Нить

      Избиение. Снова. Найтмер свернулся клубочком в корнях древа и тихо плакал. Душа болела, как и тело. Ссадины, кровоподтёки, перелом нескольких рёбер. Раньше до такого никогда не доходило, но всё с каждым разом становилось хуже и хуже. Ненависть жителей крепчала с каждым днём, и хранитель чувствовал: ещё немного, и его просто убьют. Он не мог не понимать этого. Вера в людей и в своё счастливое будущее всё исчезала и исчезала. Только нить по-прежнему грела его своим теплом, не позволяя умереть.       Эррор был в своей пустоте. Нить вилась вокруг него, словно беспокоясь из-за чего-то или, точнее, за кого-то. Он чувствовал — с соулмейтом происходит что-то очень плохое, и это ему совсем не нравилось. «Что же с тобой приключилось?» Разрушитель не знал, но делился теплом. Пусть он уже может уйти отсюда, пусть он научился владеть своей магией почти в совершенстве, но та ненависть, что уничтожала его, никуда не делась. Забавно, что разрушителя, которого знает большая часть мультивёрса, самого разрушает его же ненависть; впрочем, над чувствами никто не властен, даже юный хранитель кошмаров и великий и ужасный разрушитель миров. Ненависть осталась, и спасал от неё по-прежнему только его милый и наивный соулмейт, дарящий ему свет, что разгонял её. И как бы ни было стыдно признавать, он привязался к нему, пусть и знал, что ничем хорошим оно не обернётся.       Мар смотрел в небо. В голове роились вопросы, что всю жизнь не давали ему покоя, поражая своей наивностью, но никак не находя ответа. «Что я сделал всем вам?» С глазницы робко скатилась слеза, но кошмар смахнул её злым движением и рывком поднялся на ноги. Хватит ныть. Слёзы ничем ему не помогут. Захотелось пойти и сломать что-нибудь или избить кого-нибудь, чтобы они ответили за то, что натворили, но он быстро одёрнул себя, ужасаясь своим же желаниям. Это не он. Он не может желать такого. Он не чудовище. Он не ненавидел их всех, просто был обижен на всех. Но он же вовсе не желал причинить им боль, они не заслуживают этого. «Но разве это не было бы справедливо по отношению к ним? Отомстить всем за их издевательства?» Хранитель замотал головой, стараясь избавиться от этих мыслей. Нет, не было бы, он не станет таким же, как они. Он не позволит их ненависти найти отклик в своём сердце. Он не такой. Тогда почему же такие желания посещают его всё чаще? Неужели он правда становится таким, каким его видят все эти люди? Нет. Нет! Найтмер побежал домой: может, хоть там он сможет укрыться от всего этого?       Эррор смотрел в никуда стеклянными глазами. Он думал о чём-то или вспоминал. Разрушитель и сам не до конца осознавал. Кости только зажили с прошлого сражения с его врагом. Инк. Этот скелет внушал ужас. Абсолютно бездушный хранитель мультивселенной. Всегда прячется за добродушной улыбкой, а после с той же самой улыбкой пробивает тобой стену ближайшего дома. По костям глючного прошла дрожь. Да. Чернильница, как мысленно окрестил его разрушитель, был весьма сильным и опасным противником. Но ведь кости уже зажили, а ненависти и злости необходимо было найти выход. Ошибка потряс головой, прогоняя мысли, и, ухмыльнувшись, открыл портал. Посмотрим, кто же выиграет в этот раз.       Тьма окружала его непроглядным туманом. Боль была почти невыносимой. Несколько рёбер были сломаны, на остальных костях болезненные ушибы и трещины. Откуда-то издали доносился весёлый смех брата, видимо, вновь окружённого толпой людей. Наивный глупец. Он никогда не видел дальше своего носа. Конечно, он же хранитель позитива, его же так любят все эти лицемерные уроды. Зачем ему родной брат, когда вокруг столько тех, кто может подарить ему море позитива. А брата можно и оставить. «Он совсем забыл про меня. Как же я ненавижу его за его тупость.» Стоп. Что? Ненавидит? Нет! Он никогда не будет ненавидеть своего любимого братика. Это не его мысли! Он любит Дрима всей душой и сердцем. Он сам скрывает от него всё, что с ним творят, ведь он не хочет, чтобы его любимый близнец волновался за него. И Дрим ведь совсем про него не забыл, просто он очень нужен жителям мира. Как только он освободится, он обязательно прибежит, чтобы проведать и залечить его. Иначе ведь и быть не может, правда? Тогда почему же на душе так тяжело? Найтмер не знал, но пока ещё держался против тьмы, окружающей его.       Эррор сидел на гамаке, довольно дошивая очередную куклу. Та вселенная осталась за ним, и теперь у него был материал для новых кукол. Готовая «игрушка» улетела куда-то в «потолок» пустоты, и теперь он мог спокойно полежать и побездельничать. Ах, если бы. С соулмейтом опять творилось что-то, поселяя в душе беспокойство, а нить взволнованно извивалась. Он вздохнул и послал по нити тепло, что, кажется, всегда успокаивало его родственную душу. Оно помогло и в этот раз. Нить успокоилась, и беспокойство ушло. Он так и уснул, положив руку на грудь и делясь оставшимся светом со своим предназначенным.       