***
— Когда мне ожидать Вас? — Прима стояла в коридоре и держала в руках черное пальто. Чтобы одежда не лежала на полу, его пришлось сложить вдвое. «К ужину не успею. Если задержусь на ночь, отправлю Неясыть». Письмо оказалось приглашением. К кому? Куда? Девушка не знала, боялась спрашивать. Вариола взяла из рук слуги пальто. Тонкие пальцы, каждый из которых заканчивался длинным когтем, ловко справились с пуговицами и изящно расправили воротник. Много ли Прима знала безликих, которые умели при всей своей чудовищности и уродливости выглядеть так элегантно и статно, как её хозяйка? Однозначно нет. Все, что было в ней от монстра граничило со стандартными чертами аристократии. Серый свитер легкой вязки не обтягивал тело, но через него все равно угадывались выступающие позвонки. Совсем не похожие на человеческие. Они щетинились, будто слом на дереве, сколы льдины или гребни у динозавра. От вида костей, беззащитно, болезненно, в оскале обтянутых кожей, в груди у Примы до сих пор холодело. Пустое лицо первое время заставляло внутренне кричать от страха. Только тени во впадинах вместо глаз и очерченные идеальными углами-бритвами скулы выдавали в белом овале лицо. «На срочные письма отвечай, что я отсутствую по рабочим вопросам информацией о которых ты не располагаешь. Понятно?» — лоб пришел в движение, и невидимая бровь изогнулась, вопрошая. — Да, госпожа. «Остальное знаешь. Если возникает непредвиденное обстоятельство…?» — мысль кончилась на половине. — Посылать Аиста днем, а Неясыть ночью. Безликая ничего не ответила. Шагнула в сгущающиеся сумерки лесной чащи, повела плечами, будто пробуя воздух на плотность и, хлопнув в ладоши, исчезла в легком воздушном завихрении.***
Прима контрольно пробежалась по дому, убрав пыль, поела, проверила птиц… но чем занять себя в оставшееся время, так и не придумала. В бесцельный гуляниях по дому она поднялась на второй этаж и с удивлением обнаружила, что дверь в кабинет Вариолы открыта. Видимо, забыла закрыть, когда уходила. Обыкновенно Вариола, даже когда была дома, держала дверь в свой кабинет закрытой. Прима к этому привыкла, мало ли какие ужасы хранила у себя безликая. В кабинет девушка заходила только когда в нём находилась сама хозяйка. А что было там в её отсутствие?.. В мыслях у девушки там на мясных крюках висели трупы подопытных людей, на столах лежали мутанты с тремя конечностями или выползающие из склянки восьминогие склизкие существа ядовитых цветов. Девушка помялась возле заманчиво приоткрытой двери и, взяв себя в руки, ушла дальше по коридору. Правда, не прошла и пяти шагов. «Любопытство сгубило кошку», — Прима бы непременно вспомнила эту пословицу, если б не забыла родной фольклор. Или не родной?.. У Вариолы она жила уже несколько десятков лет. Точное число давно вылетело из головы, как и собственный возраст. Прима подкралась к двери, так, будто её мог кто-то за ней ждать или же сама Вариола внимательно следила за ней из-за угла… а может и так? Прима повернулась, огляделась, но не отыскав посторонних глаз, робко взялась за дверную ручку. В комнате со светлыми стенами не было ничего из больных фантазий Примы. Все как обычно: деревянный стол, высокое кресло, многочисленные книжные полки со старинными фолиантами… девушка прикрыла дверь, включила свет и с внутренним трепетом присела в огромное кресло. — Ва-ау! — кресло было слишком большим для миниатюрной Примы, она чувствовала себя в нём маленьким ребенком. Ноги не доставали до пола даже носками. Девушка кое-как заставила кресло крутануться один раз, потом ещё и ещё. Так продолжалось, пока кресло с резвящейся в ней девушкой не остановилось аккурат напротив стола. На гладкой деревянной поверхности темного дерева лежала небольшая тетрадь. Внутри между страниц покоилась перьевая ручка на манер закладки. — Если я открою эту тетрадь, она, верно, убьет меня. «Она и так тебя убьет за то, что ты крутилась в её кресле. Если узнает, конечно…» — гаденько прошептал внутренний голос. Девушка посчитала