Criminal

Аарон Хилл не любил и не понимал день. Кто вообще придумал это время суток? Самые бесполезные и, пожалуй, непродуктивные часы всегда приходились на день — в баре пусто, казино закрыто, и только старая-добрая свалка на окраине города всегда готова принять отчаявшихся драконов без крова. Днём Хилл разбирался в бухгалтерии, решал какие-то важные вопросы и всё ждал, когда же начнётся настоящее веселье. И под «настоящим весельем» он, конечно же, не подразумевал пляски в Хвосте, очередную попойку где бы то ни было и чей-нибудь жирный проигрыш в казино. Нет, то было не веселье, а часть его работы. Истинные развлечения начинались тогда, когда в город приезжала целая «орава» голодных до хаоса байкеров-драконов (или вернее было бы выразиться словами Сары — супер-крутых-байкеров-богачей?). Они заезжали в милые закусочные, устраивая там разгром, вселяя каждому в головы, что Чёрные Драконы — это не «те полудурки в куртках, что вечно ошиваются на свалке», это банда, банда, которую надо бояться. Выгодные сделки, поистине чёрные дела, что вершил он за этой маленькой деревянной дверцей своего кабинета — таинство и власть, богатство и азарт, чёрной вязкой жижей текущие вместо крови. Веселье. Нет, это было даже выше и могущественней веселья. Контроль над этим городом сам приползал к его рукам с наступлением ночи. Люди оглядывались по сторонам и опасались тёмных переулков в надежде не наткнуться на кого-то из банды, почувствовав холод металла у горла и взглянув в ужасающие, жадные до денег глаза. А затем все эти разбои, грабежи, угоны тачек под Лед Зеппелин, лёгкие наркотики и гонки на байках оказались детскими шалостями по сравнению с тем дерьмом, что на самом деле творилось в этом городе. Он выпал из реальности, проснувшись днем, вернее, ближе к вечеру — было около четырёх. Яркий дневной свет ударил по отяжелевшим от непродолжительного сна векам, и первый вопрос, который Аарон задал себе: «Как мы, чёрт подери, умудрились уснуть?». Утренний всплеск адреналина был такой силы, что противостоять ему, завалившись спать после, он не побоится этого слова, охренительного секса, точно не входило в его планы. И когда он последний раз спал днем? В три года? Всё же приятная слабость во всём теле соблазнительным шёпотом подтверждала: сон пошёл им обоим на пользу. Аарон опустил взгляд на макушку Сары, чья голова устроилась на его груди. Тихое дыхание, оголенные плечи, карамельные волосы, распластавшиеся по всей постели — он не видел её лица, но был уверен, что даже во сне она улыбается, чуть нахмурив брови, будто сама не согласна со своими эмоциями. И неужели теперь она была его? О, если бы он называл «своей» каждую девчонку, с которой переспал... но с Сарой всё было иначе, «иначе» не как клишированная фраза из её любимых сопливых книжек, а в прямом смысле другие ощущения. Аарону не хотелось осторожно разбудить её и с виноватой улыбкой сказать: «Ну, дорогу до дома ты найдёшь?». Желание прижать её маленькое тело к себе и уснуть ещё на ближайшие пару дней нагло вытеснило все раздирающие душу планы. Ему предстоит разгрести так много дерьма, а он лежит здесь, в плену её соблазнительного тела, и впервые в своей жизни радуется этому дню. Пусть ночь не наступает. Пусть мокрые хлопья снега липнут на окна его трейлера, пусть она хмурится во сне, пусть её кудри щекочут его кожу. Плевать. Здесь все идеально. — Я знаю, ты смотришь на меня. Тихое ворчание заставляет Аарона ухмыльнуться: она могла и не засыпать. — Значит, всё это время ты лежала на моей груди, боясь шевельнуться? Браво, Сара. Пытаясь скрыть улыбку за этой её вечной привычкой хмуриться, пока лицо сияет радостью, девушка поднимает на него свой взгляд, проводит ладонью по щетине и, игнорируя пылающие щеки, целует в губы. Просто для того, чтобы убедиться, что всё это ей не приснилось. И что все эти новые ощущения и приятная тяжесть внизу живота — не выдумки и не разыгравшаяся фантазия. У неё ещё будет время всё осознать, когда-нибудь, в перерывах между этими крышесносящими поцелуями, явно намекающими на что-то большее, но сейчас, пока она в его руках, пока он так крепко сжимает свои ладони на её талии — глупо тратить время впустую. — Я проснулась позже тебя, — шепчет она, разрывая поцелуй. — Открыла глаза и в отражении увидела, что ты пялишься. Ему впервые хочется смеяться. Без повода. Аарон с улыбкой щурится и переводит взгляд на небольшое настенное