, обычно Зарксис весёлый острослов, но иногда он серьёзен и задумчив. Может, ты знаешь, почему его эмоции такие разнообразные...       Только в тот момент Гил понял, что спрашивать хорошего, но всё равно постороннего человека про Брейка было равно тому, что рассказать все свои внутренние наблюдения, оставив на произвол судьбы.       Лиам перевел взгляд на окно, устремив его куда-то вдаль. Подождав несколько мучительных секунд тишины, он всё-таки заговорил. - Понимаешь, у Брейка очень непростое прошлое. Он давно забыл о нём, но иногда воспоминания настигают, возвращая его в то темное время, доставляя боль, - большего Рейм не желал говорить, ведь в двух предложениях была заключена нужная мысль, хоть и настолько лаконично. - Кстати, если тебе интересно поведение Брейка, почему ты не спросил его самого? - Я не думаю, что он захочет мне это рассказывать, - вспомнив все обидные шуточки, брюнет понял, что такая же участь ждала бы и его вопрос. - Ну, если Зарксис не хотел бы много об этом рассказывать то, пожалуй, это всё, - Рейм как-то печально улыбнулся. Казалось, его тоже захлестнули воспоминания, абсолютно неожиданные, не желавшие всплывать в ближайшее время. - Спасибо.       Разумеется, Гил предполагал, из-за чего Брейк такой противоречивый, но наконец-то он услышал точное мнение. Найтрей не хотел выпытывать информацию, это выглядело бы неожиданно и странно, он и так слишком много говорил и узнавал о красноглазом.       Никто из парней не хотел продолжать диалог, оба погрузились в свои раздумья: один о прошлом, другой о настоящем.       Неожиданно наступившую тишину прервал резкий скрип двери, и у входа в комнату возник Брейк, приторно улыбаясь и развевая напряжённое безмолвие. - Кого я вижу? Здравствуй, Гилберт, - слова звучали безумно радостно но, конечно, наигранно. - А я, значит, пустое место? Я вообще-то разбираюсь с твоими бумагами, Зарксис, - недовольная интонация Лиама сбила настроение радостного приветствия. - Рейм, дорогой, не обижайся. Ты же знаешь, что я и так тебе чрезмерно благодарен, - в качестве благодарности блондин протянул конфету, которая появилась в его руках будто по волшебству. - Кстати, ты предложил нашему дорогому и редкому гостю чай? - Нет, разве не видишь, я занят. И Гил не изъявлял желания, мы и без чая хорошо общались, - Луннета напрягало и отвлекало общение, что доказывали еле слышные нотки недовольства. - Так не годится, - Брейк резко потянул Гила за руку, от чего второму пришлось встать. - Мы с Гилбертом пойдем вниз чаевничать, тебе принести что-нибудь? - Нет, спасибо, приятного аппетита, - Рейм ответил абсолютно машинально, будто выполнял поручение своего господина.       Брейк повел Найтрея за собой, аккуратно держа за запястье, а после и вовсе отпустил крепкую руку. Молодые люди спускались вниз, шли запутанными путями, которые в итоге привели на кухню, за которой располагалась маленькая комната, давно не видавшая ремонта. В ней не было ничего, кроме потрепанного дивана, кривого стеллажа с пыльными томами книг и небольшого деревянного чайного столика. На стене, напротив дивана, висела старая картина с портретом прекрасной златокурой девушки, на лице которой красовалась нежная полуулыбка. Вся комната будто была частицей забытого прошлого, одним сплошным воспоминанием о чем-то далёком и уже несуществующем. - Что это за место?       Гилберта настораживала эта комната, ведь он никогда не знал о её существовании, несмотря на то что раньше был частым гостем Рейнсфордов. - Раньше тут обедали повара, но потом прислуги стало больше, поэтому им выделили другое помещение. Сейчас это лишь маленький бесполезный закуток, - Брейк пробежался сосредоточенным взглядом по комнате. - Не очень красиво приводить сюда гостей, но эта комната находится совсем рядом с кухней, а значит, мне не придется далеко нести сладости и чай. Что ж, располагайтесь, юный господин.       