мысль резонной, нерешительно потёрла ладони и открыла тетрадь. Бумага была старой, пожелтевшей от времени, но бережные руки Вариолы не оставили на ней ни единой складки или потертости. Первая запись гласила: Безликие — раса, отличная от человеческой рядом черт и особенностей, главными из которых являются полное или частичное отсутствие лица, высокий рост (в среднем от двух с половиной метров), и полное отсутствие волосяного покрова. Красивый почерк тек по странице кружевом. Безликий — общественное существо, обладающее разумом и сознанием, а также субъект общественно-исторической деятельности и культуры. Возник на Земле в результате эволюционного процесса — антропогенеза. Специфическими особенностями безликого, отличающими его от других животных, являются прямохождение, высокоразвитый головной и спинной мозг, мышление, телепатия, наличие магического ядра. Определение человека и история его происхождения имеет как схожее определение, так и существенные отличия. Безликие, несомненно, превосходят человеческую расу. Не только физически и умственно, но и по химическим, органическим показателям и общим функционированием организма (телепатия, телепортация и магическое ядро человеку недоступны на данный момент), а также организацией общества. Однако существенным минусом расы безликих остается демографический показатель, который на данным момент в 43 тыс. раз ниже человеческого. Причиной этому служит то, что люди способны с легкостью давать потомство от одной особи и больше примерно раз в год, тогда как безликие крайне редко производят на свет больше одной особи. Данный процесс настолько тяжел, что период реабилитации занимает около 80 лет. На полях были ещё какие-то заметки, некоторые из которых перечеркивались и обводились, но понять из них всех можно было одно. Искусственное размножение не дает безликим желаемых результатов. Видимо в эту тетрадь Вариола записывала свои наблюдения и исследования, касающиеся безликих и всего, что было так или иначе с ними связано. Эти записи могли стать довольно интересным чтивом, учитывая, что ранее Вариола не допускала, чтобы девушка сама или через кого-то узнавала о безликих больше, чем ей было положено. Прима листнула в самый конец толстой тетради: она ещё заполнялась. Девушка решила оставить тетрадь на месте как была. Если Вариола увидит, что не закрылась, но в кабинете никого не было… возможно, что она вновь потеряет бдительность и девушка сможет оставаться незамеченной. Лишь бы улыбка удачи не превратилась в оскал. Стоило девушке выйти из кабинета и прикрыть дверь, как за окном послышалось знакомое уханье Неясыти.***
«Здравствуй, Вариола». «Здравствуй, Кабадатх». Во дворе огромного особняка семьи безликих её уже ждал хозяин и отец семейства. «Ты как всегда изысканна», — Кабадатх в лучших манерах безликих их поколения предложил Вариоле руку. «А ты все так же статен». Вариола не соврала. Кабадатх, действительно, был великолепен в черном плаще в пол и белом платке на шее, подчеркивающим его благородную бледность. Казалось только, что лицо сильнее исхудало, а тени на коже стали глубже. В основном, возраст не портил Кабадатха. «Ты телепортировала за пределы нашей земли. Ждала засады?» В словах старшего безликого сквозила насмешка, скрытая за светскостью разговора «Нет, решила вспомнить те времена, когда была в этом доме гостем, а не персоной нон-грата. Как хорошо, что история циклична», — простелила отдельное полотно из любезности Вариола и, приняв приглашение, направилась внутрь дома. Внешне особняк Кабадатха совсем не изменился. Паучий стиль, присущий готическим зданиям, стилистическая мрачность и легкий пафос так и остались неотъемлемой частью стиля безликого. Однако, аура дома изменилась, в ней пропала одна очень важная и значимая нота аромата, зато появилась другая… совершенно выбивающаяся из общей композиции. Кабадатх помог Вариоле снять пальто и провел в каминную. От огромного пламени, что облизывало кирпич своей клетки в стене, шел яркий теплый