***
*** Ни Чимин, ни Сола больше не задавали вопросов девушке. Лишь послушно шли за ней, надеясь на скорую встречу с Техёном. Но подходя по тайной тропе к дворцу, Чимин увидел лишь блеск металла, и, ни намека на присутствие друга. – Te çima ew anîn? (Ради чего ты их привела?) – Намджун, охраняющий вход в катакомбы, расположенные под дворцом, обратился к девушке, не сводя грозного взгляда с подошедшего Чимина. Он все еще помнил ту звонкую пощечину, несмотря на то, что боли от нее не было совсем. Но он никогда не позволял никому так обращаться с собой, поэтому, все еще живой Чимин был скорее исключением из правил, нежели закономерностью. – Yek ji wan bi Jungkook re firiya. Divê em nîşanî wan bidin ku em ji bo çi têdikoşin. Ji bo ku me dijmin nehesibînin. (Один из них улетел вместе с Чонгуком. Мы должны показать им то, за что сражаемся. Чтобы они не считали нас врагами). – Ma hûn bala xwe didin hestên wan, dîtin? (Тебе не наплевать на их чувства, провидица?) – обратился Намджун к Соне, перекрывая своим массивным телом вход в катакомбы. – Hestên wan bi wê re tune ne, Namjoon (Их чувства здесь ни при чем, Намджун), – ладонь девушки легла на горячую грудь мужчины, слегка надавливая. Она стойко выдержала суровый взгляд воина. Они были равны в статусе, но лишь Сона знала тайну, которая способна изменить весь ход истории. Поэтому на невежество со стороны Намджуна она готова была закрыть глаза. – Ger ez rast bibêjim, em ê hemî bi her awayî wan biparêzin, hûn bixwazin an nexwazin. Min bihêle (Если я права, нам всем придется защищать их любой ценой, хочешь ты этого или нет. Пропусти меня.) – Namjoon, wê bihêle. (Намджун, дай ей дорогу), – другой воин, все это время, не участвовавший в разговоре, теперь стал около мужчины. – Berî ku ditini be, bila yên çavan ji wan re behsa pêxemberîtiyê bikin. (Дай провидице рассказать им о пророчестве, пока еще не поздно.) Все вместе они зашли в катакомбы, светом для них служили клинки воинов. Направляясь в тишине вглубь извилистых пещер, Чимин даже в полутьме чувствовал на себе чей-то взгляд. Чувствовал настолько сильно, что от этого его затылок начинал леденеть, а лицо покрывалось испариной. Перед следующим поворотом его крепко схватили за руку, отчего мышцы на ней жалобно заныли, не успев окрепнуть после травмы. Дыхание было сбито, когда парня плотно прижали к холодной стене, а навалившееся сверху раскаленное тело создало контраст, из-за которого все чувства накалились до предела. – Min tu carî ji we re negot ku meriv çawa bi yekî wekî min re rast tevbigere. (Я так и не объяснил тебе, как правильно себя вести с таким, как я) – горячее дыхание опалило лицо Чимина, губы мужчины были в опасной близости к его губам. По крепкой хватке Чимин сразу понял, кто стоит позади него. – Отпусти меня! – полушепотом произнес парень, активно сопротивляясь практически обездвиженным телом. Его руки тут же были взяты в плотное кольцо. – Berxwedana te min matmayî dihêle. (Твое сопротивление просто поражает меня.) – Намджун провел рукой по голове парня, и резко ухватившись за нее, притянул того за волосы еще ближе к себе. Их губы разделял лишь жалкий миллиметр, и Чимин чувствовал прикосновение и жар, исходивший от них. – Hûn tenê sax in ji ber ku Jungkook wusa dixwest. Laşê te yê bêhêz, bêçare ji bo wî wateyek dide, loma jî tu hîn dimeşî, hewayê distînî, radizê û difikirî. (Ты жив лишь потому, что так пожелал Чонгук. Твое жалкое беспомощное тело что-то значит для него, и поэтому ты все еще ходишь, дышишь воздухом, спишь, и думаешь). – Я не понимаю, что ты говоришь, – с натягом произнес Чимин, превозмогая боль и удерживая непрошеные слезы. – Her tim li ber çavan be. Ew qas nêzik be ku kêzika min her gav bigihîje stûyê te yê zirav. (Будь всегда на виду. Так близко, чтобы мой клинок всегда мог дотянуться до твоей тонкой шеи). – Намджун провёл носом по коже Чимина, вдыхая запах. – Bêhna tirsê tê te. Ez hez dikim. (Пахнешь страхом. Мне нравится). И в следующую секунду все прекратилось. Чимин скатился по каменной стене, оседая на землю, укрытую песком. Тихие всхлипы разнеслись по пещере, усиливаясь по мере звука отдаляющихся шагов. – Ненавижу… – прорычал парень, в гневе растирая пыль и слезы по щекам. – Ненавижу вас всех.