Словесная война

Каждый день — это словесная война. Однако слова нужно подобрать так, чтобы они несли в себе разрушительную силу внутри, будучи безобидными снаружи. Слова должны дойти до адресата. Неважно, догадается ли остальная аудитория о скрытом смысле этих слов. Важно, чтобы один человек, один-единственный, ощутил всю шаткость своего положения. И именно из-за этих слов Белинда здесь. Нельзя правильно подобрать их, если не прочувствуешь атмосферу. Не увидишь того, о ком пишешь. Нужно взглянуть хотя бы краем глаза в душу человека, которого совсем не знаешь. Внутренне почувствовать, чего он жаждет и чего боится. Её муж, Фрэнк, этого хочет. Хочет, чтобы она разоблачила Артура Ливитта, этого, как он назвал, мошенника, который преследует его и грозится отнять миллионы не пойми за что. У этого финансиста есть что-то на Фрэнка… И она, Белинда, найдёт это. Ей плевать, что супруг давным-давно не любит её. Ей также плевать на его деньги. Она любит его. Она всё ещё одержима им, этим равнодушным эгоистом, ради которого она готова убивать и переходить все этические нормы. Нормы, которые больше всех довлеют над журналистами. Нужно говорить лишь правду, если хочешь приобрести репутацию. Никаких домыслов, только правда. И эта правда должна быть ужасной. Чудовищной, если точнее. Но сначала её нужно обнаружить. Пойти по следу… Она всего лишь преданная собачонка Фрэнка, которая ожидает, что мужчина подарит ей ласковый взгляд и похвалит её, назвав хорошей девочкой. И неважно, что ей придётся ради этого пережить. Белинда усмехнулась своим самоунижающим мыслям. Однако она охотничья собака, способная взять след и загнать жертву в угол. Ей нужно лишь напугать жертву. А уж Фрэнк сделает контрольный выстрел. И Артура Ливитта не станет… Он будет жить, но он будет уничтожен как личность. Журналистка осмотрела свою сумочку, в которой был бейдж с её именем: «Белинда Голдман. Пресса». Но сегодня она не собиралась его надевать. Всё, что ей нужно — это притвориться клиенткой банка, ожидающей оформления какого-нибудь сложного договора. Инвестиционного, например. С индивидуальным планом. А согласование всех условий может занять долгие часы. Женщина помешивала свой кофе с молоком без сахара и, медленно потягивая его, заедая аппетитным эклером, наконец увидела свою жертву. Серьёзный, но при этом с вежливой улыбкой, до тошноты обходительный. И этот слащавый мужчина угрожает её Фрэнку? А по виду и не скажешь, что у него железная хватка. Выпрямленные светлые волосы (о неестественности их прямоты говорила выбившаяся из пробора слегка кудрявая прядка), большие очки в тёмной металлической оправе, чёрный атласный галстук с серебряным зажимом с небольшими вкраплениями обсидианов. Однако его вид отличался небрежностью и некоторой диспропорцией. Одна манжета рубашки чуть расстегнулась и помялась, тогда как другая забилась под рукав пиджака. Ботинки со шнурками покрылись офисной пылью и не были начищены. Галстук был ослаблен и чуть сдвинулся вбок. «Кажется, нашему зайчику некомфортно в своей шкурке», — усмехнулась Белинда, делая небольшие пометки в блокноте. Не то, чтобы эти пометки были ей нужны: у журналистки была прекрасная память. Однако, видя слова на бумаге, она потом могла обдумать то, как лучше их преподнести до читателя. Попрощавшись со своим собеседником, мистер Ливитт побрёл в сторону кафетерия, в котором Белинда заказала себе кофе. Лениво попивая свой уже тепловатый напиток, миссис Голдман краем глаза следила за своей жертвой. Мягким голосом Артур заказал себе чай с лимоном. Слишком уютный и, пожалуй, домашний напиток для этой «банковской акулы». Да что же с ним не так? Что могут значить эти предпочтения? Делая очередные пометки в блокноте и лишь изредка поглядывая на Ливитта, чтобы её взгляд не привлёк его внимания, Белинда задумалась. Сколько же ей придётся следить за ним, чтобы найти хоть что-то провокационное? Нужно слушать все его разговоры. Менять одежду, причёску, но постоянно появляться там же, где и он. В очередной раз подняв взгляд, она вдруг заметила, что финансист неотрывно смотрит на неё. Журналистка напряглась: неужели он её вычислил? Быстро отведя взгляд, Белинда достала смартфон, натянув на лицо улыбку, будто кто-то прислал ей хорошее сообщение. Женщина словно бы писала ответ, но на деле в поле введения сообщения были лишь бесконечные повторения двух слов: «Артур Ливитт». Допив свой кофе, женщина начала собираться. Нельзя дольше привлекать к себе внимания. Нужно уходить. Но она вернётся. Однако ей придётся приложить больше усилий, чтобы найти именно ту информацию, что ей нужна. Однако