Блондин быстро развернулся и направился в соседнее помещение. Зарксис не смог не съязвить, даже в условиях спокойной встречи. Он всё такой же отвратительный по характеру, не прекращал глумиться в те моменты, когда можно было бы ответить мило и ласково. Но теперь, узнав намного больше, Гил хотел верить, что, глубоко запрятанный, в душе клоуна есть хоть один маленький луч света, не поглощенный глубоким мраком.       Пытаясь лучше узнать настоящую суть мужчины, брюнет старался не сердиться и отвечать спокойно, чтобы не увеличивать и без того давно построенное и укрепленное эмоциональное ограждение между друг другом.       Слуга Рейнсфордов возвратился быстро, держа в руках золотистый поднос с белым фарфоровым чайником, двумя аккуратными чашечками и большой тарелкой со сладостями, которые, конечно, Брейк съест сам. Зарксис осторожно поставил поднос на столик, который со скрипом пошатнулся от тяжести.       Мужчина поднял взгляд на отчужденно стоящего Найтрея. Гил заметил неприятное наблюдение красного глаза, от которого хотелось спрятаться. Но найдя в себе силы, он посмотрел прямо на обладателя взгляда, ведь невозможно было всегда бегать и прятаться от неприятных ощущений. Брейк вопросительно приподнял бровь, не оставляя своего спокойствия и не нарушая тишины, при этом пытаясь понять, почему Гилберт ведёт себя необычайно скованно. Юноша лишь продолжал смотреть на Брейка, всё лучше осознавая, что сейчас мужчина для него будто желанная отрава, которая принесет временное удовольствие, но навсегда отравит тело и душу, оставив за собой страшные последствия.       Найтрей не переставал внимательно вглядываться в лицо Брейка. Прямые белые волосы с лёгким сиреневым оттенком, челка набок, закрывающая давно потерянный глаз, постоянно пристальный взгляд, который иногда становится менее напряжённым спокойной обстановке. В мужчине была особенная красота и загадочность, которая скрывалась за спокойными эмоциями с капелькой безумия. Зарксис притягивал внимание бессознательно, одним своим видом. Янтарные глаза юноши остановились на легкой полуулыбке старого знакомого, которая необычайно сильно манила к себе, будто притягивала Гилберта за тонкую прочную ниточку. Гил сопротивлялся самому себе, пытался преодолеть нахлынувшее желание стать ближе к отдаленному от него блондину. Но чувства перешли возможные границы, не показывая обратного пути, а лишь подгоняя вперёд к действию.       Найтрей сделал неуверенный шаг к Зарксису, до невозможности сокращая расстояние. Вдруг парень резко, но осторожно подался в перед, легко касаясь длинными пальцами тонкой руки. Он надеялся на поцелуй, может быть, лёгкий и невинный, но такой желанный для парня. Неожиданно для Гила, надеявшегося, что игра идёт по его плану, Брейк быстро отпрянул, не давая прикоснуться к своему лицу. Только в это момент брюнет осознал, что он делает, насколько ситуация абсурдна, а его поступки глупы. Перед ним будто рассеялся туман нахлынувших эмоций. Гила поглотило необъяснимое чувство стыда, которое передавали ярко горящие щеки. Хотелось скорее убежать, чтобы не опозориться ещё сильнее. Но Зарксис действовал по своим, абсолютно другим правилам. Он не дал брюнету убежать или быстро уйти, а лишь схватил мертвой хваткой за плечи, не позволяя отстраниться. На лице Брейка играла издевательская улыбка, глаза насмешливо блестели. - Брейк, отпусти меня, пожалуйста. Я знаю, что сглупил, сделай вид, что ничего не произошло, - Гил, слегка трясущийся от страха, смотрел куда-то вниз, чтобы не видеть обжигающий взгляд мужчины и не сгорать от стыда