свет, играл на гладкой поверхности стола и тихим треском ласкал острый слух безликой. «Не будешь против, если мы подождем остальных? Я не указал в письме время… не надеялся, что ты придешь. Поэтому стол только накрывают», — Кабадатх присел в кресло напротив Вариолы, как раньше закинув ногу на ногу. «Все в порядке, понимаю. Я удивилась, что спустя почти век ты первым решился на встречу». «Да… Время в итоге все ставит на свои места, — в ментальном поле безликих воцарилось молчание, когда оно, казалось, совсем затянулось, тишину пронзила мысль, пущенная Кабадатхом: — Извини». Напряженность в теле Вариолы мигом ушла, она мягко прижалась спиной к обивке кресла и качнула головой, прощая. «Соболезную твоей утрате… Никто из нас в этой ситуации не остался прав или не прав. Мы все потеряли. И ты, и я, и мальчики». Фигура Кабадатха при поднятой теме постепенно превращалась в мрамор. Вариола уловила, что поле безликого начинает закрываться и усилила свой поток. «Где она сейчас?» Безликий неуловимо вздрогнул, очнулся. «На заднем дворе, в саду» «Я могу?..» Нужное слово никак не приходило, но Кабадатх все понял и без него. «Да, конечно. Пойдем. Только накинь пальто, сейчас прохладно». В дверном проеме мелькнула тень.***
Дверь чёрного хода бесшумно открылась и внутрь вплыл силуэт в черном плаще и фетровой шляпе. Он обстучал высокие ботинки, снял, спрятал их в пространство между шкафом для посуды и стеной. Стянул ложку клюквенного соуса, приготовленного под индейку под недовольный взгляд рогатой служанки, чьи щеки алели предательским румянцем. Босыми ногами проскользил по полу мимо гостиной, оставшись незамеченным, и взлетел по лестнице на второй этаж… но так и не дошел до своей комнаты. Перед Оффендерменом всплыло лицо старшего брата. «Ты долго. Давай быстрее, мы только тебя ждем!» Между надбровных дуг Слендермена залегла вертикальная линия. «И оденься нормально!» — Не бухти, Сленди! — Оффендермен змеёй обогнул застывшего в коридоре Слендера и направился к своей комнате. — Я думал, вы уже привыкли. И что за кипеш? «У нас гость». — Ну так и чего бы мне не отсидеться у себя? Или пойти гулять дальше? — Оффендер взялся за дверную ручку. По гладкому металлу клацнули когти. «Это… особый гость». Слендер сложил руки на груди и приложился плечом к стене. — Воу… какая-то большая шишка? — Оффендер гаденько ухмыльнулся и провернул дверную ручку. «Даже представить себе не можешь, какая». Оффендермен вопросительно поднял надбровную дугу. «К тому же точно больше твоей». Безликий в шляпе заржал и скрылся в своей комнате.***
В саду стояла большая влажность, отчего вечерняя прохлада ощущалась куда сильнее. «Она любила розы». Два древних безликих, повидавших на своем веку множество как ужаснейших, так и прекраснейших моментов, стояли возле могилы некой Миранды и любовались стараниями любящих рук. Могила и земля возле неё поросли розовыми кустами. Лунные розы. Они получали свою энергию от магических ядер, поэтому росли и давали цвет только рядом с магически сильными полями. После смерти Миранда отдала свою магию земле, растворилась в ней. А прорастающие на такой почве лунные розы имели особенность впитывать магию, являя её цвет. «Оранжевые… неудивительно» «Под конец… она совсем потеряла себя, в ней не осталось ничего от моей Миранды. Удивительно, что она смогла сохранить ядро даже в последней стадии болезни. Если бы я тогда не выгнал тебя…» «Не надо. Ты сделал то, что сделал бы любой любящий муж на твоем месте. Ты попытался защитить. Смерть забирает самых лучших. Когда-нибудь и мы с тобой станем лучшими». Они ещё долго стояли возле оранжевых розовых кустов. Каждый в себе, в своих мыслях. Им было о чем подумать. А на шипах, сливаясь светлым брюшком с оранжевыми лепестками, сидела малиновка.***