пристальный взгляд этого светловолосого мужчины не давал ей покоя. Белинда слегка вздрогнула, но постаралась сдержать себя. «Хорошо, ты не зайчик… Будешь волком», — подумала про себя миссис Голдман, неожиданно для себя ощущая, как сильно бьётся её сердце от тревоги. Очевидно, этот мужчина действительно представляет собой серьёзную угрозу для Фрэнка. Она должна победить его. Ради мужа. Иначе Ливитт победит его. Поднявшись со стула и даже не глядя в сторону выслеживаемого, Белинда достала смартфон, чтобы вызвать такси. Каблуки её чёрных лакированных туфель звонко стучали по облицованному мрамором полу, но этот звук тонул в толпе банковских клиентов. И она всего лишь одна из них. Ничем не примечательная брюнетка в брючном костюме. Так она думала, пока кто-то не схватил её за запястье. Так крепко, что звенья браслета до боли впились ей в кожу. Белинда, обернувшись, сделала невинное и взволнованное лицо: — Сэр? Артур Ливитт вглядывался в неё, и журналистка вновь непроизвольно вздрогнула. Эта дрожь не могла не передаться вибрацией в его ладонь, отчего уголки губ финансиста едва заметно приподнялись. Эта хищная, едва заметная ухмылка заставила женщину чуть сжаться. Фрэнк явно связался с опасным типом. Наверное, работа с деньгами всех делает хладнокровными. — Дрожишь, зайка? — понизив голос, спросил этот нахал. Однако Белинда знала, что грубить не имеет смысла. Хотя и хотелось. Много раз именно тактичность в общении и покорность позволяли ей (и Фрэнку) избежать множества скандалов. — Боюсь, я не привыкла к тому, чтобы меня хватали за руки незнакомцы. Я могу Вам чем-то помочь, сэр? — нежно улыбнулась журналистка, выражая всей собой учтивое дружелюбие. — Присядьте, миссис Голдман, и забудьте о своих играх, — усмехнулся Артур. — Кажется, Вы пили кофе с молоком? Хотите ещё чашечку? Я закажу её для Вас. Белинда, ошарашенно глядя на финансиста, отрицательно замотала головой. Она села рядом с ним, но не потому, что хотела этого, а из-за того, что ноги, кажется, отказывались её держать. Она вновь стала непроизвольно подрагивать. Да что же это такое? Она не волновалась так даже тогда, когда опубликовала тайную переписку между налоговыми органами и одной крупной корпорацией. Сложный был год: весь в судах. А сейчас её сердце готово было разорваться от волнения. Артур же не сводил с неё взгляда, наслаждаясь тем, что усиливает её тревожность. Допив свой чай, он улыбнулся: — Не Вы одна хороша в искусстве слежки. А я всегда знаю, когда за мной наблюдают. Особенно, если это достаточно привлекательная женщина. Журналистка сложила руки перед собой: — Хорошо, мистер Ливитт, какие Ваши условия? Учтите, я не так слаба, как Вы обо мне думаете. — О, я и не думаю, что Вы слабы. Скорее, слаб Ваш муж. Ведь Вы его рыцарь, правда? Готовая поразить всех копьём из своих слов, лишь бы Ваш возлюбленный был в безопасности. Видите ли, чтобы потребовать с Вашего супруга миллионы, мне пришлось хорошенько изучить его биографию. — Тогда Вы знаете, что я всегда добиваюсь своего. И я в очередной раз защищу Фрэнка. Пусть даже от такой «банковской акулы», как Вы. — Если бы меня кто так защищал, у меня было бы ещё больше власти и денег, — усмехнулся Артур. — Сливочного эклера? — Идите к чёрту! — вспыхнула журналистка, недовольная тем, что тот прознал, что она ела. — Я вновь спрашиваю, какие условия? Что позволит мне мирно покинуть Вас? — Что ж… удивите меня. Говорят, Вы очень проницательны. Именно из-за этой черты характера статьи миссис Голдман разят наповал. Ибо она знает, что скрывают люди за масками. Что же скрываю я? Три факта, миссис Голдман, и Вы свободны. Если они окажутся правдивыми. — А если я ошибусь? Артур неопределённо улыбнулся, впиваясь в неё своим взглядом, от которого у Белинды по спине побежали мурашки. — Что ж… Факт номер один: Вы хотите со мной переспать. Ливитт рассмеялся, подняв опустевшую чашку с кусочком лимона на дне: — Более, чем проницательно, миссис Голдман. Боюсь, я слишком несдержан в своих взглядах, хотя старался смотреть в Ваши глаза. Что меня выдало? — Не могу сказать точно… Но, знаете, я ощущаю это всем телом. В мозгу непроизвольно появляются образы, которые заставляют меня ненавидеть Вас ещё больше. — Потому, что Вы сами этого захотели, как только я коснулся Вашего запястья? Белинда усмехнулась: — Разрешите воспользоваться Вашей чашкой? Ливитт засмеялся вновь, жестом демонстрируя, что она может делать с его чашкой, что ей заблагорассудится. Голдман подняла чашку над собой, как только что делал Артур, признавая тем самым его правоту. Внезапно во взгляде Ливитта засквозила нежность, и