Сны Жёлтого Проса

Цзян Чэн бежал словно в последний раз. Время, до этого замершее, понеслось вскачь с невиданной скоростью. Вот Фань Цзюань вонзает нож в тело Вэнь Цин, и глава Лань кричит, бросаясь вперёд, только обрывки верёвки падают на землю. Вот вскидывается Лань Сычжуй, отбрасывая опешивших адептов в зелёном, и лупит по рычагу в стене, убирая заслон. Фань Цзюань, подхватив Цзинь Лина, ныряет в неприметный лаз, едва избегнув лезвия Шоюэ. Лаз, в отличие от предыдущих, оказался хитросплетением туннелей, и Цзян Чэн уже несколько раз свернул не туда, натыкаясь то на обвал, то на тёмную комнату. Где-то здесь должен был быть выход. Страх бился в груди, словно пойманная птица за пазухой. Только бы не опоздать. Он свернул направо в очередном повороте и замер. Впереди в неверном свете лезвия кинжала стоял Фань Цзюань, держа на плече безвольное тело Цзинь Лина. В человеке с факелом, преграждавшем путь главе Фань, Цзян Чэн с удивлением узнал Не Хуайсана. Тот стоял, обмахиваясь веером, спокойный и расслабленный, словно находился не в заброшенном подземелье, а на дружеской встрече. — Уйдите с дороги, глава Не, — тихо сказал Фань Цзюань. Светящееся лезвие кинжала замерло в опасной близости от горла Цзинь Лина. — Никак не могу, любезнейший, — отозвался А-Сан. — Нужно, чтобы мой друг сказал, что с вами делать. А, вот и он! — Фань, отпусти его, — крикнул Цзян Чэн. — Тебе не выбраться. — Почему вы так уверены, глава Цзян? — усмехнулся Фань. — При вас ведь даже оружия нет, как вы собираетесь меня остановить? Цзян Чэн скрипнул зубами. Пока он был без сознания, ублюдки сняли с него Цзыдянь и Саньду. — Я тебя и голыми руками придушу, — от злости сводило скулы. Цзян Чэн в самом деле готов был свернуть проклятому главе шею, но даже он не был настолько безумен, чтобы очертя голову бросаться на человека с духовным оружием. — Сомневаюсь в этом, — хмыкнул Фань Цзюань. — Здесь некому меня остановить. — Что уж вы меня совсем со счетов сбрасываете, — обиженно заметил Не Хуайсан. — Простите, глава Не, но мне пора, — с лезвия сорвался белый всполох, но Цзян Чэн не успел даже закричать. А-Сан не сдвинулся ни на цунь, лишь повернул запястье, прикрывая веером грудь. Смертоносный сгусток света пришёлся в центр полотнища, выхватывая из темноты рисунок окутанных туманом гор, а затем белыми искрами осыпался на пол. — Какого гуя? — обескураженно прошептал глава Фань. — Вы же бессильный Незнающий Глава, это всем известно… — Всем известно, — кивнул Не Хуайсан. — Но ведь здесь сейчас никого нет. Оливковые глаза сверкнули злобным весельем, и глава Не с размаху воткнул факел в кучу земли у своих ног, погружая их в темноту. В воздухе просвистел металл, а затем в уши Цзян Чэна ударил дикий крик, оборвавшийся с хлопком. — А-Сан! — заорал Цзян Чэн. — Я здесь, гэгэ, — в нескольких шагах от него затрепетал подожжённый флажок. Холодное магическое пламя осветило лежащего в проходе бесчувственного Цзинь Лина, тёмные капли на земле и мягко улыбающегося Не Хуайсана. Со сложенного веера в его руках капала кровь. — Промахнулся, — нахмурился он. — Подержи, гэгэ. Цзян Чэн принял у него из рук флажок и кинулся к Цзинь Лину. Племянник дышал, лоб его был горячим, как хорошо нагревшийся под солнцем камень, но пульс бился ровно. — Промахнулся? В смысле, промахнулся?! — пробормотал Цзян Чэн. — Гэгэ, попробуй сам разрезать кого-нибудь надвое по памяти в темноте! Я целился в голову, но промахнулся, и жабий сын использовал амулет перемещения. — А-Сан, я вообще не о том. Что ты здесь делаешь? Как? — он взглянул на веер, который глава Не вытирал обо что-то продолговатое, лежащее на земле. — У тебя есть оружие? — Цзян-гэ, — Не Хуайсан взглянул на него с мягким осуждением. — Не думал же ты, что я и впрямь беспомощней котёнка? То, что у меня нет сабли, не означает, что я не могу себя защитить. Кстати, буду признателен, если это останется между нами. Держи. Он протянул раскрытую ладонь, на которой тускло блестел Цзыдянь. Цзян Чэн перевёл взгляд на предмет у ног А-Сана. У подола серо-оливковых одежд истекала кровью срезанная в плече правая рука. — У Цзэу-цзюня научился? — хмыкнул Цзян