Шарлин

      Джон сидел на подоконнике и наблюдал за улицей. Шёл ливень. Он грустно вздохнул и обернулся к сидящим в комнате сожителям. — Фредди ушёл в магазин еще утром… Зонтик не взял, хотя я ему говорил! А сейчас уже два часа дня, а его всё еще нет! Он же только за сыром, хлебом, молоком и конфетами вышел! — расстроено и встревожено сказал Джон, вновь повернувшись к окну, чтобы продолжить высматривать Фредди. — Ты же знаешь его, он может двадцать минут выбирать конфетку, обертка которой будет самая красивая. И ты же знаешь, пока он не будет уверен, что взял самую прекрасную — не успокоится. А потом и вовсе может ни одну не купить, просто потому, что передумал, — не отрываясь от чтения журнала ответил лежащий на диване блондин. — Роджер прав. К тому же, Фредди мог зайти в кафе, чтобы переждать ливень, — добавил Брайан, который, сидя в кресле, разгадывал кроссворд. — Может быть… Но я всё равно волнуюсь…       Кинув еще один взгляд в окно, Джон вскочил и побежал к двери. В квартиру вошёл промокший до нитки, но улыбающийся во все зубы Фредди. В руках он держал сверток из своей кофты, который, по всей видимости, старался сохранить максимально сухим. Все вышли из комнаты встретить пришедшего. — Фредди, что это у тебя в руках? — с любопытством спросил Джон. — Это самое прекрасное, что вы можете увидеть! — он раскрыл сверток и из него показались ушки, а затем кошачья мордочка с голубыми глазами. — А где покупки? — поинтересовался Брайан.       Фредди посмотрел на друга. Посмотрел под ноги. Не увидел пакет из магазина и в его взгляде начала читаться паника. — Кажется, я оставил его там, где нашёл кошечку. Это кстати она! Я сейчас её искупаю, высушу и вы сможете увидеть всё великолепие её белой шерстки!       Мужчина скрылся в ванной раньше, чем кто-либо успел его упрекнуть о забытых продуктах.       Роджер поставил одну руку себе на пояс. — Не то что б эти продукты были жизненно важными, но может, я за ними схожу? — В ливень? — выгнув бровь, спросил Брайан. — Дома сиди.       Мужчина вернулся в зал. — Окей… Пойду приготовлю поесть.       Джон провёл Роджера взглядом на кухню и ушёл в комнату за Брайаном, чтобы сыграть в шахматы.       Шла третья партия, когда Фредди вошёл в комнату держа в руках белую, пушистую, уже на вид взрослую кошку. — Вот она, моя Шарлин, — с необъятной любовью во взгляде, сказал он. — Она похожа чем-то на сибирскую кошку, — заметил Брайан. — Да, Бриша. Она красавица, моя Шарлин, моя маленькая, моя хорошая и самая ласковая, Шэри, — продолжал Фредди поглаживая её и почесывая за ушком. Кошечка начала мурчать, и, кажется, именно этим её хозяин был поражен прямо в сердце окончательно. — Мяу! — сказала Шарлин.       У Фредди на глазах выступили слёзы радости, как у молодого отца, чей ребёнок только что сказал первое слово. — Мяу… Мяу, — ответил он кивая и нежно прижимая кошечку к себе. Не было в этот момент человека счастливее его. — Ей нужно будет купить лоток, мисочку и… — начал перечислять Джон. — Потом…. Потом… — не мог нарадоваться Фредди.       Шарлин спрыгнула с рук. Она начала ходить по комнате, всё обнюхивать и как следует изучать.       Гордый хозяин сел в кресло ни на минуту не сводя с неё взгляд. А когда Шэри села на полу и начала вылизываться у Фредди снова случился приступ умиления. Он расхваливал свою кошечку без особой на то нужды: все и так считали её прекрасной.       Роджер вошел в комнату держа в руках большую тарелку с бутербродами и картошкой фри. Идя к журнальному столику он не заметил сидящего на полу зверя.       В квартире раздался пугающий вопль полный ужаса и злости: Роджер наступил Шарлин на хвост. — Ах ты, кошка драная! Ты чего тут села?! — КАК ТЫ ПОСМЕЛ НАСТУПИТЬ МОЕЙ ШАРЛИН НА ХВОСТ??!!??!!? ТЫ ТВАРЬ ПОГАНАЯ!!! Я ТЕБЯ ЩАС УБЬЮ!!! — Фредди схватил шахматную доску, чем привел Джона и Брайана (особенно Брайана) в недовольство — ведь он почти поставил мат. — Шар…кому? Та мне как-то всё равно. Пусть не сидит там где люди ходят и не будут на хвост наступать. — БЕГИ!!! БЕГИ, СУКИН СЫН!!!       Фредди замахнулся на Роджера, но Брайан успел перехватить его руки. — Тихо… Спокойно, Фредди. — ОН! ОН! ТЫ — ТРУП!!! — Тихо-тихо… Я уверен, что Роджер сожалеет, — успокаивал Брайан, посмотрев на виновного, но тот отрицательно покачал головой, скрестив руки. — Я говорю…. Роджер сожалеет, — придав большого значения слову «сожалеет» повторил он.       Попавший в немилость к Фредди закатил глаза. — Да-да, прости, друг, я не хотел. — БОГ ПРОСТИТ! Моли прощения у моей Шарлин! — Ага, еще чего. У кота… — КОШКИ! — Та пофиг. У животного прощения не просил. — Не злись… ты же знаешь, что Роджер никогда не извиняется, а раз попросил прощения, то это уже немало… — вмешался Джон, говоря своей успокаивающей манерой. — Дыши, Фредди, — посоветовал Брайан. — Так… — хозяин глубоко вдохнул и выдохнул. — Я действительно погорячился. Он взял Шарлин на ручки. Сел на диван. Другие тоже сели. — А можно её погладить? — спросил Джон.       Фредди посмотрел на Шарлин. — Я думаю, да, — он улыбнулся.       Джон начал гладить её. Сперва совсем нежно и лишь слегка касаясь, но поняв, что кошечке это нравится, он стал делать это уверенней. Потом и Брайан присоединился к этому занятию. Каждый слышал мурчание благодарности. — О! И я хочу.       Роджер поднес руку к Шарлин. Никто и моргнуть не успел, как их друг-блондин начал кричать: «ААА!!! УБЕРИТЕ!!! БЕШЕНАЯЯ!!!» и пытаться избавиться от напавшей на руку кошки. Она царапалась и кусалась. Это даже выглядело больно.       Фредди отодрал её. — Девочка моя, ты что делаешь? Так нельзя! — Я истекаю кровью!!! — продолжал истерить Роджер. — Она больная!!! Скотина бешеная!!! Мало того, что испугала меня, так еще и руку подрала! Сволочь!       Кошка зашипела на него, готовясь напасть снова. — Она всё понимает! Не зли её! — хозяин прижал её к себе — Что, не всем девушкам ты нравишся. Да, Роджер? — ехидно спросил Джон. — А ты, БЛЯТЬ, тоже ПАСТЬ ЗАКРЫЛ!       Раненый ушёл на кухню к аптечке реанимировать свою руку.

* * *

      Ночь прошла спокойно, но встав утром, Роджер обнаружил свою футболку, которую он оставил на стуле, подраной. В тот момент он был готов выкинуть белобрысое исчадие Ада на улицу, но лишь процедил сквозь зубы: — Это война.