зеркало напротив кровати, которое он, вообще-то, раньше здесь не замечал, и на секунду задерживает взгляд. Чёрт возьми. Как же потрясающе они смотрятся вместе. Сара будто была рождена, чтобы принадлежать ему. Это неоспоримый факт. — О, знаешь, я подумала... Аарон не позволяет ей договорить, переворачивая девушку на спину и, нависнув над ней, впивается крепким поцелуем в её и без того искусанные губы. Сара довольно стонет, обвивая его шею руками и притягивая ближе к себе, а когда воздуха в лёгких становится катастрофически не хватать, с широкой улыбкой отстраняется: — Ты не дал мне договорить. — Прошу, — шепчет он, перебираясь поцелуями на её шею. Она хохочет и отбивается, пытаясь привлечь внимание мужчины. Наконец, любимый янтарь вновь врезается в её взгляд, заставляя школьницу довольно кивнуть. — Я подумала, может быть, кровожадный маньяк — это ты? — сдерживая весёлый смех, спрашивает Сара. Аарон выгибает бровь, щурится, а затем качает головой. — Ты меня раскусила. Давай, Нэнси Дрю, развивай цепочку мыслей. — Ладно, — мягко оттолкнув от себя мужчину, она принимает в постели сидячее положение и прислоняется голой спиной к холодному изголовью кровати. Подобранное к груди одеяло недолго выполняет свою защитную функцию — Хилл бесцеремонно стаскивает его, любуясь совершенной фигурой своей девушки. — Все жертвы похожи на меня, так? Аарон кивает, тянется к тумбочке и достаёт сигареты. Облачко дыма на секунду скрывает разрумянившееся лицо Сары, заставляя её отмахнуться от едкого запаха. Сигарета прилипла к его нижней губе, глаза лениво прикрыты, густые ресницы подрагивают от удовольствия, а чёрная чёлка спала на лоб... боже, как он прекрасен, как идеально он справился со своей задачей — сбить её с толку. Девушка вновь погружается в свои бредовые раздумья, насильно заталкивая себя в этот водоворот мыслей в надежде хоть как-то разрядить обстановку и оттянуть от себя эту мерзкую липкую плёнку надвигающегося ужаса, что сковывает движения и не даёт вздохнуть. То, что ей довелось пережить утром — цветочки. В Хейдене новая жертва. И она мертва. — Я думаю, это ты всех убивал... потому что я тебя раздражала, но убить меня ты не мог, потому что в этом не было бы никакого азарта. И ты вымещал зло на бедных девушках. Но вот незадача: жертва беспомощно и беспощадно влюблена в маньяка. Сломала твою систему? Хилл смеётся, а в уголках его глаз появляются морщинки. Сара любуется выражением его лица и думает, что, возможно, это всё, что ей хотелось бы видеть всю свою жизнь — смеющегося Аарона Хилла, обнаженного, прикрытого лишь тонкой тканью белой простыни. Перестав хохотать с этих поистине детских предположений, Аарон бросает сигарету в стоящую на тумбе пепельницу и с хищной улыбкой надвигается на О'Нил, заставляя её лечь на спину, раскинув руки в разные стороны. Вот так просто, «красавица» — другого слова и не подберешь. Он смотрит на её приоткрытые в предвкушении губы, на аккуратный маленький нос, поднимается к огромным голубым безднам, а затем снова опускает взгляд на острые ключицы, небольшую грудь и плоский живот. Аарон теряет голову, и Сара чувствует его возбуждение сквозь простыню — единственный предмет, который их разделяет. — Стокгольмский синдром, значит? — Не отрицаешь, что держишь меня в заложниках? — А как это, по-твоему, выглядит? — мужская ладонь скользит по её телу, интригующе останавливаясь внизу живота. Голубые глаза горят предвкушением; он никуда не спешит. — Лидер банды украл девчонку и не выпускает её вот уже... во сколько мы вернулись ко мне? В одиннадцать? Не имеет значения. Ты попала, красавица. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга. В душе Аарона — пожар, зализывающий своими огненными языками все его шрамы. В душе Сары — цветущий сад с бабочками и птицами, с благоухающими растениями и мелодичным звучанием какого-то неземного музыкального инструмента. Янтарь и лёд. Соль и карамель. Аарон и Сара. — Убьёшь меня? — У меня есть идея получше. Наклонившись к ней, он снова её целует: на этот раз требовательнее, чем все предыдущие разы. Сара непременно отзывается на поцелуй, обвивает талию мужчины ногами и кусает его нижнюю губу, оттягивая её и улыбаясь. Все тормоза, все границы, все эти беспомощные внутренние крики вроде «стой, ей, черт возьми, семнадцать, она девчонка ещё!» летят к чертям, и Хилл в очередной раз срывается с цепи, подхватывая её и поднимая с