***
Жизнь не была похожа на жизнь. Иногда ему казалось, что её лишили ещё тогда, в Каэр Морхене, когда волосы поседели, а глаза превратились в два жёлтых огонька с вертикальным зрачком. И с тех пор началась схватка. Не с гулями, не с троллями и утопцами. С судьбой, у которой почему-то незаслуженно не оказалось его жизни. С каждым годом это осознавалось всё сильнее, приходило в голову всё чаще. Особенно после вил и Острова Яблонь. Казалось, что он тогда и отдаст долг судьбе и, наконец, окажется в её настойчивых объятьях. Но… Обиделась на него, наверное, судьба. С самого начала обиделась. А тогда приняла и поняла, что, видимо, он для неё недостижим. — Где-то здесь у меня была ещё водка… О! Нашёл! Выпьем? — Выпьем. Хотелось выпить, напиться с ведьмаками в Каэр Морхене, покуролесить и забыться. Выпьет, нагуляется ещё, нужно только найти её. После амнезии, он вернулся вроде бы в свою нормальную жизнь, но чувствовал себя иначе. Будто бы всё не так. Встреча с Йен перевернула и так опасно накренившийся мир, оставив лишь опустошённость и странное чувство чуждости. Будто бы не он когда-то пожелал связать свою жизнь с ней разбушевавшемуся джину. Оставалась надежда, что встреча с Цири не оставит его в ещё большей пропасти. И как-то так получилось, что Геральт пропустил мимо ушей историю пропажи Тамары и Анны, лишь думал, что наверное стоило бы для начала съездить на Кривоуховы топи, раз она оттуда бежала, а потом даже порадовался, так он сбережёт время и после того, как разузнает все от Филиппа, поедет дальше.***
Даэвон — место где она родилась и куда вернулась только на тридцатый день рождения, и то только на четыре года, и все равно оставлять его было жаль. Пришлось плутать очень долго. Опыт побегов у неё был, не сказать, что очень большой, но всё же был. От кого она бежит, она и сама не знала. Скорее, не от кого-то, а на встречу чему-то. Но на всякий случай, замести следы было необходимо. Все, кто был ей близок и так знал её приемы и выверты. Да и самый близкий человек уже как четыре года мёртв. И так… Во-первых, огромное пожарище на месте её особняка стоявшего она отшибе Даэвона должно было, если не убедить нелюбопытных в её смерти, то хотя бы навести на мысли об этом. Чародеи часто не уделяют должное внимание безопасности в экспериментах. Удивить такой исход не должен был. Во-вторых, если найдутся любопытные, было три замаскированных следа, и только один из них оставила живая девушка. Подкупленная уличная куртизанка, которая устала от своего образа жизни, готова была хоть засунуть голову в гнездо накеров, если это помогло бы. К её счастью, пришлось только перекрасить волосы в светлый, взять несколько личных вещей Иви и рвануть на север, и осесть в Маллеоре. Остальные два следа обрывались на пол-путях какими-то несчастными случаями. Сама же Иви двигалась на юг, к старой подруге. Зловоние, смрад, грязь. Это как будто было начинкой этого города с ярко-красной обёрткой. Флаги Редании кровавым приговором пытались выбраться на волю, на ветер и унестись куда-то за моря Скеллиге, к неизведанным землям. Иви, как и тряпичные изображения коронованных орлов, желала убраться отсюда куда подальше, мечтала очутиться в Ковире, в безопасности и благости северного королевства. Покосившийся дом не вызывал ни единой позитивной мысли, эмоции, при том, что она наконец-таки нашла его. Убежище своей старой подруги. — Извините, но «Кайры» обитают немного дальше, вы ошиблись домом. Неприятный голос резанул по ушам, но Иви и не дернулась. Быстрым движением скинула капюшон и взглянула на стоящую на пороге грязную женщину. — Я к Трисс. Не дожидаясь никакого ответа, она просто шагнула внутрь, оттеснив в сторону владелицу дома. Как и предполагала Иви, обитель действительно была не из самых приятных, как и все в этом городе. Проходить в глубь дома хотелось все меньше и меньше. Кривые стены и опасно нависающий потолок, грязная пошарпанная мебель и какие-то крысиные морды владельцев заставляли сочувствовать Трисс и удивляться, как это она ещё не живёт на улице. Пересилив всё-таки себя, Иви поднялась по