***
*** Чимину недолго пришлось петлять по катакомбам, отыскивая остальных. Как оказалось, они отошли совсем недалеко, довольно скоро приблизившись к цели. Сона освещала своим клинком едва различимую надпись на стене. Судя по ее внешнему виду, она была сделана наспех, в полутьме, но несла в себе огромное значение, раз они прошли через весь город, чтобы оказаться здесь. – Это сделала сестра королевы, – произнесла Сона, обратившись к Чимину и Соле. – Она была близка к ней, но раздор среди них заставил ее сбежать. – Что здесь написано? – спросила у девушки Сола, вглядываясь в незнакомые буквы. – Di salekê de, dema ku gelê Mirov ji agir bêhêvî bibin, Ye bijarte wê ji ezmên bi agir bigihêje. Kevirê agir wê dîsa bibiriqe, di dawiyê de dîsa xwediyê xwe bide naskirin û rastê bide wî. Ye bijarte dê gelê cîhanê rizgar bike û aştiyê bîne gelê xwe. (В один сал, когда народ Mirov ji agir отчается, с небес, усеянных пламенем, прибудет Ye bijarte. Kevire agir вновь засияет, наконец, признав своего владельца, и подарит ему его rast. Ye bijarte спасёт народ миров и принесет мир для своего народа). Надпись прочел Хосок. Он провел рукой по необычному выступу из камня, который служил пьедесталом для чего-то, и был сделан явно с помощью человека. Все застыли в тишине, пришельцы – в немом почтении к пророчеству, люди – в непонимании от сказанных слов. – Избранный, – тихо произнесла Сона. – Он должен прийти из пламя и неба и спасти нас. – Что еще за избранный? – облокотившись на стену, с усталостью в голосе спросил Чимин. Он потирал слабую руку кончиками пальцем другой, всеми силами стараясь не смотреть на Намджуна. – Hin rêz nîşan bide, mêro. Yê Hilbijartî ne tenê cîhanek asayî ye, ew ji dûndana Qral Tara ya mezin e. (Прояви уважение, человек. Избранный – не просто обычный мир, он потомок великой королевы Тары). Даже не обернувшись к нему лицом, словно яд, выплюнул в его сторону Намджун. Чимин на это лишь обессилено прикрыл глаза. – Он говорит, что избранный потомок великой королевы. Она была первой ye bijarte, а ее муж был первым rast. Услышанное слово оглушило парня. Он открыл глаза, с недоверием посматривая на Сону. Ждал, пока она объяснит, но девушка хотела того и от Чимина. Чтобы он понял все сам. – Ты сказала ye bijarte…Это слово ты уже говорила, когда мы… – Да. – На выдохе произнесла она, вновь оборачиваясь к пророчеству. – Никто из нас не видел глазами, но мы слышали… истории. О том, как выглядит kevire agir. – Что? – Оберег на твоем человеке*, – подходя к Чимину, Сона коснулась его ключиц, опускаясь чуть ниже, кончиками пальцев она вела именно к тому месту, где амулет Техёна заканчивался увесистым камнем. – Такой мог носить только избранный. – Но, это ведь может быть просто подделка, копия. – Чимин всеми силами пытался сопоставить сказанное. – Откуда камню с вашего мира попасть в наш? – Никакой фальши, – уверенно произнесла Сона. – Он единственный, и ровно 70 сал* назад его выкрали с этой пещеры и унесли. Сделала это та, кто оставила пророчество. – Но как? – Ты смотришь, но не видишь, Чимин, – воодушевленно ответила Сона. – Амулет был похищен, был долгое время где-то, а потом появился твой человек так же, как сказано в пророчестве, с тем, что было украдено много сал назад. «С небес и огня» пронеслось в голове Чимина. Они прибыли сюда именно так. – Амулет убивает каждого, кто посмеет к нему прикоснуться. Каждого, кроме ye bijarte. Твой человек все еще жив, сколько он уже на нем? – Всю, всю жизнь… Даже сквозь тьму он смог увидеть кровавые глаза пришельцев. То, как они зажглись в надежде после этих слов. – Ew yê bijartî ye. Û niha ew dikare bimire. (Он избранный. И прямо сейчас он может умереть.)