кровати. Он припечатывает смеющуюся девушку к стене, нападая на желанную шею поцелуями, перерастающими в укусы от едва сдерживаемой страсти. Сара не чувствует земли во всех смыслах: Аарон крепко держит её за бедра, прижимает к стене с такой силой, что каждый вздох даётся с трудом. Вскинув голову от удовольствия, О'Нил зарывается пальчиками в его волосы, оттягивая тёмные пряди и в нетерпении ожидая, когда же он, наконец, станет ближе, настолько близко, насколько это вообще позволяют все законы природы. Ей хочется слиться с ним, стать им, целиком и полностью прирасти к человеку, от которого она без ума. — Я буду осторожен, — шепчет он в её приоткрытые губы и выдыхает, опустив взгляд. — Приготовься. Короткого кивка достаточно, чтобы он приподнял её за бедра и медленно вошёл в девушку, заставляя её содрогнуться от резкой вспышки боли, словно ударившей её по затылку. Аарон не двигается, заглядывая в её помутневшие от страсти и неприятных ощущений глаза, целует Сару в скулу, в щеку, в губы и входит глубже. — Ты должна привыкнуть, — вновь отзывается мужчина, не прекращая своих движений. Что ж, это не так ужасающе больно, как в первый раз, но и приятного мало. Словно её пронзает что-то острое, словно всё внутри горит. Она пытается расслабиться, пытается сосредоточиться на ощущениях холодной стены, касающейся её спины, на напряжённых загорелых плечах Аарона, на капельках пота у него на лбу, когда через какое-то время что-то меняется в её ощущениях, боль заменяется чувством наполненности, а затем и это исчезает, сменяясь на тонкую пелену удовольствия, заставившую её в удивлении вздрогнуть. Хилл мгновенно ловит настроение Сары и улыбается, не прекращая размеренных толчков, удерживая её, такую невесомую, в своих руках. О'Нил крепко сжимает его плечи, закусывает губу и закрывает глаза: это совершенно новые ощущения, такого прежде не было с ней, и это поистине невероятно, приятная лёгкая дрожь окутывает тело, скапливаясь внизу живота и желая как можно скорее найти свой выход. Аарон на седьмом небе от этого безумного кайфа: это лучше, чем всякая веселящая дрянь, лучше, чем бурбон, лучше, чем Калифорния, лучше, чем власть. В этой малышке сконцентрировано удовольствие всего мира, и как же охренительно брать её здесь, у этой стены этого гребаного трейлера в этом гребаном городе. Он, мать его, настоящий счастливчик, осознавший, наконец, всю ценность клада, который он сам же от себя скрывал. И разве может быть здесь дело только в сексе, в этой наивной голубоглазой новизне? Он восхищён ей, она возбуждает его, она сводит его с ума, она заставляет его улыбаться, нет, черт возьми, дело здесь не только в сексе. Тихие стоны, слетающие с её губ, его тяжёлое дыхание, звук ударяющейся друг о друга влажной кожи — весь этот маленький трейлер заполняется звуками их страсти, а от этого ещё сильнее кружится голова. Задыхаясь от нарастающего напряжения внизу живота, Сара вскидывает голову и неразборчиво шепчет: — Аарон, ты... ты... — Аарон? — подняв её лицо двумя пальцами за подбородок, мужчина шепчет ей в губы: — Что ты хочешь, красавица? Затуманенный страстью взгляд голубых глаз мгновенно находит его лицо, фокусируясь на этой поистине зловещей ухмылке. Сара буквально зеркалит его эмоции, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Я хочу, чтобы папочка заставил меня кончить. Этого достаточно, чтобы Аарон впился в её губы влажным поцелуем и ускорил свой темп, буквально вколачиваясь в её хрупкое тело, всё ещё словно приколоченное к стене. Сара уверена: на её бёдрах останутся синяки от того, как сильно их сжимают его длинные пальцы, но ей плевать, сейчас главное — достичь разрядки, ведь она так близко, так близко... Её накрывает волной удовольствия, а через пару грубых толчков кончает и Аарон. Руки его ослабляют хватку, позволяя Саре, наконец, почувствовать пол под ногами. И снова: во всех смыслах. Реальность оглушает их не сразу. Так и не насытившись друг другом, они продолжают терзать друг друга в душе, и только когда воздуха в маленькой кабинке не остаётся, когда они оба начинают задыхаться от горячего пара и накатившей на них страсти, Аарон заботливо выносит девушку из душа, укрывает её полотенцем и стирает остатки влаги. Такая она нравится ему ещё больше: с раскрасневшимися щеками, пучком на голове, горящими радостью глазами. Постоянное напоминание о возрасте Сары сломалось, но где-то в подкорке