24.02. Пятница. Встреча с друзьями. Запреты
Под конец февраль медленно убивал все живое, что мог настичь загребущими узловатыми лапами. Этот месяц всегда дается особенно тяжело сейсмически зависимым людям: мрачные тени, черные тучи, ураганные ветра, дожди со снегом, скачки давления, словно на американские горки его посадили. Все вели себя тихо — прятались по домам от непогоды, жили вполголоса и надеялись, что их не заметит самый опасный рыцарь зимы. И Горячев следовал примеру большинства, не показываясь в резиденции, не дергая лишний раз никого из людей Льва. Не отсвечивая, в общем. Даже хозяйка ненадолго затихла. Настигла она Горячева внезапно, одним довольно обширным сообщением, совершенно неожиданным — в разгар рабочего дня, что не было на нее похоже: «Антон, привет.) Сижу тут на кастинге лица новой линейки косметики. Делают мужскую линию, ты помнишь? Они хотели привязать сразу к личности ее, перебирают моделей, блогеров. Хотят сразу найти кого-то, ведь уже готовы образцы косметики и разработана товарная сетка. Скорее всего, скоро будет совещание на эту тему, где представят... Ужас, такая суматоха… Мальчики все красивые, конечно. Есть и умные, кто спорит. Но вот смотрю на них и думаю, что я знаю одного самого красивого и умного, и он из головы у меня не идет. Что делать, Антон?» Горячев, который в тот самый момент едва вернулся из качалки в раздевалку и остывал после душа, замер с телефоном в руках. Он не знал, что делать, и только глупо улыбался в ответ. В затянутом тучами разуме словно солнце выглянуло — такими для него выглядели хозяйкины сообщения. Антон подсчитал тут же — а ведь они уже две недели не встречались. В этой бешеной скачке, протащившей Горячева через все ухабы и коряги, которые только можно было собрать на казавшейся ровной дороге, он почти отвык от ласки. Смирился со своим положением, отвлекся, но не забыл. И мозг, освободившись от стрессов, недвусмысленными сигналами напоминал, что нужно организму и душе для истинного благополучия и полного спокойствия. Даже похвалы и кокетство лились все равно что бальзам... «Даже не знаю… — Антон ответил незамедлительно. Он решил отшутиться, поиграться, как и всегда, отхватить больше: — Жалеть, что я не пошел в моделинг? Что у меня опыт только в рекламе нижнего белья в этом качестве? Придется тебе выбирать из того, что есть… =))» «Что тут жалеть. Так бы на тебя глазели и желали потрогать многие, а сейчас у меня есть шанс думать, что это могу делать только я...)) Но ты только подумай! Прямо сейчас так много молодых тел, а мне только ты нужен. Даже смотреть не хочется. Понимаешь? Ты не хочешь навестить меня? Не соскучился? Уже должен был и смертельно, почти до отключки». У Антона дыхание перехватило, и он восторженно согнулся над экраном в ладонях еще ниже. Вот как весна подбиралась к февралю со спины. Тихо, бесшумно подкрадывалась — а потом одним броском, как кошка, вскакивала и вцеплялась когтями в ребра. Только больно от этого почему-то становилось человеку, а не природе. «Так, так… пощади меня!.. =) Я тут сейчас в общественном месте и совершенно голый… Неудобно будет, если все узнают, насколько сильно я соскучился… — заскользили пальцы по припотевшему стеклу. Антон остановился, дрогнул. И тут же, облизав губы, добавил: — Я тоже предпочел бы показать это только тебе». «Голый в общественном месте?..)) Хочу посмотреть! Отрадно слышать. Тогда приходи ко мне в выходные? В субботу или воскресенье, когда тебе удобно? У меня там нет дел, кроме тебя. А ты мое самое важное дело в последнее время». Антон ухмыльнулся, и уже через пять минут в чате хозяйки появилось фото: снял себя перед зеркалом. Мокрые волосы, кожа, полотенце на бедрах, напряженные мускулы и пяток синяков: два самых больших из них темнели под коленями, как неприятное и несколько болезненное напоминание о том, что стоит смотреть под ноги, когда пытаешься убежать от кого-то вверх по лестнице. К концу недели следы неосторожности Горячева приобрели сочный желтовато-бурый оттенок. А дополняла композицию пара натруженных мужских спин на заднем плане и — в самом краю — кусочек чьей-то задницы. «Критически замечу, что один твой знакомый мальчик, может, и самый красивый, но в его интеллектуальных способностях я бы засомневался. =)) Смотри, какой треш! А на счет вы…» Воодушевившийся Горячев едва успел написать, что выбирает и субботу, и воскресенье, и даже сегодня готов забежать, как поперек диалога, подобно цепному псу, выскочил входящий звонок — от Лехи. Едва не выронив телефон, Антон зафыркал, раздражился — но ответил, конечно же. К сожалению, он догадывался, что именно может услышать с того конца… — Бля… — прорезался злой голос Коткова сквозь шум машин. — Антон! Ты сейчас где? — В спортзале. — Тогда двигай своей задницей ближе к дому и собирай запасные труселя! Вечером сегодня едешь с нами на дачу. — В смысле? А что так срочно? Где приглашения, планы?.. — засмеялся было Антон, но Лехе, как оказалось, было совсем не до смеха. — В пизде! Горячев, все планы в пизде! И дела в пизде! И ты тоже в пизде! И отказы я не принимаю — мало того, что ты и так… Короче, тебя сдали и теперь ты в пизде вдвойне. Горячев