такая, что у журналистки перехватило дух. — Вы последуете своему желанию? — мягко спросил финансист. — Если Вы обещаете раскрыть мне свою душу и парочку секретных документов, то я подумаю об этом. — Ох, бросьте, Вы не корыстны, я это чётко вижу. Вы не можете позволить к себе прикоснуться, если не будете обуреваемы чувствами. Вы любите собак? — Обожаю, чёрт бы побрал их милые виляющие хвосты и очаровательные лапы. — Думаю, Вам стоит посетить выставку, которую спонсирует наш банк. Там будут очаровательные собаки: от той-терьеров до мастифов. Великолепное зрелище подлинной дружбы. — Что ж, тогда я уговорю своего мужа пойти на неё. — Бога ради, миссис Голдман, Вы ведь знаете, что он не пойдёт. Он у Вас заядлый кошатник. А вот я мог бы составить Вам компанию. Я так благороден, что расскажу Вам о себе всё, что поможет Вам меня уничтожить, на выставке собак. Вам будет вдвойне приятно. И это даже без секса. — А теперь заткнитесь и дайте мне найти второй факт о Вас! Артур замолчал, игриво улыбнувшись своей собеседнице. Белинда долго всматривалась в мужчину напротив, а после произнесла: — Беззащитный одиночка… Вам каждый вечер хочется отчаянно выть от одиночества. Но питомца Вы не завели, у Вас нет времени на уход за ним. Потому спите с мягкой игрушкой. — Чертовщина, у Вас что, рентген вместо глаз? Этим, конечно, мою карьеру не разрушишь, но, увы, Вы сейчас разрушили все мои попытки добиться Вашего расположения. Кому нужны мужчины, спящие с мягкими игрушками? Особенно такой лисице, как Белинда Голдман. — Я обнимаю одеяло, потому что мой муж в это время обнимает шлюх. Так что, знаете, я не осуждаю Ваши пристрастия. — А хотели бы обнимать мужа? — А это уже не Ваше дело. — Видимо, очень хотели бы. Мне Вас жаль. Мой плюшевый волчонок хотя бы меня не предаёт. Хорошо, что я не женился. — И хорошо, что у Вас есть деньги, чтобы купить себе женщин на ночь, правда? — О, миссис Голдман, я ненавижу секс из корысти. Мне важно, чтобы женщина желала меня без всякой выгоды. И такие находятся. Но, увы, никто из них не полюбил меня. Или я просто предпочёл этого не замечать. Потому у нас с Вами ничего не выйдет: Вы жаждете информации обо мне, но не меня самого. Так что… прошу прощения. — О, не переживайте, я готовлю себя служению в храме Артемиды, настолько я невинна уже… пять лет? Не знаю. — Ужасно слышать это. Ваш журнал остался Вашим единственным любовником. — И представляете, я могу брать в постель сразу с десяток номеров. Так что… я окружена вниманием. Артур весело улыбнулся: — Не сомневаюсь, что Вас хватит на весь годовой тираж и ещё спецвыпуски. Ваш темперамент чувствовался уже тогда, когда я был в своём кабинете, а Вы только вошли в банк. Мой принтер зажевало дважды, представляете? Очевидно, почувствовал опытную жрицу. Белинда теперь и сама рассмеялась. Тот, кого ей хотелось уничтожить, привнёс в её душу необычайную лёгкость. — Итак… Факт номер три… — Внимаю… Белинда вдруг ощутила необычайную грусть. Мужчина перед ней… она знала, что его обаяние губительно, однако он не казался преступником или мошенником. Когда ещё у неё были такие искренние разговоры? И будут ли они в её жизни снова? К их столику подошла миниатюрная шатенка, сладко улыбнувшись финансисту: — Мистер Ливитт, совещание уже началось, все ждут только Вас. — Проведите его без меня, — не отрывая взгляда от Белинды, ответил Артур. Его рука нежно накрыла ладонь журналистки, и их пальцы успели переплестись в каком-то замысловатом узоре. Голдман теперь и вовсе ощутила себя беспомощной. — Но без Вас его невозможно провести! — запротестовала секретарша. Но Артур, казалось, не слышал её. — Белинда… — хрипло произнёс он. У женщины от этого голоса едва сердце не выпрыгнуло из груди. — Да, Артур?.. — Зачем Вы хотите уничтожить меня?.. — Потому что так я спасу Фрэнка… — А почему Вы хотите его спасти?.. — Потому что я люблю его… — Вы рады этой любви? Белинда отрицательно мотнула головой. Долгие годы это чувство мучило её, сковывая, словно кандалы узницу средневековой тюрьмы. — Факт номер три… Это Вы хотите уничтожить меня… — выронив слезу, ответила журналистка. — И Вы вновь правы, миссис Голдман… Я мечтаю уничтожить Вас. Спалить дотла… Медленно, неумолимо, как сама судьба, его губы приблизились к её, дразня мятным дыханием и бархатным парфюмом. Она ненавидела его всем сердцем и позволила его губам приникнуть к её. И сгорала, сгорала дотла, не зная, кто она и где находится. Живя лишь дыханием того, кого она ненавидела. И эта ненависть была самым прекрасным чувством, какое ей довелось ощущать за всю её жизнь. Белинды Голдман больше не существовало…