Дороги которые мы выбираем

Ее тело - могучее, красивое тело - когда-то переливалось под солнцем, споря по красоте с небом: она была из синей стаи, но разве может одно скучное, неказистое слово смертных описать все те переливы бирюзы на чешуе, на которые солнце с любовью бросало свои блики? Сейчас ее тело что остов корабля, грубого человеческого сооружения: ребра палки-шпангоуты, грудина - костяной потрескавшийся киль, гребень - изодранный бурей парус. Сбитое, потопленное судно, корабль-призрак. Солнцу не дарить больше игривый перелив синей чешуе: матовые кости и пресловутая магия - вот и все, что она есть. Но солнце тут и не появляется. Тут вечная ледяная буря, которая заставляет ее плыть мрачной тенью по небесам. В голове ветром Нордскола воет воля Короля-Лича, она почти никогда не затихает, и все же, иногда…. Становится тише. Под лапами хрустит сочная и зеленая трава, в воздухе тянет свежестью и цветами (почему трава такая такая холодная?). Она с радостным рыком врезается крепким лбом в бок своего такого же юного сородича (в летнем дне вдруг веет холодом, она почему-то не помнит его имени, хотя на память никогда не жаловалась). Тот с обиженным ревом валится на землю, пытается вывернутся из под тяжелой лапы, но Синдрагоса крупнее и сильнее. Но это игра, и ни у кого нет взаимных обид (нет, она зла почему-то), и вот они уже полны боевого задора, кувыркаются и в земле и в воздухе, пытаются игриво цапнуть за хвост, гоняют забредшую на свою беду на эту поляну белку. Визг громкий, так не похожий на белку, и вокруг становится вдруг пронзительно белоснежно, но этот белый не успокаивает: рядом летит костяной змей, и пронзительный вопль выходит из его глотки. Может ли такое быть, когда ты полностью состоишь из костей, а не теплой плоти и крови, закованной в синий доспех нерукотворной красоты? Малигос красив. Чешуя его что магические кристаллы, грани брызжут серебром; он воплощение силы и мудрости. Мощные крылья бьют по воздуху, и она кричит с ним в унисон, в упоении и восторге, сплетаясь в воздушном любовном танце, истоме. Теплая нежность воздушных потоков овевает их прижатые к друг другу морды, а грудь распирает безграничное ощущение счастья. Стая сопровождает их чарующий танец радостным ревом - отголосок их счастья, их сплетенной в единый узор магии, отдается в каждом из них. Вместе с мерным течением магии в воздухе, она всегда слышит его ласковое присутствие в своих мыслях, его нежную, полную достоинства любовь к ней. Она воет. Тишина невыносима ей, от нее ей больно почти физически. Уж лучше колкий снег в глазницах и тяжелая ледяная сталь приказов ее нового Господина. Вместе с порывом ветра она ледяным дыханием уничтожает мелкие, смутные фигуры снизу. Она не чувствует удовлетворения, ей хочется лишь еще больше разрушений. Рядом летят похожие на нее, и пусть по черным провалам в черепах не понять не единой эмоции, они движимы тем же. Её стая. Ее стая сильна и многочисленна. Она лежит рядом с Малигосом в покое и удовольствии, скрывшись от летнего зноя под тенью раскидистых деревьев. Груз бытия Аспектом, возложенный на него, пусть и тяжел, но все же он всегда находит время, чтобы встретится с ней для этих редких минут совместного покоя и, смежив немного глаза в неприкрытой гордости, смотреть за их резвящимся молодым потомством. Она любит это ровно так же, как и встать рядом с ним на крыло, поддерживая и помогая своему мудрому супругу в укрощении дикой и хаотической магии Азерота. Она не знает, как оно у других Аспектов, но с затаенной гордостью, глядя на возникающие тут и там среди облаков гребни и спины сородичей, думает о том, что они сильны, они в расцвете - и в этом её заслуги не меньше, чем заслуги Малигоса. Он - вожак их стаи, что ствол у дерева, под которым они нежатся в легкой неге беззаботности, а она - корни, что неустанно питают его. В работе и отдыхе, все их совместные усилия ведут к процветанию стаи, процветанию Азерота…. Но Азерот недостоин процветания. Ледяной борей своими жестокими прикосновениями, потусторонним воем вместе со снегом, выдувает из нее и эти остатки долгого летнего дня. Только боль, холод и чужой голос, но не голос Малигоса, останется с ней. Но по-своему холодные ледяные ветра Нордскола милосердны - вместе с воспоминаниями уйдут и сожаления.