помрачнел, крепче сжав пальцы у торцов смартфона. Значит, Влад все рассказал. И, похоже, к тому же не вовремя… — Это типа я наказан? Отправляюсь на исправительные работы расчищать сугробы и убираться в гараже? — Правильно мыслишь! А еще и сортир в конце выносить будешь именно ты, я тебе гарантирую, — рявкнул Леха. В динамике послышался рев еще одной пронесшейся мимо машины. — А вообще у меня беда, Антоша, и сейчас, возможно, похлеще твоей… И ты нам нужен. Но прохлаждаешься там непонятно с кем и проблем на жопу ищешь! В общем ты понял… Потом расскажу… Поедем на моей тачке, возьмем белобрысого и ближе к пяти — за тобой. Будь на связи. Леха кинул трубку, а перед Антоном снова открылся сладкий, манящий диалог. «Я от тебя в таком восторге, что все сводит. И я думаю, ты знаешь, где.) И ты такой молодец у меня, следишь за собой... Так что думаешь о том, чтобы встретиться? Не томи меня...)» — звало пришедшее наперерез его недописанному ответу сообщение, а у Горячева сохло во рту. Теперь хозяйка была недостижима, как последний самсунг гэлакси. «Я очень хорошо об этом думаю… Но, к сожалению, в этот раз мои мысли в расчет не идут. Мне придется уехать до конца недели. Поверь, самому очень жаль. Хочу к тебе, но пока так надо». «Как жаль. Но ничего, Антон, в следующий раз я буду ждать тебя с не меньшим желанием.) У тебя все хорошо? Напиши мне вечером, когда будешь свободен, ладно?» «Если буду… =)) Просто что-то произошло, а я даже не знаю что. Видимо, пока не кончится февраль, так все и будет. Месяц обломов и пиздеца. Но я к тебе выкарабкаюсь как-нибудь обязательно… А пока найдем друг друга тут. =)» К назначенному часу, подгоняемый угрожающими сообщениями от ребят в духе «Ты ждешь?», «Одет?», «Мы уже подъезжаем!», Антон угрюмо сидел в обнимку с пакетами еды. Стандартный взнос в общую выходную жизнь. В теплое время года они в среднем раз в месяц выезжали за город вместе: обычно там много времени проводили Лехины родители, а сам он порою выбирался из начальнического кресла, чтобы решить все дела и помочь… Но только не в выходные. Потому что когда у всех нормальных людей работа заканчивалась, у Коткова она закономерно вскипала с утроенной силой. Уже это насторожило Горячева. А полуторачасового переезда в область вполне хватало, чтобы обстоятельно все рассказать. — В понедельник ко мне завалились следаки с собаками. Наркоконтроль. Вот так просто. Никаких предупреждений — кто-то стукнул, прокуратура разрешила, здравствуйте-проходите. Якобы мы в «Бермуде» наркоту сбываем. Я! Мои! Пересрал, думал, мало ли какая тварь что-нибудь прикопала, подкинула… Потом, когда об этих Горячевских теориях заговора узнал — вообще пополохело, хотя и пронесло. Не нашли ничего. Просто — стоп работа. Все эти показания, бюрократия, короче, почти до конца недели… А теперь Роспотребнадзор заглянул следом. Раз не наркота — ничего, значит, херовый бар, паленкой торгуете, кто-то отравился. Или не бар, значит, а еда. Вы помните, какая толпа ко мне с пятницы по воскресенье набирается? Да у меня пара косарей народу поток — только за эти три дня, с четырех дня и до трех ночи… И за все эти годы — ни одного случая, даже когда еще плохо все было. Посетители постоянные. Кому какие подарки на День защитника Отечества, но наши органы, я так понимаю, решили, что если кого-то от кого-то защищать — так это от меня! — Сложно не думать, что это подстава, — тихо ввинтилась в монолог Алена, которая боялась попасть под горячую руку. — Вроде как, постановление следователя нам в нос сунули, но, например, о том, что дело завели — никто не предупредил… А с Роспотребнадзором вообще странно — у нас вон полным-полно элементарно универмагов с тараканами, которые прямо по продуктам бегают, а нас вдруг ловят и присылают контроллера. — Ебануться… — вздыхал Горячев. — Чего ты сразу-то не сказал, Леха? Может, сразу бы подумали вместе, я бы чем помог… — Вот не тебе у меня спрашивать, чего, — отбрыкнулся Котков. — Ты там сам хер пойми во что влез и молчишь уже сколько… Месяц? Месяц! — Меньше. Всего недель пару… — Ой, да не пизди! Месяц! И началось все с того, что тебя совершенно не смутило, что ты идешь работать в шарагу, где тебе с порога отдрачивают перед тем как всучить контракт! Горячев, тебя настолько спермотоксикоз сожрал, признайся честно? Или ты так в профессию вошел, что за лишнюю десятку не только про чужой имидж в плюс наврешь, но и сам косяков не заметишь? — Котков так завелся, что еле опомнился. Не отжал педаль газа. Стрелка на спидометре на цыпочках чуть не добралась до сотки, и только когда Алена застучала ладонью по крышке бардачка, машина резко затормозила. — Блядь… Бесит. Антон, вздохнув, усадил соскочившую к краю сиденья задницу обратно и сурово посмотрел на Вовина, который теперь судорожно пытался выскрести выпавший из рук мобильник из-под резинового коврика. Ехали они снова ровно, но даже в шуршании асфальтовой крошки под шинами читалась злоба — будто от нее салон потяжелел и стал сильнее давить на подвеску. Алена напряженно смотрела на дорогу. Леха обратился в автомат по вождению машины. Горячев отвернулся в окно. И только Влад сидел и безмятежно сдувал пылинки с телефона