Изумрудный плен

— Доченька, всё будет хорошо, нашу семью не коснётся эта зараза, — произнесла женщина средних лет со светло-русыми волосами, среди них уже виднелся серебряный отблеск, но не от старости, а от ситуации, в которой находился сейчас мир. Перед ней на кровати сидела девочка четырёх лет. Очень похожа на неё, только глаза другие. У женщины были тёмно-карие глаза, такие тёплые и наполненные верой в лучшее, а у девочки, напротив, ярко-голубые, живые и беззаботные, в них была видна вся детская радость, которая только может быть у ребёнка. — Да, Рики, всё у нас будет хорошо, тебя никто не посмеет тронуть, я не позволю. — В комнате появился молодой человек лет двадцати. Короткие тёмные волосы, аккуратные черты лица и добрые глаза, наполненные любовью и заботой. Он погладил по голове девочку. А дальше тьма и крики. Сначала мужской что-то пытается донести до собеседника, потом ещё один — истошный предсмертный крик. Затем наполненный болью и ненавистью крик женщины. Они длились недолго — всего пару минут, — и крики превратились в мёртвую тишину. Последнее, что она произнесла было: «Только не убивайте дочь». И тьма. Девушка проснулась в холодном поту. Сидя в своей комнате на кровати, она отходила от дурного сна, который был не первым и не последним. Тяжело дыша, Рика встала босыми ногами на холодный деревянный пол и подошла к окну. За окном была осень, перед тем, как она легла спать, шёл дождь, поэтому с улицы пахло сыростью и дул холодный ветер, срывающий последние листья с деревьев. «Прямо как по расписанию, ровно в пять утра», — произнесла девушка вслух. За окном показалась взрослая женщина, которая выходила из здания, где и находится наша молодая особа. «Она вообще спит?! Как не проснусь — сестра Ёка уже на ногах», — подумала Рика и с этой мыслью пошла умываться и переодеваться. Закончив утренние процедуры, она, надев чёрное платье в пол с длинными рукавами, пошла по коридору к лестнице на нижний этаж, где уже собрались остальные воспитанницы приюта. — О, наша главная пташка проснулась! — съязвила девушка с белыми волосами и весьма откровенной одеждой. — А что же сразу паранджу не надела? — Лика, это ты можешь ходить в чём тебе придётся, главное — чтобы кусочек ткани прикрывал грудь и промежность, а я иду к батюшке в церковь, а не на панель. — Ах ты дрянь, — произнесла блондинка и хотела было ещё что-то ответить, но девушка её не стала слушать и направилась к выходу из здания. «Мы уже столько лет находимся в этом приюте, а она всё такая же мерзкая. То, что от неё отказались богатые родители и отправили в этот приют, ничего не дало. Всё такая же противная», — подумала она. Подойдя к церкви, девушка перекрестилась и вошла внутрь. Там никого не было и оказалось также темно, как и на улице, потому что свечи ещё не горели. — Рика, дитя моё, ты пунктуальна, как часы, — произнёс с улыбкой взрослый мужчина и стал идти навстречу девушке. — Здравствуйте, святой отец, ну как же я могла опоздать на утреннюю подготовку церкви. Мужчина погладил молодую особу по голове и произнёс: — Если бы ты не была существом из крови и плоти, то точно была святым духом. Девушка улыбнулась, и они принялись к своим утренним обязанностям. Рика была главной помощницей святого отца церкви, к которой привязан детский приют, где она живет с четырёх лет отроду. И каждый день она помогала святому отцу в церкви с подготовкой к исповеди и молитвам, убиралась в церкви, следила за состояние одежды батюшки. В общем, была здесь как монахиня. Но уходить в церковь или в монастырь Рика не собиралась, она лишь хотела молиться за свою семью и иметь тихий уголок вдали от приюта. После часовых подготовок церковь была готова к несению службы и принятию прихожан. Девушка стояла у алтаря со свечами, когда к ней подошёл святой отец. — Скажи мне, дитя, почему ты так трудишься на благо этой церкви? — спросил мужчина. Девушка закончила поджигать свечи и произнесла: — Это место несёт мне покой и умиротворение, только здесь я могу находиться спокойно целыми днями. И молится за мою погибшую семью. — Насколько я знаю, у тебя были мать и брат, что с ним приключилось? Ты всегда избегаешь этой темы на исповеди, но молишься за их упокой. — Мою семью убили, — глаза молодой особы смотрели на пламя огня. — Господь всемогущий, кто же посмел совершить такой грех? — Те, у кого нет души, святой отец… У них нет ни души, ни сердца, и жизнь давно покинула их тела. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это дети ночи? — Да, отец. Их называют по-разному: дети ночи, вампиры… Это всё лишь названия, а на деле они чудовища, которые не способны ни любить, ни сострадать, а мы для них лишь еда. — На этих словах она повернулась к мужчине лицом. — Прощу меня простить, но мне нужно возвращаться в приют, однако я приду к вечерней исповеди. — Конечно, ступай. И Рика поспешила к выходу из церкви.