ещё сильнее. - Ничего не произошло? Не ври ни себе, ни мне, ты только что пытался меня поцеловать. На что ты надеялся? - голос Брейка был серьезным, но в нем слышалась очевидная насмешка над наивностью молодого парнишки. - Прости, я действительно не подумал. Дай мне уйти, - Гилберт чувствовал себя абсолютно беззащитным перед Зарксисом, словно его душа была полностью обнаженна перед Брейком. Одноглазый словно был не человеком, а настоящим дьяволом во плоти, которому было так легко смеяться над чужими чувствами и абсолютно их не ценить. - Посмотри на меня, - блондин властно поднял голову юноши, цепко удерживая костлявыми пальцами подбородок. - Не буду отрицать, что ты мой единственный и самый любимый воспитанник. Но сейчас ты поступил опрометчиво, позволив выразить чувства тому, кого плохо знаешь. Помни, что не всегда можно ждать положительного ответа от тех, кому доверился.       Брейк ослабил хватку рук, удерживающую напуганного Гилберта. Блондин осторожно прикоснулся тонкими губами к щеке юноши, оставляя лёгкий, еле ощутимый, будто утешающий поцелуй, после чего отпустил юношу, как и желал сам Найтрей. Охваченный стыдом, брюнет моментально сорвался с места, выбежал из особняка, убегая как можно быстрее от своего позора и смятения, пытаясь забыть всё произошедшее.       Бежать. Быстрее бежать. Единственное, что занимало мысли юноши сейчас. Дыхание сбилось, пришлось перейти на быстрый шаг, но ни в коем случае не останавливаться. Гил дошел до поместья Найтреев намного быстрее обычного, но чувствовал сильнейшую усталость, помимо проживающих изнутри чувств неприязни к себе и своим действиям.       Дойдя до большого старинного здания, брюнет спешно вошел внутрь, бегом поднялся по лестнице на верхний этаж, где располагалась его комната.       Юный Найтрей сел на большую кровать, упёршись спиной к стене. Холод кирпичей пронизывал всё тело, от чего по телу бежали мелкие мурашки. Но Гилберту было всё равно, его эмоциональное состояние было на грани полного разрушения. Хотелось травить себя за необдуманные действия, поэтому руки машинально потянулись к лежащей неподалеку пачке сигарет, которая, скорее всего, вся будет скурена за недолгое время.       Наверное, это день был одним из самых неприятных в жизни Гилберта. Морально униженный, он не хотел ничего, только забыть всё, как страшный и неправдоподобный кошмар. Клоун опустил его достоинство ниже возможного, посмеялся над чувствами, которые, возможно, были одними из первых и самых сильных у юноши.       Теперь Гил понял, что Брейк всегда был ужасен, ничто не исправит его характер, он всегда будет высокомерно обращаться с окружающими, не заботясь об их чувствах. Весь положительный образ Зарксиса создал сам же Найтрей, свято веря, что в каждом человеке есть что-то хорошее, даже в таком прогнившем.       Действительно, этот случай стал прекрасным уроком жизни, но каким страшным и неприятным, оставившим след на всю оставшуюся жизнь.       Оставшийся вечер и несколько последующих дней Гил провел в своих мыслях и апатичном настроении, на которое не особо обращали внимание его родственники.       Постепенно, беспокойство сходило на нет, оставляя место только для неприязни к Брейку. Однажды, сотый раз прокручивая в голове ситуацию в той комнате, Гил вспомнил ненавязчивый поцелуй в щеку, будто успокаивающий пыл парня. Этот щекотливый момент вызывал смущение, но общий эффект от ситуации перекрывал даже эту милую ситуацию, не позволяя Гилу простить Зарксиса за его поведение.       