21.02. Знакомство по переписке
Горячев чувствовал себя перенасыщенным. Гнев, ужас, любопытство, недоумение, приязнь, тоска — все смешалось в чане перевозбуждения. Мир после разговора с Богдановой вновь приобрел сравнительно привычные очертания, но то тут, то там мелькали какие-то чужеродные детали. Будто Белый Кролик в камзоле, который среди дня проносится перед тобой, стуча по часам… Антон уже и сам был таким же нервозным. Впрочем, как не метаться, когда и Елена призналась, что кто-то, возможно, точит топор на его дурную голову? Оставалось лишь надеяться, что сторона была выбрана верно и Горячева защитят, а не бросят, в случае чего, как обманку, в пасть врагу. «Ну уж в их надежности я смогу убедиться, если Романа действительно удастся разыскать и обезопасить…» Чтобы как-то смазать обостренные эмоции, тем же вечером, едва добравшись до дома, Антон организовал себе компанию в форме рома, смешанного со свежевыжатым апельсиновым соком, и завалился в пуф с ноутбуком. Алкоголь постепенно делал свое дело, Горячев согревался, а роящиеся мысли, равно подобные мухам и бабочкам, слетевшимся на дохлятину, постепенно расползались по углам… Какое-то совершенно неопределенное время Антон потратил на просмотр всякой чуши на ютьюбе. Ничто так не отвлекает от собственной жизни, чем наблюдение за чем-то безгранично далеким от нее. Но только до тех пор, пока автоматический переход на следующий ролик в списке рекомендованного, актуального и похожего на только что просмотренное не оказывается из категории «откуда они знают, о чем я думаю?!». Ну, конечно, не совсем о том, что было в видео. А вообще. «Почему у меня все в последнее время связано с гомосячеством каким-то…» — вздохнул Антон, наблюдая за тем, как в шоу на тему поцелуев с незнакомцами двое парней, один из которых с завязанными глазами, начинают лизаться на камеру. И, пожалуй, куда более страстно, чем до этого — с девушками! Горячев, задумчиво задержав палец возле тачпада, какое-то время наблюдал — пока по телу не прошла неприязненная дрожь. Снова вспомнился несчастный Роман. Судя по тому, что из-за «горяченького», на котором его поймали, сисадмин не комплексовал и не страдал так, как от последовавшей за этим катастрофы — правда, блядь, нравилось… Себя на коленях перед другим мужиком Антон не видел даже в страшном сне. Строго говоря, он и на куннилингус девушкам расщедривался далеко не часто — только когда захлестывало, когда реально нравилось… И как отреагирует, если подсунуть дырку мальчика, а не девочки — Горячев понятия не имел. Заинтересованность Антона в сексе вообще была сугубо потребительской, эгоцентричной — а для того, чтобы просто удовлетвориться, нужно было немного, особенно если речь шла о привычном и понятном. Даже в более юные годы, когда Леха восторженно показывал на целующихся лесбиянок, мол, две девочки — лучше, чем одна, Горячев отвечал: «Что же тут хорошего, если их две, а ты на хер не сдался ни одной?» В общем, никакие виды телесных отношений, кроме тех, что однозначно могли принести самое доступное удовольствие, Антона не интересовали. Раньше — нет. А теперь приходилось бояться за жизнь язвительного педика, спонтанно ухаживать за начальницей и, в конце концов, флиртовать с женщиной, которую Антон вообще никогда не видел, но которой позволял делать с ним почти все, что она хочет... Которой неясно, можно ли было доверять — но очень хотелось. Глупо было, но одной мысли о хозяйке хватало, чтобы член наливался даже при взгляде на гейские ласки. Горячев бы самооправдался, что это нервное — но от нервного возбуждения никогда не становилось так жарко и приятно. Или это все усугубил алкоголь? Собственные пальцы казались раскаленными, а бедра и вовсе прогрелись насквозь о дно ноутбука, когда Антон в очередной раз предательски перескочил через чаты Лехи, Алены и Влада. (Последний был мимоходом для успокоения накормлен свежими мемами, что могло временно сойти за «все в порядке и жизнь идет своим чередом».) Растянув на лице дегенеративную ухмылку, Антон, как обычно, не здороваясь, отправил хозяйке: «Сижу в одних трениках, пью коктейль и смотрю на сосущихся пидорасов. Смотри, что со мной сделали ваши прогрессивные разговоры =))». Хозяйка ответила Антону фактически незамедлительно, словно все это время его одного и дожидалась: «Как интересно! И как тебе?)» «Не знаю. Не понимаю я все равно. =) Случайно попал. Но так и не понял. Ты, к слову, в прошлый раз упомянула, что ты очень прогрессивная у нас... У тебя, значит, с девочками тоже было?» «Было. И с мальчиками, и с девочками.) Предвосхищая вопрос, больше нравится с мальчиками». Антон ухмыльнулся. Прогрессивная-то прогрессивная, значит, но не так уж в этой части… Он задумчиво пожевал губы. В сущности, если абстрагироваться от неприязненных мыслей об отдельных кадрах, Горячеву было любопытно получить инсайдерскую информацию хоть какого-то рода. «Ну, я на самом деле не совсем этот вопрос хотел задать следующим… =)» «А какой?)» «В чем разница? Ну, лично для тебя… Какие ощущения и с теми, и с теми? И почему именно такой выбор? Это как-то осознанно… Или просто есть? =)» «Думаю, неосознанно.) Разница… Ну, между каждым отдельным человеком она есть, здесь пол совершенно неважен. Иногда нежности больше получаешь от мужчины, чем от женщины, вопреки стереотипу. Иногда наоборот. Это просто химия. С кем-то возникает, с кем-то