— Бля! Надо быть нахуй деревянным, чтобы носить гребаные рубашки! — Оффендер разминал плечи перед зеркалом, пока накрахмаленная рубашка трещала при каждом движении. Его спина была иного строения. Позвоночник скромно прятался под кожей, охраняемый горными цепями столбовых мышц по обе стороны и укрываемый мощными крыльями лопаток. — Ах да, я и забыл, чьи они. Безликий повернулся к старшему брату и гаденько прикусил кончик языка. Ответом ему был средний палец с черным, будто древесная кора, когтем. «Быстрее. Пара часов и ты её снимешь». — Кто пришел-то? Твою мать, можно хотя бы без ебучего галстука? Слендермен махнул рукой, разрешая. Безликий с нескрываемым наслаждением скомкал «удавку» и кинул её в сторону. «Ты её не видел, но наслышан наверняка». — Её? — сладко протянул Оффендер, расплываясь в кошачьей улыбке. «Даже не думай, она тебя в приправу сотрет, выкинь ты при ней что-то подобное». — В сахарную пудру? «В горчицу». Офф манерно высунул язык, отплевываясь. «Вариола. Раньше работала с отцом». — Имя незнакомое, но ты продолжай, — безликий надел пиджак, прицениваясь у зеркала. — Почему перестали работать? «Поссорились». — Поссориться с Кабадатхом и быть гостем в его доме? Ты темнишь, братишка, — пиджак полетел в сторону. «Я думал, ты знаешь. Об этом много говорили». — Я с безликими редко общаюсь. «Ну, тебя тогда ещё не было. Больше века назад мама заболела той заразой, которая сейчас бушует в канадских и бразильских лесах…» На лице Оффендера застыла эмоция удивления. Он знал, что мать Сплендора и Слендера умерла от болезни, но всех обстоятельств ему никогда не раскрывали. Да он и не интересовался. «Это был не первый случай болезни, поэтому Вариола взялась за её изучение. Слышал, что даже делала некоторые успехи. Когда она узнала, что мама болеет, то вызвалась опробовать на ней своё лекарство» — Смело. «Не то слово. Но отец тот ещё скептик». — О да! «Ну вот он и отказался. Раз отказался, два, а потом они поругались. Я не знаю, что сказала Вариола… но отца это сильно задело, и он просто выгнал её и разорвал общение». — О как… наверное, сказала, чем эта болезнь закончится, вот Кабадатх и вскипел, — Оффендер осекся и, заметив, что наболтал лишнего, продолжил — Ладно, извини. Миранда хоть и не была мне матерью, и я никогда не видел её, но соболезную. И не пора ли отпустить? Столько лет прошло… Слендер на это только закрыл своё ментальное поле и не открывал его, пока всё безликое семейство не собралось за одним обеденным столом.***
Вариола сидела во главе стола напротив Кабадатха, когда три безликих сына вошли в столовую. Из них комфортно себя чувствовал один лишь Слендер. «Садитесь. Хочу вас познакомить, моя коллега и друг — Вариола, — Кабадатх сделал плавный жест рукой и обратился к гостье: — Вариола, хочу познакомить тебя со своими сыновьями. Со Слендерменом вы знакомы». Старший сын Кабадатха учтиво поклонился ученому. «Сплендормен — мой второй сын». Представленный безликий замялся и поклонился, рвано, не решаясь отвести от безликой взгляда. Её присутствие явно напрягало Сплендора. Вариола ответно поклонилась братьям и повернула голову к третьему, незнакомому ей безликому. «Я думала, у тебя только два сына…» — Слухи доходили до Вариолы, но она предпочитала им не верить. Про неё их распускали с таким же упоением, как и про Кабадатха. Не мог же он действительно приютить у себя какую-то безродную дворняжку. «Моих — да», — Кабадатх ощутимо напрягся, как бы он ни готовился к этому обязательному разговору, закончить его всегда было трудно даже в голове. Но безликая уже сидит за Его столом в Его доме. «Оффендермен, — безликий поклонился гостье под внимательным взглядом Кабадатха, — он… тоже мой сын, приёмный». «Не знала, что ты решил заняться альтруизмом…» «Не ври. Об этом знает каждый безликий, включая их слуг и тотемов». Кабадатх был ненамного старше Вариолы, но поле имел мощнее и шире. «Мы ещё обязательно поговорим об этом». Портить ужин в чужом доме, куда тебя пригласили в качестве гостя, считалось дурным тоном. Если Кабадатх проявит инициативу, то Вариола сможет остаться в гостях у семьи на ночь. Когда ещё выпадет такая возможность? Обсудить все, что накопилось за почти сто лет в их жизни без лишних ушей. «Когда