В последствии, Гил старался избегать общества Брейка и общения с ним. Находясь вместе на каком-нибудь мероприятии, Найтрей пытался влиться в большую компанию, не очень приятную, но крайне разговорчивую. Таким образом легко удавалось избежать возможного общения со слугой Рейнсфордов. Зарксис, в свою очередь, общаясь со своими старыми знакомыми, изредка поглядывал на юношу с небольшой ухмылкой. Гил прекрасно ощущал пристальное наблюдение за собой, но не смел обернуться, дать понять, что его привлекло внимание Брейка. Брюнет старался выкинуть из головы весь придуманный образ Зарксиса, занимая время общением и более важными делами.       Время шло до невозможности быстро. Все теплое лето Гил пытался занять себя разными делами, чтобы переключить мысли и не проводить время без дела. Но яркое время года отступило, освобождая место только наступившей осени. В сентябре деревья покрылись золотой листвой, природа выглядела прекрасно, но лишь предвещала скорый конец года жизни, оставляя за собой последние частички приятных воспоминаний.       Старший из Найтреев, глава старинного дома, в честь своего дня рождения устроил огромное мероприятие необычайной красоты. Он позвал очень многих гостей, показывая абсолютно поддельное гостеприимство, ведь эта черта не была присуща никому из знатного рода Найтреев. Гилу пришлось принимать непосредственное участие в организации и проведении праздника. В сам вечер он должен был максимально приветливо встречать гостей, оказывая достойное внимание со стороны хозяев вечера.       Когда гости начали потихоньку подходить, Гил постарался скрыть всё волнение и смущение перед большим количеством людей за маской вежливости и скромности, каким и привыкли его видеть не самые близкие люди. Гилберт нравился очень многим за свой характер, поэтому, со стороны главы рода Найтреев, попросить юношу встречать приходящих было верным решением, чтобы настроить на хорошее торжество.       У входа показалась болезненно знакомая фигура, видеть которую не было никакого желания. Зарксис Брейк вел под руку юную госпожу Шерон, увлекая девушку беседой.       Гилберт встретил гостей милой улыбкой, аккуратно поцеловал маленькую руку молодой госпожи, сопровождая поцелуй лёгким поклоном. С Зарксисом парень поздоровался очень сдержанно. Не хотелось портить вечер, поэтому приходилось лишь терпеть внутреннее давление накопившихся чувств. Брейк не стал спрашивать лишнего, но зацепился взглядом за Гилберта, будто стараясь напомнить об ошибках прошлого. От вида кровавого глаза всегда становилось не по себе, этот раз не был исключением. В горле встал ком, собравший в себе всю обиду и разрушенные надежды. Именно сейчас Найтрею безумно хотело выплеснуть все эмоции бессильного человека, просто расплакавшись где-нибудь в отдаленном месте. Но его воля была сильнее, чем казалось, из-за чего Гил всё-таки сумел взять эмоции под контроль, продолжив встречать подходивших дворян.       Вечер начался крупным застольем, радостными поздравлениями, живым приятным общением. Аристократы быстро разбредались по компаниям, начиная живо обсуждать наболевшее и сплетничать. Гилберт предпочел отдых, сидя в углу комнаты на большом дорогом диване, отлично вписавшемся в обстановку большой гостиной. В руках Найтрей держал бокал шампанского, из которого брюнет не спеша отпивал, наблюдая за суматохой общества. Он прекрасно видел Брейка, занявшего внимание многих молодых людей горячим спором и уверенными насмешливыми речами. Зарксис любил находиться в центре внимания, это льстило его самолюбию. Гилберт был лишь сторонним зрителем типичных вечерних развлечений.       Вскоре, беседы становились спокойнее, уставшие гости стремились отдохнуть в тишине, поэтому расходились по огромному залу и выходили проветрить опьяненные умы на улицу. Блондин закончил своё публичное выступление, рассеялся в толпе людей. Давно известная тонкая фигура стала плавно и неспешно подходить к Найтрею, окидывая испытывающим взглядом. Гил поднял глаза оттенка теплого солнечного света на Зарксиса. Подойдя, одноглазый слегка наклонился к юноше. - Гил, дорогой, почему ты скучаешь в одиночестве?       