нет. Набор гормонов.) Но попробовать, определенно, стоит все, иначе никогда не узнаешь, от чьего замка твой ключ.)» «Снова склоняешь меня? Доиграетесь! Но у меня на мужиков даже не вставал никогда. =)» «Да нет же, просто отвечаю на твой же вопрос.) Не нравится, и не смотри туда даже тогда.) Просто как представлю тебя в таком качестве...» Антон хохотнул. Оставив на время ноутбук и беседу, он сходил за новой порцией своего сегодняшнего лекарства, только в этот раз пропорция рома была больше. Развлекаться так развлекаться! Горячева уже немного вело — ему так хотелось от всего оградиться, что с хозяйкой в этот час он допускал любую игру. «В каком? =)» — прилетело от Антона в чат буквально через пять минут. Конечно, его ждали. «Снизу. Заводит.) Ты сексуален, но так, наверное, вообще крышу снесет». Горячев вздохнул. К его стыду, тело, изголодавшееся и полное, а теперь разнеженное ромом и долгожданной беседой, податливое, реагировало незамедлительно и слишком прямолинейно уже на слово «секс». Антон разлегся удобнее, взяв в руки телефон вместо ноутбука. «Ну ладно, тут-то хоть снизу с девочкой… Настолько любишь доминировать? =)» «Возможно. А может, это навязчивая идея, потому что кто-то никак не воплотит мою фантазию в жизнь? Как знать!)» «Странные мечты у тебя… Ну а ты? =) Отдалась бы мне, если бы было можно?» Горячев облизнулся, сглотнул голодную слюну. Никак не удавалось четко представить ощущения от всего того, что хотела с ним сделать хозяйка, зато мгновенно возникали в голове знакомые образы. Он нервно поглаживал ладонью бедро, представляя призрачный силуэт в простынях, в своих объятиях… В паху разрастался жар, похожий на тот, что испытываешь во время проникновения. Хотелось дышать чаще. «Мечты у всех странные, Антон. Уж мне-то поверь.) Отдаться? Только после тебя». «Звучит как что-то, в чем я могу поймать тебя на слове... Но все-таки — хочешь? =)» «Лови. Хочу, но нельзя)». «Жаль… =) Услышал бы от тебя „да“, в смысле „льзя“ — подумал бы над исполнением твоих желаний…» «Мое условие первоначальное, а ты передергиваешь.) Это нечестно! Не по правилам. Так что давай-ка делать так, как я говорю?)» «Ну как, как? Отдашься мне, если я отдамся — такое первоначальное? =) — почти заключал Антон новую сделку. Но у них был контракт. Стоило ли хотя бы мечтать? — Обманешь же...» «Почему ты так думаешь?) То есть я тебе даю повод не доверять?)» Антона вмиг словно придушило, а внутреннее тепло в теле схлынуло. Даже новый глоток рома показался непривычно горьким. Может, Горячев начал перебарщивать, отчего легкое опьянение сменилось полубредом. Все страшное, дурное и шокирующее, что он старательно отметал, набросилось и схватило за душу. А сладкие фантазии словно стали чем-то, что Антон пытался украсть. Непонятная приязнь… Эмоции, которые принадлежали ему, но словно явились из чужой реальности. И правда, давала ли она повод не доверять? А с другой стороны, как можно довериться человеку, у которого ни лица, ни имени, ни места… И все же именно ей он высказал бы все, что болит. Как священнику в исповедальне. Или как дьяволу, который все знает и сам. «Да нет… Не даешь, вроде. Но дела просто странные сейчас… А я с тобой как в другом мире. Не знаю, мне сложно объяснить… =) Но я давно не фантазировал столько. Не мечтал, причем так конкретно. Обычно легко — поймал, отпустил… Не думаю, но боюсь, что обманешь». «Какие странные дела? Не бойся. В этом я тебя не обману. Обманываю только в том, кто я есть. Это моя первая и последняя ложь.)» «Может, из-за меня вчера человека покалечили… — резко перевел Антон, мажущими движениями пальцев выдавливая из экранной клавиатуры свой грех. — А мне совсем об этом думать не хочется. Меня от переписки с тобой ведет, от мыслей всех этих ведет… Кому-то плохо, а я, как мудила, только о ебле думаю». «Естественная реакция организма, Антон. Перед страхом смерти иногда и у многих встает. Не переживай. Да и, как видно, не только… Кто покалечил и почему из-за тебя?» «Я не знаю. Елена сказала, что у вас корпоративная война с кем-то. Но я-то представлял, что в реальной жизни это все цивилизованными методами происходит... Вон, СМИ, пиар, кто умнее... Не лучше, но хоть без крови. А тут молодого парня в больницу. Он, может, едва за территорию выйти успел... А я просто не в том месте, не в то время оказался и, видимо, не с тем человеком его застукал...» «Это ты про Романа? По официальной версии у него проблемы с желчным, очередной приступ и все. С чего ты взял, что его избили? С кем ты его видел?» «Я не знаю. Елена покажет мне фотографии, я попытаюсь опознать... Она считает, что это кто-то из охраны. Но он был в панике. Я, может, тупой и плохо с ним обошелся сначала, но мне кажется, он всерьез боялся за свою судьбу или даже жизнь... Что-то говорил про то, что потеряет такой контракт еще... Что все пропало, и плохо будет не только ему. Кажется, ему угрожали. Ты знаешь, с кем он встречался? В смысле... Секса». Все зависло. Какое-то время хозяйка не отвечала, но находилась «в сети», словно обдумывала все сказанное и долго смотрела в экран диалога. «Ну, я знаю, что он гей. И, вроде как, давно находится в отношениях. Поэтому для меня очень странно слышать такое… Его пара у нас не работает». «Значит, это были какие-то альтернативные отношения, в которых Роман сосет по подсобкам стремным лысым быканам», — неутешительно отписался Антон