и начищал его экран. — Хорош орать, Лех. А то угробишь нас всех раньше времени. Ты нам не платишь за то, чтобы видеть твою раскрасневшуюся морду и вкушать эти негативные, — он втянул носом воздух и скривился, словно ощущал в нем некоторую горечь, — эманации. Антон, может, и виноват, что он вам не сказал, но только в этом. А во всем остальном ты его отчитывать права не имеешь, он не маленький. То, что это опасно — да. Посоветовать ему уйти — да. Ори тогда на нас обоих, это я ему предложил так развеяться. И рассказывал это я тебе явно не для того, чтобы ты его начал унижать вот так втупую. Давай, каменный век, тогда поорем на то, чем занимаешься ты, когда девочек ему подкладываешь? Я бы назвал это правильным словом, которое приходит на ум, но промолчу. Святой, тоже мне, — завершил Вовин, оставаясь все таким же безмятежным и спокойным. Даже голос не поднял. — Я ему не кидаю их в постель, — буркнул Леха. — Не вали с больной головы на здоровую. Ко мне золотая молодежь — и не только — ходит. А альфа-самец наш уже сам, кого хочет, выбирает и пикапит. И я каждый раз вижу, с кем он свалить собирается… Это не какая-то извращенская ебанина, которая происходит за закрытыми дверями. — Ну так ты обычно и свечку не держишь. То, что ты видишь, кого я цепляю, больше ничего и не дает… — пробубнил Антон. — Слушайте, никто из вас не виноват в моем образе жизни. Да, я не маленький — и это просто очередной раз, когда я выбрал из того, что было… Зато это не новая баба каждую неделю, не регулярные плановые проверки на венеричку… И мне реально никто не ебет мозги. Вы просто не видели, какой там шикарный дом и все остальное. Может, у них там в рабочем плане и проблемы, но, как видно, они не частный и не исключительный случай… — Он поймал Лехин взгляд в зеркале заднего вида. Тот еще хмурился, но слушал молча. — Может, все разрешится еще. А если нет — оба контракта, которые я подписал, не вечные… Тогда через месяц все кончится… — Ну вот, видишь, Котков, как? Там такая баба, которая в миллиардах крутится. А ты со своей золотой молодежью. Тьфу! Это те, которые расплачиваются за кредит на шмотки и крутой смартфон полгода? Это вот? — Вовин ухмыльнулся, перекрестив руки и упираясь коленями в сиденье. — Может, у них там просто правда проблемы, как Антон сказал. Такие же, как и у тебя, к слову-то. И это не я тут с больной головы на здоровую валю, я просто прошу не портить мне воздух. Давайте лучше думать, кому вы дорогу перебежали и кто за вас так взялся… — Ага, ага… Все, вцепились, — Леха засопел недовольно, но быстро смирился. — А кому — ума не приложу. Не было никогда такого. — А корпоративы в последнее время кто мутил? — спросил Горячев, почти с облегчением переключаясь на чужую проблему. О них всегда рассуждать было проще — ты, вроде, и вкладываешься, но не участвуешь напрямую. От своих Антон уже успел устать. — Чтобы такую подставу организовать — это реальные деньги нужны либо знакомства, значит, надо смотреть на крупных посетителей… — Да нет, — задумчиво вставилась Алена в разговор, наконец почувствовав себя в безопасности. — Максимум — по случаю праздников. Никаких крупных дядек. Был только какой-то малолетка с большими деньгами, но ему, вроде, все зашло… Да и чей сыночка — не знаю. — В любом случае косяк в том, — продолжил Леха, — что я к этому не был готов… Напрягать никого не хочется, отец и так подсуропил юриста — да и поскольку по факту у меня серьезных нарушений не может быть, ясно, что все и так пройдет. Надеюсь. Только это время. Работать я не могу пока, черт знает сколько там кому положили на лапу и как это затянется… А чем дольше тянется, тем больше вопросов уже со стороны клиентуры. Сам знаешь, Антох, сейчас уже никакие СМИ не нужны, чтобы все испоганить. Есть соцсети. И есть диванные аналитики… Горячев поджал губы. Ситуация — болото; без развития за руку уже никого не поймаешь, без лишних связей — процесс не ускоришь. А Леха хоть и состоялся на своем поприще, но темной стороны бизнеса во всей красе насмотреться еще не успел, и страх его понять было легко. Кто угодно переживал бы так за свое детище. — Может, давай я в агентстве наших поспрашиваю? Все-таки не просто так пиаром занимаюсь… В случае чего — сам знаешь, двинем тебя после простоя так, что еще больше ускорения наберешь. — Да это я бы и так сделал… Раскрутка — не беда, и все ясно. Боюсь только, как бы мне в процессе чего не накинули. Да и люди, которые у меня работают… Они же потом — тоже меньше денег получат. Не все терпеть станут, молодые же. Зарплаты нужны стабильные, иначе — это все обслуживающая сфера, изи пришел, изи ушел… — Посмотрим, Леш. Я все же надеюсь, что это так — гадость мелкая и на следующей неделе уже все кончится, — Алена погладила Коткова по руке. — А теперь давайте лучше отдохнем все… Вот мы и приехали. В февральской темноте дача Лехи выглядела неприветливо и даже страшно. Соседние дома стояли, окутанные тишиной и туманом, свет исходил только от фар и двух несчастных фонарей по обе стороны от участка. Ребята остановились, начали разгружаться и обустраиваться. Пакеты перетекали из багажника в маленькую прихожую дома и место, определенное под мангал. В