Нить

      В одной притче говорилось, что люди, которым суждено быть вместе, рождаются в этот мир с алой нитью, связывающей их руки. Найтмер искренне верил в это, с улыбкой прижав к груди любимую книгу и закрыв глаза. Алая нить, обвязанная вокруг мизинца, извиваясь, вела куда-то вдаль, к душе, что предназначена ему судьбой, и тогда ему казалось, что он самый счастливый скелет на свете, ведь где-то в мире есть кто-то, кто ждёт и любит его, и в это до безумия хотелось верить. И он не отказывал себе в этом, потому что знал, что порой даже самая безрассудная мечта может стать явью, если всей душой в неё верить.       Маленький скелетик сидел в корнях дерева, читая какую-то книжку. Он — хранитель негатива, а по совместительству самый ненавистный монстр почти всех обитателей этой вселенной. Каждый день, каждый час, всегда он чувствовал всю ту ненависть, которую источали люди по отношению к нему и к миру, в котором жили. Но всё же он не смел ненавидеть их в ответ. Он верил в них, верил в то, что однажды они поймут всё, что натворили, и перестанут искать виновных, но с каждым днём, с каждым избиением эта вера угасала. Он искренне не понимал, что он сделал всем, почему они обвиняют его во всех своих бедах, но всё же молчал. Он мог рассказать обо всём брату, обо всех побоях и издевательствах, насмешках, но зачем? Это не поможет. Поэтому Найтмер лишь улыбался и продолжал прятаться за книгами или наблюдать за своей нитью. Нить. Она была его якорем, его светом, который не позволял ему сломаться. Ведь где-то там, далеко, есть тот, кого выбрала для него судьба, и он знал, что когда-нибудь они найдут друг друга, и всё это закончится. Поэтому он терпел и, только когда становилось невыносимо больно, позволял себе свернуться клубочком в корнях огромного дерева и прижать к груди руку, на которой была обвязана красная нить, тихо шепча мольбы о прекращении этого кошмара, и в такие моменты он мог поклясться, что чувствовал, что от нити исходит тепло, согревающее его. Тепло, которое отдавал ему соулмейт, где и кем бы он ни был, и Найт всегда возвращал это тепло, когда чувствовал, что родственной душе было больно, ведь они были единственным, что позволяло обоим держаться.       Эррор никогда не верил в сказки. Эррор не верил в нужность соулмейтов, и если бы не нить на пальце, то никогда бы не поверил, что ему кто-то был предназначен. Он страдал в одиночестве в своей пустоте и шил кукол разных монстров, посетивших больное воображение, чтобы не сойти с ума от бесконечного белого пространства, странных голосов в голове и ненависти, что разъедала его изнутри. Ненависть. Она была словно яд. Словно кислота, проедающая душу насквозь, оставляющая после себя черноту и боль. Он ненавидел весь мир, себя, своего соулмейта, но иногда, когда было особенно плохо, он чувствовал тепло, что исходило от нити и растекалось по всему телу, прогоняя всю ту тьму, что скапливалась в сердце, и в такие моменты он был искренне благодарен тому монстру, что был предначертан ему судьбой. Он усмехался, поражаясь его наивности, но почти с любовью принимал этот свет и отдавал его, когда чувствовал чужую боль. Пусть он не верил ни в сказки, ни в родственные души, но если так он мог продержаться в этой пустоте, пока не сможет найти выход, то он был готов принимать тепло соулмейта и делиться с ним своим, потому что это была их единственная возможность выжить в этом мире.       Две потерянные души, страдающие во тьме, отчаянно цеплялись друг за друга, с надеждой смотря на алую нить, ведущую вдаль, ведь только она связывала их и только она была символом их грядущего дня будущего спасения. Они не знали будущего, но знали, что только со светом, подаренным друг другу, они смогут увидеть его и преодолеть всё, что приготовила им судьба. Ведь соулмейты — не сказки, не выдумка и никогда ею не были. Души, предназначенные друг другу, обязательно встретятся, а дойти до этого им поможет красная нить, соединяющая сердца, и, достигнув своего завтра, они наконец смогут стать счастливы. . . . Иначе ведь и быть не может, правда ведь? Или всё-таки может?