сразу, заглотив остатки разбавленного рома. «Ты их застал, и он пропал? Сразу после? Ты не пострадал?» «Да, он прошел через дом. Поэтому это был кто-то свой... Нет, со мной все в порядке. Он меня оттолкнул, но это со мной происходит на регулярной основе... — Антон стиснул зубы. — Посмотрел бы я на его рыло, если бы мне пришлось защищаться. От болевого-то поди слезки бы выступили...» «Ты мой герой.) Хорошо, Антон. Ты, главное, не нервничай. Скорее всего, это правда просто чей-то план. Ну а что до „корпоративной войны“, то увы и ах. Когда речь идет о больших деньгах, в ход идут самые грязные методы. Мелочь типа антирекламы и так далее они уже не замечают даже». Антон прикрыл глаза. От сообщений хозяйки веяло спокойствием. Если Елена еще днем реагировала бурно и явно не знала всего, то она, невидимая, словно держала все под контролем... Ведала, кто и с кем. Это вселяло чувство безопасности и пугало одновременно. «С тобой тоже все будет хорошо?» — спросил он. «Более чем.) Главное, чтобы с тобой все было хорошо, Антон. Ты мне расскажешь, если еще что-то узнаешь? И если кто-то будет обижать, тоже мне скажи, хорошо?» «Хорошо». На этом разговор можно было бы закончить, но прошла очередная волна переживаний, а Антон совсем не хотел оставаться один. Да и к хозяйке у него всегда было много вопросов... Сегодня, возможно, особенно. «А откуда ты знаешь об отношениях Романа?» — отправил Горячев спустя минут пятнадцать, нервно перебирая шнурки на спортивных штанах. «Я все обо всех знаю. В этом суть моей работы.) Искать информацию и применять ее правильно». «Что же это за работа такая?.. =) И что ты сделаешь с тем, что знаешь обо мне?» «Крайне важная и нужная.) Ничего. Ты и так уже приносишь много пользы мне лично и фирме. Уже все сделано.)» Антон, услышав этот ответ, невольно вспомнил загадочную фразу Елены, которая переживала не только за него. Переспросил, как было: «Может, ты Королева, а? =) Улья. Или чего-то еще... Что может быть нужнее и важнее?» «Нет, максимум кадровик, ты что.) У этого улья, в котором ты работаешь, Король.) Отпадает вариант, увы». «Ну, кадровик так кадровик… Как скажешь… =)»22.02. Среда. Отложенный эффект
Пробуждение Антона ознаменовалось безумным приливом энергии. Сегодня предстоял очередной тяжелый, нежеланный, нервный день — хотелось начать его с чего-то лучшего. Умылся, оделся — завтрак. Пока жевал овсянку с фруктами — внимательно разглядывал на телефоне заранее отфотографированные досье. (Не терять же такую полезную информацию, даже если оригинал пришлось вернуть?) И — параллельно бомбил хозяйку, которая уже сейчас, ни свет ни заря, наверняка была на работе. «Так, так... Заведующая отдела кадров, Максимова Наталия? А может, Луиза Дмитриевна Рой? Нет, говоришь? А если позвоню? =) У меня есть все номера! Что значит „не звони“? Тогда приеду и буду искать...» Уже добираясь до окраины города на метро, чтобы перескочить на автобус, Горячев не унимался, живописно рассказывая: вот, мол, найду повод познакомиться со всеми, кого еще не знаю... Чтобы каждой руки целовать, ладони гладить. «Будешь ревновать? =) — допрашивал он. — Пока достану тебя... Или, может, все-таки раньше признаешься? =)» Искрило на душе. Вокруг происходило что-то, какая-то катастрофа, но таким солнечным утром, с тяжеловатой после вчерашнего рома головой, Антон все же не думал ни о чем — не мог, — кроме того, что его где-то страстно ждут. Он переставал бояться, когда вспоминал о награде, которую мог получить, когда все проблемы уладятся. А все-таки хотелось верить, что уладятся. Такой был настрой: он приедет, просмотрит фотографии Елениных бугаев, просто покажет нужного, в компании проведут разбирательство, а там и Романа найдут — и все… Все остальное решат как-нибудь сами со своими адвокатами, а Горячев за помощь следствию сразу же запросит себе сладкую дрочку с бужем и массаж ног. План казался просто идеальным, и Антон старательно материализовывал его в воображении. Вот его вновь встретил знакомый двор и знакомый дом, аристократично-светлый на фоне пробивающейся из-под снега предвесенней грязи... Как обычно, приветливый и обманчиво спокойный. Из прихожей Горячев с тоской заглянул в коридор, куда ему пока была закрыта дорога. Сейчас он снова должен был идти в другую сторону — вверх по лестнице, к Елене. Которая, впрочем, и сама давно стала в восприятии Антона не то участницей, не то свидетельницей его собственных секретов… Однако приблизившись к ее кабинету, он сразу услышал шум, что исходил из-за неплотно прикрытой двери. Звук тот создавался из переплета раздраженных голосов и шуршания бумаг, злых шагов и даже стука ладонями по столешнице. Антон быстро узнал в женском высоком и раздраженном тоне Богданову, а в низком, внешне спокойном, но слишком сдержанном — Льва. Горячев оглянулся; на втором этаже — да и на первом — не было ни единой живой души. Он слышал, как разговаривал кто-то в прихожей и в одном из кабинетов, но вряд ли это помешало бы ему подслушать. А острое желание сделать это возникло вновь, хоть Антон и клял себя за свое параноидальное любопытство... И потому, осторожно подойдя ближе, он прислонился к дверному косяку и стал жадно выхватывать каждое слово, которое мог. — Лев, ты понимаешь, что это ненормально? Ситуация с Романом — да, странная, да, вызывает вопросы, да, да, да… Но! Это не касается нас лично! Мы не будем ни во что