я последний раз видела Слендермена, он был уже взрослым. Сплендормена я помню совсем маленьким. Ты сильно вырос». Упомянутый безликий впервые за долгое время растянул чернеющий пустотой рот в улыбке. Привыкшая к человеческим лицам Вариола и Кабадатх не шарахались Сплендора, как остальные безликие. «Как твои успехи?» Расслабившийся под доброжелательным тоном Вариолы Сплендормен готов был подать голос, но его отец расширил свое ментальное поле, заглушая им мысли самого Сплендора. «Он пока только учится. Говорить о каких-то особых успехах не приходится». Вариола не стала давить на Кабадатха. Он и сам, скорее всего, догадался, что старая подруга наслышана и о шариках, и о костюме в горошек, и о человеческих детях… в такой ситуации любые комментарии были излишне. «Как знаешь. Что насчет тебя, Слендермен?» Кабадатх расслабил пальцы, в которых до этого сжимал вилку и мягко опустил её на стол. «Нам удалось впервые за долгое время значительно расширить наш лес. Пришлось расширяться на месте города, но он уже много лет заброшен. Даже пара десятков оставшихся жителей не оказали должного сопротивления и теперь эта территория наша», — Слендермен охотно вступил в разговор с гостьей. «Отлично. Ты сам участвовал в этом проекте?» «Да, я оказывал непосредственную помощь и осуществлял руководство» «Молодец. Каждый руководитель должен уметь работать сам, наравне со своими подчиненными. У твоего сына огромный потенциал, Кабадатх». На похвалу отец семейства чинно качнул головой в знак согласия. Вариола понимала, что во многом успеху Слендермена помогло имя его отца, но в основном своих вершин молодой безликий добился собственными силами. «Сейчас время особенно тяжелое. Приходится быть начеку», — Вариола одобрительно качнула головой, когда к ней подошла служанка с вином. «Люди постоянно попадают в лес, порой намеренно. Они снабжены оружием… ядами. Но в основном на нашей территории все спокойно. Остальным не так повезло с расположением…» «Да, я слышала. Это ужасно». — О чем вы? — Оффендер стер с лица похабную улыбочку и отвернулся от служанки. «За последнее десятилетие мы потеряли почти четыре сотни сородичей в результате пожаров. А эпидемия в разных районах уносит от 18 до 34 безликих в год. В нашем районе это число не доходит до 5… пока». «Потому что у нас есть ты, вот и не доходит», — Кабадатх крутил в руках собственный бокал, наполняя вино кислородом. «Но это не отменяет того, что мы вымираем. 170 тысяч против почти 8 миллиардов. Слишком мало…» От озвученных цифр за столом повисло напряжение. Многие (кроме Оффендера) знали о проблеме, нависающей над безликим обществом уже не один десяток лет, но мало кто догадывался о её масштабах. «Но и мы не стоим на месте, пока остаются безликие, мы можем продолжать работать», — Слендер не знал, куда деть руки и, как отец ранее, крутил в тонких пальцах вилку. «Прости за такую меланхолию, все время только об этом и думаю». «Ничего, я тебя прекрасно понимаю. Трудно перестраиваться с работы на отдых», — Кабадатх наконец отпил из бокала и вернул его на место. «Раз уж зашла тема о вымирании… Твои сыновья ещё не подарили тебе внуков?» О да, та самая тема, на которой старшее поколение либо гордо выпрямляет спину и расправляет плечи, либо недовольно хмурится и бурчит на своих отпрысков. «Пусть те, кто должен дарить, и ответят». Кабадатх явно относился ко второй группе. Слендер и Сплендер с присущей братьям синхронностью покачали головой, делая вид, что поглощены содержимым тарелки. Вариола хотела закончить мысль, но её прервали: — У меня вроде как есть, — на голос Оффендера повернулись все, включая служанку. — Но это не точно. «В смысле, не точно?» — вопрос вроде как задал Слендер, но он эхом отозвался в голове каждого. — Ну мне недавно прислали птицу и там… э-э-э… хорошая знакомая написала, что у неё родилась тройня. Вроде как от меня. «Ско-… Тройня?» — обычно в такие моменты к родителям приходит радость, но Кабадатх стал на тон бледнее своего естественного цвета. «Сколько тебе лет, мальчик?» — Ему шестьдесят восемь. — улыбка Сплендора превратилась в черную полосу, а темные впадины глаз, чернеющие углями, расширились сильнее обычного. «Либо твоя… хорошая знакомая тебя обманула, либо ты не безликий вовсе!» Слендермен незаметно погладил младшего брата по руке, когда тот медленно опустил взгляд в тарелку и весь согнулся над ней. «Ну… вот мы и ответили на твой вопрос, Вариола. Оказывается, я уже трижды успел стать дедом» Дед Кабадатх, какой ужас.***