мозга Аарон все ещё понимает: Саре семнадцать. Она ещё не знает, что такое кредит, обязательства, барбекю по субботам с соседями, обручальное кольцо, забытое в ванной на тумбе, не знает, в какой колледж поступит и на кого оставит ребёнка, если её срочно вызовут на работу. Аарону тридцать четыре. И, если честно, он тоже ни черта об этом не знает. — Нам нужно успеть заскочить в бар, переговорить с парнями, — Хилл надевает фланелевую рубашку поверх простой чёрной футболки и с ухмылкой наблюдает за тем, как Сара натягивает свитер. Он хотел бы видеть такую картину каждый чёртов день. — Ты пойдёшь со мной. — Я знаю. Подожди, почему успеть? — Поеду в Хейден, у меня там есть пару приятелей, которым копы сливают информацию. Если это убийство как-то связано с теми, что происходило здесь, а Моринга до сих пор не нашли... Заметив испуганный взгляд девушки, Аарон заставляет себя заткнуться. С самого начала он уверенно гнул свою линию в том, что Люк виновен в этих преступлениях, но Сара... она была так близка с ним. От этого мороз по коже, но она выглядит так, словно до последнего собирается отрицать его причастность. — Просто нам всем нужно быть начеку. Ты сама понимаешь, что это сходство не может быть простым совпадением. Так что пока я буду в Хейдене, пожалуйста, никуда не встревай. Мои парни за тобой присмотрят. Сара отправляет Аарону обиженный взгляд. Всё ещё считает её ребёнком? Тем не менее, ей же будет спокойнее, если она немного... слукавит. Люк — её лучший друг, и каким бы подозрительным он ни был, она добьётся правды любой ценой. — Всё в порядке, я останусь дома, — девушка опускает взгляд и натягивает на лицо серьёзную мину, как если бы ей только что предстояло выступить за разоружение мира. — Сейчас нужно быть осторожными, я понимаю. Аарон поднимает брови, хватает свою куртку и подходит к двери, останавливаясь. Будто в ту же секунду в его голове происходят сложнейшие математические махинации, в ходе которых он пытается понять — лжет она или нет. Но, вероятно, с ним нужно почаще заниматься сексом и ослаблять его бдительность, потому как в следующую секунду он берет девушку за руку и в недоумении отвечает: — Кто ты и что ты сделала с моей Сарой?

***

Пенясь и шипя, таблетка тонет в воде. Она даже не борется за жизнь: её задача — спасти другую. Длинные пальцы вырисовывают контур горлышка бокала и, сморщившись заранее, Вишня выпивает его содержимое до дна. Голова раскалывается. В пять вечера в баре нет никого, кроме вечно недовольной Линды и её подружек, Грейс, беспрерывно натирающей барную стойку, Бурого со своими наполеоновскими планами по захвату места у колеса на свалке, Майкла, погруженного в мрачные глубокие раздумья и ещё парочки драконов, что пьют пиво днями напролёт и играют в карты. Вишня окидывает туманное (или это у него пелена в глазах?) помещение и подпирает голову рукой. — Паршиво. — Меньше конфет бу... — Ещё раз я услышу про эти гребаные конфеты, клянусь, я тебе врежу. Бурый закатывает глаза, а по тому, как раздуваются его ноздри, Вишня может сделать вывод, что тот обиделся. Они будто сидят здесь и ждут войны: надвигается что-то страшное — привкус горечи на языке и мерзкое ощущение на душе ещё никогда не подводили дракона. Или это его все ещё воротит от долбаной наркоты, что подсунули эти сатанисты. Да кто вообще пихает наркотики в конфеты у себя дома?! — Майкл, а ты че завис? Выкладывай, — не дождавшись должной обратной связи от Вишни, Бурый перебирается на поникшего Тёрнера. «У него свои заморочки, наверняка думает о колледже», — Вишня отворачивается от парней и принимается массировать виски в надежде, что это хоть на унцию уменьшит головную боль. Но Майкл не думает о колледже. У него нет своих заморочек. Все его мысли, как шестеренки витают вокруг рыжеволосой стервы, что вела себя сегодня утром до неприличия странно. Не похоже это на Адель! Она никогда никого не сторонилась, а услышав новость о том, что её возвращают в черлидинг после такой паршивой выходки, наверняка повисла бы на шее Тёрнера. Что-то не сходилось, и краеугольным камнем наверняка был её мутный братец. Путаясь в догадках и пытаясь понять крайне специфичную логику Моринг, Майкл не замечает, как кто-то тычет в него горлышком бутылки. — Что ты творишь?! — отпихнув от себя руку Бурого, фыркает парень. — Смотри, это член! — дракон хохочет и снова пихает бутылку в бок Тёрнера. — Это чёрный член, член! Боже, я