***
«У каждого человека есть своя маленькая вселенная, в которой он исчез, сгинул, оставил кусочек души.» У Чимина это комната Чудика, и уютнее места не существует, это аксиома, запомните. Пак уже так привык к пустым банкам из-под газировки, скомканной одежде на стуле и незаправленной постели, будто эти вещи стали частичкой его жизни. Чимин готов переехать в этот дом и спать на коврике возле двери рядом с Оскаром, этого уже будет достаточно для счастья. Чимина беспокоит, что обстановка в семье достаточно стабильная, ведь обычно все далеко не так. Казалось бы, надо радоваться, но очевидно, Господь Всемогущий решил оторваться по полной на личной жизни парня, чтобы тому происходящее медом не казалось. Чимин запутался. Потерялся, напуган и совершенно не понимает, что и почему происходит с ним и его телом в последнее время. Он знает. Но так не хочет принимать. Каждый раз, когда смотришь на Мин Юнги, твое тело, каждая его клеточка бьет тревогу и далеко не учебную, дыхание до жути сбивается, что невольно начинают закатываться глаза от нехватки кислорода в голове. Сердце отбивает произвольный ритм, оттанцовывает посмертный танец и ставит крест на еще свежей могиле. Каждый раз, когда думаешь о Мин Юнги, кожа на щеках пылает погребальным костром. Внизу живота все приятно щекочет, тянет и болит. Мин Юнги написал тот, кто придумал баскетбол, любовь к цветастым рубашкам и газировке. Его написал тот, кто придумал блядское совершенство. И когда будучи парнем-подростком из религиозной семьи начинаешь чувствовать эту лихорадку к другому парню-подростку, хочется застрелиться. (Желательно насмерть и сразу в гроб) Принять себя трудно и почти невозможно, что делать — неизвестно, и все что мы имеем, лишь чувства. И желание почувствовать вкус чужих губ.***
Юнги расстегивает свою нашумевшую полупрозрачную рубашку с цветами. Чимин стоит рядом, но повернут спиной, потому что смотреть на голый торс своего лучшего друга, сейчас будет не лучшим решением. Натянув первую попавшуюся минову футболку, Чимин видит, что Юнги остался без рубашки. И без футболки. Он не стал ничего надевать. Вот так выглядит твоя смерть, Чимин, поздоровайся. Старший включает ноутбук, сидя у изголовья кровати, дабы посмотреть что-нибудь на ютубе. У Пака выбора немного, поэтому садится рядом, притянув одно колено к груди. Их плечи соприкасаются, и если прислушаться, помимо жужжания ноутбука можно услышать дыхание обоих. — Все в порядке? — Юнги немного поворачивает голову на Пака и смотрит прямо в глаза. Если бы Чимин видел себя со стороны, то понял, почему старший спрашивает: красные щеки, постоянно вздымающаяся грудь от сбитого дыхания и помятый вид, — полный наборчик психа. — Да, в полном. — Ему, естественно, не поверили. Юнги переместил ноутбук с колен на постель и откинулся спиной на подушку, оказавшись в полусидячем-лежачем положении. — Рассказывай, — Мин совершенно серьезно смотрит на младшего, выпытывая у того правду. Он всегда чувствует, когда Пак врет. Чимин, совершенно позабыв, как пользоваться его внутренними тормозами, переводит взгляд от черных глаз на губы и обратно. Мин уже стал понемногу нервничать, потому что молчание друга совсем не утешает, а вовсе наоборот. Блять. Как говорит чиминов учебник английского: It's now or never. А дальше разберемся. Пак закрывает глаза и целует своего лучшего друга. Он целует Мин Юнги. Все как в самых популярных сериалах от «Нетфликс». За эти три секунды мозг Чимина работал ровно ноль. Он отстраняется от Мина, тяжело дыша и все также продолжая смотреть на эти до смерти притягательные губы. — Прости, я. Я не должен был, — Чимин, с заплетающимся языком пытается что-то говорить в оправдание своих действий, и далеко не обдуманных, как Юнги кладет свою правую руку на его щеку, оказываясь прямо в нескольких миллиметрах от чужого лица. — Заткнись. Мин целует Пака мягко, но не спрашивая на то разрешения. (Оно и не нужно) Чимин кладет руку на шею старшего, притягивая того еще ближе к себе. Пак трогает голую спину Юнги, гладит ее, иногда легонько царапая ногтями. Мин начинает целовать глубже, сминая поочередно верхнюю и нижнюю губу друга. Старший берет на себя инициативу и помогает Чимину сесть на его бедра. Забирается руками под футболку, трогает пресс, проходясь по груди и задевая соски, затем собственнически обнимает за пояницу. Чимин, оставив руки на голых плечах, продолжает целовать. Он хочет еще, ему мало, мало и мало. Слышны мокрые, хлюпающие звуки от поцелуев и сбитое от желания дыхание. Юнги усаживает младшего так, чтобы их пахи соприкасались и создавалось небольшое трение между ними. Чимин разрывает поцелуй, уткнувшись лбом ко лбу со своим, походу, бывшим лучшим другом. — Кажется, ты мне нравишься. — Прерывает интимную тишину Чимин. Юнги убирает волосы Пака с лица, осматривая его, пытаясь в сотый раз увидеть что-то новое, но так ничего и не замечает. — Кажется, ты мне тоже. Они сливаются в очередном новом поцелуе.Я не могу тебя потерять,
Ты въелся под кожу
И стал моим воздухом.
(Мне без тебя невозможно дышать)