Чэн, подхватывая Цзинь Лина на руки. — Нахватался по верхам, — отмахнулся Не Хуайсан. — Идём, я знаю, где выход. *** Лань Сичэнь шагнул из хода в залу, где чуть ранее этим вечером их маленький отряд разделился, отправляясь на поиски твари. Здесь пахло гарью и жжёным деревом. — Через главный не пройдём, — отчитался Сычжуй, уже успевший разведать обстановку. — Ход завален камнями, и там дышать нечем. — Выйдем через хранилище, — если глава Цзян ещё не расправился со сбежавшим Фанем, Сичэнь был готов всячески ему в этом помочь. Сычжуй кивнул, отбегая, и Лань Сичэнь взглянул на Вэнь Цин. Она лежала с закрытыми глазами, прислонившись лбом к его плечу. — Госпожа, не спите, — тихо позвал он. — Я не сплю, — она приоткрыла глаза и слабо улыбнулась. — Это ведь он? — Он, — кивнул Сичэнь. — Такой взрослый, — прошептала она, снова смежив веки. — Совсем самостоятельный. — Госпожа, не засыпайте. Говорите со мной. — О чём? — голос её звучал совсем слабо. Ей нужен был лекарь, и чем быстрее, тем лучше. — О чём угодно, — он следовал за Сычжуем по лабиринту из ходов. Названый племянник неплохо ориентировался, глядя в компас, и совсем скоро потянуло запахом дыма. Выход был где-то близко. — Почему вы решили искать нас, например? — Беспокоилась… знала… не зверь… — Как вы добрались? — А-Нин… Сичэнь нахмурился. Если Призрачный генерал был рядом, почему не нашёл их? — Как вы нашли нужную пещеру? Он задавал вопрос за вопросом, лишь бы не молчать. Она отвечала, но всё более путано. — Ой! — вскрикнул идущий впереди Сычжуй, запнувшись обо что-то. Должно быть, ранее здесь была кладовая, но почва просела и осыпалась, исторгая содержимое наружу. Из рыхлой земляной насыпи торчали свёрнутые флаги, пики штандартов и даже края посуды. Сычжуй поднял и обтёр рукавом продолговатый предмет, попавший ему под ноги. — Глава, взгляните. Сычжуй протянул ему цилиндр сигнального огня, самый обычный, каждый заклинательский отряд брал с собой такие на охоту. Вот только на этом стояла алая печать солнца в зените. Вэнь Цин вздрогнула и протянула руку. Тонкие пальцы ласкающе скользнули по рисунку и бессильно повисли. Сычжуй сунул находку за пояс, кинулся к обвалу и принялся разгребать землю руками. — Здесь куча вещей! — Здесь куча хлама, — отрезал Лань Сичэнь, возможно, жёстче, чем следовало. — Идём, Сычжуй, мы не можем терять время. — Да, глава, — сник мальчик, пряча ладони в рукава, и двинулся прочь. Запах пожара становился всё сильнее. Обвал скрылся за поворотом, Сычжуй тяжело вздохнул, и Лань Сичэнь устыдился собственной бесчувственности. Мальчик дорожил тем немногим, что осталось от его клана. Он не виноват, что один безумный заклинатель обрёк на смерть весь род. — Должно быть, после победы армии Низвержения, Фани спрятали здесь всё, что могло выдать их связь с кланом Вэнь, — сказал он. — Монастырь давно заброшен, здесь никто не стал бы искать. Идеальное место, чтобы спрятать концы преступных связей. Плечи Сычжуя поникли. Вэнь Цин дышала тихо и ровно, но в себя не приходила. Лань Сичэнь прибавил шаг. — Тебе нечего стыдиться, А-Юань, — обратился он к юноше. — В том, что в тебе течёт кровь клана Вэнь, нет ничего постыдного. Важно не то, какая кровь, а то, во имя чего ты её проливаешь. Это, кстати, слова Вэнь Мао, основателя великого ордена. Лань Сичэнь взглянул на своего адепта, но не Лань Сычжуй — Вэнь Юань поднял на него глаза, полные отчаянной решимости. — Я не хочу скрывать, кто я. Не хочу врать. — Тогда не скрывай, — кивнул Лань Сичэнь. — Но выбери верное время, чтобы сделать своё происхождение достоянием общественности. Это будет непросто, но ты справишься. Я не твой отец, чтобы направлять тебя на этом пути, но если ты когда-нибудь спросишь, я отвечу. — Спасибо, глава Лань, — отозвался юноша. Впервые за всё время их знакомства он смотрел на Лань Сичэня без опаски. *** В лесу было светло, словно днём. Огонь взбирался по стволам деревьев, полз по высохшей листве. В горле немедленно запершило. — Плохо дело, — прошептал А-Юань. — Дядя Нин! Дядя Нин, ты здесь? Дядя Нин! Из-за марева горящих стволов выбежал человек, и Лань Сичэнь с изумлением узнал в нём главу Цзян. — Нужно