***
*** Лишь одному богу известно, как Техёну удалось остаться незамеченным на корабле. Они прибыли обратно на Землю намного быстрее, чем покидали её. Дождавшись, пока все воины покинут корабль он краткими перебежками подошел к выходу, успевая выскочить уже в ту секунду, когда огромная машина начинала набирать высоту. Не успев осмотреться, он тут же нырнул за ближайшее более или менее уцелевшее здание, и когда шум вокруг стих, смог, наконец, выдохнуть, даже не понимая, что все это время не дышал из-за страха. Наконец он оглянулся вокруг, и картины инопланетного нашествия вновь вспылили в его памяти. Все вокруг по-прежнему было в чудовищной разрухе, тела погибших никем не были убраны. Только сейчас он впервые с того момента, как взошел на корабль, вновь начал думать о том, что именно привело его сюда, на Землю. Он лишь шёл по велению сердца и ничего больше. Страх окутывал его, когда он окончательно осознал, что остался здесь один. На такой любимой, но пустой и выжженной земле. Некрепкой походкой он прошёл пару кварталов, и когда начал узнавать улицы и остатки вывесок на магазинах, ноги сами понесли его в одном единственном правильном направлении. Он шёл домой. Его ладони потели, и в горле пересыхало, когда он открыл двери, за которыми его всегда встречало тепло и уют. Сейчас здесь была лишь сырость и холод вперемешку с разбросанными повсюду вещами. Теми жалкими остатками прошлой жизни и воспоминаниями, которые лежали громадной пропастью между настоящей жизнью и тем, что было до. Фотографии в разбитых рамах, личные вещи, недоеденный завтрак, который наспех приготовил дня него отец. Он бы позорно разрыдался, будь рядом кто-нибудь близкий. Уткнулся в крепкое плечо, сожалея о каждой впустую потраченной минуте, каждом плохом слове, которое он говорил тем, кого любит. Но он лишь тихо переступал через все эти крупицы счастливой и беззаботной жизни, спускаясь ниже в надежде, что, хотя бы в том месте все находилось на своих местах. Он не был здесь с десяток лет, не меньше. Подвал был привычно сырым и темным, но огромная дыра, зияющая в его потолке, позволяла проникнуть в помещение хоть крупице света. Техён мельком осмотрел находящиеся здесь вещи, уже зная, что ему нужно искать. Пару лет назад он попросил отца рассказать что-нибудь о его матери. Ведь он был совсем маленьким, когда та умерла, и те воспоминания о ней, которые хранил его разум, были больше похожи на сны. – Техён-и, милый, я занят, – ответил ему тогда отец, по голову зарытый в разного рода бумажки. – Занят насколько, что даже не можешь сказать и пары слов о женщине, которую любил? – его всегда злила такая скрытность отца, хотя в душе он знал, что был таким же. Мистер Ким, сняв очки и устало потерев переносицу, задумался на долгие минуты. – Она была красивой, – усмехнулся он, стараясь вытянуть из памяти образ женщины. – Очень красивой, я не видел женщины прекрасней. Техён закатил глаза. – Ну что ты хочешь от меня знать, сын? – Ты понял, о чем я хочу знать, пап, – растянув последнее слово, фраза Тэ прозвучала очень капризно. – Давай так, – мистер Ким отложил очки в сторону, похлопав по свободному стулу около себя. – Когда тебе исполнится 18, я кое-что покажу тебе. Это прольет свет на то, кем была твоя мать, и даст тебе все необходимые ответы. – Но почему не сейчас? – Ты не готов, Техен. – Отрезал его отец. – Разговор окончен, мне нужно работать. После того раза Техён не разговаривал с ним несколько дней. Но сейчас он почему-то и вправду думал, что мужчина защищал его от чего-то. Ему исполнилось 18 чуть больше месяца назад, но он уже давно забыл об этом обещании, данном ему отцом. Пересматривая коробки в кладовой, он добрался до самых нижних, отставленных в дальний угол. В одной были его детские вещи и фотографии, и лишь на парочке снимков была его мать. Красивая, как и говорил его отец. Яркий взгляд раскосых глаз и приятная улыбка отдавались в душе теплом. Но внутри не было ничего из того, чего не видел Техён. Дальше вещи из старого дома, тогда ему было лет 6-7. Мамы на снимках уже не было. Следующая коробка была запрятана глубже остальных, Техёну пришлось измазаться в пыли, чтобы добраться до нее. Она была легкой, но при этом плотно запечатана, и чтобы добраться до