***
Это был один из тех дней. Хаск бесстрастно наблюдал, как вестибюль превратился в бальный зал, и каждый демон в нем, включая его, оказался в викторианских платьях или костюмах. Резидентам и завсегдатаям в основном было уже насрать, и они просто смирились с этим, но лица новичков были бесценны, и он искренне рассмеялся. Аластор зассмеялся, и из ниоткуда заиграла песня. Это была странная смесь того, что называлось типичным бальным дерьмом, и свинговой музыки. И, конечно же, у Аластора была к этому лирика. Это объясняло недавние частые приступы напевания – Аластор писал песню в своей голове. Хаск закатил глаза и подал приготовленный напиток, лишь наполовину обращая внимание на чушь Аластора: его восторженное пение и то, как он заставлял случайных демонов танцевать с ним часть песни, прежде чем беззаботно отбросить их в сторону. Однако Хаск должен был признать, что Аластор чертовски хорошо выглядел в кружевном жабо и темно-красном фраке. Он ловил себя на том, что пялится всякий раз, когда мог видеть происходящее со своей выгодной позиции, но, учитывая хаотичность действий Аластора и переполненный зал, это было всего лишь несколько проблесков. Хаску удалось подать еще несколько напитков в блаженном неведении, прежде чем он заметил, что бальный зал и музыка остались даже после того, как Аластор закончил петь часть своего импровизированного музыкального номера. Это было необычно. Как только он закончил эту мысль, перед ним появился Аластор. Он поклонился и протянул руку в направлении Хаска с выжидательной улыбкой на лице. Ради всего, блять, святого. Хаск посмотрел на улыбку, затем на руку, а затем на бальный зал, в котором сейчас действительно добровольно танцевали несколько демонов. Чарли и Вегги, конечно, в том числе. Ради всего, блять, святого. — Я делаю это только потому, что люблю тебя, мудак, ищущий внимания, — сказал Хаск со вздохом и взял его за руку. Аластор просиял с таким восторгом, что Хаск поймал себя на мысли, что молча согласится станцевать столько песен, сколько Аластор осмелится его попросить. — Я знаю, Хаскер.***
— ...и я вернусь через три дня, — закончил Аластор и наклонился над прилавком, чтобы быстро чмокнуть Хаска в губы. Очень быстро. Так, как когда Хаск едва ли успевал даже поджать губы, чтобы ответить – и все уже было кончено. Не то чтобы он был разочарован. Он всегда был рад получить поцелуй от Аластора, каким бы кратким он ни был и где бы он ни был оставлены. Но... Ладно, он был немного разочарован, несмотря на все свои попытки не показывать этого. Он не увидит Аластора в течение трех дней. Возможно, даже пяти, поскольку выходные у Хаска приходились сразу после деловой поездки Аластора. Аластор, вероятно, ненадолго заедет к Хаску, когда вернется, но сразу после этого ему придется вернуться к работе, и он, без сомнения, будет очень занят в течение следующих нескольких дней. Так что, если он не появится посреди ночи, чтобы обняться с Хаском в отключке, они не увидятся по-настоящему до окончания его выходных. В этом свете короткий поцелуй через прилавок показался ему неадекватным. Хаск не был уверен, чего именно он хочет, но все сводилось к "большему". Поцелуй покрепче. Или несколько маленьких. Или объятия. Что-то. Он размышлял, стоит ли что-то сказать, поскольку Аластор хотел бы, чтоб он рассказал ему все это, но нытье казалось таким навязчивым, что он был склонен пустить все на самотек и просто смириться с этим. Аластор теперь смотрел на него задумчивым взглядом, так что его тревожные мысли, вероятно, были написаны на его лице. Хаск вздохнул и приготовился высказать свое мнение, прежде чем Аластору придется спрашивать... Но Аластор исчез, а затем снова появился прямо перед ним, в его личном пространстве. У Хаска не было времени сделать больше, чем вздрогнуть от удивления, когда Аластор уже схватил его за плечи, прижал к бару и грубо поцеловал. Разум Хаска полностью отключился. Аластор... Черт. Да. Блять, да, пожалуйста! Хаск, не теряя времени, обнял Аластора за талию и с энтузиазмом ответил на поцелуй. У него кружилась голова, сердце бешено колотилось, а мурлыканье было громким, и, черт возьми, черт возьми, это было самое лучшее, что могло случиться! Это продолжалось секунд десять, прежде чем Аластор оторвался от поцелуя. Его нос сморщился, глаза сузились, а улыбка была больше похожа на гримасу, чем на что-либо другое. — Фу. Это было отвратительно. Отвратительно? Хм. Ну, Хаску