Найтмер любил скрипку. Почти так же, как книги. Он умел играть на ней и всегда находил в этом своё спасение. Скрипка и книги были его единственными друзьями. Именно музыка позволяла ему выплеснуть все эмоции, всю ту боль, что он держал в себе. Она давала возможность закричать так громко, как он никогда бы не позволил себе. Это было настоящим чудом. Каждый день он играл, запирался в своей комнате или же сбегал ночью через окно и играл где-то в лесу или же у древа. Никто никогда не слышал его игры, кроме, разве что, брата, и то очень, очень редко. Это был его секрет, и он бережно хранил его, но всё же однажды его узнали. Его скрипка была безжалостно сломана. Он мог простить всё: порванную одежду, сломанные кости, насмешки, издевательства, но он не мог вынести потерю своей скрипки. Это был решающий шаг к ненависти. Именно тогда он возненавидел мир. Возненавидел жителей, древо, себя и яблоки, которые они с братом хранили. Единственное, что пока не могла сломать вся та ненависть, что поселилась в нём, — любовь к брату. Дрим был его маленьким солнцем, но они отдалились друг от друга, и всё то, что связывало их всю жизнь, стало постепенно исчезать, и Найтмер всё быстрее погружался во тьму, уже почти не стараясь выбраться из неё.       Эррор любил звёзды. Когда он увидел их впервые, ему показалось, что они развеяли тот мрак, что клубился в его душе. Они были столь прекрасны, что на какое-то мгновение заставили его забыть о своей цели. О своей ненависти. Тогда он так и не смог хотя бы попытаться уничтожить ту вселенную, в которой увидел их. Однажды он услышал музыку. Он не понял, откуда она идёт, да и вначале не поверил, что ему не кажется, ведь откуда в пустоте взяться каким-то подобным звукам, но то, что он услышал, выбило все мысли из его головы. Скрипка. Её мелодия была так похожа на сияние звёзд. Это казалось ему настоящим чудом. Музыка заполнила всё его сознание, она казалась ему светом, но в то же время он видел, сколько в ней боли. Это было так похоже на крик или на слёзы, что скатываются по скулам и, отражая свет, горят, словно маленькие звёздочки, обжигая кости. Только когда он услышал всю ту боль, он понял, откуда шла та мелодия. Это была песня его соулмейта, которую непроизвольно передала нить. Ничего более волшебного он не слышал. И нить больше никогда не передавала мелодий. Этот случай он запомнил навсегда, и эта песня стала его маяком для поиска соулмейта.       Мар сидел, наблюдая за братом, что снова весело смеялся в компании друзей. Взгляд иногда падал на золотистые яблоки, висящие на стороне брата. «Они дают счастье, верно? А почему бы и мне не взять одно? Разве я не заслуживаю хоть немного радости?» Скелет поднялся, оперевшись на могучий ствол древа и не сводя взгляда с золотых плодов. Он думал. Взвешивал все варианты и думал, стоит оно того или нет? В итоге, решившись, он осмотрелся и, убедившись, что на него никто не смотрит, потянулся к ветвям и взял светлое яблоко в руки. Тогда произошло то, о чём никто не мог и подумать. Всё дерево начало чернеть и гнить. Равновесие было нарушено. Все жители словно стали сходить с ума, и через буквально пару минут у древа была толпа. Все они желали одного — убить хранителя негатива. Дрим, у которого в руках было последнее золотое яблоко, старался сдержать их, но его буквально задавили, даже не заметив. Найтмера охватил ужас. Он не понимал, что произошло, но знал, чего они все хотят. «Стань сильнее. Поглоти все тёмные яблоки.» Кошмара словно ударило током от шёпота, прозвучавшего в сознании, но думать было некогда, и он подчинился, нерешительно откусывая маленький кусочек. Всё тело пронзила дикая боль, но он, словно одержимый, продолжил поглощать плоды. Кости треснули, и по телу потекла отвратительная чёрно-синяя слизь. Было больно. Ошеломлённые жители отступили, но сейчас принцу не было до них никакого дела. Тело словно разрывали, голову заполнил странный шум, и он потерял сознание. Зрачок окрасился лазурным цветом, и казалось, что теперь жителей осматривал совершенно другой монстр. Впрочем, почему же казалось. Так и было. Это был уже не хранитель. От скелета исходили волны ненависти, а взгляд оставался абсолютно холодным, только где-то в глубине зрачка плескался океан ярости и ненависти ко всему живому. Стоящих рядом жителей разрубило отросшими из спины векторами. Пролилась первая кровь. Пространство заполнилось криками боли и мольбами, но уже через несколько минут всё стихло. Все были мертвы. Остались только два хранителя. «Отдай мне яблоко.» Голос, не терпящий неповиновения. Дрим не узнавал брата; он просто застыл, прижав к себе последний золотой плод, и зажмурился в ужасе. Сил сопротивляться не было. Найтмер нахмурился, подходя к близнецу. Он коснулся его руки, и кости медленно стали обращаться в камень. Этого не ожидал ни один из них, но это стало спасением мечтателя. Теперь яблоко было не достать, и самого хранителя тоже. Мар ушёл, а Дрим остался в одиночестве стоять каменной статуей. Именно отсюда пошёл новый счёт истории, и у мультивселенной появился новый, настоящий кошмар.