странно наклоненной лестнице на самый верх. — Иви? Первой реакцией Трисс было удивление, замешательство. Ну да, мало кому везло воскрешаться из мёртвых. Трижды воскрешаться из мёртвых. Второй реакцией был шок, заторможенность. Серебро вредит только допплерам и прочей нечисти и Иви сама их не любила, в отличие от серебра. А уж красивый серебряный столовый сервиз ей очень даже нравился. Третьей опять стало удивление. И только после получаса беседы ни о чем, с типичными вопросами «Как же тебе удалось выжить?», «Что же с тобой было?», всей этой гаммой чувств и арпеджио эмоций, наконец-то, Иви увидела радость. Она отметила, что Трисс фактически не изменилась ни капельки и привычки остались все те же. Наглухо, под самый подбородок, застегнута блуза (все равно подчёркивая всё, что можно было подчеркнуть), поверх свисает лазурный ромбовидный амулет. — По правде говоря, мне нужно укрыться на некоторое время от своих же из Каэдвена. Это, конечно, самоубийство соваться прямо под нос Радовида, но… Я просто прошу ненадолго прикрыть меня, если сможешь, а там я помогу, чем смогу с глобальным переездом в Ковир, хотя ты, кажется, и сама отменно справляешься. Конечно, Трисс согласилась. И дело было не в душевной доброте, а в той самой потребности как у большинства чародеек быть любимой, желанной, востребованной, и нужной. Все чего недоставало в детстве наверстывали стократно и не удовлетворялись этим. Так и Меригольд нравилось когда восхваляли ее доброту, и за доброе слово она была готова идти на самопожертвование.***
Ещё за сорок вёрст от города был слышен запах гари. Казалось, что вместе с дождём осыпается пеплом благополучный мир, каким он казался всего несколько лет назад. Плотва резво рысила по направлению к высоким шпилям Новиградских стен. Жемчужина Севера. Геральт сомневался, что жемчуг может быть таким мерзким и гнилым. Сразу при в въезде в город стало ясно, откуда этот запах горелого. Сжигали всё и всех, кто был неугоден его величеству полоумному Радовиду V. И Вольный город Новиград оказался под сапогами фанатиков культа Вечного Огня. На время поисков Ласточки, ведьмак решил обосноваться в Золотом Осётре. Корчмарь щедро наливал ривийское фруктовое пиво, прилично играл в карты, внизу велись постоянные кулачные бои, а недалеко от сего прекрасного заведения был квартал красных фонарей. Обстановка явно располагала к себе, ничего не скажешь. Хотя Геральт попросту отдыхал в этом притоне, ему нравилось срывать раздражение на всём, что подворачивалось под руку. Здесь это всегда заканчивалось нормально — либо пустым кошельком, либо сбитыми костяшками. Либо всем и сразу. Лишь раз Белый Волк пожалел о своей неосторожности, приняв за очередную жрицу любви низкорослую босую девицу часто наблюдающую за ним. Более всего она напоминала деревенскую травницу, но травницы не носят таких расклешённых юбок с разрезами до бедер, декольте до пупа, и не водят в свою комнату (соседствующую комнате ведьмака) всех подряд. Только вот на щедрое предложение, девица щедро окатила его тем самым Ривийским фруктовым пивом, которое он не успел выпить. Городская жизнь затянула его в свои зловонные объятия. Размеренной её, конечно, не назвать, и тем даже лучше. Не было сил и времени размышлять, что и Трисс оказалась не такой. Что она действительно использовала его, хоть… Ну, да ладно. — Ты тут случайно, или ищешь чего? Конечно, ищет. В вечных поисках, так сказать. Количество титулов и заслуг собеседника ведьмака не впечатлило, а вот история про проклятый дом — заинтересовала. Потому что никакой злой ауры Геральт не чувствовал и подозревал, что во всём виноват какой-нибудь дух или призрак. Войдя в дом, он сразу замер. Едва уловимый запах масла и скороцели сразу почему-то напомнили Ивасика, и Геральт подумал, что, может быть, причиной «проклятия» как раз является ещё один маленький прибожек. Вскоре, он убедился в своих мыслях, когда над спящей девушкой склонилась маленькая тень с растрёпанными невнятного цвета волосами. Может быть, всё бы сложилось иначе, но именно из-за того, что он узнал метавшуюся в кошмаре