Прогулки по воде

      Виктория еле слышно приоткрыла входную дверь и, войдя в квартиру, прислушалась. Неосторожно звякнув ключами, она разулась, задвинула грязную обувь подальше и повесила на крючок пальто. Ступая на носочках, пробралась в свою спальню и только там позволила себе выдохнуть с облегчением. Она была почти уверена в том, что муж еще не вернулся домой, иначе дверь в её комнату была бы открыта и сам он взволнованно ходил бы по дому. Но все-таки осторожность была не лишней — в последнее время Виктория вздрагивала от любого шороха.       В комнате было тихо, и лишь тикали большие часы на комоде. Утренний тусклый свет едва пробивался сквозь зашторенное окно — узкая полоска лежала на полу, как бы деля спальню на две половины. Минуту Виктория стояла, не шевелясь, потом все-таки не выдержала и подошла к окну. Пугливым быстрым движением отдернула ночную штору. Пестель все еще стоял на улице — вдали от дома, но в поле ее видимости. В груди сладко защемило. Отпрянув от окна и на ходу стянув с себя верхнее платье, Виктория упала на кровать. Глупая счастливая улыбка не сходила с ее лица. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что Алексей Дмитрич уже должен был вернуться домой, но Виктория тут же прогнала ее прочь. Думать о нем, а также о предстоящем разговоре не хотелось. Супруг еще не вернулся домой, а значит, он ничего не узнает. Еще никогда ложь не была для Виктории такой мучительной, но такой сладкой…       Вспоминая все в мельчайших деталях, Виктория зарылась носом в шелковую подушку и закрыла глаза. Еще вчера утром она и подумать не могла о том, что ее истерзанная мечта осуществится. Пестель ее любит! Теперь она это знает наверняка. И с этим его признанием все стало намного проще и — в сто раз сложнее. Теперь ей нужно быть осторожнее. Им придется прятаться. Пестель уезжал вечером в Тульчин, но он вернется в начале мая, и тогда…       …тогда они снова увидятся. Как и где это будет, Виктория пока не знала и даже боялась загадывать. Происходящее казалось ей утренним зыбким сном, который может вот-вот растаять. Снова и снова вспоминая все то, что Пестель шептал ей, обнимая так крепко, словно в последний раз, Виктория невольно задерживала дыхание.       Как ей быть дальше, она не знала совершенно. Одна мысль о том, что она замужем не за ним, приносила почти физическую боль. Но, возвращаясь в воспоминания, Виктория понимала, что не могла тогда поступить иначе. Тогда, год назад, все было по-другому. Она не протянула бы в одиночестве и месяца, сгорела бы, как спичка, и погасла. Именно тогда она не могла поступить иначе. Алексей Дмитрич был ее спасением, окном в новую жизнь. Теперь же он стал лишь напоминанием о тяжелом прошлом, которое не хотелось вспоминать. Если бы не это, она бы, возможно его полюбила. Она полюбила бы его, если бы не Пестель.       Слишком много «если бы»…       Чтобы не думать об этом, Виктория села на постели и взяла с трельяжа книгу. Загадав мысленно вопрос, она только открыла ее на первой попавшейся странице, как в комнату зашел Алексей Дмитрич.       — Душечка моя, ты уже встала?       Наблюдая за мужем в немой оторопи, Виктория смогла лишь закрыть книгу и встать с постели. Алексей Дмитрич стоял на пороге комнаты в простой домашней одежде, в тапочках и с утренней газетой в руках. Следы бессонной ночи еще не покинули его осунувшееся лицо — под глазами залегли глубокие тени, взгляд рассеянный и сонный. Он стоял перед ней такой домашний и приземленный, и это в контрасте с недавними мечтами Виктории выглядело почти нелепо.       — Алексей Дмитрич… — растерянно пролепетала она. — Я не знала… Не слышала, как Вы вошли…       У них были разные спальни, и Виктория действительно полагала, что ее муж еще не вернулся домой. Теперь она корила себя за свою неосторожность и беспечность и в ужасе представляла, как выглядит сейчас в его глазах. Подол платья был ужасно смят, волосы уложены наспех — не заметить, что она не ночевала дома, было невозможно… Сейчас он спросит, где я была, в ужасе подумала Виктория, глядя на мужчину почти с ужасом. Он обо всем догадается…       — Я вернулся только под утро и не хотел тебя будить, — ответил Алексей Дмитрич, с тревогой и заботой глядя на жену. — Милая, ты не здорова?       — Нет! — испуганно вскрикнула Виктория, в неосознанном жесте поднимая руки к груди. — Мне просто приснился кошмар, и я решила немного подышать воздухом…       Ложь сорвалась с языка легко, словно Виктория врала постоянно и это уже вошло у нее в привычку. Объяснение ее внешнему виду нашлось мгновенно, и теперь все, что ей оставалось — это надеяться на то, что ей поверят. Не веря в свою удачу — судьба не может благоволить к ней так часто — молодая женщина сделала над собой усилие, чтобы не выдать эмоций. Она даже улыбнулась, в душе ненавидя себя за лицемерие.       Алексей Дмитрич — спокойный и доверчивый, как всегда — удовлетворенно кивнул.       — В следующий раз можешь разбудить меня, — все-таки не удержался он от упрека. — Ранним утром молодой женщине не следует бродить по улицам в одиночку.       Виктория быстро отвела взгляд. Алексей Дмитрич даже не заподозрил что-то неладное, и от этого было ещё горше. Виктория уважала мужа, и ей было нелегко его обманывать. Она была обязана ему всем и так быстро предала его доверие!.. Изменила, прожив в браке чуть больше года…       Алексей Дмитрич приблизился к жене и, поцеловав ее в лоб, заглянул в глаза. Не отвести взгляд для Виктории стало настоящим испытанием.       — Ты пойми, что я очень за тебя волнуюсь, — тихо сказал мужчина, поочередно целуя ее руки. — Ты — всё, что у меня есть.       Он ушел, оставив Викторию в тоскливой тишине. Глядя ему вслед, она испытывала боль и жгучий стыд. Как слепы иногда мужчины! И как наивны они в своем детском убеждении, что все идет так, как они задумывают!.. Не зная, куда деть себя, Виктория ходила по комнате, растирая виски. Назад уже ничего не вернуть, да она и не хотела бы ничего возвращать — минувшая ночь определенно стала самой счастливой в её жизни…       Ну почему все так сложно? — в отчаянии думала Виктория, чувствуя, как кровь пульсирует в венах с удвоенной скоростью. За любое счастье — даже самое мимолетное — приходится платить столь высокую цену…       Она не хотела врать.       Она всегда пыталась жить правильно.       Она не могла отказаться от Пестеля — особенно теперь, когда решающий шаг был уже сделан.

***

      Сорок два дня.       Пестель сам не знал, зачем считает дни до возвращения в Петербург. Это казалось ему детской прихотью — глупым суеверием! — но, просыпаясь каждое утро, он неизменно вычеркивал еще один день.       До восстания оставалось чуть больше года, но Пестель был умным человеком и знал, что им нужно быть готовым в любой момент. Могло произойти все, что угодно — начиная от бунта среди населения и заканчивая войной, а значит, должны быть предусмотрены любые варианты развития событий. Пестель это осознавал. Как и то, что он один это понимает.       Добросовестно пытаясь работать в прежнем ритме, Пестель дни напролет проводил в лихорадочном действии. Он успевал совмещать все, и Барятинский начал посмеиваться над ним. Говорил, что у Пестеля родилось второе дыхание. Пестель усмехался, отвечал в своей манере что-то очень колкое, а про себя думал, что у этого дыхания вполне определенное имя.       Виктория.       Чужое, режущее слух русскому человеку, но такое родное и близкое! Имя, ставшее их общим — и его личным — девизом, волшебным словом, напоминающим о том, ради чего стоит жить. Пестель сам не заметил, как его идеалы и планы на будущее претерпели изменения. Он по-прежнему считал, что, даже если они не умрут, они — мученики за свободу Отечества… Но теперь он надеялся на то, что они все-таки не умрут.       За сорок два дня он получил от нее двенадцать писем; столько же написал в ответ. Если Виктория посылала ему письма обычным способом, то Пестель слал их на свой петербургский адрес, чтобы молодая женщина могла их забрать в тот момент, когда ей самой будет удобно. Ведя переписку, они обманывали всех вокруг, но ни разу за все время у Пестеля не возникло даже намека на угрызения совести. Чертанова — супруга Виктории — ему тоже было совсем не жаль. Пестель знал Викторию дольше, и именно поэтому — как полагал он сам — у него на нее больше прав.       Как бы то ни было, но, томленный разлукой с ней, Пестель ждал своего возвращения в Петербург с нетерпением и угрюмым недовольством собой. Если бы еще год назад ему кто-нибудь сказал, что он будет настолько увлечен женщиной… ей богу, он бы не поверил.       За сорок два дня Петербург изменился до неузнаваемости. Свежая зелень распустилась повсюду — куда ни пойди, во всех скверах благоухает ранняя сирень и жимолость. Да и от белых ночей Пестель отвык — был уже поздний вечер, когда он вернулся в столицу, но небо все еще было светлым. На минуту он даже обманулся и собирался было идти прямо к Виктории, но, спохватившись, взглянул на часы. Визит пришлось отложить на утро.       