По окончании ужина Кабадатх, как и предполагала Вариола, предложил остаться в гостях на ночь. Безликая приняла приглашения, отправила Неясыть домой Приме и поднялась в кабинет к Кабадатху. «Как тебе ужин? Присаживайся, тебе уже готовят комнату». Безликий впустил гостью вперед и закрыл за собой дверь. «Все было очень вкусно, в этом ты как всегда на высоте. Что за вино?» «Помнишь, Слендермен рассказывал про город? Они отчасти занимались виноделием. Вот оттуда и принесли. Мне тоже понравилось» Кабадатх сел напротив своей подруги, привычно закинув ногу на ногу и принял обманчиво расслабленную позу. «Где ты нашел его?» «Оффендера?» Всех своих сыновей при Вариоле Кабадатх звал полными именами… пока что ученому не удалось увидеть тот крючок, который не давал ей покоя в Оффендермене, за который цеплялись фибры. «Не про слуг же мне спрашивать» Про её Приму тоже никто не спрашивал, хотя её история была крайне интересна. «Его привел Сплендормен. Сказал, что нашел в лесу…» Ментальное поле Кабадатха дало сбой, будто он экстренно притормозил свои мысли. Вариола не умела так искусно держать в узде свои нейроны. «То есть… хочешь сказать, ты даже не знаешь из этого ли он леса?» «Да, нам у него мало что получилось выведать» «А телепатия?» «Она травмирует голову, если насильно в ней копаться, а добровольно мало кто соглашается». «Твой сын умеет подчинять волю, разве не так? Почему бы не воспользоваться такой возможностью?» Вариола настаивала на своем. Она уже догадалась, что Кабадатх что-то закрыл от неё, спрятал от пытливых пальцев ученого. И Вариолу это сильно злило. «Умеет… Вариола, хватит. Это дело моей семьи и в ней я решаю, какие меры стоит применять, а какие — неприемлемы». «Но ты же понимаешь, что такой случай — тройня у безликих — единичный? Даже двойня у нас — редкость. В нашем поколении мне известно всего около десяти случаев. Меньше десяти за почти восемьсот лет! И ни одного в наших землях!» «Я удивлен не меньше тебя, Вариола. Но это не катастрофа. Разве это не хорошо? Сразу трое новых безликих! Если у тебя есть вопросы к моей семье, то я имею полное право задать их и твоей. У тебя до сих пор никого нет, хотя было предостаточно времени потратить хотя бы один век на создание семьи. Ты срослась с работой, исследования заменили тебе детей». Вариола хотела возразить, но не нашлась в словах. Так они и стояли, молча вибрируя ментальными полями. «Я не жалею о своем выборе в пользу науки, который сделала когда-то. Возможно, имей я тогда детей и мужа, то не стала бы тем, кто я сейчас, — Вариола услышала, как вернулся Неясыть, уханьем сообщив об успешно доставленном письме. — Но… бессмертное одиночество… это трудно. Ты прав, работа действительно заменила мне детей». Вариола отошла к окну, чтобы впустить птицу. Неясыть сомкнул когтистые лапы на тонком запястье и припал круглой головой к бледному виску безликой. Вариола вслушалась в птичий язык и удовлетворенно качнула головой.***