сновидицу, он и прогнал пакостницу. Корина Тилли оказалась той самой соседкой, из-за которой Геральт по сей день немного пах пивом (вряд ли именно из-за неё). — Ты. Раздражения в его голосе не было, скорее, констатация факта и в глазах доля сочувствуя. Девушка выглядела помятой, пожёваной и ужасно усталой. — Мамочки… Тебе никогда не снилась мебель, которая хотела тебя сожрать? Она подняла глаза и Геральту показалось, что это все не настоящее. Глаза у неё не зелёные, а волосы уж точно не этого мышиного цвета. И даже медальон на груди… Желание использовать Глаз Нехалены, чтобы снять иллюзию была сильной, но ведьмак кое-как удержался. Его пристальный внимательный взгляд видимо не укрылся от собеседницы, и та поспешила всё закончить. — Я знаю что тебя прислала Трисс, и знаю, что тебе нужно. Встретимся на закате в моей комнате в Золотом Осётре. Не то, чтобы она ждала его с нетерпением. Просто в первого дня, как её стали называть Кориной, то есть, с первого же дня пребывания в Новиграде, её не оставляли сны, главным действующим лицом которых был беловолосый ведьмак. Когда его седая макушка начала мелькать и в реальности, выдержать такое было сложно. Чёртовы сны. Почему она не могла унаследовать талант к иллюзиям, или метать огненные шары, как Трисс, или в сову превращаться? О нет, она должна копаться в человеческих слабостях, желаниях, страхах, разжёвывая им, как малым детям, то или иное. Или показывать, а что было, а что будет, при том, что у неё самой проблем… Быть честной, все её проблемы — как раз эти самые сны. И пользы от них никакой. Ей. А вот входящему Геральту они могут помочь. Он рассказал всё. Видимо, отрешившись от всего, рассказывал как он впервые встретился с Цири, про тренировки и про то, как он чуть не умер. Рассказал и то, кем на самом деле является его предназначение, Цирилла Фиона Элен Рианнон. И чем дальше он говорил, тем отчётливее Иви понимала, зачем сны её привели сюда. На долгое время Геральт пропал из поля её зрения. Она догадывалась, где он мог быть, и что делал. Она его увидела, как не удивительно, в театре на премьере новой пьесы. Что ещё более удивительно, на сцене. Иви чуть со смеху не померла, и не потому что это была комедия, а с того, как Геральт пытается импровизировать — видимо, даже в глаза не видел текст. Вскоре и вовсе оказалось, что он перебрался в какое-то другое место. Иви догадывалась, куда, но соваться опять в жизнь ведьмака ей не хотелось. Обязательно окажется между Дикой Охотой, остатками Ложи и императором Нильфгаарда. Только вот сны… Они её не оставляли, терзали каждую ночь, и Иви уже сильно скучала по прожорливой мебели.Шумное бурное море. Она стоит на месте юнги и видит виднеющиеся острова, озарённые первыми на сегодня лучами солнца. Внизу, на палубе, озорно, как дети, режутся в карты пьяный капитан корабля и ведьмак. Вдруг издали начало приближаться что-то большое, черное, опасное. Оно закрыло всё утреннее небо, изливая в море мощные струи дождя вперемешку со стрелами. Одна из них влетела в самую макушку Иви, и она покачнувшись слетела прямо в бурлящее синее море. Но упасть не успела. Неловко взмахнув руками, волшебница вдруг поняла, что именно летит, взмахивая крыльями и лавируя меж стрел, стремящихся снова попасть ей в темечко. Она летела долго. До самого края тучи и берега одного из островов. Внизу копошится какой-то парень, а в нескольких саженях, над морем, вспышкой засиял портал, из которого так же, как и недавно Иви, вывалилась какая-то мелкая птичка. Не то воробей, не то ласточка, не то стриж. Что-то слабое, испачканное в крови. Вслед за ней выпал крупный лис и, сумев как-то перевернуться и аккуратно плюхнувшись в воду, поймал и свою раненную подружку. Обернувшийся на громкие звуки юноша подхватился и взял на руки животных, мерно покачивая и неся к суше. Сразу за ним, откуда не возьмись, спешил Геральт, но не успевал — его опережала та самая туча, из дождя стрел. Парень, который нёс лиса и непонятную птицу, не успел укрыться в виднеющейся пещере в отличие от своей ноши, и ему в горло влетела очередная стрела.