дружественной суматохе как-то успокоились тяжелые думы и яркие негативные эмоции. Алена сразу принялась за готовку. Влад делал вид, что помогает, иногда оказываясь в правильном месте да поднимая нужную вещь. Он курсировал между Лехой, занявшимся мясом и костром, и поварами, в число которых вошел и Антон. Алене Горячев решил составить компанию по двум причинам: потому что всегда ревностно относился к салатам, а еще потому что она была единственной, кто с самого начала не пытался уговорить бросить все и бежать. Впрочем, от нее можно было ожидать других сложных вопросов... — Ну что, Антон, — мечтательно улыбалась Алена, почти профессионально строгая картошку, — ты правда эту свою зазнобу ни разу не видел? — Не видел и не слышал, — мотнул головой Антон, засовывая за щеку бракованный кусок огурца. Лицо — максимально невозмутимое. Вид — деловой и сосредоточенный. — Но она же не зазноба… Типа это не любовь. Так… — Это романтично! И так… Ну, сказочно? Я не хотела обидеть, правда, просто интересно. — Алена, рассуждая, иногда взмахивала ножом. Влад, проходя мимо, бухтел, что с таким надо быть осторожнее, закладывал кусок сырой картошки за щеку и уплывал дальше. — А ваши свидания… Тебе нравится? Или ты с ней никак не общаешься, молча все? — Нет… Общаюсь. Много. В последнее время только и общаюсь… — Антон вздохнул. Но этот чувственный напор, которому раньше так легко выходило сопротивляться, сейчас отчего-то пробивал все стены маскулинной брутальности и прагматизма. Горячев, вспомнив последние беседы с хозяйкой, невольно разулыбался. — Она, знаешь… Раньше как будто боялась этого, кажется. Говорить — просто о чем-то. Но мы вот с начала февраля почти каждый день переписываемся. Эти две недели было совсем не до свиданий — но зато так… Держит в напряжении, в общем. Даже если это глупости всякие… — Огурцы полетели в салатник, а Антон потянулся за помидорами. Задумчиво покрутив перед глазами один из них, решил — все равно все рамки уже сброшены. И почему не поделиться своей маленькой гордостью с кем-то, кто этому, возможно, будет и правда рад? — Влад недавно прощупывал обстановку. Прошлых ее клиентов. Сказал, что это она только со мной так, представляешь? — Ничего себе, да ты ей тоже нравишься, Горячев! Зуб тебе даю, такие женщины… Такие люди, которые настолько сложно идут на контакт, обычно мало кому позволяют долго находиться близко, — Алена улыбнулась, толкнул Горячева плечом. Влад, оказавшийся внезапно за их спинами, засмеялся и выдал шепотом что-то вроде: «Поразительно, Антон целый месяц общается с женщиной!» Но он тут же испытал на себе всю силу девичьего гнева острым локтем между ребер, после чего Алена продолжила осторожную беседу, заканчивая с картошкой. Ее понадобилось много, ведь и мужчин в доме сегодня собралось достаточно, чтобы не наесться легкими овощами: — А какая она? Ну, ты же с ней общаешься, какие-то черты все равно выявил. Умная? Властная? Влад предполагает, что она занимает высокую должность в Nature's Touch… — Да я сам так думаю… — Антон хохотнул. — Она, блин, там знает все про всех, кажется! Ну, вернее, я понял, что там и руководство информацию собирает на всех, но она явно — где-то рядом… По крайней мере, с Еленой общается близко, похоже. Да и как иначе провернуть все это под носом у сотрудников. А она… — Горячев задумался. Обычно хозяйка просто была с ним — и не приходилось анализировать, из каких черт она состоит. Хотя, возможно, тут-то Антон и ошибся, ведь составь он полный портрет, проведи параллели до мелочей — не пришлось бы так наивно ориентироваться на те внешние нюансы, в которых он искал сходства с другими. — Может, и властная. Но хитрая. Она, знаешь… Мягко стелет, ведет за руку — так, что ей и сопротивляться не хочется. Очень внимательная. Заботливая. Начитанная, серьезная — но притом веселая… Умная. Интересно с ней. Игривая, да. Как напишет мне что-то — так хоть весь день потом со стояком борись… — он ухмыльнулся, заработав ножом чаще. — А еще у нее руки нежные — это я не знаю… Я там всем дамочкам, кому смог, ладони попережал — так и не нашел ничего подобного. Ей-богу, Золушку ищу. И пахнет она — исключительно… Мы с ней все вечерами встречались, думаю, она чем-то перед нашими встречами пользуется, чтобы так пахло, потому что днем — ни намека. Знаешь, будто орех, вот фундук еще зеленый между пальцами растереть… И сильно. Я бы не пропустил. — М, — Алена впитывала информацию и сама улыбалась. На ее лице читалось иногда желание сказать что-то такое, что-то задиристое, но она подавляла это в себе всякий раз, как оно возникало. Берегла чувства Горячева, не высмеивала его, поддерживала. Но на моменте с запахом задумалась крепче. — О, знаешь, я недавно слышала что-то подобное. Сейчас, — она все бросила, обтерла руки о передник и скрылась в прихожей, вороша пакетами. А вернулась с маленьким бежевым пробником с черной крышечкой. — У них… Ну, у Nature's Touch появилась давно уже новая линейка. Люксовая уходовая косметика, очень дорогая. Я тут недавно пробник достала на выставке, а то ты мне со своими знакомствами, зараза, ничего не приносишь… Ладно, вот, понюхай, — Алена открыла тюбик, выдавила себе