Шагая по мирно гудящим от людских разговоров улицам, Пестель впервые почувствовал, как тесен и душен мундир. Люди шли ему навстречу — нарядные, счастливые, молодые. Его взгляд часто находил в толпе парочки, и тогда Пестель вспоминал Викторию и задавался едким вопросом — гуляет ли она с мужем вот так?.. Наверняка.       Пестель дошёл до своего дома и легко поднялся на нужный этаж. На лестничной площадке, оперевшись о перила, кто-то стоял.       — Сергей? — удивился Пестель, приблизившись к молчаливой фигуре и узнав в ней Муравьева-Апостола. — Вот уж не ожидал тебя встретить сегодня. Ты по делу?       — Узнал, что ты приехал, и решил навестить, — серьезно ответил Сергей, пожимая товарищу руку в знак приветствия. — Если ты, конечно, не возражаешь.       Пестель легко мог бы сказать, что устал с дороги, но почему-то он не стал этого делать. Вместо того, чтобы придумать предлог для того, чтобы Сергей ушел, лечь в спальне и уснуть, как ему мечталось, когда он был еще в пути, Пестель открыл комнату и любезно пригласил Сергея войти.       — Вина нет, — с порога предупредил Пестель, окидывая придирчивым взглядом пустую квартиру. — Еды тоже. Совсем.       — Собственно, я только хотел сказать тебе одну вещь, — вдруг смутившись, заметил Сергей. Он прошел за Пестелем в гостиную, вслед за ним, занял кресло напротив и устало откинулся на спинку.       Пестель окинул его внимательным взглядом. Они не виделись уже очень давно, и Пестель, представляя себе их встречу, совсем не думал, что она будет именно такой. Этот нежданный визит Сергея вызвал в памяти далекие воспоминания — когда-то давно Муравьёв-Апостол точно так же пришел к нему поздно вечером. Только тогда была зима, и в окна не просачивался, как сейчас, приглушенный свет белых ночей, и… и в тот раз, кажется, Сергей принес отнюдь не добрые вести.       — Что-то случилось? — насторожившись, спросил Пестель.       Сергей тряхнул головой. Его вечно взъерошенные волосы привычно торчали во все стороны. Нахохлившись, похожий на вороненка, Сергей выглядел даже забавно, и Пестель, расположенный в этот вечер благодушно, позволил себе незаметную усмешку.       — Решение о слиянии перенесено на следующее лето, — сказал Сергей то, о чем все они уже знали. — Что думаешь об этом?       — То же, что и раньше, — пристально глядя на собеседника, ответил Пестель. — Это большая ошибка. Все это знают. — тут Муравьёв-Апостол задумчиво кивнул. — И ты тоже, Сергей, знаешь. А я знаю, что ты пришел не за этим.       Сергей, забывшись, кивнул снова, но тут же понял свою промашку. Его задумчивый взгляд встретился с требовательным взглядом Пестеля, и Муравьёв-Апостол сдался.       — Я несколько раз видел, как сюда заходила Виктория, — сказал он, не отводя взгляда. — Знаю, это меня не касается… Но если причина этому действительно в том, о чем я думаю, у тебя могут быть проблемы.       — Ты абсолютно прав, — оставаясь внешне спокойным, но клокоча внутри, ответил ему Пестель. — Это совершенно тебя не касается.       — Ты зря иронизируешь, — покачал головой Сергей. — Я надеюсь, Рылеев в курсе?       — Разумеется, нет, — спокойно сказал Пестель.       Они молчали около минуты. Большие напольные часы в коридоре глухо пробили полночь, и Сергей встал с кресла.       — В этой связи могут разглядеть то, чего там и в помине нет, — тихо сказал он, глядя на Пестеля сверху вниз со смешанным чувством тревоги и понимания. — Твое имя на слуху. Если кто-нибудь узнает о тебе и Виктории, это станет главной темой для обсуждения. Пойдут слухи. У нее же не безупречная репутация, об истории с ее отцом обязательно вспомнят. Потом — вспомнят скандал на Украине. Узнают о том, что Виктория была там как раз в это время, и свяжут все это с новым политическим заговором. О том, что это всего лишь совпадение, никто и не подумает!..       — До чего мнительны бывают люди… — угрюмо проворчал Пестель.       — И до чего слепы! — в тон ему ответил Сергей.       Он дошёл до двери из гостиной, но на пороге обернулся.       — И, знаешь, Кондратий не слепой, — вдруг сказал он, а потом ушел, не попрощавшись. Пестель услышал, как захлопнулась входная дверь, и глубоко вздохнул.       Хорошего настроения как не бывало.       Только теперь, после ухода Сергея, Пестель ощутил, как на него накатывает усталость. Слабая, но уже ощутимая боль подступала к вискам. Опустив голову на руки, Пестель закрыл глаза. В гостиной стояла полная тишина, и лишь едва различимое тиканье часов доносилось из-за приоткрытой двери.