только что поимел тебя стеклянным чёрным членом! Высокий барный стул угрожающе скрипит под весом Майкла. Он поворачивается всем телом к дракону и несколько секунд смотрит на него немигающим взглядом. Обернувшись на тишину, Вишня закатывает глаза: — Девочки, валите и трахайтесь в кабинете босса сколько влезет. Уверен, для такого случая у него найдётся пару бутылок. — Кто там собрался трахаться в моем кабинете, черт вас подери?! На грозный голос Аарона оборачивается вся троица и даже Линда, во всей красе рассказывающая своим девицам о вечерних планах на казино. Хилл застывает в дверях с грозной миной на лице, но Вишня замечает лишь его сцепленные с Сарой руки. Решив обратить всё в шутку, Майкл встаёт со стула и подходит к лидеру. — Мы с Бурым решили уединиться, не бери в голову. Аарон выгибает бровь, О'Нил усмехается, но ещё не начавшуюся речь Хилла вдруг прерывает глухой звук, будто что-то с силой повалилось на пол. Тёрнер оборачивается, предоставляя возможность Аарону и Саре увидеть Бурого, упавшего со стула. Вишня мгновенно подрывается к другу, поднимая его за голову и поднимая веки внезапно вырубившегося парня. — Этот идиот наверняка жрал конфеты, — заключает дракон, вставая и поднимая Бурого. — Твою мать, — Хилл ударяет ладонью по лицу и подходит к парням. — Какого хрена вы не отдали их шерифу? — Клянусь, я отдал, когда тот был здесь! Но этот прохвост... он, видимо, успел урвать парочку, — оправдывается Майкл. — Что ещё за конфеты? — Сара подходит ближе, с ужасом уставившись на Бурого в отключке. Аарон поворачивается к девушке всем телом и хватает её за плечи, заглядывая в расширившиеся от страха голубые глаза. Вишня отрывает взгляд от своего приятеля, всё ещё придерживая его, и с подозрением смотрит на этих двоих. В затылок будто прилетает бейсбольной битой. — Останься с парнями, ладно? — Хилл ловит её кивок и продолжает. — Если тебе надо домой, пусть Майкл или Вишня пойдут с тобой. Ладно? — Х-хорошо, но что с Бурым? — запинаясь, спрашивает девушка и снова переводит взгляд на дракона. — Он просто сидел и... вырубился? — Он под наркотой, которую нашли в конфетах Морингов. Через пару часов придёт в себя. — Через четыре часа, — встревает Вишня, сверля недовольным взглядом этих двоих. Заподозрив неладное, Майкл поворачивается к дракону и вопросительно склоняет голову набок. Аарон, тем временем, подзывает местную «скорую помощь» в виде Линды, снова наставляя её заботиться о Буром. Сара вызывается проводить мужчину до парковки и неловко мнется, прежде чем оглядеться по сторонам и, убедившись, что улица пуста, подняться на носочки и оставить на губах Хилла поцелуй. — Будь осторожен, ладно? — шепчет она, проводя ладонью по колючей щетине. Аарон обводит пальцем контур её губ и кивает, надевая шлем. — Будь осторожна, — повторяет он. Обхватив себя руками, Сара молча наблюдает за тем, как Хилл отъезжает с парковки и, набрав скорость, исчезает в белизне занесенных снегом улиц. Сердце сжимается в тисках от нарастающей нервозности. Что он выяснит в Хейдене? Кажется, правда так близко. А точно ли она хочет её знать? Ведь если это Люк... Тряхнув головой, Сара до скрипа в зубах сжимает челюсти. Не делать выводов, не получив доказательств. Где-то позади хлопает дверь. Девушка оборачивается, чтобы увидеть надвигающихся на неё Вишню и Майкла. Парни переглядываются и, убедившись, что Аарона нет рядом, в один голос произносят: — Я тебя подвезу. Майкл закатывает глаза, Вишня подносит ладонь к лицу. Приоткрыв в недоумении рот, Сара качает головой. — За мной необязательно следить, — отвечает она, а сама думает о том, что это не просто необязательно — это категорически запрещено, ведь она собирается остаток времени провести за собственным мини-расследованием. — Дело не в боссе, а в твоей безопасности, Сара, — серьёзно отвечает Майкл. Злобно сощурившись, Вишня усмехается. — О, да ладно тебе. Все дело в боссе, да, мышонок? Всё дело всегда в нем. — О чем ты говоришь? — она хмурится, пытаясь уловить суть их разговора. — Ни о чем, — Вишня хватает школьницу за руку и тащит её к своей тачке. — Поехали, я отвезу тебя домой, лягу на твою кровать с жирафом и все оставшееся время мы будем ждать твоего благоверного и обсуждать то, как ты выстрелила в Лома. — Благоверного? — Сара почти кричит, когда он останавливается, открывая для неё дверь. Всё это напоминает их первое знакомство, и О'Нил невольно