на руку немного средства и, растерев в ладонях, поднесла Антону под нос. Повеяло ореховым ароматом, до боли знакомым, но все же чуть запыленным пудровой отдушкой. — Может быть, нечто подобное? — Да… Но чище, — ответил Антон, немного погодя. — Как будто что-то совсем натуральное. Не знаю, как объяснить — тут-то я не эксперт… Или это картошка путает карты? — и он хохотнул, мазнув Алене по носу помидорным соком с мизинца. — Дурак! — засмеялась Алена, вытерев нос о плечо Антона, — допрыгаешься, у меня в руке нож! Ну а вообще, если это тот запах, то она ну такая… При бабле. К слову, это крем для глаз. Крутой, говорят, — она мечтательно закусила губу, а потом, помыв руки, вновь принялась за готовку, сдабривая картошку специями и маслом. — Ну а вообще правда, тебе там пробников не дают? Они просто редко предоставляют для блогеров собственную продукцию, — Алена обиженно надула губы. — Пробники. А ты бы мог… Ну это. — Я тебе уже говорил, я хочу, чтобы Богданова дала тебе интервью! Так что, может, лично вручат… Вообще должны, если все срастется — на обзор-то. Только намекни-и-и… — напел он, вильнув бедрами, и вернулся к доске. — Блин, крем для глаз… Афродизиачный какой-то крем для глаз… А вообще мне давали что-то еще в самом начале. Вот в самом… Но я забыл. И даже почти ничего не открывал. Отдам, напомни только! Готовка пошла еще бодрее. И вот минут десять прошло, пятнадцать — первые блюда, чтобы перекусить хотя бы с дороги, оказались уже на столе. В дом вернулся пропахший костром Леха, за рекордно короткое время превратившийся из молодого бизнесмена в сурового неумытого лесника. За делом его немного отпустило, а при виде еды и хмурые складки между бровей разгладились. Сдержанный и вальяжный Котков вернулся в компанию. Какое-то время они болтали об отвлеченном — помянули старых знакомых, отругали недавно просмотренные фильмы, Антон похвастался спортивными результатами… Все было хорошо, мирно и правильно. Снова в кругу друзей — как и раньше. Но даже вдалеке от города, от привычной обстановки Горячев не мог унестись мыслями от хозяйки. Лишенный возможности и поговорить-то с ней наедине, он чувствовал себя непривычно жаждущим поделиться с ней тем, что узнал. Даже тем, какой ужин они приготовили… С перерывами на еду Антон, вторя Владу, то и дело хватался за телефон, но опасливо одергивал себя и заходил в какое-нибудь другое приложение. Увлекшиеся разговором друзья, впрочем, не так уж тщательно следили, на что именно отвлекается Антон — да разве же в эпоху гаджетов вообще можно было в чем-то подозревать человека, уткнувшегося в экран? Но в момент, когда обсуждение сосредоточилось на новой теме, Горячев все же не удержался. Открыл телеграм. Хозяйка была в сети и, как ни удивительно, тут же написала ему: «Ты по мне соскучился, Антон?) Как там твои дела, все хорошо? Я переживаю». Горячев ее преданности радовался, как ребенок. Забыл про все, застучал пальцами по стеклу, время от времени поднимая глаза и сканируя обстановку — вслушивался, не кивнуть ли где в разговоре лишний раз, не переключиться ли… Но Влад слишком увлек Леху с Аленой какими-то видео, которые Горячев, судя по всему, уже видел. «Страшно соскучился. Только и зашел написать… А дела — ничего, сидим вот едим. На даче у друга… Другого, не того, что у меня в кровати, но он тоже тут. Слушай, я не знаю, что за время такое, может, это у меня аура… Представляешь, вот что у нас происходит — а у Лехи, ну, у него тоже бизнес, из той же оперы… На его клуб кто-то заяву накатал. То наркота, то с едой что-то не то. Всю неделю с комиссиями бодается». «Прямо сразу с комиссиями?) Я думала, наши органы контроля умеют только взятки брать и штампы на бумажки ставить, потому что им нравится, как печать щелкает… А тут вон оно как. Ужас. И как Леха, открыл им все пути и отвалили? Все хорошо кончилось или не кончилось?» «Да не кончилось. Наверное, именно потому что звук печати нравится… Пока не нащелкаются — не отвянут… Он говорит, что все чисто, но сейчас там Роспотреб хозяйничает. Вот в выходные — у них выходные, а он открываться не может. И хз, что найдут… Сейчас дождутся, время потянут, так, конечно, для них что-нибудь обязательно и протухнет!» «Хм. Странно. Хочешь, попробую помочь?» «Давай… Это клуб B-triangle. Если какие-то контакты нужны будут, скажи, я тебе потом…» — ...Он… Антон. Антон! Горячев не сразу понял, что его зовут. А когда понял — осознал, что в комнате уже висит гробовая тишина. Сообщение он так и отправил, как было — и тут же воровато выключил телефон и опустил рядом с собой на диван, подняв взгляд. Леха глядел выразительно — так, что, конечно, стыдно стало сразу. — Простите, отвлекся… — неловко усмехнулся Антон. — Что ты спросил? — Я ничего не спросил, — процедил Котков. — Я уже минуты три тебе же рассказываю, блин, что вспомнил с последнего раза, когда работал, а ты, зараза — ладно, пообщаться… Вместо того, чтобы послушать хотя бы и покивать с умным видом, с кем-то переписываешься! Со шлюхой своей корпоративной, что ли?! Антон сжал челюсти — а в руке смартфон. Взгляд потупил. В подобной ситуации в свое оправдание сказать что-то было сложно, кроме того, что проблемами