влезать, ибо речь идет не о нас, как личностях, а об интересах компании. Ты забываешь, что мы руководство. И я не собираюсь так рисковать даж… — Ты понимаешь, насколько это нелепо выглядит? Ты серьезно веришь, что он лег в больницу вот так вот? Роман? Ты в курсе, что он прописан в Питере, как есть, и никакой другой больницы быть не может? Только местные. — Он так сказал, и у нас нет ни одной весомой причины сопротивляться этому. Ни одной, слышишь? Лев, ты должен научиться судить интересами общественной единицы, которую создал, а не собственными. И уж точно в бизнесе, в финансах, в экономике нет места твоим метаниям! Ты. Должен. Быть. Начеку. — Елена, — Лев фыркнул, — это не так. Он наш человек и может нуждаться в помощи. — Он ее не просил. И это его проблемы. Здесь нет наших людей. Есть только мы и они. — Но Антон..! Прозвучал хлопок, что прозвучал, как пистолетный выстрел, который пока никого не поразил. Но только пока. — Он здесь вообще ни при чем. И я не хочу о нем от тебя больше вообще ничего слышать. Хочет — пускай ищет. Не наши проблемы. — Это не по-человечески. Так нельзя. — А в сложных решениях вообще нет ничего человеческого, Богданов. Есть только два зла и выбор между ними. Все равно кто-то пострадает. И лучше он, чем мы, а за нами и сотни душ, которые на наши же деньги кормят семьи. Ты этого хочешь? Лишить их этого ради собственного комфорта? Лев замолчал. Елена ждала, но не услышала ответа и продолжила: — О том и речь. Это вопрос последствий, Лев. И уж поверь мне, я лучше предпочту видеть кошмары совести по ночам в сытом и чистом времени о том, что пустила в расход мальчишку, чем страдать, лишившись вообще всего, и мучаться совестью, что убила и, возможно, сломала жизнь куче людей. Один или много? И твой любимчик Антон, которому ты отвалил кучу бабла, в том числе. — Не думаю, что ты права. Я не уверен, что он связан именно с той историей. Вдруг это кто-то еще? — Тогда твой нюх притупился, старый пес. А мой нет. Советую довериться. Антон почувствовал, как его голова неотвратимо тяжелеет под весом новой информации, которая определенно касалась его (вопреки словам Елены) — но ему не предназначалась. Все радостное волнение в один миг смыло ледяным потоком, и Горячев, обеспокоенно подобравшись, отстранился от двери. Судя по тому, что уже несколько секунд не звучало ни слова, разговор окончился и кто-то мог выйти. Времени обдумывать все сейчас совершенно не хватало, зато страх быть обнаруженным мгновенно мобилизовывал. Быть хотя бы заподозренным в очередной попытке влезть не в свое дело Антон не хотел. Он попытался мысленно заблокировать в голове последние воспоминания и изобразить, что он только пришел. — Можно? — спросил он, просунув голову в кабинет после короткого стука, а там медленно затек внутрь целиком. Елена обернулась. Лев поднял глаза, оторвав их от бумаг. Выглядело все так, словно эти двое не имели никакого неприятного разговора, встречая гостя легкими и непринужденными улыбками. Профессионалы своего дела, настоящие торговцы собственным лицом и позицией в обществе никогда не покажут плохого настроения. Сложные эмоции — неликвидны, как плесень на яблоках. Антон только и смог, что улыбнуться в ответ. — Да, Антон, входи, — разрешил Лев. Елена кивнула и указала на стул, а рядом с ним положила папку с, как догадывался Горячев, фотографиями. — Посмотри. Тебе кажется кто-нибудь знакомым? Перед Горячевым раскрылось нечто вроде картотеки с краткой справкой по неким людям — то ли работникам, то ли вакантам… Не соврала Богданова, когда сказала, что лысых амбалов в службе охраны хватало. Антон все листал, всматривался, и один бритый боец шел за одним — но ни перед кем из них ничего не екало. На некоторых страницах Горячев даже задерживался, надеясь, что просто не признал на дежурном фото для личного дела, но каждый раз отпускало. Пусть и сложно было описать того самого словами, но морда его врезалась в память. — Нет, — покачал головой Антон, хлопнув обложкой. — Тут его нет. Но, может, это не ваш сотрудник? У вас были в тот день какие-то деловые визиты? — с надеждой посмотрел он сперва на Елену, а потом и на Льва. На нем Горячев задержал взгляд. Вот он, человек, которого встречаешь лицом к лицу раз третий от силы — но о нем же больше всего слухов, и теперь на собственной шкуре начинали проступать все ответы, почему… Мысли, как репей, цеплялись за клочки подслушанного разговора: тут Лев печется за каждого сотрудника, Антон оказывается любимчиком, а еще какая-то история… С трудом представлялось, что скрывали Богдановы, но в их ведении совершенно точно было больше информации. И Горячев, пытаясь вытащить из них хоть что-то, напрягся как мог: — Он выглядел представительно… И говорил властно. И он точно прошел через дом. Его же не могли не заметить? А камеры? Роман тогда со мной выключал видеонаблюдение, но средь бела дня, когда все сотрудники на месте, не мог же он… Там наверняка есть этот человек. На записях. — Проблема в том, — вздохнула Елена, заправляя за ухо белокурую прядь, — что, похоже, наша охрана против нас. Ибо на момент его посещения камеры наблюдения были выключены, а само посещение не было указано в списке. У нас еще есть датчики движения, которые считают количество переступающих дорогу, и наружные камеры, но ничего из этого не работало в тот час. — Это не мог делать Роман. У него нет таких полномочий, к