уходить! — прокричал тот, подбегая к ним, и немедленно закашлялся. На его поясе всё ещё не было меча. Позади затрещало и начало заваливаться пылающее дерево. — Сычжуй, я думаю, главе нужна помощь, — кивнул Сичэнь, вставая на меч. — Глава Цзян, вы не видели Призрачного генерала? — не унимался юноша. — Он тоже был здесь? — Да, тётя сказала, был. Он бы не бросил её! Где он? — А-Юань, нет времени его искать! — сорвался Цзян Ваньинь, — Ещё немного, и здесь станет нечем дышать. Нам нужен воздух и помощь, иначе к утру Юньмэн лишится доброй трети своего леса! Дождя не было больше месяца, сухостой горит как бумага. — Глава, если лютого мертвеца спалить, он больше не поднимется! — в голосе Сычжуя звучала паника. — Откуда здесь такой безумный пожар? А главное, зачем? — Он прав, — беспокойство, раньше маячившее лишь смутной тенью в сознании Лань Сичэня, обрело форму. — Фани не просто так подожгли лес. — Проклятье, — скрипнул зубами Цзян Ваньинь, — Поверить не могу, что спасаю этого ублюдка! Глава Лань, уносите её отсюда, — кивнул он на Вэнь Цин. — В Пристани окажут помощь, вот, возьмите, — он сунул в рукав Лань Сичэня жетон с гербовым рисунком Юньмэн Цзян. Не к месту накрыло воспоминанием, как юный глава Цзинь так же дал ему пропуск в Башню Кои. Он заторможенно кивнул и встал на меч. — А-Юань, идём, — махнул рукой глава Цзян и повёл Лань Сычжуя за собой туда, где пожар горел особенно ярко. Сичэнь взмыл над деревьями. Всё, что он видел вокруг, горело. Он поднялся выше к облакам, куда меньше долетал жар, и направил Шоюэ вперёд. Вэнь Цин снова лежала без чувств у него в руках, и он снова молился всем богам, чтобы хватило времени побороться за её жизнь. Он многое бы отдал, чтобы этот раз стал последним. *** Ярче всего полыхало у входа в пещеру. Большая часть тел сгорела, но им повезло — на опушке, чудом не тронутой огнём, лежал человек в зелёном, выгнув шею под неестественным углом. — Смотри внимательно! Должен появиться путь. Очень много света, это нам не на руку, — сказал Цзян Чэн мальчишке и сунул руку в зияющую на спине рану, брезгливо морщась. Он окровавленными пальцами начертил в воздухе символ и стал ждать. Опасения оказались напрасными — холодное свечение заклинания невозможно было спутать с огнём. Дорожка тусклого света вела к полыхающей горе валежника. — Демоны и тысячи гулей, — пробормотал Цзян Чэн. Совать голову в пекло ради убийцы сестры он точно не собирался. А-Юань сорвался с места. Он разбрасывал ветки голыми руками, сцепляя зубы. Пламя переметнулось на его рукава. — А-Юань, отойди, — бросил Цзян Чэн, призывая Цзыдянь. Ветки, искря, разлетались под ударами хлыста. К счастью, до нижнего слоя огонь добраться не успел. Сначала показался край ханьфу, затем ноги, и Цзян Чэн опустил хлыст. А-Юань смёл оставшиеся ветки, под которыми, облепленный талисманами, лежал Призрачный генерал. Мертвое тело дрожало, словно от невыносимой боли, письмена на талисманах тускло светились. А-Юань потянул один прочь, но талисман не поддался, а Вэнь Цюнлинь издал сиплый стон. — Ему больно… — пролепетал мальчик. — Ему больно, и эти штуки не снимаются! Что это, глава Цзян? — Откуда я знаю?! — Боги, их так много! — в голосе А-Юаня звенела паника. — Нам нужна помощь! В подтверждение его слов талисман на волосах Вэнь Цюнлиня задымился и осыпался в пыль вместе с волосами, на которых держался. — Нам нужна помощь прямо сейчас… нам нужен Вэй-фуцинь, — прошептал А-Юань, доставая что-то из-за пазухи. Сигнальный огонь ударился в горящее дерево, вспыхнул и взмыл ввысь. Раздался знакомый свист, треск и над головой полыхнуло красным. Застыв от изумления и гнева, Цзян Чэн смотрел в небо: над их головами висел гербовый рисунок Цишань Вэнь. — Где ты взял эту дрянь?.. — рыкнул он на мальчишку. Тот кусал губы, не сводя глаз со своего дядюшки, и что-то еле слышно шептал. Вероятно, пытался заклинать проклятые талисманы, но получалось у него не слишком хорошо — дрожь мёртвого тела не унималась. — Нашёл в пещере, — не глядя на него, ответил Сычжуй. — Ты соображаешь, что натворил?! — повысил голос Цзян Чэн и закашлялся, вдохнув дым. — Глава Цзян, вам лучше уйти