его же, Лехи, вместе с Горячевым заинтересовалась и хозяйка. Но Котков уже завелся — и едва сформулированный ответ вставить не вышло. — В конце концов, ну кто я тебе? А она? Ты уходишь весь в общение с бабой, которую никогда не видел, от друзей, которых годами знаешь… Ну и с работой все ясно, конечно, я понимаю, что месяц этот ты никуда не денешься… Но от нее ты — и не собирался уходить, хотя тебя за яйца там никто не привязывал и денег не требует? А? Правильно понимаю? — Я вообще не обязан за это отчитываться, — тут уже Горячев завелся. — И она не шлюха. И общение потому соответствующее! Ну, прости, я реально отвлекся! Но между прочим, там мо… — Антон, это правда лишнее, — перебил Влад. — Это просто обидно, если честно. И ты, Леха, перестань, пожалуйста, а? Я тебя просил уже не пылить так? Подбирай слова. — Парни, тише, — Алена подняла руки в защитном жесте, — перестаньте, пожалуйста. Он нас все так же ценит, просто он сейчас увлеченный. Что вы так на нее взъелись, а? — Ну, с другой стороны, Ален, его с нами месяц вообще не было. И сейчас он как бы не с нами. Тут проблема, Леха переживает, а он… — Ну что он? Может, он ей тоже пишет про его проблему и переживает! — защищала Горячева Алена, но на Влада это не возымело никакого действия, он только обиженно ворчал: — И что? А нам он этого сказать не может? Лехе, мне? Тебе? — Да. Именно об этом и писал, — вцепился Антон в единственный свой спасательный круг и прямо посмотрел на Леху. Но и от теперь легче не стало — кажется, только хуже. — А зачем ей, — развел руками Котков, — писать про мои проблемы? Она мне ничем не поможет, Антон! У меня, знаешь, вот девушка, которая меня утешает! Рядом! Мне другую не надо. И тебя я хочу видеть — рядом! — А если поможет? — тут же уперся лбом Антон. Как дурак — сам же понимал, что ни за что отвечать не вправе… Даже хозяйка ему еще ничего не пообещала, даже вероятности не было. Но Горячев и так уже чувствовал, что катится в ад. Нечем ему было прикрыться, объяснить свое доверие. И, видно, агрессивный тон не перекрыл неуверенности во взгляде, потому что Котков тут же осклабился: — Нда, Антон… Нечего мне тебе сказать. Просто нечего… Слушай, я не буду тебя ни о чем спрашивать больше, — он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, — только будь другом, убери мобилу подальше. Хотя бы из приличия. И ссориться не будем. Ладно? Антон вздохнул и отвернулся, сдавшись в зрительной дуэли. И телефон засунул назад — поглубже в карман. Он ощущал пальцами, как вибрируют уведомления, но даже предупредить о своей пропаже не мог. А чувство вины перед всеми сразу, да еще бессилие — жрали изнутри. — Ну вот, — спокойно и победоносно подытожил Леха. — Да и вообще… Воздержался бы я на твоем месте. Знаешь, раз у тебя самого там все так неспокойно. Говори что хочешь, Горячев, но у тебя на лице написано, что тебя ведет. Слушай, это не живой человек… Наговорить она может все, что хочешь… Но ты сам бы лучше думал о том, что когда контракт ваш, или что ты там подписывал, истечет — хоть месяц его протяни… Она исчезнет, как дым, стоит тебе отвернуться. И никак ты ее не найдешь. Это сейчас она для тебя — все, что ты сам захочешь увидеть. Для таких это основа их работы. Та же обертка, что и сексуальный прикид, на который ты велся. Иначе никак себя не продашь. У Горячева все нутро дрогнуло. Он никогда не был чувствительным касаемо отношений с кем-то, но в этот раз слова Лехи казались жестокими — а главное, они точно разили в собственные сомнения и страхи. Как и раньше слова Влада, только еще сильнее. Но и сопротивления внутри оказалось неожиданно много. Передернув плечами, Антон молча ушел от разговора в тарелку, а глазами нырнул в телевизор, чтобы занять себя какой-то безобидной бессмыслицей. Он-то уверен был, что Леха не прав насчет хозяйки — как человека… Живая она была. Иначе как бы она прикасалась к нему так, словно хотела проникнуть под кожу? Зачем оставалась бы всегда рядом, если нужен якобы только секс? Зачем давала бы надежду найти себя?.. До самого позднего вечера Антон оказался лишен средств связи — впрямь как на секретный объект попал. Или, что было ближе к истине, наказан, как маленький ребенок. Но за общим делом настроение сгладилось: все вместе они нажарили шашлыков, а пока доходили угли — впали с Владом в детство и фехтовали на подожженных обрезках плинтусов. Потом была баня и бильярд, дурацкие фото, и где-то к трем часам ночи, разморенные и усталые, друзья разошлись по кроватям… Леха с Аленой — вдвоем. И Влад с Антоном — традиционно — тоже. Но если Вовин после всплеска гиперактивности почти моментально засопел, зарывшись лицом в подушку (Антона на этот счет уже несколько лет мучил вопрос: а чем он дышит?), то Горячеву не спалось. Думал он только о том, чтобы взять телефон, проверить, как там все… В комнате зажигать экран было не с руки. И не то чтобы Антон переживал, что Влад проснется — он просто хотел побыть совсем один. Потому что привык уже вот так, ночами… Веранда, где они ужинали до этого, успела остыть. Воздух казался страшно промозглым, но Антон вооружился шерстяными тапочками, в которых здесь ходили по дому, и пледом, быстро