содержимого, приходилось руками разрывать отсыревший картон. Заглянув внутрь, он понял, что это именно то, что он искал. Эти вещи он точно видел впервые. Предназначения некоторых он даже не мог понять. Старые, покрывшиеся плесенью мешочки из необычного материала, амулеты, две дощечки на непонятном языке. Он отложил их, сначала не придав нанесенным на них словам никакого значения. Лишь когда взгляд его зацепился за покрытую пылью ткань, которая оказалась женским платьем странного, непривычного кроя, его глаза в изумлении широко распахнулись. Дрожащими руками, прикоснувшись к дощечкам, он не понимал, как это могло оказаться здесь. Тот мир с непривычным жаром, вечной ночью и людьми, в глазах которых таилось бесконечное пламя, настиг его и здесь. – Nivîsên bakur. (Письмена северного народа.) – За его спиной раздались уверенные шаги, и через секунду странную находку вырвали из его рук. Он даже не успел испугаться или издать хоть звук. – Как ты… – Это из моего мира, – ткнул пальцем в сторону коробки, произнес Чонгук. – Не из твоего. – Это вещи моей матери, и они принадлежат мне! – Техён с силой выхватил предмет из рук Чонгука, крепко прижав к себе. Успокоившись, он обернулся, окинув взглядом мужчину. Он шел за ним? Как Чонгук узнал, что он здесь? – Как ты нашёл меня? – сощурив глаза в подозрительном жесте, спросил парень. Чонгук ничего не ответил. Развернувшись, он начал проходить к выходу, обращая внимание лишь на разбросанные вещи. – Твое место? – Это называется дом, – объяснил Техён. – Что значит – дом? – переспросил Чонгук, внимательно смотря на парня. – Ну, – Техен, задумавшись, пытался подобрать слова, которые смогут описать это чувство, когда ты находился там, где тебе хорошо. – Это когда тепло вот здесь, – одной рукой придерживая табличку, другой дотронулся до груди Чонгука, держа ладонь на уровне сердца. Мужчина проследил за движением его руки, слегка нахмурив брови. – Мне всегда тепло. – Нет, не так, – рассмеявшись, ответил парень. – Не физически тепло, а внутри… Слова Техёна так и остались не понятны для пришельца. Он мало знал о душе и о том, что она может болеть и тосковать по кому-то. – Есть кое-что помимо тела, Чонгук. И это что-то тоже чувствует. Иногда даже сильнее, чем внешняя оболочка. У людей есть такое выражение: душевная боль. Это когда тебе настолько плохо, что физически ты можешь ничего не чувствовать, но внутри у тебя будет такое чувство, из-за которого ты не сможешь спать по ночам. – Хм, – Чонгук, поразмыслив секунду, пытался сопоставить слова парня с чем-то, что мог чувствовать сам. Хоть он не понял до конца смысл сказанного, но единую картину представлял. – Если мой kela agir* войдет в кого-то, у него будет болеть душа? – при непонятном для Тэ слове, Чонгук поднял вверх свой клинок, окинув его взглядом, в котором на секунду зародились крупицы нежности. – Нет, но у родных того, чью жизнь твой клинок отнял, душа будет болеть очень сильно. – Я понял, – ответил Чонгук, отворачиваясь от парня и двигаясь к выходу. В последний раз осмотрев свой дом, Техён двинулся следом за ним. *** Чонгук не задавал вопросов, когда Техён попросил его пойти с ним. Лишь плелся следом за парнем, безразлично смотря на тела людей вокруг. Техен перестал скрывать слез, и, дойдя до нужного места, его глаза были красными и опухшими. – Боже, пожалуйста, пусть он будет там, – вознося молитвы, проговаривал про себя Тэ, проходя через ряды многочисленной техники, в место, о котором знали лишь избранные. Именно туда он должен был попасть, когда началось вторжение. Огромная дверь из самого прочного, известного человечеству материала, стояла нетронутой. Набирая пароль дрожащими пальцами, перед глазами парня все расплывалось от слёз. За открытой дверью жалобно мигал свет, возможно, только такие места, разбросанные по всему городу, еще могли хранить остатки цивилизации. Проходя вглубь, поворот за поворотом, до его слуха донеслись тихие перешептывания. Ускорив движение, он вышел в просторную, самую защищенную комнату бункера и буквально свалился на пол от смеси ужаса и