в безопасное место, — без тени эмоций сказал А-Юань. — Я дождусь помощи. Цзян Чэн поднялся, сдерживая желание надавать упрямому мальчишке оплеух. Огонь смыкался вокруг них плотным кольцом. Он сплюнул и ударом Цзыдяня вспорол покрытую хвоей почву. Взметнувшиеся комья земли сбили подобравшееся слишком близко пламя. Лучше бы Вэй Ину поторопиться, долго они не продержатся, что-то одно не выдержит — либо их лёгкие, либо нервы Цзян Чэна. *** Никогда в жизни Юаню не было так страшно. Разве что при осаде Луаньцзан, но он этого не помнил. Тело дяди перед глазами дрожало. Было ли ему больно, или так лишь проявлялось действие заклятия — Сычжуй не знал, но от предчувствия беды заходилось сердце. Он слышал о заклятиях расщепления раньше, но прежде видел их применение лишь на нечисти и артефактах. Хотя о чём он… Ведь его дядя тоже в некотором роде нечисть. Пусть душа его и чиста — кого это волнует? Призрачному генералу все желают смерти. В горле стоял комок, глаза слезились от запаха дыма и отчаяния, и только треск Цзыдяня не давал потерять сознание от удушья и страха. Он был не один. Ещё не конец. Увидит ли Вэй-фуцинь сигнал? Решит ли проверить? Если не он, то никто. Грудь сжималась от ужаса при мысли, что молодожёны могут спать сном праведников, и никакой сигнальный огонь их не разбудит. Юань взывал ко всем вышним силам, какие только мог вспомнить. В ушах звенело, и этот звон напоминал переборы отцовского гуциня. Юань открыл глаза. Звон повторился. — Мы здесь! — что есть сил закричал он, оборачиваясь, но это было не обязательно. Стена огня истончилась, угасая и пропуская вперёд двух заклинателей в красном, словно продолжение бушующего вокруг пламени. — Не прошло и вечности! — гаркнул глава Цзян недовольно. — Вечность-то и прошла с тех пор, как я в последний раз видел этот сигнал! — с напряжённой улыбкой отозвался Вэй Усянь. — Что у вас тут за ностальгические посиделки у костра? — Вэй-фуцинь, сюда! — замахал ему А-Юань. Он не стал задавать вопросов: подошёл ближе, пробежался взглядом по телу дяди Вэня, нахмурился. — Отправляйся в Пристань вместе с главой Цзян, А-Юань, — мягко улыбнулся Вэй-фуцинь, положив руку ему на плечо. — Я позабочусь о Вэнь Нине. Лань Чжань, поможешь? — Мгм, — кивнул подошедший Ханьгуан-цзюнь. А-Юань не мог сдвинуться с места, теребя в пальцах рукав. — Вэй-фуцинь, это… — Я знаю, что это, — кивнул тот. — Иди. Ханьгуан-цзюнь мягко подтолкнул А-Юаня в спину. Дышать стало чуточку легче. Вэй-фуцинь знал, с чем они имели дело, и Ханьгуан-цзюнь готов был его поддержать. Значит, всё будет хорошо. Юань шагнул на меч, глава Цзян встал рядом, и они взмыли в воздух, покидая опушку. *** Вэнь Цин очнулась от громкого смеха и улыбнулась, не открывая глаз. Это было самое приятное пробуждение за долгое время, пусть смех и был ей незнаком. Она открыла глаза. На кресле, вплотную придвинутом к кровати, сидел глава Лань. Лимонное юньмэнское солнце светило ему в спину и окутывало сияющим коконом, словно спустившегося с облаков небожителя. Он был серьёзен и задумчив, но в тёмных, до краёв наполненных любовью глазах всё равно угадывалась улыбка. — Это становится доброй традицией, — усмехнулась Вэнь Цин. — Предпочёл бы некий более приятный повод, — отозвался он. — Ещё не вечер, — она села на постели. Бок отозвался слабой болью, но это было намного лучше, чем ночью. Её неплохо подлатали. — Сколько я спала? — Недолго, близится полдень. Местный лекарь поразился скорости вашего восстановления. — Я просто очень хочу жить, — пожала плечами Вэнь Цин. — Идите сюда?.. — она похлопала рукой по постели рядом. Лань Сичэнь порывисто поднялся и пересел, сжал в ладони её пальцы. — Госпожа, чем вы только думали? Зачем вы покинули Пристань Лотоса вчера? Ведь мы же договаривались! — Я не думала, — пожала плечами она. — Некогда было думать, времени едва хватило на то, чтобы что-то сделать. — Вы едва не лишились жизни. — Нет, это вы едва не лишились жизни, дорогой глава! — вскинулась она. — Вы не видели, на что способен Фань Цзюань, а я видела неоднократно, и меня до сих пор передёргивает! Я не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось с вами! Просто не могла, как вы не понимаете?.. — Госпожа, вы не воин, — мягко сказал он, словно убеждая ребёнка. — В этот раз вам повезло, но в следующий вы можете попасть под руку и поплатиться жизнью. Этого не могу допустить уже я. — Тогда не лезьте в пекло! — отчеканила Вэнь Цин, выходя из себя. — Если вам не хватает проницательности, чтобы заметить подвох, не очень разумно пенять на вовремя подоспевшую помощь. Глаза Лань Сичэня распахнулись в изумлении, и Вэнь Цин испугалась, что опять сказала лишнего. Сейчас он оскорбится и уйдёт! Не успев сообразить, что делает, она обхватила его запястье — на всякий случай. На лице главы Лань расцвела мягкая улыбка, прогоняя остатки беспокойства из глаз. — Вы правы, — кивнул он, глядя на пальцы, вцепившиеся в его руку. — Проницательности мне не достаёт. — Нет, я не права, — вздохнула Вэнь Цин и, осмелев, погладила большим пальцем его запястье. Кожа там была очень нежной. — Я не права, и мне следует поучиться сдержанности. Простите меня... Она смотрела на их соприкасающиеся руки. На фоне нефритово-белой кожи её смуглая ладонь казалась рукой простолюдинки. Тёплые пальцы коснулись подбородка, Вэнь Цин подняла глаза и провалилась в жаркий взгляд. Никто никогда не смотрел на неё так страстно и преданно, словно ни один из её многочисленных изъянов не имел значения. — Моя госпожа, я готов простить вам что угодно, только пожалуйста, берегите себя. Я не могу вас потерять снова. Просто не могу, — пальцы прильнули к её щеке нежным касанием. Вдохнув полной грудью, Вэнь Цин подалась вперёд, пряча лицо в вороте белых одежд, и сильные руки прижали её ближе. Голову повело от тонкого запаха жасмина, ощущения спокойной силы и проникающего сквозь ткань живого тепла. В груди напротив ровно билось чужое сердце, но промедли она вчера, и это сердце покинуло бы тело мёртвым дымом. Он лежал бы там, в катакомбах, изуродованный, с зияющей в животе жуткой дырой. От воображаемой картины пробило дрожью. Рвано вздохнув, Вэнь Цин прижала его крепче. Если бы можно было остаться так навсегда… — Что такое, моя госпожа? — тихо спросил Лань Сичэнь, погладив её по голове. — Не хочу отпускать, — прошептала она, зажмурившись. — Никогда не хочу отпускать тебя. — Не отпускай, — с улыбкой в голосе ответил он и поцеловал ее макушку. *** — Сестрица, ты не поверишь, что я придумал! — Вэй Ин влетел в комнату, сияя от восторга, как отполированный медный таз. Вэнь Цин отложила свиток, который читала. Лекарь пока не разрешил ей вставать, но она уже могла сидеть, не морщась. — Удиви меня. — Мне удалось воссоздать повреждённые ткани умершего тела! — он плюхнулся рядом с ней на постель, с наслаждением вгрызаясь в румяный бок груши. Сок брызнул ему на пальцы, и Вэй Ин слизал сладкие капли. — Вэнь Нину больше не придётся щеголять дырой в животе, это ли не радость! — Когда он уже придёт ко мне? — взмолилась она. — Пожалуйста, скажи, что с ним всё в порядке! — Я тебе уже тысячу раз говорил. С ним всё хорошо. По большей части, — добавил он, прожевав. — Проклятые талисманы наделали в нём дыр, выглядело не слишком приятно. Он не хотел показываться тебе на глаза, ты же его знаешь: он всего стыдится. Но теперь мы сможем это исправить! Прибежит красавчиком ещё лучше, чем был. — Это вряд ли, — грустно улыбнулась она. — Как глава Цзян? — Держится, — Вэй Ин откинулся на столбик кровати. — Когда думаешь им заняться? — Завтра. У меня уже достаточно сил. Не хочу дольше медлить, это может быть опасно, — она заправила за ухо выбившуюся прядь. — Сестрица, — расплылся в улыбке Вэй Ин. — Тебя можно поздравить? — он скользнул взглядом по ленте на её запястье. — Удивительно, не правда ли? — смущённо улыбнулась она. — Не правда. Я говорил тебе, что так будет. — Всё равно не верится. — Никогда не видел тебя настолько счастливой, — Вэй Ин подмигнул ей, — тебе ужасно идёт, — он спрыгнул с постели и запустил огрызок в кусты дикой розы под окном. — Мне и самой иногда кажется, что всё это лишь сон. — Понимаю. На Пристань Лотоса спустились сумерки, словно небесное божество одним движением укрыло их сизым рукавом. Вэнь Цин успела забыть, как быстро темнеет