окуклившись в углу дивана в одну морозостойкую горку, увенчанную его же растрепанной шевелюрой. Так можно было прожить ближайшие минут десять-пятнадцать, пока обогреватель не справится и не сделает помещение вновь жилым. Сообщений от хозяйки было всего два. Первое совсем короткое — в одно слово и то какое-то отчужденное, злое, колкое: «Понятно». Через полтора часа она написала ему много, по-деловому отстраненно, но это было похоже на спасательный круг: «„Бермуда“. А я знаю это место, да. Алексей Вадимович Котков? — писала хозяйка, далее вывалив на Антона все данные по его другу, включая дату последнего отчета в налоговые органы. — Ну, со следователями мы уже поговорили, там действительно на лапу кому-то дали. Вроде как, там не было резона его всерьез заваливать, просто хотели дать инфоповод, предоставить разгромную статью в СМИ, и она появится в понедельник. С санпин нормами ситуация аналогичная. Да и время бы потянули, оставили мальчика без прибыли. В общем, Антон, снаряди своего друга утром понедельника в восемь быть на работе. К нему приедет Анна Алексеевна (проверяющий), моя давняя знакомая и Льва Денисовича в том числе. Поставит все штампы, завершит проверку и внесет в реестр, что комиссию они прошли, отдаст пакет документов. Ситуацию с наркотиками уже погасили, у меня денег больше.) В понедельник может начинать работу, а часов в 8–9 Лев даст интервью относительно его сотрудничества с „Бермудой“. Почитаете, закроем этим разгромную статью (или перекроим, если получится). Можно и не сотрудничать, конечно. Как тебе такой вариант решения? Даже если нет, уже все сделано.)» У Антона ладони задрожали сразу же. Сколько прошло часов? Пять — с тех пор, как он сказал ей? И в восемь-девять вечера она уже решила все вопросы? Пожалуй, это было по-своему жутко; но у Горячева все равно сердце сжалось… Их отношения с хозяйкой были довольно интимными, но настолько ли близкими? И тут она по одной его просьбе, как пылинку, смахнула проблему совершенно чужого ей человека… «Спасибо…» — написал Горячев — и сразу отправил. А потом еще: «Спасибо тебе большое. Я могу тебя как-то отблагодарить? Прости, что пропал так резко… Мы немного на ножах были. Просто Леха только узнал о моих косяках на работе… И о тебе. Не очень вовремя. Так что мне запретили разговаривать с „этой нехорошей девочкой“». «О, так мы злостные нарушители?) — на удивление в столь поздний час ответила хозяйка. — И кому ж я там так не нравлюсь у тебя? Не за что, Антон. Это не тебе и не твоему другу, это мой личный вклад в сторону справедливости! Очень не люблю, когда людей топят, да еще так топорно и некрасиво. Так что никаких благодарностей, просто главное, чтобы ты был спокоен и доволен.) Ну что, теперь-то я могу тебя ждать хотя бы на выходные следующей недели?)» «Все равно — спасибо. Ты просто спасительница. Я бы вот… — Антон вздохнул и погладил подушечкой пальца ребро телефона. — Зацеловал бы тебя на месте, если бы мог. А не нравишься… Да не знаю. Это все пока на эмоциях. Не забивай голову, они перебесятся… =) Я ведь все равно к тебе пришел. И приду. Обязательно».25-26.02. Семейные выходные
Для Антона суббота сразу началась с того, что он, как самая ранняя птаха среди всех, опять уединился и рассказал хозяйке, чем занимался вчера. Когда подтянулись остальные, Горячев стал скрытничать, но всякий раз возвращался в заветный чат, когда появлялась минутка. Иногда то Леха, то Влад косились подозрительно, когда он в очередной раз ухмылялся над экраном смартфона или даже просто тянулся к нему, но под душевные беседы и хорошее настроение никому не было особого дела… Да и Антон, наученный горьким опытом, больше не оставлял друзей без внимания. В сущности, ему вполне хватало времени и сил на оба дела. Еще два выходных дня прошли в целом весьма и весьма по-семейному. Основной объем нервных разговоров о работе и будущем остался позади, а дальше — только подготовительная предвесенняя уборка, отдых, безвозрастные дурачества и прогулки по еще не стряхнувшему снег лесу. Даже на санях покатались — вернее, на детских санках. Родители Лехи как отвезли их на дачу лет пятнадцать назад — так они там и лежали нетронутые на потеху взрослым лбам. Чат с хозяйкой тем временем полнился фотографиями и видео, а Горячев охотно рассказывал обо всем, что бы та ни спросила. Где познакомились и как давно, за что Антон ценит каждого из своих, чем они любят заниматься и насколько открыты друг с другом… Он объяснял, что даже несмотря на заведомо известную реакцию все равно не смог бы не рассказать кому-то из них, что происходит в его жизни — потому что это залог доверия. И только потому уверен, что их обида — временная и закономерная, сам ведь виноват… Антон, Леха, Влад и Алена — все они берегли друг друга одинаково сильно, пусть и каждый по-своему. «Да и если однажды небеса разверзнутся и польется огненный дождь, потому что я решу жениться — это именно их благословение мне получать, а не чье-то еще. =D Конечно, они будут относиться к тем, кто мне нравится, максимально критично!» — воодушевленно набирал Горячев, наблюдая за тем, как Влад с диким ором пытается спастись от Алены, которая решила почему-то