было все равно. Будущий Хаск мог бы обойтись без этого по мере необходимости, но нынешний Хаск был под кайфом от страстного поцелуя. Он широко улыбнулся, с обожанием посмотрел на любовь всей своей загробной жизни и кивнул. — Угу. Аластор посмотрел на него, еще больше сузив глаза... — Тебе это понравилось? Хаск снова кивнул, а затем разразился глупым хихиканьем, как влюбленный дурак, которым он и был, и прислонил голову к плечу Аластора. Он крепче обхватил Аластора за талию и пытался понять, как смеяться и мурлыкать одновременно, не задыхаясь. Это было сложно. — Тогда по особым случаям, — сказал Аластор через мгновение, поглаживая плечи Хаска. Хаск был более чем согласен с этим. Позже он попытался сказать Аластору, что в этом нет необходимости, если он считает это отвратительным, но его символическое сопротивление было полностью проигнорировано, и кто такой Хаск, чтобы указывать Аластору, где устанавливать свои границы? Он просто должен был убедиться, что не заставит Аластора – ни намеренно, ни случайно – испытывать чувство вины, делая это больше, чем он был склонен сделать по собственному желанию. Он был уверен, что они найдут баланс, который будет комфортным обоим.***
Это должен был быть обычный день. У Аластора был один из его редких выходных, а Хаск, как обычно, дежурил в баре. Без Аластора день должен был быть особенно спокойным для всех в отеле. Но нет. Естественно, нет. Радио за спиной Хаска внезапно издало звук настройки, отключив музыкальный канал. — Привет, грешники и демоны! Это ваш любимый ведущий, Аластор! Трансляция? Хаск думал, что Аластор просто навещал Мимзи и Рози сегодня, чтобы немного поболтать. Что-то пошло не так? Он обернулся, чтобы озабоченно нахмуриться на радио, игнорируя всех, кто мог захотеть что-то заказать – они были совершенно неважны, когда была потенциальная необходимость беспокоиться об Аласторе. — Сегодня у меня для вас очень особенный эфир! Я был в гостях у своей подруги, и у нее возникла блестящая идея, которую я хочу немедленно воплотить в жизнь. Ладно, значит, это не массовое убийство? Хаск почувствовал, как его плечи расслабились, когда тревога испарилась. Заиграли начальные ноты песни, с которой он не был знаком. Хм. — Эта песня посвящена очень особенному человеку. Ты знаешь, кто ты, но на случай, если ты сомневаешься в этом, твое имя начинается на букву "Х". ... Подождите, блять, минутку! — I'm not one of the greedy kind All of my wants are simple I know what's on my mind... Аластор пел. Он не проигрывал пластинку, он сам пел песню. Аластор, блять, пел Хаску серенаду по радио! Его лицо словно горело огнем, а сердце снова билось как сумасшедшее. Он закрыл лицо лапами, а все свое существо крыльями и прислонился к стойке, дрожа от слишком большого количества гребаных эмоций одновременно. Он начал слышать свист, смех и аплодисменты. Все в отеле знали о нем и Аласторе, и они точно понимали, что происходит. Так что, естественно, они были в полном восторге от этого. Он собирался убить Аластора. Сначала поцеловать его, идиота, а потом убить. То же самое и с Мимзи, потому что в этом всем был ее почерк. Он поцелует ее, поблагодарит, а потом хладнокровно убьет и подожжет останки. Но месть может подождать. Сначала ему предстояло послушать нежеланную, но чертовски прекрасную серенаду. — I wanna be loved by you, just you Nobody else but you I wanna be loved by you alone... Он не был уверен, что переживет эту песню. Блять, черт побери.***
Хаск каждые две минуты поглядывал на часы. Время почти подходило. То есть, если Энджелу можно было доверить свою часть работы. Он нервничал. Но он был готов. Он тренировался, избавлялся от всех придурков, которых не хотел видеть, и готовил себя к этому уже несколько дней. Все, что ему было нужно, – это чтобы появился Аластор. Он снова взглянул на часы. Время пришло. Где, черт возьми, был... Энджел Даст вошел в дверной проем, коротко взглянул на Хаска с ухмылкой, а затем повернулся, чтобы посмотреть назад. Аластор вошел прямо за ним с легким любопытством на лице. Пришло время шоу. Хаск звякнул ложкой по стакану, чтобы заставить всех заткнуться. Затем он забрался на стойку бара. — Слушайте сюда, засранцы. Эта песня посвящена очень особенному придурку в дверях, — сказал он и указал когтем на Аластора, который застыл на месте, как олень в свете фар – каламбур вышел очень удачным. — На случай, если это, блять, не очевидно, его имя начинается на "А" и заканчивается на "ластор". Наслаждайся. Он протянул лапу к Ниффти, которая пряталась за прилавком. Она передала ему саксофон, который он купил не так давно именно для этой цели, и подняла вверх большие пальцы. Он улыбнулся ей, повернулся, чтобы одарить восхитительно раскрасневшегося Аластора самодовольным взглядом, и поднес инструмент к губам. Это было время расплаты. Прекрасная, но унизительная серенада.***