здесь, на юге. В саду завели свою песню цикады. В порывах ветра тихо шелестели кроны деревьев. Вэй Ин зажёг светильники у окна, и их мягкое сияние прогнало притаившиеся в комнате тени. Тьма клубилась в углах, не в силах победить тёплый свет. — Вэй Ин, — тихо позвала она, и тот обернулся. Облик его с каждым днём всё больше менялся, и на незнакомом лице всё ярче проступали черты Старейшины. В живых серых глазах блестело хорошо знакомое озорство. — Как мы очутились здесь? — О чём ты? — прищурился он. — Мы, презренные изгои с Луаньцзан… как мы очутились здесь? Неужели это теперь наша жизнь? Поверить не могу, что нам так повезло. Неужели всё закончилось? Вэй Ин присел рядом на постель и крепко сжал её руку. — Нет, сестрица, — он улыбнулся широко и задорно, в уголках глаз собрались смешливые морщинки. — Всё только начинается. Она кивнула, смаргивая предательскую слезинку. Всё действительно только начиналось. Вчера приставленная к ней служанка доложила, что госпожу Вэнь желает видеть глава Цзинь. Вэнь Цин велела его пустить. Она порядком утомилась лежать целыми днями в одиночестве. Любой визит был в радость, даже такой неожиданный. — Госпожа… прошу простить моё вторжение, — мальчик сурово хмурился, отчего по-детски нежное лицо приобретало обиженное выражение. — Можете ли вы уделить мне время? — Конечно, — Вэнь Цин жестом отпустила служанку. — Присаживайтесь, глава. У всех были свои дела, Вэй Ин хлопотал над пострадавшим в пожаре А-Нином, а Лань Хуаню пришлось отбыть в Гусу, так что её досуг теперь скрашивали лишь А-Юань и старый лекарь Ле Цзы, следивший за её самочувствием пристально и неусыпно, словно полководец за движением вражеских войск. Юный глава приблизился и опустился в кресло. Он очевидно не знал, с чего начать разговор и нервничал, теребя повязку на руке. — Как ваши раны? — пришла на помощь Вэнь Цин. — Не стоят внимания, — отмахнулся мальчик, и она подавила улыбку. Колотые раны всегда долго заживали и сильно болели. Юный глава совершенно точно натерпелся, но держал лицо, и нужно было отдать должное — получалось у него неплохо. — Вы приняли за меня удар, — выпалил мальчик. — Почему? Он смотрел пытливо и отчаянно хмурился, кусая пухлую губу. Новый глава Цзинь был красив нежной, хрупкой красотой едва распустившейся юности, но выражение глаз выдавало в нём человека, уже сейчас не склонного разбрасываться улыбками. — Я лекарь, юный глава. Должно быть, я слишком привыкла вставать между людьми и смертью, — ответила она. — Но ведь мой… — он на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки, вскинув на неё упрямый взгляд, — мой дедушка приговорил вас к казни, а мой дядя убил вашего. Разве вам не хотелось отомстить? Вэнь Цин смешалась от удивления. Мальчик ждал ответа, не сводя с неё глаз. — Ну, если так рассуждать… — она тяжело вздохнула. — Я не сторонник кровной мести, юный глава. Мне не известен ни один случай, когда она хоть кому-то принесла бы облегчение. Зато я слишком хорошо знаю, сколько она приносит боли. Мэн Яо мёртв, мёртв и Цзинь Гуаншань, нам больше нечего делить. Я не держу на вас зла. — Дядя... — он осёкся на полпути, и прокашлялся. — Глава Цзян сказал, что вы когда-то пересадили ему золотое ядро. Это правда? — А вы думаете, ваш дядя стал бы вам врать? — улыбнулась она, и щёки мальчика немедленно тронул румянец. Друзья, должно быть, сводят его с ума своими подтруниваниями: смущённым он выглядел совершенно очаровательно, а мальчишки в этом возрасте совершенно несносны и не спускают друг другу даже самых нежных слабостей. — Нет, — ответил мальчик несколько ворчливо. — Конечно, нет… Но как это возможно?! — Этого не объяснить в двух словах, юный глава. — У меня есть время, — в его глазах зажёгся интерес. — Если так… Будьте любезны, подайте мне письменные принадлежности, — улыбнулась Вэнь Цин, расправляя на коленях покрывало. — Постараюсь объяснить коротко… Они проговорили несколько часов, и когда юный глава поднялся с кресла, солнце уже клонилось к закату. — Спасибо, госпожа. За всё. Я в неоплатном долгу перед вами, — он сказал это так весомо, совсем как взрослый, и Вэнь Цин не осмелилась возражать, лишь