усмехается, вспоминая, какой страх она испытывала перед этим обаятельным и безобидным парнем. Их догоняет разозленный до предела Майкл, захлопнув дверь шевроле прямо перед носом девушки. — Или мы можем наведаться в гости к Морингам, — Тёрнер склоняется над её лицом, мгновенно принявшим гримасу любопытства. — Сегодня утром я разговаривал с Адель, она говорит, что ей плевать на пропажу Люка. И, знаешь, в этом может быть какая-то... — Чувак, Хилл отрежет тебе яйца, если их ещё не отбил Бурый во время ваших утех, стоит тебе увезти её на ярд от дома. Сначала Хилл, а потом я. Ноздри Тёрнера раздуваются от злости, и он подходит к Вишне вплотную, создавая пылающий яростью зрительный контакт. Их грудные клетки соприкасаются, и кажется, что в ближайшие пару секунд весь Сентфор взлетит на воздух. — Ещё одна шутка про меня и Бурого, придурок, и я тебя кастрирую. — О, боже, мне угрожает школьник? Да уж, я успел наложить в штанишки! — Что, побочный эффект от конфеток? Ты просто пробил дно, Вишня, своей выходкой. — Это в тебе проповедник-девственник говорит? Вали, подтирай слюнки за Бурым, он в тебе нуждается. — Ну, тебе-то их никто не подтирал... — Лучше заткнись. — Сам заткнись. — Ты заткни... — Хватит! — кричит Сара, ловко протиснувшись между двумя парнями. — Вы мне оба нужны. Поехали живее, у нас мало времени.

***

То, что выдало воспаленное сознание Сары после полученных доз адреналина, она гордо назвала «компромиссом». Остаться дома, читая книжку, так ещё и в компании двух драконов, защищающих её от непредвиденных обстоятельств в виде маньяка — чем не идеальное алиби для Аарона? К тому же, это было правдой: она сидела дома и читала книгу, пока эти двое собачились, рассевшись в обуви на её кровати. Увидела бы эту картину Ребекка или, боже упаси, шериф — их бы хватил удар. Но обстоятельства пока были на стороне Сары, и она в панике искала всевозможные варианты развития дальнейших событий. Совершенно ясно пока одно: к Адель с пустыми руками идти нельзя. И речь сейчас вовсе не о коробке конфет или, может быть, плетке — никто не знает, что по душе этой стерве. Снова и снова вчитываясь в выделенные строчки из книги Люка, Сара никак не могла проследить их логику. Вполне вероятно, что в них Моринг находил себя — ещё один груз на весы против его невиновности. Но когда девушка складывала все детали пазла в общую картину — выходил несвязный бред, больше похожий на то, что Люку просто понравилась эта книжка и он без задней мысли выделял особо запомнившиеся ему моменты. А может, он уже купил книгу такой? — Так у вас с Аароном что, все серьёзно? Голос Вишни очень невовремя вырывает Сару из потока мыслей. Она оборачивается, чтобы увидеть обеспокоенное выражение лица дракона. Что это с ним? Куда делся её весёлый и невозмутимый приятель? И почему он не ворует её вещи, например? О'Нил была готова к такому исходу и даже спрятала своё белье куда подальше, пока они поднимались в её комнату. — У вас с Аароном? — на лице Майкла расцветает улыбка. Он отбрасывает какую-то любовную белиберду Сары и выгибает бровь. — А я знал, что всё к этому и идёт! Вишня фыркает и отворачивается, продолжая истязать бедного жирафа. Поразительно, ведь она и сама до конца не осознает произошедшее. Казалось, сегодня столько всего случилось, что момент близости с Аароном беспощадно стерся из её памяти, уступив место всем этим фразам, отрывкам, отдельным словам из книги Люка. Ещё и реакция Вишни, ставшая отдельным пунктиком в целом списке под названием «вещи, которые я должна обдумать, если останусь жива». Он ведь знал, он единственный знал, что Сара влюблена в Хилла! Тогда почему в один момент он просто оглох, ослеп и онемел, словно услышав эту новость впервые? К тому же, между ней и Аароном нет ничего конкретного. По крайней мере, Сара больше не собирается строить ложных иллюзий. Нужно жить одним днем, говорит она себе. Жить одним днем и больше не пытаться давать их будущим совместным детям имена. Обычно это заканчивается тем, что Аарон выставляет её за дверь или предлагает поразвлечься без обязательств. — Давайте сосредоточимся на деле, — девушка смотрит на парней прямым взглядом, не требующим возражений. — У меня в руках, возможно, оружие массового поражения. — Оружие массового поражения, мышонок, это носки Бурого. И я думал, мы повеселимся, будем искать тебя по всему городу, а ты сидишь здесь и читаешь. Ску-чно. — Странно, но я