Талый лед

«Эй, не хочешь вместе отпраздновать Рождество?» — с неизвестного номера. Северус разгибается, выдыхает устало. Он отставляет моющее средство на полку и, едва слышно кряхча, бредет в ванную, чтобы помыть руки. Телефон на столе пиликает назойливо. Джеймс явно вознамерился навязаться ему на сегодняшний вечер, а Северус прекрасно знает — наглые пацаны ведут себя нагло. Поэтому Джеймс так просто не отлепится. Перчатки летят в урну, руки тщательно моются с мылом, вытираются чистым полотенцем и смазываются увлажняющим кремом. С уборкой квартиры он закончил, все вычищено и вылизано, поэтому остается только приготовить праздничный ужин, принять ванну и можно наслаждаться уютом снежного Рождества. «Ну, не молчи. Я вижу, что ты прочитал мои сообщения. Ответь». Северус включает музыку на ноутбуке, тащит его на кухню и начинает готовить, покачиваясь в такт басам. Приятный аромат еды заполняет помещение, в кастрюлях на плите кипят бульоны и соусы к блюдам, мясо, уже разделанное и замаринованное, скоро отправится в духовку, а тонко нарезанные овощи разделены по отдельным мисочкам, ожидая своего часа. Готовить — это весело и увлекательно на самом деле. Северус окунается в процесс, даже напевает себе что-то под нос, совершенно не реагируя на непрекращающуюся трель собственного телефона. «Я буду писать и звонить тебе, пока не ответишь». «Вот увидишь, я тебя так достану, что ты будешь умолять меня заткнуться». «Эйэйэйэйэйэййэй». «Ну давай, ответь мне». Ужин практически готов, мясо мерно запекается в духовке, а Северус в шоке — двадцать восемь пропущенных звонков и сорок шесть новых сообщений. Он с ума сошел, что ли?!  — Какого черта?! — орет в трубку Северус, слыша на том конце довольный смех в ответ на свою тираду. — Ты совсем из ума выжил?!  — Я же говорил, что еще достану тебя, — Джеймс все еще посмеивается, а в голосе ни капли вины. — Эй, давай вместе отпразднуем Рождество? Я тебе уже даже подарок приготовил, поэтому, если хорошенько накормишь меня, я сочту это ответным подарком. Северус тяжело дышит в трубку и молчит. Вот что ему мешало прислушаться к воющему чувству опасности внутри, когда он давал свой мобильный кому-то вроде Джеймса? Отказался бы, да и жил дальше спокойно, но нет, ему общество и компания нужны были. Вот и поплатился за наивность.  — Джеймс… — Северус пытается оставаться спокойным. — А ты не думал, что у меня могут быть планы на этот вечер или же что я просто не хочу никого видеть? Не пробовал включать тактичность, которая если в тебе и есть, то зарыта глубоко внутри?  — Нет, не пробовал, мне и так хорошо, — Джеймс не сдается и продолжает нагловато посмеиваться. — Ну же, мне одиноко. Мне не с кем отпраздновать, тебе, как я понял, тоже, давай вместе погуляем или поужинаем в какой-нибудь кафешке? Я подарок тебе подарю. Ребенок. Наглый, прущий похлеще любого танка двадцатилетний ребенок.  — Я никуда не пойду. Сегодня на улицах куча людей, а у меня гаптофобия, если ты не забыл. Тем более, я уже приготовил праздничный ужин и не собираюсь дать ему пропасть из-за твоего внезапного эгоистичного желания.  — Ну так еще лучше, — воодушевился Джеймс, начиная громыхать чем-то, похоже, собираясь. — Говори адрес, скоро буду.  — Чего? — это ведь Северусу послышалось, правда? Джеймс же не напрашивается бесцеремонно к нему домой, ведь так?  — Адрес. Как я доберусь до твоего дома, если не знаю адреса? Абсолютно точно напрашивается. Несносный. Ей-богу, несносный.  — Джеймс… — Да-да, прежде, чем ты начнешь жаловаться на наглых пацанов, которые бесцеремонно прут в чужое личное пространство, я хочу сказать, что это бесполезно. Я все равно не отстану. А Северус просто сбрасывает вызов, не в силах справиться с бушующими эмоциями. С одной стороны ему приятно, что с ним хотят проводить время, нуждаются в его внимании и общении, но с другой стороны… подобная наглость слишком выбешивает. Джеймс действительно просто прет напролом, не считаясь с чужим мнением и думает, что знает и видит все. Телефон вновь звонит, и Северус сбрасывает вызов. А потом скидывает СМС с адресом. Ибо не отстанет же, это он понял уже очень и очень ясно. * * * Дверной звонок разрывается в попытках «докричаться» до хозяина, и Северус вылетает из ванной в одних пижамных штанах и полотенце на голове, тихо ругаясь себе под нос. Этот засранец добрался слишком быстро, прошло всего минут двадцать, если не меньше, а он уже тут.  — Да иду уже, отпусти звонок! — в конце концов рявкает Северус и разъяренно распахивает дверь, за которой вразвалочку стоит улыбающийся Джеймс, с небольшой, но яркой коробочкой под мышкой.  — Привет, — улыбка Джеймса не меркнет даже под раздраженным взглядом Северуса. — Неплохо выглядишь, кстати, — он окидывает заинтересованным взглядом полуголого мокрого парня, который едва успел вывалиться из ванной, и сразу же протискивается внутрь, стараясь держать дистанцию, чтобы тому опять не стало плохо. — Вот твой подарок. С Рождеством! Джеймс прямо-таки светится весь. Сверкает счастливой улыбкой, глаза блестят, искрятся и заинтересованно скользят по скромной мебели Северусовой квартиры, рассматривая. Он аккуратно, чтобы не прикоснуться случайно, впихивает подарок прямо в руки растерянного Северуса и, не дожидаясь приглашения, проходит в гостиную, плюхаясь на диван.  — У тебя уютно. Северус на это только тяжело вздыхает, откладывает подарок на полку и идет на кухню — накрывать на стол. Он уже привык, что уж тут раздражаться по пустякам?  — Спасибо. Джеймс знает, что навязывается, по сути, незнакомому человеку. Они знакомы всего ничего, он даже имени своего нового знакомого не знает, но почему-то остановиться никак не может. Наверное потому, что чувствует некое родство. Этот парень выглядит одиноким и отчужденным, но отчаянно нуждающимся в человеческом тепле — это Джеймс понял еще в первую их встречу. Джеймс не знает, что случилось в его прошлом, почему он болен гаптофобией и почему одинок — но хочет узнать. Ему хорошо здесь, в этой квартире, хорошо в компании этого парня, ему нравится, что происходит — ему хочется остаться. Джеймс уверен, что этот парень — именно то, что ему нужно. То, в чем он отчаянно нуждается. То, что заполнит пустоту в груди и даст вновь ощутить давно потерянную заботу. Пока Северус нарезает запеченное мясо и накладывает в маленькие салатницы салаты, заинтересованная мордашка Джеймса высовывается из гостиной и с любопытством наблюдает за процессом.  — Давай помогу, эм… Кстати, а как тебя зовут-то? Северус фыркает и смеется в голос. Додумался, наконец, имя спросить только после трех недель знакомства и наглого влома в чужую квартиру? У этого Джеймса точно что-то не так с головой — он путает нормы приличия.  — Северус я. Не прошло и года, как ты спросил. Он протягивает Джеймсу миску с очередным салатом, не говоря ни слова. Но Джеймсу слова и не нужны. Он охотно хватается за емкость, принимаясь заправлять салат указанным соусом, треща о каких-то мелочах. Северус незаметно оборачивается и окидывает счастливого Джеймса задумчивым взглядом. Действительно, как подросток. Подросток, которому хочется внимания и ласки, но он не получает ее, поэтому и пытается отвоевать желаемое наглостью и напористостью. Сейчас он смотрится очень даже мило на маленькой Северусовой кухне, в безразмерной растянутой толстовке и со счастливой улыбкой на губах, накладывая салаты в красивые мисочки. Он ощущается таким знакомым. Таким похожим на него самого. Но тут Джеймс слегка забывается, взахлеб рассказывая о новой компьютерной игрушке, и легко задевает локтем предплечье Северуса. Дыхание моментально сбивается, в груди снова «просыпается» мерзкий осьминог, который опутывает собой горящие внутренности, к горлу подступает тошнота, а в голове начинает звенеть, будто по ней бьют маленькие отбойные молоточки. Северус сгибается пополам и хватается за столешницу, чтобы не упасть. Он слишком расслабился и забыл о своей главной проблеме, а теперь расплачивается за это. Джеймс испуганно отскакивает на несколько метров и не пытается приблизиться обратно, сбивчиво извиняясь издали.  — Открой, пожалуйста, окно и выйди ненадолго из кухни, пока я не успокоюсь, — устало выдыхает Северус, и Джеймс безукоризненно бросается выполнять задание, сразу же выскальзывая из кухни в гостиную. Дыхание понемногу приходит в норму, тошнота отступает, и Северус аккуратно разгибается, вдыхая полной грудью свежий зимний воздух. Джеймса нельзя винить за это — он действительно старается держать дистанцию, не приближаться слишком близко, а здесь просто заговорился и сам не понял, как подошел. И это нормально, так как они знакомы всего ничего, а Джеймс, видимо, не привык контролировать себя каждую секунду.  — Сев… — из дверного проема слышится неуверенный писк, и Северус оборачивается, подмечая виноватое лицо, боязливо заглядывающее внутрь. — Ты в порядке? Может, какие-нибудь лекарства принести?  — Не нужно, я уже отошел, — вопреки всему Северус улыбается, закрывает окно и машет Джеймсу, чтобы тот не боялся и зашел внутрь. — Просто в следующий раз будь осторожен.  — Прости, — еще раз извиняется тот, бочком просовываясь в проем. — Я немного забылся и…  — Я понимаю, — Северус усмехается, потому что Джеймс выглядит, как провинившийся кролик. Сжавшийся в комочек, с пухлыми щечками и слегка поджатыми губами — так и хочется затискать, но нельзя. — Давай, нам нужно закончить с салатами. Умилительное кроличье лицо мгновенно исчезает, и Джеймс опять улыбается радостно и открыто, продолжая рассказывать о компьютерных играх. А Северус не может унять упрямо разъезжающиеся в стороны уголки рта, ибо если он кому-то скажет, что случайно подобрал в аптеке двадцатилетнего ребенка и теперь приходится с ним нянчиться, его посчитают сумасшедшим. Ну и пусть так. Зато теперь его маленькая квартирка кажется еще более уютной и обжитой, а в груди плескается что-то теплое — он кому-то нужен, даже несмотря на ненавистную гаптофобию. Впервые за долгое время он настолько счастлив.