облегчения. – Отец, – со стоном вырвалось из него. Он тут же бросился в объятья мужчины, разрываясь от слёз. – Техён, – мистер Ким проглотил ком в горле, крепко, насколько есть сил, обнимал сына. – Я верил в тебя, знал, что ты уцелеешь. – Боже, ты просто не представляешь, где я был, я… – Представляю, сынок. Мистер Ким больше не смотрел на Техёна. Его взгляд был направлен дальше, где около самого входа стоял мужчина. Целых 17 лет он не видел никого из этого народа, и думал, что больше не увидит никогда. – Пап, это Чонгук. Он не из этого… – Пришелец, хочешь сказать? – усмехаясь, мужчина закашлялся. Техён с ужасом смотрел на его окровавленные губы. – Пап, – жалобно произнёс парень, – что с тобой? – Послушай меня внимательно, Техён, – полностью откашлявшись, мужчина приподнялся, пытаясь сесть. Рана на его груди размером с кулак не дала ему сделать этого, и он вновь лёг, становясь бледнее прежнего. – То, что я сейчас скажу, очень важно. Эта самая важная вещь, как для тебя, так и для всего мира. И не только нашего, – на этих словах он посмотрел на Чонгука, но без удивления и страха. Так, будто видел старого друга, призрачную тень воспоминаний. – Ты, великое сокровище, Техён, для всего существующего в этой вселенной. Твоя мать совсем не та женщина, которую ты помнишь. Твою настоящую мать звали Алестия и она прибыла из того же мира, откуда пришёл и он. – Папа, о чем ты? – Тэ, ты лишь наполовину человек. В тебе течет кровь существ, которые называют себя народом огня. Им подвластно пламя, они не горят в нем, не боятся его, они сильнее нас, они почти бессмертны… – вновь закашлявшись, мистер Ким старался как можно быстрее прийти в себя, боясь, что не успеет рассказать сыну самого важного. – Твоя мать имела такие же шрамы, как у него, такие же глаза и такой же бесстрашный и сильный взгляд. Она была самым прекрасным созданием на земле и подарила миру такое же невероятное существо. Тебя, Техён. – Ты говоришь о том, что моя мать была инопланетянкой? – Пусть так, Техён. Но именно здесь она обрела свой дом. Но она сбежала со своей родной земли не просто так. Она укрыла тайну, которая ее и погубила. Это тайна, Техён, теперь хранится внутри тебя. Покажи мне свой амулет. Трясущимися руками Техён вытащил кулон из-под одежды, протягивая его отцу. Мужчина осмотрел его, лицо его стало совсем болезненным и вмиг осунулось. – Твоя мать медленно умирала от долгого нахождения рядом с ним. Но она захотела показать его тебе, чтобы ты посмотрел на одно из самых великих оружий во Вселенной. И ты не просто посмотрел на него, ты к нему прикоснулся. И тогда, в тот самый миг он начал светиться. Это означало лишь то, что он признал тебя, как владельца. Ты избранный, Техён. Ты обладаешь невероятной силой, сокрытой внутри тебя. Но для того, чтобы эта сила проявилась, ты должен испытать на себе не просто одно из самых сильных, а сильнейшее оружие во всем существующем мире. – Какое оружие, отец? – Любовь, мой мальчик. То единственное, что всегда было важно. То, что я испытывал к твоей матери, благодаря чему ты появился на свет. И оно единственное, что спасет нас всех. – Папа, это бред, глупости, я не верю… – Техен, милый, послушай, – отец держался из последних сил, каждое слово давалось ему с огромным трудом. – Я не был тебе хорошим отцом. Я был всегда на работе, я не видел, как ты рос, я не знал о том, что тебе снится, и кем ты хочешь стать, когда вырастишь. Но я делал это лишь для того, что у тебя была обычная жизнь. Чтобы эта тайна, которую я так долго в себе хранил, не разрушила тебя. Но теперь это неизбежно. Все, что тебе нужно знать, так это то, что где-то среди живущих людей есть тот единственный, кто прописан тебе судьбой. Этот человек никогда не полюбит никого, кроме тебя, он никогда не станет чьим-то отцом или матерью, кроме детей, которых подаришь ему ты. И самое главное твое предназначение – это найти этого человека, будь он с нашей планеты, или с любой другой, и соединиться с ним. Только тогда ты сможешь спасти всю вселенную. Трон планеты Agir твой по праву рождения, он