согласен с Вишней. Как насчёт того, чтобы наведаться к Адель? Устало вздохнув, девушка забирается на свою кровать, садясь между драконов, и открывает перед ними книгу, вдоль и поперёк исчерченную чёрной ручкой. — Я стащила её у Люка, уж слишком он бурно отреагировал, когда я спросила, о чём эта книга. — И о чём она? — О парне, у которого выявили диссоциативное расстройство личности. Я не успела её прочесть, но уже по цитатам всё понятно. — Диссо... что? — Вишня хмурится, а между его бровей образуется складка. — Знаешь фишку с раздвоением личности? — Майкл не выдерживает, поворачиваясь к брюнету с видом величайшего мыслителя и страдальца всех времен. — Так вот представь, что у чувака их не две, а целая куча. — Так мы подозреваем отпрыска? Мне нравится. Мелкий — маньяк, во дела, — Вишня устраивает под голову подушку и переворачивает страницу с видом, будто дотрагивается до чего-то отвратительного. — Мы что, должны это читать? Я вам и без книжки дам зацепку. Знаете, почему все нападения совершены так рано? Потому что по утрам дикий стояк. Майкл щёлкает языком и вырывает из рук дракона книгу, одну за другой листая страницы. Сара смотрит на парня в надежде, пока он не повторяет ту же процедуру — доходит до первой страницы и начинает листать заново. Тогда-то под её возбужденный любопытством и страхом взгляд и бросается закономерность: выделение заглавных букв в цитатах. Она выхватывает у Майкла книгу и встаёт с кровати, подбегая к своему рабочему столу, чтобы достать тетрадь и ручку. Парни переглядываются. — Что ты делаешь? — Конечно, как я сразу не догадалась! Первые буквы каждой выделенной цитаты содержат послание! — кричит она, выписывая букву «А» из первой подчёркнутой строчки. — Слушайте: а где ваш друг? — В отключке, — отвечает Вишня с улыбкой. Майкл встаёт и подходит к девушке, проследив пальцем за первой выделенной строчкой в диалоге. — Чёрт возьми. Что дальше? Дрожащими руками Сара принимается перелистывать страницы, натыкаясь на подчеркнутую цитату: — Джуди откинула с лица длинные черные волосы, открыв родинку на левой щеке, — шёпотом читает она. — Буква «Д» выделена. О боже. Заинтересованность растёт и в Вишне. Нахмурившись, парень подходит к Саре и Майклу. Девушка записывает на листке бумаги две буквы «А» и «Д», пока Тёрнер ищет следующую цитату. — Его надо обследовать, — он проводит пальцем по странице, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холод. — Буква «Е». — Я не понимаю, что это за скраббл для детективов? Руки Сары беспощадно трясутся, пока она записывает букву на бумагу. Только бы следующая была не... — Буква «Л», — с ужасом отмечает Майкл. — Леди, я не разговариваю с чужими. Они переглядываются, чувствуя, как в жилах застывает кровь. Под руководством дрожащей руки на листке тетради эти чёртовы буквы выстраиваются в ряд пугающим именем Адель. — Что всё это значит? — Вишня прерывает их ступор, переворачивая страницу книги. — Смотрите, здесь ещё выделено. Страх растекается по венам, как ядовитая инъекция. Отказываясь верить в происходящее, Сара бросает взгляд на эту чёртову книгу и вздрагивает, увидев выделенную букву «Б» в имени Билли. Она ни черта не понимает. Зачем, зачем ему выделять её имя в этих ничего не значащих строчках? Вряд ли в каждой из них зарыт глубокий смысл, кроме, разве что, того, что на щеке у Адель тоже есть родинка... Мысли сумасшедшим роем носятся в голове, когда Сару вдруг осеняет. — Какая следующая буква после «Б»? Майкл кусает губы, листая страницы, не исчерченные чёрной ручкой, когда натыкается взглядом на выделенную букву «А» в предложении. Заметив это, О'Нил с трудом заставляет себя не впасть в ступор жуткого осознания. — Барбара... шериф называл её имя. Девушка, которую убили сегодня утром, — безжизненным голосом бормочет она. — Барбара Стюарт. В комнате Сары повисает гнетущая тишина. Всё, что она так упорно и долго отрицала, вдруг ясными буквами выстроилось перед ней. Какова вероятность, что следующие буквы сложатся в имя предыдущих жертв? Маргарет, Келли — но почему они идут с конца? И что, что вообще здесь делает Адель — его родная сестра? Сердце перестаёт биться в груди, дышать становится просто невыносимо и, почувствовав резкий приступ тошноты, девушка подбегает к открытому окну, делая насколько глубоких вдохов. Холодный зимний воздух не помогает прийти в чувства, и пока Вишня с недоуменным видом листает книгу, а