На лице блондина снова всплыла гримаса безумного интереса, такая неестественная и неприятная. - Я устал ещё до праздника, сейчас я хочу спокойно отдохнуть.       Слова звучали безразлично и равнодушно, будто произносились кем-то из вне. - Предлагаю прогуляться со мной, ты ведь ничем не занят. - Знаешь, я не жажду твоей компании.       Гилберт не хотел общаться с человеком, который слишком сильно задел его гордость. Он снова стал груб, как сильно не старался сдерживать эмоции. - Я тебя очень сильно прошу, - Брейк отвечал сквозь зубы, пытаясь заставить подчиниться своему желанию.       Чтобы спор не привлек всеобщий интерес и не вызвал ненужного внимания, Найтрей нехотя согласился с предложением, бросив на блондина испепеляющий взгляд из-под сдвинутых темных бровей. Брюнет пошел за Брейком, направлявшимся на улицу. Выйдя из особняка, молодые люди обошли его, пройдя к саду, располагавшемуся за зданием. Сад был засажен розами, разных цветов и сортов, но всеми по-своему прекрасными. - Твой брат выращивает прекрасные цветы, - Брейк улыбнулся, сорвал один розовый цветок с большого кустарника и нечаянно поцарапался шипом. - Все они красивы, но абсолютно бесполезны и одинаковы по своей сути. Винсент как будто выращивает наше общество, великолепно.       Зарксис понюхал благоухающую розу, но тут же выкинул её на землю, будто бы растение не было достойно его внимания.       Гил стоял у огромной кирпичной стены замка, наблюдая за монологом и действиями мужчины, не спеша затягиваясь сигаретным дымом, без которого не представлял жизнь в последнее время.       Брейк резко обернулся к юноше, стал приближаться. - Ты обижаешься на меня из-за того случая? Не пытайся врать, это очевидно. - Тогда зачем ты спрашиваешь? Может, лучше не ворошить прошлое? - Гила стремительно наполняла вновь открывшаяся обида, которая полностью поглощала юношу. Он бросил окурок на землю, сильно придавил ногой, будто представив на его месте шею Брейка. - Сейчас ты меня считаешь самым кошмарным человеком из твоего окружения, верно? Ты меня ненавидишь, хочешь, чтобы я провалился под землю и больше никогда не появлялся в твоей жизни? - Я бы не думал так, если бы ты не давал поводов. Зачем ты намеренно делаешь мне больно? Я тебя абсолютно не понимаю.       К глазам Гила подступали слезы, он чувствовал себя беззащитным подростком перед дьяволом в живом обличье. Брейк подошёл ближе, сократив расстояние до минимума, чувствуя тепло юного тела в прохладный сентябрьский вечер. - Поверь, иногда лучше не поддаваться вскружившим голову эмоциям. Представь, если бы твои чувства оказались взаимны. Но потом ты бы узнал меня получше и понял, что сильно ошибся по отношению ко мне. Даже я, столь ужасное создание, не хотел бы обидеть прекрасного молодого человека в таком юном возрасте. Масштабное разочарование доставило бы тебе в разы больше боли, чем тот небольшой отказ.       Слова Брейка требовали понимания и вникания. Неужели он считает себя недостойным любви, поэтому всячески отгораживается от переживаний окружающих? Правда ли, что он заботится о состоянии других, лишая себя счастья? Фразы не укладывались в голове, не верилось, что в душе клоуна скрывается что-то, кроме насмешек и упрёков. - Мой шаг был вполне обдуманным, я знал, что рискую, поэтому не нужно пытаться спрятать меня от чувств.       Серьезность Найтрея поражала мужчину. Он искренне гордился бесстрашием своего воспитанника, который поражал его своими противоречивыми чертами характера, но создающими цельный образ одного из самых прекрасных юношей.       