Как набрать 10 000 баллов крутости

Они завершили свой ужин в молчании. Ло Бинхэ проследил за тем, чтобы его учитель не остался голодным, в то время как мужчина жевал еду с отсутствующим видом. Заклинательницы все еще поглядывали на них время от времени, но, поскольку больше ничего не происходило, они вскоре потеряли интерес и сменили тему обсуждения. Когда они доели, Ло Бинхэ взял учителя за руку, чтобы отвести в их комнату. Зная, что Ло Бинхэ не отступится, пока не услышит правды, мужчина не стал возражать. Разумеется, они сняли всего одну комнату; даже когда Шэнь Цинцю еще не умел прятать крылья, они спали вдвоем. Каждую ночь молодой человек обнимал и убаюкивал его, поэтому он даже не подумал о том, чтобы снять две комнаты. И вот он уселся на кровать, его ученик — подле него, и он не знал, что говорить. Тишина тяжело давила на его разум, и он сглотнул, не в силах справиться со своими нервами. — Бинхэ, я… — начал он беспомощным тоном, но молодой человек приложил палец к его губам. — Если учителю сложно говорить, тогда этот ученик начнет первым, с позволения учителя. Разумеется, да. Это был гораздо лучший вариант, чем оказаться первопроходцем! То, что кто-то другой возьмет на себя эту миссию, придало ему больше уверенности, и даже если его отвергнут, он сможет… — Я забочусь об учителе. Бег его мыслей вдруг прервался, когда он снова услышал эти слова и почувствовал, как его руку сжимают. На этот раз хватка была не собственнической, но отчаянной. — Я не знаю, чувствует ли учитель то же самое, но я не ошибусь, предположив, что учитель испытывает ко мне некоторые чувства?.. Несмотря на то, что молодой человек выглядел уверенным в себе, за что бы ни брался, сейчас он казался надломленным и напуганным. Казалось, отказ разобьет его хрупкое сердечко вдребезги. Не то чтобы Шэнь Цинцю этого хотел. Он старался сохранять спокойствие, хотя от этого признания готов был едва ли не бегать по потолку. Ему требовалось подтверждение. Что именно подразумевалось под «заботой»? — Конечно, у этого наставника есть некоторые чувства, но этот наставник должен прояснить, такие же ли они, как у этого ученика, — он сделал глубокий размеренный вдох, потому что сердце зачастило так, что грозило вот-вот разорваться. — Так что, пожалуйста… объяснись. Он умышленно пытался вести себя хладнокровно и отстраненно, но в его голос просочилось беспокойство, а осанка была не такой идеальной, как обычно. Может быть, его слегка потряхивало, он не мог сказать наверняка. Рука, сжавшаяся вокруг его руки, расслабилась и переместилась на его щеку. Молодому человеку, по-видимому, пришлось собрать всю храбрость, прежде чем, наконец, признаться: — Романтические чувства. Я забочусь об учителе в романтическом смысле! Лицо Шэнь Цинцю тотчас залилось краской. Надеяться на это было одно, но услышать это вживую — совершенно другое! Дайте ему немного времени, чтобы все это переварить. Выходит, его чувства и правда были взаимными?.. Не имея понятия, как реагировать, полностью лишившись дара речи, он пристально уставился в глаза молодого человека. Похоже, это еще сильнее раззадорило Ло Бинхэ. — Учитель, я влюблен в тебя! И снова в его голосе зазвучала мольба. — Если учитель не разделяет этих чувств, этот ученик никогда больше не протянет к нему руки. Но если есть хоть малейший шанс, если… — слезы навернулись на глаза молодого человека. — Клянусь, я стану идеальным мужем для учителя! Я сделаю все что угодно, чтобы учитель был счастлив! Шэнь Цинцю был ошеломлен таким откровенным признанием. Его разум не поспевал за словами, и мозгу требовалась минутка, чтобы перезагрузиться. — …как? Я имею в виду… почему? И когда? — С тех пор, как учитель изменился, я был увлечен им все больше и больше. Но, думаю, я влюбился после того, как учитель спас меня от старейшины Небесного Молота. Мне просто нужно было время, чтобы осознать, что это любовь. Ло Бинхэ соскользнул с кровати, чтобы встать на колени перед своим учителем. — И с каждым днем, проведенным рядом с учителем, мои чувства росли. Каждый раз, когда я мог чем