Майкл уничтоженным взглядом испепеляет стену перед собой, О'Нил подрывается с места и выхватывает из рук дракона книгу. Некогда думать о рисках, некогда сокрушаться над тем, что она была лучшей подругой серийного убийцы. — Если Адель — его следующая жертва, каким-то чертом оказавшаяся в книге первой, нам надо срочно её найти и предупредить, — лепечет Сара, натягивая куртку. — И надо как можно скорее сказать об этом шерифу, давайте же, парни! Вишня кивает, настороженно заглядывая в глаза девушки, что уже заполнились слезами. Мокрые дорожки стекают по её щекам, пока она трясёт Тёрнера за руку, пытаясь привести его в чувства. — Майкл, черт тебя подери, это мой лучший друг оказался психом! Если ты хочешь спасти её стервозный зад, нам нужно найти её как можно скорее. Она наверняка сейчас сидит у себя в Блессдвилладж и строит планы по захвату мира. — Нам надо разделиться, — отойдя от шока, говорит Майкл. — Я поеду в Блессдвилладж, а вы с Вишней — в полицию. Если мы все втроём завалимся туда, а её не окажется дома, мы потеряем кучу времени. — Майкл, что за бред?! — голос срывается на крик. — Я могу просто позвонить шерифу! Паника охватывает всех, кроме, вероятно, ни черта не понимающего Вишни. Он лишь делает, что должен — помогает друзьям. Втроем они спускаются в гостиную, и Сара, прижав к груди эту чёртову книгу, подлетает к телефону, набирая номер шерифа из лежащей рядом записной книжки. Гудки прерываются, и спустя четыре попытки она с силой ударяет трубку о стену. — Воу-воу, мышонок, спокойнее. Сейчас мы пойдём в полицию и притащим целую кавалерию к этим психам, — Вишня хватает девушку за плечи, но её всю трясёт, и она вырывается из хватки друга. — Я и сама могу добраться до полиции, а в Блессдвилладж может быть слишком опасно. Так что вы езжайте вдвоем, а я приведу копов. — Нам все равно по пути, мы довезем тебя. Такой расклад дел устраивает всех. Или все понимают, что спорить в такой ситуации крайне бесполезно. Адреналин и страх стучит в висках Сары, пока она подгоняет Вишню ехать быстрее. До участка они добираются в считанные минуты и, взяв с парней обещание быть осторожными, спотыкаясь и стирая слезы, О'Нил взбирается по ступенькам. На входе даже не приходится никого обманывать — холл оказывается на удивление пустым, так что девушка без препятствий влетает в кабинет шерифа, чтобы с огромным разочарованием осознать, что его нет на месте. Схватившись за голову, Сара выходит в пустой коридор и оглядывается по сторонам: нет, не может быть, чтобы здесь никого не было в такой важный момент, черт подери! Жизнь Адель сейчас зависит от неё, от парней, от Никсона, в конце концов! И она верит, упорно верит в то, что Люк может убить родную сестру. Что, если все эти байки про её изнасилование — чушь? Что, если это Люк пытался её изнасиловать? Наркотики у Морингов, эта чёртова книжка, жертвы, пропажа Люка... всё сходится, всё, черт подери, огромными жирными стрелками указывает на то, что её лучший друг — серийный убийца! — Давай, живее, мать его. Услышав голос одного из копов где-то в лабиринте пустых коридоров, Сара в облегчении выдыхает и с благодарной улыбкой оборачивается на звук. В ту же секунду девушка замирает, натыкаясь испуганным взглядом на высокую фигуру. Руки за его спиной, взгляд, устремленный в пол и несколько полицейских, окруживших мужчину, вошедшего в пустой полицейский холл... земля уходит из-под ног, стоит ей всего однажды на него взглянуть. — Аарон, — хриплым шёпотом вырывается из горла. Она подрывается с места и подбегает к копам, что мгновенно становятся в стойку, укрывая Сару от Аарона или Аарона от Сары. — Что происходит?! Аарон?! Мужчина поднимает на неё взгляд, полный раскаяния, и качает головой. Всё расплывается перед глазами, сердце так и норовит выпрыгнуть из грудной клетки, которую и без того разрывает от вдруг настигнувшей боли. Девушка цепляется за плечо дракона, когда из этой шайки жандармов выходит шериф Никсон, хватая ошеломленную Сару за плечи и уводя её как можно дальше от Хилла. Она пытается вырваться, в ужасе наблюдая за тем, как копы уводят его к камерам, но хватка отца Дерека оказывается сильнее. Он встряхивает школьницу, пресекая все попытки в бегство, и прежде чем взгляды Аарона и Сары сталкиваются в последний раз, говорит: — Мы нашли его возле тела Люка в Хейдене. У нас есть неоспоримые доказательства того, что это он убил Моринга... и тех девушек.