Прима спустилась вниз, наспех закуталась в плед и вышла во двор особняка Вариолы. Девушка зажгла и подкрутила фонарик, к его неприятному запаху она давно привыкла. Первое время её сильно мутило, но «привычка свыше нам дана, замена счастию она». Прима застыла на месте, удивленная неожиданно всплывшей в голове цитате. Кому она принадлежала, девушка уже не могла вспомнить… так давно это было. В голове тут же всплыли образы девушек в пышных платьях и мужчин в офицерских мундирах. Эх, узнать бы… Девушка прошла к сарайчику на заднем дворе, в котором жили тотемы Вариолы. Вглядываясь в темноту, девушка боялась услышать хлопанье черных крыльев и резкое уханье хищника над головой. Неясыть пугал её, хоть и вел себя всегда удивительно смирно и послушно. Было в этой птице что-то непростое, почти человеческое. Хитрость, сочетающаяся с мудростью, превращалась в опасность. Неясыть сидел на жерди возле своего окошка. Большие черные глаза внимательно смотрели, поблескивая, из темноты. — Вариола решила остаться в гостях? — У-ух, — ответила девушке птица, чуть наклонив голову в бок. — Не знаешь, у кого она осталась? Птица знала, но на этот раз разумно промолчала. — Ну как хочешь. Я пыталась с тобой пообщаться, — девушка приблизила к птице фонарь, от чего тот беспокойно заухал и нахохлился — Прости, прости. Я забыла, что ты не любишь его. Куда тебе привязали письмо? Мудрая птица вытянула вперед сухую лапу и благоразумно собрала когти. Девушка отвязала черную ленту, неразличимую в темноте и положила письмо в карман своего сарафана. Из другого кармана она достала серое бездыханное тельце. — Благодарю за службу — Прима кинула хищнику мышь и отвернулась раньше, чем острый клюв впился в серую шкурку. Уже в доме девушка развернула письмо. Добрый вечер, Прима. Вернусь завтра утром, успею к завтраку. Проверь чары на доме и не забудь запереть все двери. На входящие письма отвечай аналогично, я просмотрю их, как только вернусь. Не забудь накормить тотемов и выпить лекарство. Спокойной ночи. Внизу стояла размашистая красивая подпись Вариолы. Именно такие знаки не давали письму сгореть, когда тотем проносил его сквозь защиту вокруг дома. — Лекарство, точно! — девушка аккуратно сложила письмо и, наколов его на шпажку возле камина, ушла на кухню, чтобы достать лекарство. Стоило девушке выйти из каминной, как письмо на шпажке вспыхнуло и через некоторое время превратилось в пепел.***
— Тройня? Ты серьезно? — Сплендор сидел у камина, вытянув к нему босые ноги. — Да вы задрали уже! Вот такой вот я бык-осеменитель, — освободившийся от рубашки и брюк Оффендер, по просьбе Кабадатха закутанный в халат, нес с кухни свои сапоги, которые не успел до этого отнести в коридор, чтобы не быть замеченным отцом. «И кто у тебя?» — Слендер был единственным среди трех безликих, кто держал осанку и не занимался хернёй. — Два пацана, одна девчонка, — донеслось из коридора. — И ты женишься на этой безликой? — весельчак устремил наивный взгляд на своего названого брата. — Пфф, нет конечно. Нахрен надо, — отмахнулся вернувшийся в каминную Оффендер. «Ну а детей-то заберешь?» — Блядь, вот так и знал, что не надо было говорить! — безликий опустился на диван и закинул на него голые ноги — Нахера мне их забирать? Если Кабадатху в деда поиграть хочется, то заберу, а так нет. Пусть у неё остаются. — Но они же твои дети… — улыбка Сплендора неумолимо потекла уголками вниз. — Не факт. Она та ещё ш… точнее девушка веселая, мало ли… «Дебил. Зачем сказал тогда, раз «так и знал»? Если Вариола узнает…» — То что? Сленди, не делай из этой старухи страшилку. Я так и не понял, кто она? Тоже с вашим отцом в верхах? — Нет, она наш главный ученый. Ведущий исследователь. «И я все же закончу… — Слендермен очень не любил, когда его мысль прерывали. — Если Она узнает, что дети не у Кабадатха или, того хуже, с ними что-нибудь случится… Её фантазии хватит, чтобы заставить тебя поменять свое решение или пожалеть, что сам не догадался». — Пиздец вы, конечно! — Оффендер психанул, вскочил с дивана и, развевая полами халата, удалился к себе в комнату.***
