Слендермен. Не ходите ночью в лес

      Его тело было нанизано на верхушку дерева, на одну из самых толстых его ветвей. Мои ноги подкосились, я упал, не отводя взгляд. Он умер. Он умер, а я так и не смог ничего ему объяснить. Он умер, считая меня полным уёбком. По моей щеке непроизвольно покатилась слеза.       Я собрался с силами, поднялся и пошёл дальше. Нужно было найти остальных. Надеюсь, их дела обстоят лучше.       Я шёл, пока не набрёл на плачущую, сидящую под деревом и держащую за руку Софи, Иванну.       Я наклонился к ней, сначала она испугалась от неожиданности, но потом кинулась меня обнимать. — Это... ты... это правда ты... — дрожащим голосом говорила она. Я неловко положил руки ей на талию. — Я так рада, что ты нашёлся, — говорила Иванна, всхлипывая, — осталось найти Власа и убираться отсюда. Я помолчал. — А Элен? — спросил я позже. — Её больше нет, — с тяжестью в голосе прошептала Иванна, чтобы Софи не услышала. — Как и Власа, — так же шёпотом сказал я. Она поднялась. Вытерла слёзы. Взяла Софи за руку. — Тогда будем просто выбираться, — решила она. Я кивнул головой. Я взял камеру и включил её. — Камера?.. — Да, в прошлый раз при появлении Слендермена она начала барахлить. — Ты знал об этом и не сказал Власу, потому что не верил?.. — Я не сказал, потому что не успел... многого не успел... В этот момент Софи начала повторять, что хочет домой, но никуда не пойдёт без братика.       Я отдал камеру Иванне и стал её успокаивать, говоря как можно спокойнее, что у него появились дела, и он догонит нас позже. — А-ал... ты не сказал, что делать, если камера начнёт барахлить, — испуганно сказала Иванна. Я спрятал за собой Софи и старался не шелохнуться.       Камера вновь стала шуметь. — Главное — это ни в коем случае не обора... — я не успел договорить, но зато успел закрыть уши Софи, чтобы она не слышала крик. В этот момент я слышал даже последние слова Вани. Она сказала, что тогда на главной дороге не успела сказать то, что считает меня милым.       В этот момент в её голосе чувствовалась улыбка, не смотря на то, что ей оставалось жить меньше минуты.       Камера прикатилась ко мне. Она снова прекратила шуметь.       Я поднялся, закрывая лицо Софи собой, развернул её от чудовищной сцены, на которую самому было страшно смотреть.       Теперь моей целью было защитить хотя бы Софи.       Мы направились к главной дороге.       Затем я заметил. Мы ходили по кругу. Похоже, этот лес нас так просто не отпустит. Камера вновь стала шуметь.       Без сил я упал, прикрывая собой Софи и повторяя ей «не оборачивайся». В этот момент я впервые думал о том, каково это, пожертвовать собой ради спасения кого-то. Я впервые думал не о себе, а о ком-то. Может, я поумнел. Может, мне просто надоело терять людей.       Сейчас я понимал, что нет у меня никакой апатии. Я обычный эгоист. Не знаю, сколько я так пролежал, но на утро я проснулся на этом же месте. Софи нигде не было. Я поднялся с земли. Собрался выйти к главной дороге, как услышал радостные голоса и вой полицейских сирен. — Оставайтесь на месте! — прозвучало из рупора. Солнце слепило глаза, я прикрыл лоб ладонью, чтобы рассмотреть, кто ко мне приближается.       Это был поисковый отряд, моя мама и ещё несколько жителей города. Как только они приблизились, я подбежал к маме и обнял её. — Я так рада, что с тобой всё в порядке, — говорила она, зацеловывая меня. Я повернулся к поисковому отряду и сказал: — Простите, остальных больше нет в живых... — Остальных? — удивились все. — Ну да. Влас, Элен, Иванна... Софи... их больше нет. Все смотрели на меня с удивлением, словно искали лишь меня. Мама посмеялась: — Похоже, ты слишком устал. ...Я знала, что этот город тебе не по вкусу, но зачем же было сбегать?       Теперь я понял. Помимо того, что они умерли, они стёрлись из воспоминаний людей. О них больше никто не помнил. Лишь я. Я хотел сказать, что мы должны убираться из этого города, но вместо этого сказал: — Мам, прости. Сейчас я понимаю, что этот город — многое для тебя. Мы должны остаться. — Ох, конечно. Пошли домой. Я кивнул ей в ответ, хотя не хотел и почувствовал, что мои ноги идут сами.       Сейчас я абсолютно не контролировал свои действия. Мог лишь думать, но подозревал, что и это ненадолго.       Было ощущение, словно я уже мёртв и так же, как они скоро перестану быть чьим-то воспоминанием.