подарен тебе твоими великими предками и твоей прекрасной матерью, но ты не сможешь взойти на него, пока не найдешь своего истинного. Перед глазами Техёна двоилось. Его сердце стучало так, что грозилось выпрыгнуть из груди. Отходя все дальше и дальше от отца, он остановился, лишь наткнувшись на тело позади. Обернувшись, Чонгук увидел его глаза, полные слёз. – Ты, – мистер Ким подозвал Чонгука к себе. Мужчина медленно подошел, внимательно смотря на умирающего человека. – Her tiştî bikin da ku ew rast xwe bibîne. Bi kela xwe ji min re sond bixwe. (Сделай все для того, чтобы он нашел своего истинного. Поклянись мне своим клинком). Опустившись на колено, Чонгук зажал свой клинок между ладоней и, смотря в глаза мужчине, произнес: – Nameya gel nivîsê (Клянусь). Отец Техёна, с легкой улыбкой на лице, медленно закрыл глаза. Он исполнил свое предназначение. Теперь черёд Техёна исполнить свое.***
*** – Нам нужно срочно найти его, – запустив руку в волосы, тихо проговорил Чимин. Весь путь обратно к хижине прошёл в тишине и глубоких размышлениях. Его мысли были так далеки от реальности, что неоднократно спотыкаясь и сворачивая не на ту дорогу, он вызывал и так у вечно раздражённого воина еще больше агрессии. Сначала ему казалось, что пришельцы не способны на какое-либо проявление чувств, видя с каким холодом они расправлялись с людьми на земле. Но, кажется, Чимину удалось пробить плотную броню отсутствия эмоций. Теперь, он впервые за все время осознал, что они такие же живые существа. Но ненависти от этого у него не убавилось. Все мысли крутились вокруг Техёна и того, что он имеет какое-то отношение к этим существам. Чимин всегда знал, что его друг особенный, но чтобы настолько… – Ты тоже о нём думаешь? – Сола, утирая выступающие капельки пота, смотрела на Чимина уставшим взглядом. Им всем был необходим отдых. Но Чимин вряд ли сможет сомкнуть глаза, пока не увидит Техёна: живого и невредимого. Слова, сказанные Соной в катакомбах, слегка вселили в него надежду на то, что друг будет в безопасности рядом с пришельцами. Девушка убедила его, что Чонгук так же, как и они, знал о пророчестве и был предан идее возрождения старых порядков даже больше остальных. Но он все еще не мог доверять им. Тем более Чонгуку. Чимин хотел защитить друга сам, без чьей-либо помощи. Но его слабость и неспособность противостоять кому-либо ужасно злила и вызывала приступы паники. Поэтому, после долгих раздумий и борьбы с собой он решил пойти на самый отчаянный шаг. – Научи меня, – звук лязга металла о металл затих, кровавые глаза с любопытством посмотрели на него. – Я хочу, чтобы ты обучил меня сражаться. Намджун отложил два коротких кинжала на стол, усыпанный холодным оружием, и полностью обернулся к Чимину. – Tu çi dixwazî, mêro? (Чего ты хочешь, человек?), – сложив руки на груди, мужчина вопросительно смотрел на парня. Помявшись немного, Чимин предельно просто и понятно пытался объясниться. Подойдя ближе к оружию, лежащему на столе, он прикоснулся к одному из клинков, при этом оценивая реакцию Намджуна. Не увидев в его взгляде раздражения, он стал смелее, обхватив рукоятку, поразившись его тяжести, а после и тому, как металл был холоден. – Вольфрам, – Сона вошла на склад оружия, снимая с пояса клинок, с которым практически не расставалась. – Все здесь сделано из него. – На земле тоже есть этот металл, – Чимин провёл пальцем по лезвию, задумчиво рассматривая узоры на нем. – Поэтому Земля нам и нужна. Уже на выходе она перебросилась с Намджуном парой слов и, оставив их опять вдвоем, ушла. Сразу за ней собирался выйти и Чимин, понимая тщетность разговора. Но Намджун не дал ему пройти к выходу. Взяв руку Чимина, которая все еще держала тяжелый клинок, он поднял ее на уровень их глаз, показывая буквально на пальцах, как правильно держать оружие. Часть веса сразу сместилась, и оно уже не казалось таким тяжелым, как раньше. Став прямо за спиной Чимина, мужчина заставил его вытянуть руку вперед, и только после этого произнес: – Я помогу тебе. Теперь избранный обрёл еще одного защитника.