Несколько дней спустя Аластор призвал свой ферби орган посреди обеденного зала во время ужина. Это было на треть сладко, на треть мучительно и на треть чертовски весело. Это был вызов.***
Это было в середине ночи. К тому времени все уже крепко спали, включая Аластора. Хаск ухмыльнулся про себя и слегка захихикал, занимая свою позицию у двери Аластора. Затем он прочистил горло, сделал глубокий вдох и начал издавать кошачий вопль во всю мощь своих легких.***
Чарли одарила их невозмутимым взглядом. Вегги сверкнула глазами. Аластор и Хаск сделали все возможное, чтобы выглядеть невежественными и невинными. — Послушайте, — сказала Чарли и потерла виски. Она выглядела усталой. — Это для общего блага. Вегги швырнула бумагу на стол между ними. Она выглядела такой же усталой. Хаск равнодушно взглянул на бумагу. Аластор даже не потрудился. — У нас новое правило, — сказала Чарли и постучал пальцем по бумаге. — Пение серенад больше не разрешается на территории отеля. Вступает в силу немедленно и распространяется на всех, но особенно на вас двоих. Аластор и Хаск кротко переглянулись. — Это довольно радикальная мера, ты не находишь, дорогая? — Спросил Аластор. — Да, я понятия не имею, с чем бы это могло быть связано, — сказал Хаск, покачав головой. Когда Аластор разразился смехом, у Хаска не было ни единого шанса избежать той же участи.***
Хаск со стоном поставил ящик с различным алкоголем на прилавок и потер ноющую спину обеими руками. Он был слишком стар для этого дерьма и должен был заставить кого-то другого сделать это за него под этим предлогом. Некоторые демоны действительно купились бы на это, промывание мозгов Чарли, как правило, делало обитателей отеля достаточно милыми, чтобы иногда даже быть полезными. Он фыркнул при этой мысли и принялся разгружать бутылки на полки. Он почти закончил, когда внезапно в нос ему ударил запах чего-то сладкого, и он резко обернулся. — Здравствуй, мой дорогой! Я видел, как ты вернулся из своего похода за соком, и подумал, что ты, возможно, оценишь угощение! — Сказал Аластор с широкой улыбкой, держа перед собой тарелку с блинчиками, утопающими в сиропе и покрытыми сверху нарезанными бананами и взбитыми сливками. Хаск чуть не выронил бутылку рома, которую держал в руках, торопясь занять место и схватиться за тарелку. Аластор рассмеялся и сел напротив Хаска, чтобы с довольной улыбкой наблюдать, как тот наслаждается угощением. — Знаешь что? — Спросил Хаск после нескольких вкусных кусочков. — Я куплю нам билеты на премьеру того нового оперного чудища, о котором ты в последнее время не затыкаешься. На этот раз я могу выдержать пару часов мелодичного крика. Аластор улыбнулся ему и наклонился над тарелкой с блинами, чтобы одарить Хаска восторженным поцелуем, от которого десерт устыдился своей сладости. — О, Хаскер, мне кажется, теперь я понимаю, что такое любовь, — сказал Аластор и театрально приложил руку к сердцу. Хаск чуть не подавился блинчиком от своего внезапного смеха.***
— Что ж, это было веселое приключение, — сказал Аластор с фальшивой тоской в голосе, обнимая Хаска за плечи. Хаск закатил глаза и отвел взгляд от входной двери отеля, чтобы одарить Аластора равнодушным взглядом. — Конечно, как скажешь. Гребаный беспорядок – вот чем это было. Рад, что с этим покончено. Итак, что теперь в планах? Аластор рассмеялся и крепче прижал его к себе. — Ты так восхитительно умеешь обращаться со словами, дорогой! И я рад, что ты спросил! Видишь ли... Они развернулись и вместе пошли прочь, навсегда оставив отель позади, и каждый шаг вел их к новому началу. Хаск оглянулся, когда они поворачивали за угол. На самом деле это было не такое уж плохое приключение. Отель оказался идеальной средой для него и Аластора, чтобы построить их отношения и заставить их работать без проблем, так, как это работало раньше, но с новыми дополнениями. Идеальное место для установления новых границ и расширения прежних. Идеальное для того, чтобы научиться любить друг друга в их довольно уникальных обстоятельствах. Когда отель скрылся из виду, он повернул голову вперед с легкой благодарной улыбкой на губах. Он обнял Аластора за талию и просто пошел рядом с ним, не заботясь о том, куда они направляются. Это не имело значения, пока они были вместе.***