насыпать ему снега за шиворот. Эти кадры, конечно же, тоже отправились в переписку, наглядно иллюстрируя, что бывает с теми, кто не проходит Аленин фейсконтроль. Хозяйка отвечала очень быстро, отзывалась тепло, но в ее сообщениях сквозила грусть. Правда, Горячев видел, с каким рвением и интересом невидимка тянется к его друзьям, но в следующий же миг замечал, как она абстрагируется от этих тем и ненадолго переводит разговор в другое русло. Это было похоже на внутреннюю борьбу между страстным желанием получить всю возможную информацию и нежеланием копать дальше, увидеть все. А, может, и на ревность. В какой-то момент Антону прилетела фотография уже от самой хозяйки. На ней он увидел, как изящная светлая рука — в плохом качестве мало что еще можно было разглядеть — без каких-либо опознавательных признаков держит корзину с фруктами, шоколадом и вином. И комментарий от нее к этому следом: «Смотри, что я получила за хороший разговор в пятницу». Это была очень неуклюжая попытка делать то, что делает Горячев; хозяйка неумело делилась собственным бытом. Но Антон пришел в полный восторг: «Черт, я сейчас просто закусил кулак и пытаюсь не орать! Ты такая деловая. Такая молодец… И такая красотка. Тонкое у тебя запястье, а? =) И пальцы длинные. Я так и чувствовал! Дашь поцеловать ручку? Раз ничего другое нельзя. =))» Хозяйка прочитала сообщение и ничего не ответила, но через десять минут Горячев получил еще одно фото. На этот раз в крепких объятиях хозяйкиных пальцев оказался румяный персик. Мягкий, сочный и мясистый, с ярко выраженными долями, он хорошо смотрелся в фигурной рамке из аккуратных пальцев. И как же без комментария: «На твою задницу похоже, Горячев. =)» Тут уже очередь Антона была пропадать — но даже на большее время. Местью стало вполне себе фото собственной задницы — сквозь запотевшее стекло предбанника, без лишних деталей. Видно было только в свете уличного фонаря, что Горячев румяный до одури и в этот самый момент натирается снегом. Оно входило в пересланное сообщение от Влада и сделано им же с припиской: «Сфотал друга, пока он морозил яйцы. Люблю его. <3». «Моя красивее =))) — резюмировал Антон для хозяйки. — А значит, идеально будет смотреться вместе с твоими ручками. =))» «Твоя, конечно, идеал всех персиков на планете, кто ж спорит.)) А фоточку-то я сохраню… Такую чудесную. На темный вечерочек.)» Так и пролетели выходные, сдобренные теплыми разговорами и прятками ото всех с телефоном, вкусной едой да дружественными объятиями. Так провожали зиму и начинали весну Антон и его бравая компания. Когда они загрузились в машину ранним воскресным вечером, друзья уже были немного разморенные активным отдыхом да пережитыми событиями. Все были задумчивы, опасаясь понедельника и тех черных птиц, которых он мог бы принести на своих плечах. Поэтому в дороге Леха был молчалив, Алена — задумчива, и только Влад внешне безмятежно скрутился в бараний рог на заднем сидении, уложив голову на собственные колени и скидывая во все свои чаты, в которых сидел, фототрофеи прошедшего выходного. Они выехали из дачной зоны, машина встала на дорогу, и Леха дал газу, набрав скорости. — Кстати, Лех, — подал голос Горячев, когда они уже порядком удалились от дачного поселка. Выглядел он очень и очень серьезно, но в то же время уверенно — проследил за этим самостоятельно через зеркало. — Ну? — переспросил Котков. — Тебе в понедельник надо быть в «Бермуде» в 8 утра. Там проверяющей от Роспотреба приедет Анна Алексеевна. И все… И со вторника ты откроешься. Лехины глаза в зеркале заднего вида сощурились, а взгляд забегал. — Это откуда ты знаешь? Нужно будет что-то решать на месте? — Откуда надо… — Антон усмехнулся, удобнее откинувшись на спинку сиденья. — И все уже решилось. Тебе не нужно ничего. Просто — присутствовать. Влад дернулся, поднял взгляд, ненадолго задержавшись им на Горячеве. Что-то просканировал, что-то сам для себя понял и, уже совершенно успокоенный и совсем уж расслабленный (что стало ясно по тому, как поползла улыбка по лицу), вернулся к занятию. Он просто принял ситуацию такой, какой она стала, без вопросов и возражений. Алена же оглянулась на Антона: — Фига себе, Горячев, ты у нас бабка Ванга? Расскажи-расскажи-расскажи? Это что за Анна Алексеевна и откуда у тебя связи в таком злачном месте? — Не у меня… Не совсем у меня, — Горячев поднял телефон, покачал им между пальцами, а потом снова спрятал между бедер. — Но это… В общем, плюс личных отношений с богатыми женщинами, которые на короткой ноге с еще более крутым начальством… Леха вздохнул и постучал пальцами по рулю, примолкнув на какое-то время. На напряженном лбу отчетливо отразилось сомнение — а вслед за Котковым занервничал и Антон, и все остальные. Кто знал, что тот ответит? Мог ведь приревновать снова — или принять за провокацию… Однако тон его остался привычно мягким. Даже больше смягчился с последнего раза. Видно было, что Леха еще не осознал до конца своего счастья, но уже благодарен. — Ладно… Хорошо. Главное, чтобы тебе за это ничем не пришлось платить, Антон. А от себя я какое-нибудь «спасибо» придумаю… — Ну придумай, придумай… — хитро протянул Горячев. И просиял.