молча кивнула. — Последний вопрос, если позволите… где вы были все эти годы?.. Она могла соврать. Могла уйти от ответа или не ответить вовсе. Но мальчик смотрел прямо и доверчиво, он не заслуживал лжи. — В подземелье Башни Кои, — глаза мальчишки широко раскрылись. — Так значит… Тот пленник… Значит, глава Лань… — Глава Цзинь, услуга за услугу, — сказала Вэнь Цин, не сводя с него глаз. — Будьте снисходительны к человеку, рискнувшему своим добрым именем ради спасения моей жизни. Я вас не знаю, но ваш дядя благородный человек, и он не мог не привить этого вам. Пусть наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты — и будем в расчете. Мальчик тяжело дышал, сжав зубы. Губы его подёргивались. — Он солгал. — Люди часто лгут ради спасения любимых. Вы наверняка и сами так делали, ведь вы уже не ребёнок. Ответьте честно, глава: скажи он вам правду, позволили бы вы мне уйти или доделали бы начатое вашим дедом? Юный глава глубоко вздохнул. Взгляд его был сердит, но более не зол. — Хорошо, госпожа. Я благодарен за вашу честность. Услуга за услугу. Я никому не скажу, — он церемонно поклонился и вышел из комнаты. Вэнь Цин откинулась на подушки, переводя дух. Возможно, она только что совершила огромную ошибку. Но что-то во взгляде главы Цзинь, такого юного, но серьёзного, убеждало её в обратном. *** Глава Цзян вышел в анфиладу, положив локти на перила. Вечером прошёл дождь, принеся свежесть и долгожданную прохладу. Ночной ветерок остудил покрытую испариной кожу, и Цзян Чэн плотнее запахнул халат, полной грудью вдыхая влажный воздух. Впервые за долгое время рёбра не сжимало тугим обручем. Он взглянул на запястье: от браслета осталась полоска светлой кожи, и Цзян Чэн растёр её пальцами. Расставаться с вещицей Не Хуайсана было немного жаль, тем более когда в ней больше не было необходимости. Вэнь Цин уложила его на стол, едва смогла стоять. — Не стоит ли вам окрепнуть? — попытался возразить Цзян Чэн. — Это не займет много времени, — отмахнулась она. — Или вам нравится жить на пороховой бочке? Цзян Чэн не стал ей возражать только потому, что рядом стоял глава Лань: ввязываться в спор у него на глазах было неловко. Он ждал боли, крови и долгих часов мучений, но Вэнь Цин даже не понадобились лекарские палочки. Опустив над ним окутанные мягким свечением ладони, она мелко шевелила пальцами, и под кожей словно шевелились жилы. Было щекотно и предельно мерзко, но он терпел, сцепив зубы. Не прошло и часа, как Вэнь Цин открыла глаза и убрала руки. — Всё. — Всё? — воскликнул сидевший рядом Вэй Ин. — В смысле, всё? Я думал, ты только осматриваешься… — Нет, я закончила, — она торжествующе улыбнулась. — Как вы себя чувствуете, глава? Цзян Чэн прислушался к себе. Хотелось встать, немного затекла нога, а ещё в животе урчало от голода. Тугой обруч, сжимавший грудь с момента лесного пожара, растворился без следа. — Я бы поел, — честно ответил он, и Вэй Ин расхохотался. — Ну, значит, жить будешь. — Посмотрим, что будет в последующие дни, но, думаю, это вы уже можете снять, — она щёлкнула ногтем по серебряному браслету. — Подумать только, всё оказалось так просто… — вздохнул Вэй Ин, отсмеявшись. — Вообще не просто! — возмутилась Вэнь Цин. — Я всю голову сломала! — Но ты ведь нашла выход. О, боги, как хорошо, что ты с нами! — Вэй Ин снова расхохотался. — Цзинь Гуанъяо, сукин ты сын, спасибо! Цзян Чэн от души наладил ему подзатыльник под громкие возмущения Вэнь Цин. Но в словах Вэй Ина была доля правды: не спаси Цзинь Гуанъяо Вэнь Цин от костра, как знать, чем бы всё закончилось. Цзян Чэн убрал щекочущую лицо прядь. Ветер приятно теребил волосы, в кои-то веки не собранные в причёску. Во внутреннем дворике царила сонная тишина. Было хорошо, как давно не было. Подумать только, ещё неделю назад, направляясь с отрядом в Кипарисовые сады, Цзян Чэн не знал, доживёт ли до вечера. Ярость билась в груди, едва не кроша рёбра. Выйди ему тогда навстречу Фань Цзюань, и та драка стала бы для Цзян Чэна последней. Но ненавистный глава лежал в луже крови на ступенях своей резиденции. Вокруг не было ни души. Остатки клана Фань бежали. Брезгливо сдёрнув с мёртвого тела