угодно помочь учителю, был для меня блаженством. И я надеялся, что учитель однажды ответит на эти чувства. …так долго? Но Ло Бинхэ тогда был слишком молод, да он и сейчас слишком молод! Как он может так легко говорить о любви? Тем более — о любви к мужчине? Вернулось ощущение «желе в кастрюльке», и он вцепился свободной рукой в плечо молодого человека. — Но у тебя нет совершенно никакого опыта в любви, да и у меня тоже. Как можешь ты быть настолько уверен, что я — тот самый человек, кто тебе нужен? Его голос все еще звучал слабее комариного писка, и он мысленно костерил себя. Но, по крайней мере, он знал, что сейчас не способен околдовать им юношу. Он был жалким и неуверенным в себе человеком — короче говоря, самим собой. — Потому что учитель — это учитель, — для Бинхэ это было истиной, не вызывающей сомнения. И поскольку его учитель не оттолкнул и не отверг его, он попытался найти еще более убедительные слова для него. — В моих глазах — один только учитель. Учитель — единственный, кто мне действительно небезразличен, и, кроме учителя, для меня не существует никого другого. Шэнь Цинцю закрыл глаза. — Значит… это действительно правда? — сказал он после паузы. — Мне не придется делить тебя с кем-то еще? Глаза Ло Бинхэ стали круглыми. — Но ты все равно слишком молод, я не могу этого допустить! — Шэнь Цинцю распахнул глаза. — Я несу за тебя ответственность, я твой учитель. Это аморально и… — Тогда пусть это будет аморально! — Ло Бинхэ склонился к нему. — Кто нас осудит? — его губы приблизились. Медленно. Но уверенно. — Я хочу лишь любить учителя и, если это возможно, хочу, чтобы учитель отвечал мне взаимностью, — он замер прямо перед губами Шэнь Цинцю. — И мы можем подождать. Даже если придется потерпеть, я не стану заставлять учителя… заходить дальше поцелуев. Если это единственное, что его останавливает. Ло Бинхэ не двигался с места, ожидая реакции. Шэнь Цинцю ощущал жар его дыхания, видел его глаза, все еще влажные от слез, но с зажегшимся в них огонечком вожделения, и раскрасневшиеся щеки — вероятно, такие же, как и его собственные. Теперь решение было только за ним. Но его сердце уже знало, что делать. Он больше не мог этого отрицать, он попросту не хотел. Их чувства были взаимны. Они хотели окружить друг друга своей любовью. — Если мы подождем еще немного… — прошептал он и уничтожил расстояние между их губами. Он почувствовал, как Ло Бинхэ на миг напрягся, как будто не вполне уверенный в происходящем. Но затем он обвил руками шею Шэнь Цинцю и углубил поцелуй, ставший страстным и голодным, как будто они никогда прежде не целовались. Их слившееся дыхание было неровным и горячим, скопившаяся во рту слюна капала с губ, и Шэнь Цинцю чувствовал, что еще немного, и потеряет сознание всего-навсего из-за поцелуя. Спустя целую вечность они разделились. — Все… все, чего пожелает учитель! Юноша, переполненный до краев счастьем, сжал своего учителя в объятиях, выдавливая практически весь воздух из его легких. Шэнь Цинцю, задыхаясь, попытался вырваться из непомерно сильных рук, когда Ло Бинхэ вдруг сам его выпустил и вместо этого схватил за руки, покрывая их бесконечными невесомыми поцелуями. — Вы сделали меня таким невероятно счастливым, что я не могу подобрать для этого подходящих слов! — Только никому пока не говори о нас, ладно? — увидев молодого человека — своего парня — таким счастливым, он не мог не улыбнуться. — Это наш секрет. Молодой человек надул губы. — Но я хочу, чтобы все знали, что учитель теперь мой! — но после этого довольно улыбнулся, несмотря на то, что его огрели веером по голове. — Жадный ученик! Бесстыдник! — Да, я такой! — сказал он со смехом, прежде чем подпрыгнуть и опрокинуть своего учителя на кровать, чтобы прильнуть к мужчине всем телом. — Но я буду уважать желания учителя. Шэнь Цинцю от неожиданности вскрикнул, а потом вздохнул. Наконец-то все было сказано. Его затопило облегчение. И счастье. Замкнутый отаку, вечный девственник, не познавший ничьей любви, наконец-то обрел самого важного — и единственного — человека в своей жизни.