Танго танцуют двое

      В зале приглушат свет, и спустя мгновение по паркету уверенно застучат шпильки. Свет будет переливаться на блестках красного платья. На сцену выйдет девушка.       С другой стороны покажется парень. Его походка будет слегка вальяжной, господской. Рукава просторной белой рубашки будут закатаны по локоть. Темные волосы убраны в небольшой хвостик.       Все затаят дыхание, не смея проронить звука. Нарушить тишину будет позволено лишь скрипке. Так напряженно и угрожающе прозвучат первые аккорды. Танго.       Оба партнера начнут делать шаги навстречу. Дерзко. Хищно. Безумно. Сердце отмеряет такт, по венам пульсирует кровь. Танго — это не просто танец. Это история. Это борьба. Вот и сейчас перед смотрящими развернется настоящая драма.        Она будет воплощением страсти. Ей нужно будет покорять, ломать, добиваться, заставляя подчиниться. А он — воплощением рассудка. Он будет защищаться, избегать, пытаться спастись и отвергать чувство. Получится ли?        Они сойдутся в центре, гордо выставив плечи. Будто два хищника, партнеры будут кружить, не прикасаясь друг другу. Шаг. Шаг. Еще шаг… Их будут разделять пару сантиметров, но они продолжат делать протяжные выпады, выжидая.        Взмах! Парень остановит руку девушки в мгновении от своей щеки. Взгляд задержится, а затем юноша властным движением кисти отвергнет ее. Она в порыве кинется ему на шею, обвивая ее руками, а он, схватив ее за талию, поднимет и сделает поворот, вновь отпуская.        Он будет стараться уйти, скрыться, а она будет цепляется за плечи, тонкими пальцами впиваясь в ткань рубашки. Прикосновения будут горячими, бескомпромиссными. Дыхание будет опалять шею.        Страсть требует. Требует сдаться!        Парень сжимает руки в кулак и разворачивается. Он примет бой сейчас. Лицом к лицу. Сплетая пальцы, они зашагают уверенно, прерывисто и четко. Головы обоих будут устремлены в сторону вытянутой руки.       Поворот. Поддержка. Выпад. Кажется, что вздымающееся красное платье станет огнем, который сейчас разгорится от страсти. Состояние эйфории кружило голову, взгляд был томным, даже пошлым. Они будто пожирают друг друга, сливаясь в танце.        Парень проведет носом по темным и жестким волосам, вдыхая запах.        Мгновение. Скрипка начинает играть лирическую часть. Пара застынет в выпаде. Выгнувшись, девушка проведет рукой по плечам юноши, тот встряхнет головой и вернется в обычное положение, сделав разворот. Она обмякнет. Под скул скрипки девушка начнет соскальзывать и цепляться за его плечи. Но попытки слишком слабые. Она протянет руки к нему, а он стиснет зубы и резко отвернется, будто заставляя себя это сделать. Девушка рухнет подле его ног, когда последний аккорд сорвется со струн инструмента.        И тогда наступит тишина.        Чуть с опозданием на танцоров обрушится шквал аплодисментов, но юноша поспешно уйдет со сцены, оставив девушку одну.       Странный…        — Орочимару, я рад, что смог узреть это. — Чей-то то голос раздался за одним из столиков зала. Говорившим был старик, глаз которого был перемотан, а на подбородке красовался шрам в форме креста. — Для меня было полной неожиданностью, что ты теперь обзавелся рестораном. Признаю, выступление этой парочки доставляет удовольствие. Кстати, этот юнец мне кажется шибко знакомым.        — Теперь полиция не может обеспечить моему товару полную неприкосновенность. Вот я и решил обзавестись местом с постоянным доходом. — Хмыкнул Орочимару, отпивая из своего бокала. — Думаешь, пять лет спустя фанатики справедливости не перестали вычислять меня? А, Данзо?        Старик задумчиво рассматривал вино своем бокале.        — За это время полегло немало моих людей. Я ищу тех, кто истребляет моих подчиненных. Но те, кто под тебя копал, давно погибли. Не пора ли вернуться к более проверенным способам? Это приносило пользу и тебе, и мне.        — Данзо, ты опять за свое. А как же хваленая полицейская патриотичность?        — Если это сделаю не я, то кто-нибудь другой. Воспринимай это как контроль за преступностью. Просто по-другому. Зачем искушать людей по чем зря?        Орочимару хмыкнул, делая глоток. Разговор зашел в тупик, поэтому он невзначай сказал:        — Этот мальчик — Учиха Саске. Я однажды подобрал его на улице: не смог устоять перед его невинным личиком и телом. Прекрасное приобретение. Столь чистый и юный цветок должен расти в заботе, ты так не считаешь?        Наступила неловкая пауза. Орочимару вопросительно поднял бровь на замолчавшего собеседника. И удивился его реакции. У Данзо на лице был шок. Брови нахмурились, а губы расплылись в злорадной усмешке.        — Учиха, говоришь…