сожалению или радости. Это делала наша охрана в любом случае, — напирал Лев, глядя на собственную сестру без той смешинки, которая ранее осветляла его взгляд. Теперь он казался стальным да шальным на фоне совершенно черного костюма. — Я уже решил заменить всю охрану. Перейдем в другую фирму. Очень странно, что его никто не видел, кроме тебя. Ведь здесь все всех знают и новое лицо привлечет внимание. — Да, — кивнула Богданова, — вот это действительно странно. — Ладно… — обреченно выдохнул Антон, пожевав губы и нервно постучав пальцем по столу. Что же это, даже Лиза, которая видела, как Роман уходил в подсобку, не заметила его спутника? Нельзя же было не столкнуться в открытой гостиной с огромным бугаем? — Ладно. А, черт!.. Я же сохранил его номер телефо… Внезапное открытие явилось на свет раньше, чем Горячев вспомнил, что необходимость применения этой улики стоило бы хорошенько взвесить, ведь получена она была не очень-то честным путем. Столкнувшись с вопросительными взглядами Богдановых, Антон прокашлялся и стыдливо отвел глаза. Но отступать было уже некуда, и подрагивающие пальцы быстро открыли галерею снимков на смартфоне. Все-таки ситуация, в которой слона не заметили в посудной лавке, требовала уже радикальных методов, и сейчас цель полностью оправдывала средства. По крайней мере, так считал Антон. — Вы не подумайте только… Это случайно вообще вышло. Я просто очень стремался, а его в кабинете не было, и вот… Но вот. Свету явился надежно спрятавшийся за стеной других фото, слабо искаженный цветовой рябью экран с сообщением от неизвестного номера на телефоне Романа. Елена склонилась над Антоном, а за ней поднялся и подтянулся сам Лев. Они зависли над Горячевым как два широкоплечих орла, задумчиво выписывая круги носами-клювами. Богданова кинулась сохранять телефон. — Личную жизнь устраивал на работе? — предположил Лев. — Каков проказник! — Ну или его подозвали, чтобы избить. Зачем это делать здесь? Ничего не понимаю и уповаю на то, что это его личное. Мы не должны встревать, — отрезала Елена, поправляя бордовую юбку. — Да. Такое личное, что отключило нашу систему безопасности? Лена, ну давай уже за уши тянуть не будем? Богдановы выпрямились и одарили друг друга испепеляющими взглядами. А между ними — Антон. — Да личное, личное… — Антон уронил лоб в ладони, окончательно восстанавливая последовательность событий, которые хранил в своей памяти, уже для всех. — Сначала личное, а избить — это уже когда я их застукал… Но Лев Денисович, — он поднял взгляд на Богданова, а телефон спрятал, когда тот оказался больше не нужен. — Мне кажется, Елена права. А еще те документы, которые я вам вернул, — обращался Горячев уже к ней, — мне кажется, Роман забрал их именно у него… И звонил тогда Роману — ну, я вам говорил — мне кажется, он же или кто-то, кто тоже с ним… И если бы Роман был на связи — это все можно было бы выяснить! А… — Антон осекся. Сам он, несомненно, понял, что Романа, похоже, при каких-то обстоятельствах уже нашли — и с этим тоже было что-то неладно. Но теперь приходилось играть спектакль самому. Доверяли ли Богдановы Антону настолько же, насколько он — им? Или же — как там?.. «Компания важнее»? — А о Романе ничего не слышно? Нашли, в какой он больнице? Вы обещали сказать, если что… Лев вздохнул и, отодвинув стул рядом с Антоном, сел за переговорный стол. Елена сделала то же самое. В такие минуты Горячев понимал, что они действительно близкие родственники; их движения повторяли и продолжали друг друга. Он завороженно подтянулся, ощутив странное тепло от обоих этих людей, когда они оказались рядом. Больше всего удивляло Антона, что в том щекотливом положении, в котором он находился, Богдановы, даже обладая авторитетом, не давили на него, а лишь делили беспокойство. Пусть и по-разному. По-своему. Потому Горячев пугался и сомневался, но не паниковал... — Я обзвонила все больницы, — подтвердила Елена под выжидающим и требовательным взглядом Льва. — Его не было ни в одной из местных. Тогда я обзвонила морги — тоже ничего. — Мы засомневались, — подхватил Лев. — Запереживали. Обсудили с коллегами. И ровно в тот момент, когда хотели привлекать полицию, вдруг звонит Роман на телефон Лены и говорит, что с ним все в порядке. Просто он якобы… — Просто он, — поправила Богданова, зыркнув на Льва, — находится в больнице в другом городе. Своем родном. Больничный лист пришел сегодняшним днем. Если бы не твои показания и ситуация с охраной, которую нельзя отрицать, я бы решила, что все в порядке. — Есть еще одно «но». Он сказал, что в больнице будет месяц и собирается прислать замену на свое место. Антон нахмурился и сжал ладони в кулаки. Прошло всего два дня, а без вести пропавший Роман объявился — уже. Это, несомненно, было хорошо — но только не с тем обстоятельством, что на сообщения Антона Роман так и не ответил, даже не прочитал их еще с утра... А как успел попасть в другой город так быстро? Зачем, если дело якобы просто в гастрите? Значит, все еще не доверял Богдановым, скрывал от них детали... А сам — скрывался? Или что-то еще? Может, он сбежал не от какого-то общего врага, а все же от них? — Я бы не стал... — машинально ответил Горячев — хотя то, что касалось кадровой политики, уже точно было не в его ведении. Вот только еще глубже пустила корни мысль, что с Романом что-то не так. И пусть он помог якобы с одним