«У твоего старшего сына уже есть тотем?» Пару минут назад служанка постучалась в кабинет и объявила, что комната для уважаемой гостьи готова, но безликая не спешила готовиться ко сну. «Да. Не так давно к нему прилетел Белобрюхий Орлан. Совсем молодой. Они ещё не до конца привыкли друг к другу, но это вопрос времени». «Орлан… достойный дух для твоего сына. На твоем месте я бы им гордилась». «Я горжусь. И он знает это. Просто не хочу его разбаловать». С обеда прошел час или даже больше, и кожа на месте рта успела зарасти, скрывая за собой ряд острых зубов. Час назад Вариола бы непременно посмеялась. «Узнаю Кабадатха. Старый Гриф ест мертвую лошадь, потому что она не сопротивляется?» «Сделаю вид, что не понял твоей шутки». «Ну и ладно». «Сама не лучше. Говорят, Неясыти очень громкие и многим мешают спать и думать». «Так, а ну-ка хватит! Я вообще-то к серьезному вопросу вела». «Ну давай, мудрая сова». «Я серьезно, заканчивай». «Так не я же начал!» Вариола сделала вид, что пущенная мысль пролетела мимо неё «Не могли бы твои сыновья помочь мне?» «Опять опыты?» Душевные раны Кабадатха ещё не успели затянуться, когда Вариола уже приходила к нему, но тогда её целью была больная Миранда. «Да, но над людьми. Мне просто надо, чтобы они мне доставляли их как материал. Без лишних ушей. Особых предпочтений нет, главное, их разнообразие. У меня есть план». «Хорошо, я поговорю с ними. Что за план?» «Мне кажется, ты не поймешь» Сколько они уже друзья? Четыре? Пять сотен лет? Наверное даже больше. В любом случае Вариола слишком хорошо знала Кабадатха, а он слишком хорошо читал её саму. «Если кажется, значит, пойму». «Я предупредила, —Вариола выдержала паузу, раздумывая, что можно рассказать Кабадатху. — Ты наверняка знаком с процессом протеканием Заболевания?» — она сделала неопределенный взмах изящной рукой. «Эпидемии?» «Нет-нет. Именно Заболевания. Я пока что не опубликовала свой труд, но уже понятно, что болезнь зарождается внутри безликого, а не приобретается им из внешней среды. Детали пока изучаются, но это тоже прорыв! Так что?» «Знаком… Но, Вариола… мне кажется, что ты в такие дебри меня заводишь…» «Если кажется, значит, не завожу. И я тебя предупредила, помнишь? Так что не хнычь. Я продолжу, для неё характерна деградация безликого. Индивид за короткие сроки переходит в стадию человека, но не задерживается в этой форме и уходит в полнейшее регрессивное состояние». Вариола знала, что воспоминания Кабадатха до сих пор жили в его голове яркими красками, будто бы это было не много десятков лет назад, а вчера. «Само то, что безликий на какое-то время становится человеком — удивительно! Почему бы не обернуть этот процесс в нашу пользу. Представь, что безликий сможет по собственной воле принимать человеческую форму, сохраняя при этом все свои телепатические, умственные и физические способности!» «Это звучит как полный бред, Вариола. Что случилось?» Кабадатх так и остался неисправимым скептиком. «Вовсе нет! Теоретически это возможно. Если твои дети будут доставлять мне людей разных рас, пола, возраста, просто разных — это поможет мне. Благодаря твоей помощи я смогу сильно продвинуться в изучении этой теории». «То есть, если я правильно понимаю, ты хочешь внедрить безликих в человеческое общество? Я надеялся на что-то менее утопичное. Например, на биологическое оружие… оно бы выкосило людей за полсотни лет, а то и меньше. Будь в моей власти все территории, принадлежащие безликим, я бы давно развязал войну» «Если бы люди не были нашим ответвлением эволюции, я бы непременно так и сделала. Но у меня есть вариант куда лучше! — Кабадатх присел в кресло, полностью превратившись в слух. — Зачем уничтожать то, чем можно управлять? Люди в панике перебьют нас всех, стоит им только нас увидеть. Выкосят, как жухлую траву одной спичкой. Они сказочно глупы, а потому крайне трусливы. Вот только у них в руках по автомату и это делает их сломанной машиной убийства. Они убивают даже сами себя, не говоря уже об окружающем мире. Глупый подчиняется умному и хитрому. Истинный венец природы — мы. Мы и должны быть руководителями и лидерами. Живи мы с человеком на разных планетах, я бы непременно создала биологическое оружие, но у нас слишком сходные гены, чтобы так рисковать» «Я даже соскучился по Вариоле-националистке. Многие считают меня главным радикалом, но они ещё не слушали твоих трактатов. И… твой план будет очень трудно реализовать». «А когда великие дела вершились с легкостью?»