***

       — Саске, что с тобой? — В гримерную ворвалась девушка, снимая по пути темный парик. Розовые волосы легли на плечи. Карин Узумаки.        Юноша поднял на нее глаза и оскалился, увидев, что она сняла парик:        — Не смей его снимать передо мной! — Рыкнул Саске, бросая парик прямо в лицо девушки. Внутри все кипело от ярости, и парень закричал. —  Я танцую не с тобой!        Он отшатнулся, потому что из носа пошла кровь.        — Саске… — Дрожащим голосом пролепетала Карин, бросаясь вперед.        — Пошла вон! — Саске оттолкнул девушку. Она вышла.        Наступила тишина.        — Ха… Хаа… — Юноша начал сипло дышать, а потом резко засмеялся. — Ахахаха, прятки, это хорошо…        Он не стал останавливать кровь, а лишь вытер ее рукой. Багровые капли запятнали всю шею и перед рубашки. Голова кружилась. По телу прошелся озноб, а потом его затрясло.        — АГХ… — заорал Саске, сгибаясь от боли. Его лихорадило. Стиснув зубы, он поспешно нащупал в кармане пузырек. Достав оттуда две белых таблетки, юноша быстро их употребил.        Саске оперся на стену, закидывая голову назад. Холод стены контрастировал с жаром тела, поэтому юноша зашипел от боли. Он упал на пол, скрючившись. Тело выгибалось от судорог.       Спустя пару секунд стало тихо. Конвульсии прекратились, и юноша расслабился. Пустой взгляд устремился в стену. Зрачки расширились.        — Мне холодно. Укрой меня одеялом, как в детстве. — Начал говорить Саске, не сводя взгляда со стены. Он улыбнулся и протянул руку вперед, будто тянулся навстречу. — Ты снова пришел… Когда уже танец будешь вести ты? А впрочем, забудь. Тебе так идет красный…        Саске поднялся и уселся напротив стены, не сводя с нее взгляда. Обняв колени, он начал раскачиваться вперед-назад, говоря:        — Ну вот… Снова исчез. Ниисан, за эти пять лет мог навещать меня почаще… — В голосе слышалась обида. — Я так хочу домой. Ты тоже, ниисан?       В ответ — тишина. Саске нахмурил брови.        — Ты никогда не отвечаешь. Приходишь редко. Давай, скажи, что ты решил меня бросить! Что молчишь? — Срывая голос, закричал парень. Он вскочил и бросился к стене. Рыча, он начал колотить со всей силы руками по камню, оставляя на костяшкам ссадины.        Вдруг он остановился и перестал это делать: стал целовать стену.        — Прости, ниисан. Просто лекарство Орочимару позволяет видеть тебя не так часто… Знаешь, я раньше его не употреблял… Первые два года я ждал тебя на крыльце, понимая, что не найду тебя, если уйду от него. А потом стало тяжелее.        В глазах стало плыть. Сквозь неясную пелену сознания, Саске услышал, как распахнулась дверь. Почувствовал, как его поймали чьи-то руки.        А потом стало тихо.