Брейк в ответ лишь грустно улыбнулся, будто сопоставив реальный момент с чем-то давно ушедшим и забытым. Блондин встретился взглядом с Гилбертом. Смотря на парня, он видел, что страх и обида уступили место смелости и желанию. Это было для мужчины своеобразным разрешением.       Брейк оставил лёгкое прикосновение руки на щеке воспитанника, а после впутал длинные пальцы в черные кудри. Мужчина приблизился к лицу Гила, обжигаемый немного сбивчивым дыханием брюнета. Не отводя взгляд, Зарксис осторожно приник к чувственным губам молодого человека, проникая языком в глубь рта. Найтрей отвечал горячо и с явным желанием, хоть и не слишком умело. Он держался крепкой рукой за плечо красноглазого, сильно сжимая его под эйфорией страсти. Поцелуй был долгим и сладким, вяжущим как терпкое красное вино. Он вызывал привычку, не давая отстраниться.       Но рано или поздно любому блаженству приходит конец. Молодым людям уже не хватало воздуха. В этот момент так сильно хотелось остановить время, навсегда замереть в состоянии удовлетворения. Брейк позволил себе прервать удовольствие, отстраняясь от чувственного поцелуя. Он с интересом стал наблюдать за реакцией парнишки, ведь в его самой жизни поцелуев было много, хоть и каждый из них был особенный, как например этот - страстный, но с лёгкой ноткой накопившейся горечи.       Гил пытался отдышаться, при этом сильно смущаясь от исполненного желания. Гилберт принимал решения спонтанно, он лишь делал вид уверенного юноши, храбрился перед Брейком, но на самом деле его действия были нелепыми, а потом оставляли за собой пелену стыда. Зарксис прекрасно понимал первые сильные чувства Найтрея, они вызывали в нём ностальгию по давно забытой молодости. Не хотелось спугнуть юношу, напугать резкой реакцией и прямолинейными словами. Блондин мягко провел пальцами по длинной шее Найтрея, задевая воротник рубашки, повел ещё ниже, остановив руку лишь на ряде жемчужных пуговиц, расположенных на груди. Тело, успевшее вновь остыть на холодном воздухе, отвечало на прикосновение мелкими мурашками. Гил желал больше тепла, чем одно касание, ему хотелось почувствовать, что всё это происходит по-настоящему. Он прижался к Зарксису совсем близко, заключив в свои теплые и крепкие объятия и положив голову на костлявое плечо. Мужчина осторожно погладил Гила по голове, будто успокаивая, утешая сильные эмоции, но быстро отстранился. Красный глаз смотрел оценивающе, будто будущие слова Брейка зависели от состояния Гилберта. - Молодость идёт в ногу с опрометчивостью, но часто совсем не напрасной. Спасибо за вечер, Гилберт. Боюсь, я должен вернуться к своей госпоже, - слуга Рейнсфордов направился к главному входу, но резко развернулся обратно. - Совсем забыл: в следующий раз, если он, конечно, будет, я научу тебя целоваться получше.       Найтрей тихо чертыхнулся, к щекам тут же прилила кровь. Брейк неспешно, держа руки в карманах, выходил из прекрасного сада, оставляя Гилберта наедине со своими эмоциями. На губах всё ещё оставалось приятное ощущение от недавнего поцелуя, но сам парень снова остался один.       Возникали двоякие чувства, с одной стороны, человека, наслажденного событиями, а с другой - вновь опустошенного и окутанного туманным одиночеством. Спокойный взгляд Найтрея упал на лежавшую на земле розу. В тот момент он был ей подобен: такой же красивый, наслаждавшийся жизнью до момента, пока его не вырвали из тихой реальности, после чего им любовались и наслаждались, но в итоге бессовестно бросили на произвол судьбы. Однако, цветку можно не дать завянуть, как и Гилберту, чья душа не поникнет, пока мрачный клоун будет уделять такое необходимое внимание и заботиться о юноше, однажды доверившемуся ему.