Хаск выругался. Все шло не так, как планировалось. Все пошло наперекосяк с тех пор, как его крыло было повреждено, и он был вынужден врезаться в землю, имея дело с дисбалансом из-за сломанного крыла. Одна гребаная ошибка, всего одна, и внезапно он оказался в полной заднице. Он отчаянно вцепился в механическую ногу, несмотря на то, что знал, насколько это бесполезно. Нога надавила сильнее, заставляя его кашлять кровью и мучительно хватать ртом воздух. Черт, Аластор был бы в истерике неделями, если бы он умер здесь. — Эй, ты, жулик! — произнес голос Аластора, словно вызванный этой мыслью, и внезапно демон-киборг был яростно отброшен в сторону толчком больших, беспорядочно ветвящихся оленьих рогов. Аластор сам задыхался, и открытая рана на его боку сильно кровоточила. Его ухмылка была ужасающей. — Держи все свои придатки подальше от моего мужа, или я буду вынужден призвать свой ангельский меч и избавиться от тебя навсегда! Подождите, блять, минутку. Хаск уставился на него. Демон-киборг уставился на него. Миньоны вокруг них прекратили свои индивидуальные схватки, чтобы уставиться на него. Угрожающая ухмылка Аластора сменилась замешательством, и он вопросительно посмотрел на Хаска. — Э-э, муж? — Уточнил Хаск и, вставая, откашлял еще несколько капель крови. Аластор моргнул, а затем лучезарно улыбнулся ему. — О, точно! Я совершенно забыл один шаг! Ты согласен выйти за меня? ... — Ты выбрал именно этот момент, чтобы сделать предложение? Серьезно, Ал? И, конечно же, я согласен. Если мы, блять, переживем это дерьмо, — сказал Хаск и болезненно сложил крылья. — Великолепно! А теперь, пожалуйста, извините меня, мне нужно пойти и убить этого идиота за то, что он посмел причинить тебе вред, — сказал Аластор, быстро поцеловал его в окровавленные губы и продолжил свой веселый путь к убийству твари. Ну что ж. Так это и случилось. Хаск улыбнулся про себя и вернулся в бой. Это, безусловно, было хорошим стимулом для того, чтобы покончить с этой битвой и не умереть.***
Их свадьба была сплошным беспорядком. Не то чтобы Хаск ожидал чего-то другого. Нет, он просто сделал несколько ставок на то, какое именно дерьмо, как он ожидал, произойдет, и, о чудо, он был прав в большинстве случаев. В конце концов, он был хорошим игроком всю жизнь и после жизни, он знал свое дело. Кроме того, он знал своего мужа. Он с легким восхищением наблюдал за горящей палаткой и внутренне почувствовал облегчение от того, что их бесполезные свадебные подарки оказались внутри, поскольку это означало, что им на самом деле не нужно будет забирать их домой. — Вот ты где! — сказал Аластор и передал ему шампур с прекрасно прожаренным зефиром в форме сердечек. Он выглядел до смешного довольным собой и действительно чертовски красивым в своем белом, хотя и слегка подпаленном смокинге. Хаск принял подарок и откусил кусочек от одной из конфет. — Сколько из них мертвы или умирают? — Большинство, — сказал Аластор со счастливым смешком и обнял Хаска. — Ловушки по периметру должны позаботиться обо всех остальных. У меня есть арбалет на случай, если кто-то с крыльями выберется наружу. Хаск что-то промычал и положил голову на плечо Аластора. Это была лучшая гребаная свадьба, на которой он когда-либо был, и она была его собственной. Он был женат на гребаном Радио-Демоне. Мужчине, который не хотел его трахать и чья любовь к нему сводилась к всеобъемлющей, абсолютно преданной дружбе, а не романтической любви. Человек, который был серийным убийцей и у которого определенно было не все в порядке с головой. А сам Хаск был старым алкоголиком, страдающим депрессией, с бо́льшим количеством неизлечимых травм, чем это было разрешено законом. И они оба были в Аду. — Знаешь, Хаскер, моя мать всегда говорила мне не выходить замуж за незнакомца, а выйти замуж за моего лучшего друга, — сказал Аластор и сжал его в объятиях. — Я не уверен, что это то, что она имела в виду, но она, безусловно, была права. Хаск поцеловал уголок ухмыляющегося рта Аластора и с довольной улыбкой повернулся, чтобы посмотреть на пламя. — Так и было. Его загробная жизнь не могла быть лучше, чем эта.