Талый лед

На улице все еще лютует снежная буря и минус десять бьет в окна ледяными узорами, но Северусу тепло в его крошечной уютной квартирке, прогретой допотопным электрическим обогревателем. В углу стоит искусственная, но роскошно наряженная елка, с кучкой красиво завернутых подарков под ней, которые Северус заранее приготовил для себя. Вся мебель щедро украшена мерцающими гирляндами и разноцветной мишурой, а на полке под телевизором развешены рождественские носки — Северусу нравятся подобные избитые штампы, транслируемые каждым рождественским фильмом — они приносят ощущение настоящего праздника. А Северус нуждается в этих ощущениях — он должен греть себя любыми способами, так как больше некому этого сделать. Он слишком молод, слишком романтичен и все еще не слишком отчаявшийся — он пока не готов дать своей душе замерзнуть. Вся гостиная щедро пропахла ароматом запеченного в специях мяса, сладкой ванилью рождественских пирожных и терпким винным запахом горячего глинтвейна. Северус искренне наслаждается праздником, сидя в своем любимом кресле и попивая глинтвейн — и наблюдает за своим лучшим рождественским подарком. Джеймс поглощает еду так, будто несколько дней в глаза не видел ничего съестного — ест с удовольствием, причмокивая, а Северус только рад. Он впервые чувствует себя настолько счастливым. Северус привык, что в нем никто не нуждается. Он не нужен был родителям, не нужен был окружающим, а после несчастного случая с изнасилованием, в результате которого и возникла гаптофобия, он стал не нужен абсолютно никому. Потому что нищий закомплексованный подросток, еще и с психологической травмой — кто захочет копаться в этом? Но Северус старался и старается до сих пор. Он не сумел отучиться в институте на специальности IT, о которой грезил с детства — денег не хватило, чтобы заплатить за обучение, да и с социумом, в виду своей болезни, он не ладил. Но ему удалось заработать, благодаря случайным заказам, на подержанный старый ноутбук, благодаря которому он обучился всему онлайн — именно это позволило ему зарабатывать на жизнь любимым делом, да еще и удаленно, не травмируя и так шаткую психику. Северус горд собой — он смог. Несмотря на огромные трудности, он смог уйти от родителей, выбраться из нищеты и даже заниматься в жизни тем, о чем мечтал с детства. Он смог заработать на крохотную, но собственную квартиру, смог жить самостоятельно и зависеть только от себя, но… Северус знает, что с болезнью нужно бороться. Что она сама не пройдет, и если запустить ее, то он навсегда останется таким — забитым, одиноким, не способным взаимодействовать с окружением. Никому не нужным. Северус знает это… но бороться в одиночку слишком трудно. Потому что нет рядом человека, ради которого он смог бы себя перебороть. Нет рядом того, кто поддерживал бы его, кому он был бы нужен. Но сейчас Джеймс сидит всего в метре от него, трещит о чем-то неважном с набитым едой ртом и улыбается — счастливо, радостно и нежно. У Северуса от этой улыбки что-то обрывается внутри — он хочет верить в нее. Этот парень ворвался в его жизнь нагло и бесцеремонно, не спрашивая разрешения, не считаясь с его мнением — под этим напором внутренние стены Северуса сыпятся как карточный домик, и он ничего не хочет с этим делать. Потому что впервые кто-то захотел сломать эти стены. Впервые кто-то захотел стать ему ближе — даже если Джеймс поиграется с его чувствами и исчезнет навсегда, Северус не будет жалеть. Потому, что Северусу надоело греть себя самому — ему очень нужен кто-то, кто поможет и обогреет. Кто будет рядом в трудные моменты, ради кого стоит бороться с гаптофобией, что отравляет его жизнь. Кто-то, ради кого стоит жить, а не существовать.  — Сев, почему ты не ешь? — Джеймс едва проглатывает огромный кусок запеченного мяса, сразу же хватаясь за следующий. — Это же так вкусно!  — Я сыт, успел перекусить, пока готовил, — Северус отхлебывает глоток глинтвейна и удобнее умащивается в кресле. — Но ты ешь, не пропадать же добру.  — Я так и знал, что ты просто упрямишься, не отвечая на мои сообщения. Признавайся, ты надеялся, что я напрошусь к тебе в гости на Рождество! Северус тяжело вздыхает и в очередной раз думает, что поспешил с выводами. Этот парень несносный. Самоуверенный, наглый и беспардонный — ну как с ним справляться-то?!  — Да ну, Северус, переставай упрямиться, — продолжает Джеймс, сверкая хитрой всезнающей усмешкой. — Я тебе нравлюсь, признай это.  — Хорошо, признаю. Ты мне нравишься, — вполне серьезно отвечает Северус, не без удовольствия наблюдая за ошеломленным этим откровением Джеймсом. Северус тоже не лыком шит, хорошо бы Джеймсу приготовиться к этому, если он хочет остаться. Остаться с ним.  — Хорошо, эм… — Северус удивлен, он впервые видит Джеймса настолько смущенным. Предательская улыбка сама наползает на губы, и Северус смеется в голос, наблюдая за пунцовым Джеймсом, пытающимся спрятать лицо за чашкой глинтвейна. Джеймс старается не выдавать своих эмоций, но понимает, что тщетно. Северус давно его рассекретил и сейчас добродушно посмеивается над его смущением — а Джеймс ничего с этим сделать не может. Он очень рад. Он хочет внимания от Северуса, нуждается в нем, поэтому получив, наконец, отклик на свои старания, не может сдержать радости. Джеймс так давно нуждался в этом чувстве. Сколько лет прошло со смерти родителей? Четыре, пять? Он уже и забыл, каково это — быть тем, кого любят, о ком заботятся. Быть тем, в ком нуждаются. Он невообразимо скучает по этому — так же, как скучает по любимым родителям. Он чувствует, он уверен, что Северус — именно тот человек, который сможет дать ему все это. Который сможет дать то, в чем он нуждается, и даже больше — в груди полнится океан эмоций, а смех Северуса ощущается одной из самых прекрасных вещей, которые Джеймс когда-либо видел. Разве не это любовь с первого взгляда? Разве не это то самое шестое чувство, благодаря которому находят идеального человека для жизни? Джеймс знает, что излишне романтичен. Он знает, что ребячлив. Но он все еще молод, и нереализованные подростковые желания бурлят в груди — они требуют, чтобы их заметили, воплотили в жизнь. И Джеймс не видит смысла этому сопротивляться. У него есть друзья, с которыми он общается в университете, есть родственники, которые всего лишь сухо поздравляют его с праздниками, даже не приглашая в гости, — но нет человека, которому нужен бы был он настоящий: со всеми плюсами и минусами, со все еще подростковым мышлением и зияющей дырой в груди от одиночества и недостатка любви, в которой он купался в детстве и которую резко у него отобрали. Все же они с Северусом похожи. Оба потерянные, одинокие, нуждающиеся в поддержке и тепле — почему бы им не обогреть друг друга?  — И я не отпугиваю тебя своей настойчивостью? — Джеймс все еще пытается держать маску самоуверенности, но на дне зрачков теплится искренняя, незапятнанная надежда. Он хочет Северуса себе. Хочет слышать его смех, наслаждаться уютом и заботой, чувствовать любовь и отдавать ее в ответ. Ему необходимо это.  — Признаюсь, с самого начала ты ужасно бесил, но чем больше я с тобой общаюсь, тем отчетливей понимаю, что ты — тот, кто мне нужен, — Северусу страшно быть откровенным, но он замечает неумело скрытую за маской надежду в глазах Джеймса и тепло улыбается. Он должен сделать этот шаг. Северус не хочет замерзать, он хочет Джеймса рядом. Человека, который наверняка привнесет хаос в его размеренные и спокойные будни, который насильно вытащит его из прочной, создаваемой годами, скорлупы и кардинально изменит его полную страхов и одиночества жизнь. Он хочет этого. Он готов бороться. Джеймс на это откровение только мягко улыбается и спрашивает то, от чего внутри Северуса все переворачивается, создавая невероятный коктейль из бурлящих эмоций:  — Тогда я могу остаться?  — Можешь. Добро пожаловать.