компроматом, пусть предупредил Антона, — то, что происходило теперь, никак не складывалось в общую картину, и мотивы сисадмина оставались неясны. Во всяком случае, о личном отношении к руководству он говорил прямо, и Антон, который симпатизировал и Елене, и Льву, что бы ни происходило за их спинами, не считал, что из замены от Романа выйдет что-то безопасное. — Слушайте, — Антон решительно вскинул голову. — Давайте лучше я поспрашиваю знакомых? У меня их хватает, и крутые специалисты есть, которые будут соответствовать и вашему уровню... Или давайте искать на стороне. Но человека от Романа я бы не принял! Богдановы переглянулись. От Елены пахнуло недоверчивостью, она только качала головой, буравя взглядом Льва. Последний же воодушевился, улыбка появилась не на лице, но во в глазах. Немая пауза между родственниками продолжалась несколько секунд, прежде чем Богданов вынес вердикт: — Я был бы благодарен. Но только при условии, что человек действительно компетентен и, когда вернется Роман, нам придется распрощаться, — предупредил Лев. Елена вздохнула и закатила глаза. — Но я дам хорошие деньги, если человек сможет делать не только абсолютно законные в рамках его компетенции вещи, но и… — Но и сможет отследить дыры в системе безопасности, IP-адреса и я совершенно не против, если взломает пару андроидов, — добавила Богданова, сдавшись обстоятельству. — Лена… — Что? Ну и ты понял, Антон, да? Мы собираем информацию на наших работников. Не доверяем. И в данном случае будет так же. Теперь ты это знаешь, но я не знаю, будешь ли ты это говорить своему знакомому и каков твой уровень доверия. — Почему вы вообще доверяете этому Роману? — Антон вспыхнул. От пережитого и услышанного его вдруг так накрыло снова, что хотелось сломать что-то, разнести тут все к черту — но только не оставаться покладистым и пушистым мальчиком. В мозгу такая программа была: страшно — забудь об этом и бей. Богдановы смотрели на него спокойно да с пониманием. — Вы-то ему — не нравитесь! Понимаете? Все, что он там сейчас издалека говорит — это, может, последний пиздеж... Что на уме может быть у парня, который какому-то бычаре сосет по вашим подвалам, а? И эти приказы ему сверху! После всего — «богадельня пидорская», или как там ему сказали, — это про вас? Про компанию? Даже если он типа несчастный и его прессуют — вам он зачем нужен здесь опять? Не отцепятся через месяц от него эти люди, и он их снова приведет... Даже если вы его защитить хотите так — это не защита... Не знаю я ничего, что у вас творится и почему, вы же, блин... Простите, Лев, но вы не ФСБ и не «Эппл», я не понимаю, что за корпоративные секреты такого уровня могут быть у косметической фирмы, чтобы на нее кто-то такие атаки вел. Это же один из самых конкурентных рынков... Разве что вы эликсир молодости реально открыли... Горячев медленно выдохнул и зачесал упавшие на лоб волосы назад, откидываясь на спинку стула. До чего же беззащитным он себя чувствовал, и до чего все шло не по плану... Тут-то снова засвербило в мозгу: не помогать Богдановым и не искать замену, а бежать отсюда надо было. Антон с горечью признавал, что это самая здравая идея... реализовать которую у него уже просто не было духу. Он боялся за себя, но теперь, нагруженный знанием и надеждами Богдановых, попросту чувствовал ответственность за все. И если бы не Елена, которая так открыта была с ним еще днем ранее в кафе — может, отпустил бы легко. И если бы не Лев, который отчего-то возлагал на него какие-то надежды... Антон корил себя то за наивность, то за тщеславие — но, кажется, именно в этот момент он принимал меч, с которым должно спасать принцессу. — У меня есть «Ново-Пассит», дать? — усмехнулась Елена, поправив перчатку в тон юбке. — Такой смешной, будто в ФСБ у нас не бардак... Дело не в доверии, Антон. С чего ты взял? Здесь никто никому не доверяет. Ну то есть как… Ты же умный мальчик, знаешь, как работает бренд, верно? — Наше корпоративное лицо построено так же, как агрессивная пиар-компания сомнительного продукта на рынке, допустим, тех же косметических средств. Слышал про O. K.? Где не совсем натуральный состав называется натуральной косметикой, а незначительная стоимость — это маленькие объемы. Люди едят просто потому, что делать слишком много операций в мозгу не предусмотрено человечеством. Не предусмотрено в комфортной обстановке, а в случае с этим брендом — это масс-маркет, это низкая цена, что является ложным представлением, если бы они соотнесли объем и состав, это доверие к производителю. Так и у нас. Она, — Лев кивнул на сестру, откинувшись на спинку стула, — злая сука, которая держит всю компанию в страхе. Я — добрый начальничек. Тюфяк. Люди готовы идти на такое, потому что думают, что смогут меня обмануть или выпросить побольше, ведь мной управляет какая-то «глупая баба». А я обманываю их. Заставляю себя чувствовать хорошо и уверенно, чтобы они были глупыми и работали как надо, а если врут — то от самоуверенности совершали ошибки, которые видно. Вот весь секрет моего добродушия и, — Лев улыбнулся Антону как-то особенно обворожительно, — и щедрости. Антон тупо уставился на Льва, стиснув челюсти. Директор говорил обо всем этом так просто… И кучка руководительниц-сплетниц тут же выстроились перед глазами в ряд, как те, кто просто двигает программу. Нагрузить нового сотрудника сальными слушками — какой легкой