С чистого листа

      Вэй Ин усмехнулся, вглядываясь в свое новое лицо. Миловидное, да что там — очень даже красивое. Длинные шелковистые волосы, серые глаза, гладкая молочная кожа, тонкий чуть вздернутый нос, пухлые губы, изящная шея. Телосложение поистине омежье: худощавое, с широкими бедрами и узкими плечами. Его рост в этом теле отличался на целую голову. Старейшина Илин грустно покачал головой. Просто уму непостижимо: он стал омегой.              Это был провал среди провалов. Лучше бы уж переселился в тело девушки, но не в омегу же из семьи Мо, в конце-то концов! Что за злая шутка судьбы… Вэй У Сянь застонал от отчаяния, продолжая разглядывать красивые черты лица. Умывшись, он встал с колен и пошел дальше, размышляя, зачем ему пожертвовали тело и призвали сюда.              «Я плохо помню, что случилось перед смертью. Видимо, черная энергия затуманила мой разум… Это я виноват во всем…» — думал У Сянь, бесцельно ударяя ногой полусгнившую листву. Он пришел в себя пару дней назад в старом, ветхом сарае клана Мо. Тогда-то он и увидел молодого господина Мо, который не вызывал в нем ничего, кроме отвращения. Даже запах у него был с гнильцой. Омегу передернуло.              Тут Старейшина Илин невольно вспомнил образ Лань Чжаня. Статный, крепкий и красивый… Он казался божеством, спустившимся с небесных гор. На Ван Цзи траурный белоснежный ханьфу, на поясе — белоснежный Би Чень, а в воздухе парил гуцинь, с помощью которого он смог успокоить левую руку.              Основатель дьявольского культа чувствовал себя совершенно разбитым. Вспоминая прошлое, он сожалел о стольких вещах… Надо было сильнее любить Янь Ли, надо было больше времени уделять Цзян Чэну, и, наверное, дружелюбнее быть с Ван Цзи. Порой Вэй Ин выходил из себя и отталкивал его, не видя, что Лань Чжань искренне желал ему помочь. Старейшина Илин никогда не забудет, как Хань Гуан Цзюнь защищал его ото всех заклинателей, ополчившихся на него. Когда-то он был героем, но каким-то образом вмиг оказался злейшим врагом всего человечества.              Наверное, Вэй Ин был слишком самоуверен тогда. Он с такой уверенностью заверял Лань Чжаня в том, что он со всем справится, что сейчас, вспоминая об этом, на лице невольно появляется грустная, полная ностальгии улыбка.              У Сянь вдруг услышал тихий топот вьючного животного. Повернув голову налево, он увидел легкое, едва заметное и совершенно неестественное движение листьев небольшого кустарника. Из него медленно вышел осел.              — Яблочко! А я уж думал, потерял тебя! — рассмеялся У Сянь, не растеряв свое умение смеяться даже в самой неподходящей ситуации. Ему вовсе не было весело сейчас, но это же не повод плакать. Он вообще по пальцам мог пересчитать, когда открыто рыдал, хотя в его прошлой жизни было колоссальное количество грустных эпизодов. Столько смертей, столько сожалений и боли…              У Сянь сел на осла и не без труда заставил его идти прямо. В воздухе витал аромат благоухающих цветущих трав, через который пробивался запах прелых листьев и влажной древесины.              Неожиданно Вэй Ин ощутил странное колебание энергии где-то внизу. Скосив глаза, он увидел только-только образовывающийся желтый расписанный иероглифами круг. Крутанулся, сделал сальто назад, приземлился, и перевел взгляд на бедного ослика, что болтался в воздухе в ловушке. Яблочко громко ревел и кричал, на что У Сянь смог лишь нахмуриться.              — Ловушка в таком лесу? Зачем кому-то использовать такую дорогую вещь здесь… Хм… Ох, да не кричи ты так, не могу я тебя спасти, уж прости, нет у меня стоящего оружия! А… А?              Неожиданно появился мальчик в золотистом одеянии. Завязалась небольшая потасовка, в которой Вэй Ин с легкостью выиграл у молодого адепта ордена Лань Лин Цзинь.              — Сейчас я позову дядю, и тебе не поздоровится, грязный омега! — рявкнул юноша, прижатый к земле.              Вэй Ин рассмеялся, забирая у мальчика меч, и, подкинув его вверх, разрезал веревки ловушки. Меч вновь опустился в его руку, и Старейшина Илин решил получше его рассмотреть: это был драгоценный артефакт. Меч ему был знаком, но как-то смутно…              — Отдай меч, Мо Сюань Юй! Сумасшедший! Тц… Вот сейчас придет дядя и…              Вэй Ин сложил меч в ножны и кинул рядом с мальчиком, видя, как артефакт для него важен.              — И что же сделает твой дядя? И вообще, почему не отец? Ха-а, какой же у тебя ужасный характер. Тебя что, мать не воспитывала?              Вэй У Сянь распахнул глаза, когда услышал тихий треск веток где-то справа. Из тяжелой стены листвы вышел мужчина в сиреневом ханьфу. В руке у него находился хлыст, некогда принадлежавший госпоже Юй Цзы Юань.              — Я его дядя. Есть что сказать перед смертью? — грозно произнес мужчина, скалясь.              — Дядя! — радостно воскликнул Цзинь Линь.              — Я согласился пойти с тобой на ночную охоту не для того, чтобы спасать тебя от всяких оборванцев. Тц…              — Простите, дядя, он просто для омеги слишком…              — Замолчи уже! Ты обязан уничтожать любого, кто встает на темный путь! Чему я тебя учил?! Бездарь! Гх… А теперь…              Вэй Ин в полном шоке уставился на своего названного брата, пока Цзян Чэн помогал племяннику избавиться от листка, что был изменен при помощи темной магии.              У Сянь не стал даже уворачиваться от удара хлыста, да и в его нынешнем теле он это и не смог бы сделать: одно дело забавляться с ребенком, совсем другое — сражаться с сильнейшим заклинателем.              Би Чень остановил атаку хлыста Вань Иня. Глава ордена выгнул бровь, осознавая, кто именно появился здесь. Перед Вэй Ином оказалась широкая спина Лань Ван Цзи. Его одежды и длинные волосы развевались на ветру, щекоча нос омеги потрясающим ароматом сандалового дерева.              Вэй У Сянь ощутил, как ноги вмиг стали ватными. Он ближе подошел к альфе и прижался к нему. Выглянув из-за его спины, он оглядел взбешенного шиди.              Вскоре прибежали адепты клана Гу Су Лань, которых Вэй Ин видел еще в клане Мо.              — Ты не тронешь его.              — Хах, с чего бы тебе защищать этого оборванца? У тебя что, какая-то особая тяга к заклинателям, сбившимся с пути?              Хань Гуань Цзюнь многозначительно промолчал, чувствуя, как крылья носа задрожали от аромата чайного дерева, в котором он отчетливо ощущал отголоски запаха Вэй Ина — жасмин. Омега, стоящий за его спиной, слишком сильно будоражил внутри все чувства.              — Я заберу его в Облачные Глубины.              — Что? — выдохнул Цзян Чэн.              — А? — почесал голову его племянник, стоя поодаль от дядюшки.              — Зачем? — тихо спросил молодой адепт Гу Су Лань, Сы Чжуй, вглядываясь в растрепанного и сумасшедшего омегу, что жался ко второму господину Ланю, ища защиты.              Хан Гуан Цзюнь ничего не ответил и, повернувшись, встретился глазами с омегой. Взяв его на руки, он вознесся в воздух на Би Чене.