Иви целый день была на иголках. Это был день отплытия Трисс. Иви помогала всем, чем могла, но не могла отделаться от странного чувства, что что-то упускает. Часто возникала мысль, что вместо Ковира следует плыть на Скеллиге, но… Глупость же, нет? К сожалению, она передумала в самый последний момент. Уже стоя на борту и наблюдая сцену прощания. Стало от чего-то ещё более тревожно, когда Трисс всё-таки закончила разговор с Геральтом и взошла на палубу. Она явно ожидала от него чего-то, и не была так решительно настроена, как показывала. Она рассказывала про засохшую розу вечной любви, и понять, что это значит подруга не могла, но всё равно безнадежно пыталась. Впрочем, не одна Трисс была подавлена. При одном взгляде на Белого Волка стали понятны его следующие действия. Кабак, вместо пива водка и финальный штрих в подворотне, где он опять уделает кого-то. Неужели, все мужчины в своих страданиях идут творить такую ерунду? Твёрдая земля была намного приятнее качающийся на волнах досок и неприятное тревожное чувство, наконец, улеглось змеёй на задворках её души. Иви была уверена, что ненадолго, а до тех самых пор, когда ведьмак отправится на Скеллиге. К её удивлению, ведьмак пошёл именно в Осетр, где засел, как и раньше. в гордом (самоуверенном) одиночестве за крайним столиком. Старушки разносчицы, узнав его по всем предыдущим посиделкам, исправно приносили новые порции, когда заканчивались старые. И как не узнать, если сидит не просто какой-то ведьмак, а тот самый, воспеваемый Лютиком и позже Цираночкой в балладах. Тот самый (почти) чемпион кулачных боёв по Новиграду, и тот самый лучший игрок в гвинт. «Хоть и страшилище, а девки так и пожирают взглядами», — почему ей вдруг вспомнилась именно эта фраза старушки разносчицы Глаши? Наверное, ей просто всегда было жаль людей с таким пустым взглядом. Ей даже уже не нужно заглядывать в мысли — и так понятно, какая серость и безразличность таятся там. Она не знала, зачем пошла за ним, даже не шатающимся, хотя выпил он изрядно. Вместе с ним завернула в переулок, долго стояла, наблюдая, как он в очередной раз тремя ударами отправил противника в нокаут. Нечестно получалось. Он мутант, который раз в шесть сильнее и ловчее обычного человека. И, неужели, ему приносит удовольствие оставлять синяки обычным уличным бойцам? Любопытство было, несколько он сильнее её, и она попыталась заглянуть глубже. Сквозь седые волосы и жёлтые кошачьи глаза. Туда, где кроме горечи ничего не оказалось. — Арчибальд вряд ли виноват в том, что ты чертовски запутался. И вряд ли напиваться до такого состояния, что не можешь отличить противника от зрителей, было хорошей идеей. — Йен? Это ты? — Нет, убухавшаяся скотина, я не Йеннифер, не Трисс, и вообще не понимаю зачем тебя тащу назад в трактир отоспаться. В ответ она получила только многозначительное «мхрм», похожее на какой-то рык. — Неужели, все пьяные ведьмаки такие болтливые? — Только те, которых ведут под руки загадочные дамы, которые следят за мной уже несколько недель. Иви лишь фыркнула. Возражать ведьмаку она не хотела, хотя он, наверное, был прав. А Осетр они дошли молча. Она довела его до своей кровати и тот пробормотал что-то вроде «Темные глаза тебе бы пошли больше» и рухнул отсыпаться. — Оплата вперёд и поплыли. — Сколько? — Тыща крон. — А не много ли? — Хочешь на Скеллиге плати по-скеллигски. — Я… Скоро вернусь. — За двоих сколько? — Тыща пя… ик… сот. Звон монет на какой-то миг отрезвил Волверстона, от чего тот даже перестал шататься. Иви стояла, немного наклонив голову, и хитро улыбалась, а капитан вечно пьяного «Атропоса» не мог оторвать глаз от мешка золота в котором явно было больше не только полторы, но и трёх тысяч тоже. Геральт нахмурился и, мягко взяв за плечо чародейку, отволок на улицу. — Зачем? Зачем ты собралась на архипелаг? Иви с изумлением отметила, что никакой злости он не испытывал, и даже раздражения не было. Было такое же как у неё удивление. — Мне нужно. И… Я могу помочь. С поиском Цири. — Зачем? — За маслом. Ну, почему нет? В ответ опять было то самое утробное «мхрм» и пожатие плеч. Это как бы согласие? Видимо, да, потому что к обеду её вещи странным образом сами сложились, при чём не все, а, по понятиям ведьмака, самые важные. Иви опять изумилась, но опять возражать не хотела. Просто открыла чемоданчик и, лёгким жёстком левой руки, сложила все что так «заботливо» откинул Геральт. Неопределенность и его постоянное «мхрм» несколько бесили чародейку, но она отмахивалась от этих мыслей, как от учуявших сочный виноград пчёл. Загружались на корабль как-то странно. Не так, как всегда. Капитан, пьяный вдрызг (как обычно, наверное) размахивал руками, ничего не говоря, только тыкая, а команда без промедления выполняла только им понятные команды. Иви облокотилась об борт и с удовольствием смотрела на удаляющийся Новиград, ещё более яркий, обмываемый не только Северным морем, но и оранжевыми, почти как крыши города, лучами солнца.