была эта махинация, чтобы сразу посеять в восприятии зерно сомнения и заставить думать о начальстве в том же ключе. Горячев сохранил сознательность лишь потому, что увидел Богдановых совсем в ином свете, нежели о них говорили — но даже несмотря на это истину все равно умело от него спрятали. Просто его поймали на другую наживку. Самоуверенность. Высоко оценили — якобы. — Вот здесь и кроется секрет, почему мы доверяем тому, что это не лично Роман так с нами поступает. Он самонадеянный. Такие люди редко безошибочны, когда пакостят. Сам вспомни, все твои знания о нем складывались из чего? Из его ошибок, верно? Умный мальчик, но совершенно не в ладах с собой. К тому же, его моральная система ценностей достаточно сомнительна, чтобы… Ну, чтобы работать у нас, нас это устраивает. Но он нас ни разу не предавал и много раз выручал. За четыре года работы. А мы очень ценим команду и дружественный коллектив, на чем бы мы его ни строили. И какими бы мы отщепенцами в нем ни были. — Безупречные четыре года работы, верно. Мы ценим такие вещи… А у нас есть могущественные враги. Опять же, Антон, темпы роста нашей компании сравнимы с нашими коллегами, которым по пятнадцать лет стажа. Ты думаешь, хоть кто-то будет согласен с таким положением дел? Нас атакуют иногда каждый день. Антон вынужден был согласиться и понимающе кивнул. Но у самого внутри все сжималось. Ведь он, Горячев, тоже сразу после первого собеседования организовал себе «сомнительные ценности» — и прямо в стенах компании. — Спросишь, зачем мы тебе это рассказываем? Потому что ты еще не ушел, а мог бы. Не знаю твоих причин, — Лев отвел взгляд, выводя пальцем на столешнице круги («Что за тон? А если наоборот — знает что-то?»), — но это тоже ценно. Да и ты очень качественный кадр с хорошими перспективами разработки. А в случае с Романом… Мы бы поступили, как ты говоришь. И это действительно разумно. Просто нас еще ни разу не ставили перед выбором: человек или… Вот что там за этим «или», мы не знаем. — Как и не знаем, строго говоря, — фыркнула Елена, поднявшись со стула и усаживаясь на стол одним бедром, — что Роману вообще грозит опасность. Та, о которой Лев думает. — Я не знаю тоже… Я вообще уже ничего не могу понять, — Антон опустил плечи. Его прижало окончательно: с одной стороны — похвалы, поощрения и открытость; с другой — тяжелые решения. Казалось, и физически Горячева перекосило на одну сторону. — Простите, что вспылил. Но сисадмина я вам попытаюсь найти. Может, даже если не такого крутого, как вы хотите — я-то человек простой… Во всяком случае, на время будет вам прикрытие, а там вы дальше сами решите. — Прекрасно, — удовлетворился Лев, поправив галстук. — Просто замечательно. Тогда план таков. Спасибо, Антон, что ты с нами. И не переживай. Тебя в обиду не дадут. — Ага, — саркастично усмехнулась Елена. — Ты же у нас святая корова, не тронь тебя, не обидь. — Ой, Лена… Чай бы попить, чтобы тебе рот пряником заткнуть, а? — Богдановы встретились взглядами и засмеялись. Елена хохотала в открытую, Лев же только ухмылялся. Усмехнулся и Антон. Но под конец разговора, в котором для начальства оказались расставлены все точки над i, сам он ощущал себя совершенно раздавленным и бессильным. Почва ушла из-под ног, и вновь нащупать ее не получалось. И все же как-то Горячев встал из-за стола. — Я тогда вернусь к работе, — тихо отчитался он. — Поеду — а то с собой не взял ничего, только ради этого дела, — ладонь махнула в сторону папки с фотографиями, — пришел… А вам приятного чаепития. — Всего доброго, Антон!Переписка с Владом
В последнее время телеграм у Антона не замолкал. Как ни взгляни на незатейливую программу — обязательно висит красная отметка о новом сообщении. На этот раз она была от Влада: «Антон, привет! Соскучился уже, жопа ты, где ты там ходишь? В общем, узнал я про эту твою хозяйку. Ты у нее самый большой любимчик)) Не знаю, обрадует тебя это или нет!» «Ага, — подумал первым делом Антон и написал в чат то же самое. — Меня пугает, как часто я в последнее время чьим-то любимчиком становлюсь, и я не знаю, радует ли это меня в каждом из этих случаев… =)) А что узнал-то еще? Рассказывай!» «Ничего особенного. Ходили к ней и все. Правда, да, есть еще одно… Она ни с кем особенно не переписывалась. Контакты свои не давала, никто ничего о ней не знает вообще. Короче, был просто сеанс, получил свое и уходишь. В чат присылала только координаты следующей встречи. Я начинаю переживать, Антон, а для меня это несвойственное состояние…» «Да я еще в прошлый раз понял, что ты начинаешь… =) А вот я… Слушай, Влад, я не знаю, что из этого и с чем связано, но меня здесь окружает какая-то херня». Горячев вздохнул. Дома, вечером — он снова пил. Тренировался, вываливал все свои эмоции на боксерскую грушу, но в который раз это не помогало — и только алкоголь расслаблял, затирал швы между разрозненными эмоциями и мыслями. Все, что касалось работы, у Антона теперь вызывало иррациональный (хотя и вполне оправданный) ужас. Но стоило даже Владу заговорить о хозяйке, и в противовес опять приходило это чувство, из-за которого бросать начатое хотелось еще меньше. Горячев чувствовал себя невыносимо безвольным и беспомощным. Будто только там, только в объятии единственных рук он мог успокоиться, будто не было других, которые встретили бы его не менее жарко. Даже если всего один раз... Антон хотел бы надеяться, что справится со всем сам — но он не справлялся. Желал одного: чтобы его выдернули с корнем из ямы, в которую он упал, в которой его все плотнее присыпали землей и утрамбовывали. О хозяйке не звучало почти ни слова, но о том, что вышло с Романом, Горячев выдал все. Сисадмину он успел уже позвонить несколько раньше, написать по всем прежним каналам — но гребаный педик как всплыл перед начальством, так и пропал без вести. Непрочитанными висели сообщения с требованиями выйти на связь, как только появится возможность. И даже последние «ты обещал, блядь!» — смотрелись жалким криком отчаяния. «А с ней — ну, с хозяйкой — ничего… Мы просто разговариваем. Я у нее так и не был до сих пор, как все закрутилось», — бросил Антон в конце, отчетливо ощущая, что произнеси он те же слова вслух — они не звучали бы так безмятежно. Это было сожаление: что нельзя просто взять и перенестись в ту жаркую полудрему, в которой нет ничего. Только ласка, флирт на грани — и секс. Если он и раньше равнялся наркотику, то теперь Горячев ловил себя на том, что сел на что-то очень и очень тяжелое. «Писос. Антон, давай тикай оттуда, а? Ты ребятам так ничего и не рассказал, да? Почему? Это все выглядит и звучит очень хреново, я боюсь, что мы потом и тебя по канавам искать будем. По моргам и больницам… Это уже невесело! И вот не ходил ты к своей этой — и не надо больше. Все. Завяжи и откажись». «Да с ней-то хорошо все было... Я даже думал, что, может, она тоже прячется от этого всего… Да я же никто, Влад. Им незачем было за меня браться. Ну, сначала я думал, но это же чушь полная. Тут явно такие проблемы, что левый пиарщик на аутсорсе никому не сдался. Просто вышло, что наступил случайно…» — Антон оборвал сообщение. Он понимал, что начинает оправдываться. И все, что успел написать, перечитал — тут же стер. Да кому нужен этот бред? Горячев не мог понять, что и откуда взялось, на какой круг Ада это катится. Перемолотое нутро свое — залил еще одним стаканом, чувствуя, как в спирте с шипением растворяется в равной степени дурное и счастливое. Владу отправил короче — выжимку, честную и чистую, как ответ пятиклассника на устную контрольную: «Я не знаю». «Ты не знаешь, как отказаться? Просто. Заходишь прямо сейчас в чат с ней и пишешь что-то вроде „было классно, спасибо, но я все“. А завтра же идешь расторгать контракт. Все, Антон! Что сложного?» «Я не могу вот так взять и расторгнуть его, — отрезал Антон. — Слушай, прошло уже два месяца, я дохера сделал, дохера не сделал, мне дохера платят, а если все обламывать — платить мне либо моим начальникам… То есть в любом случае мне. На крайняк можно передать работу, но это риск, на который вряд ли пойдут». «Ладно. Я один не могу на тебя повлиять, я так вижу. Хорошо. Тогда мы набросимся на тебя кучей. И я посмотрю, как твои доводы убедят остальных». «Никак», — поставил жирную точку Антон. На какое-то время он вышел из сети. Выключил к черту все — телефон, мессенджеры. Если Влад собирался привлечь Леху с Аленой сейчас же, то пиши пропало — одной бутылкой спасаться от потока эмоций оказалось бы уже бесполезно. А если бы наперерез им написала еще и хозяйка, а там, не дай бог, и Елена (вдруг захотела бы справиться о планах на будущее?) — можно было бы разорваться сразу, ведь каждая из сторон имела на него виды а, главное, права. Потому Горячев не придумал ничего лучше, кроме как украсть время для себя самого. Хотел бы он, может, уйти — но не мог. А если бы смог — то, копая глубже в себя, все-таки не стремился к этому. Много ли было у Антона причин бежать сейчас же? Его самого — пока еще никто не шантажировал. Стоило бы сложить руки, состроить умное лицо и перестать заглядывать в темные щели чужого дома. Опять стать таким же простым парнем, пиарщиком, как был до этого… Следом за чувствами и мыслями в спирте растворилось и время. Пьяный от этого коктейля, Антон нашел себя через два часа в ванной. Он задремал в теплой воде, и теперь голову страшно ломило, а тело казалось совершенно ватным. Хорошо хоть, ко дну не пошел… На часах — 23:59. И почти кромешная тишина в пробужденных от анабиоза чатах. Только от Влада пара сообщений: «Бедовый ты, Антон. И кончится все это каким-нибудь дерьмом». И следом: «Ты игнорируешь меня?» И еще: «Ну все, жди расправы!» Горячев вздохнул и ухмыльнулся. Сейчас, когда отвратительное самочувствие задавило собой переживания, сквозь тошноту думалось удивительно ясно. А все, что было — уже прошло, даже если это только до утра. «Я нажрался и уснул, — отправил Горячев. — А вообще у меня к тебе просьба. Вот, проспался и вспомнил…» «Ну давай, жги». «Ты меня уже ненавидишь, но как ты понимаешь, работать я все еще продолжаю. Могу утешить тебя только тем, что до окончания контракта остался, вот, месяц… Я обещаю, что не стану его продлевать и тогда безболезненно уйду, ок? Но в общем я предложил начальству, что пока пропал этот их утырок, я подыщу им сисадминов среди знакомых. Но среди моих знакомых таких нет… А нужен кто-то крутой по ай-ти». «Антон! Ты просто бесишь. Я из-за тебя растерял всю непосредственность и легкость бытия. Я кину клич, но ничего не обещаю, ибо мало фриков найдется в такую штуку окунаться. А я скажу все прямо, ок?» «Ладно. Только без подробностей про меня! И не называй компанию до последнего. Может, у них и странно все, но я не хочу плодить еще больше слухов…» «Ясен-красен».