Саньду, Цзян Чэн обернулся к старшему адепту. — Стереть здесь всякое напоминание о клане Фань, — выплюнул он. — Все гербовые рисунки сбить, всё ценное — вынести. Найдёте тайники — сообщить. Все бумаги из кабинета — собрать, я просмотрю лично. Прочесать окрестности. Кого удастся изловить — изловить. Остальные пусть бегут ко всем гулям. Завтра на площади объявить об измене. Этого, — он ткнул носком сапога безвольное тело с обрубком руки, — сжечь и развеять за пределами Юньмэна. Выполняйте. — Да, глава, — кивнул адепт и крикнул людей. Цзян Чэн прошёлся по пустым комнатам. В кабинете нашлась фальшивая печать Юньмэн Цзян. Всюду валялись брошенные вещи, на столе лежало недописанное письмо поставщику леса. Всё выглядело так, будто хозяева лишь ненадолго отлучились и вот-вот вернутся. Цзян Чэн мрачно подумал, что у главы Фань остался маленький сын. Эта история ещё могла всплыть через много лет. Но по крайней мере, у него было время, чтобы подготовиться. Он вышел во двор, где уже трепетал языками пламени костёр. Флаги горели неохотно, но им помогали старые свитки. Цзян Чэн вскочил на меч и покинул Кипарисовые Сады. Здесь больше нечего было делать. Справа вдалеке над полыхающим лесом метались фигурки на мечах: адепты Юньмэн Цзян заклинаниями тушили пожар. Цзян Чэн поморщился от воспоминаний. Лишиться сильного вассального клана было некстати, но оплакивать предателя Фаня он не собирался. Позади зашуршала створка двери, и Цзян Чэн улыбнулся в темноту. Узкая ладонь скользнула по боку, пробралась под халат, коснулась голой кожи. Сзади прижалось тонкое тело, волосы отвели в сторону, и шею обожгло поцелуем. — Гэгэ, ты почему ушёл? Мне тоскливо одному. Цзян Чэн поймал юркую ладонь на своём поясе и поднёс к губам. — Тебя что-то тревожит? — Нет, — он повернулся, опёрся спиной о перила, и притянул Не Хуайсана ближе. Халат Цзян Чэна был А-Сану велик, ложась складками у его ступней, и от этого зрелища внутри трепыхался жаркий восторг. — Хорошо после дождя, — тихо сказал Цзян Чэн, проводя пальцами по припухшим губам Не Хуайсана. Тот улыбнулся, игриво прикусил подушечку и тут же выпустил. — Холодно, — капризно заявил А-Сан, вздрогнув. — Идём внутрь. Он потянул Цзян Чэна за собой, пятясь спиной и лукаво глядя из под ресниц. И Цзян Чэн повиновался. *** Лань Цижэнь отложил кисть и потёр пальцами уставшие глаза. План обучения на ближайший год вроде бы складывался удачно, и всё равно было ощущение, что он что-то упускает. Словно забыл добавить нечто важное. Он допил отвар из грубо слепленной чашки и постучал пальцами по краю. Чашка немного кренилась — её создатель только начинал осваивать тонкое искусство гончарного круга, и дно вышло неровным. Приходилось наполнять лишь наполовину и быть предельно аккуратным, чтобы не пролить, но Лань Цижэнь всё равно любил эту чашку. Он откинулся на стену и смежил веки, прислушиваясь к звукам за окном. Пение птиц, голоса адептов, звон стали… ещё какой-то звук, что-то очень знакомое всё ближе и ближе. Лань Цижэнь улыбнулся, не открывая глаз. Прошуршала створка двери, и по полу застучали маленькие пяточки. Кто-то небольшой и юркий присел рядом, поводил ладошкой перед лицом. — Дедушка, ты спишь сидя? — громким шёпотом. Он не двигался. Детский пальчик погладил ресницы — щекотно! — провёл по спинке носа, прошёлся по шраму и, наконец, потыкал в родинку. «Паразит, никакого уважения!» — с умилением подумал Лань Цижэнь и открыл один глаз. Ребёнок, сидящий на коленях у его ног, радостно рассмеялся. На белых клановых одеждах виднелись пятна пыльцы, паутина и пыль. Опять лазал где не следовало! — Я знал, что ты понарошку спишь! — А-Циань, ты почему такой чумазый? — строго спросил Лань Цижэнь. — Наследнику великого клана это не подобает, — он двумя пальцами убрал с плеча внука клок паутины. Но на мальчика его строгость не произвела ни малейшего впечатления. Как, впрочем, и всегда. — Я ловил кота, — ответил малыш. — Какого кота? — нахмурился Лань Цижэнь. — Не знаю, — пожал плечами внук. — Я не поймал. — А-Циань, тебе ведь уже не три года, ты слишком взрослый, чтобы ловить котов, — мальчишка только шире улыбнулся, зубасто и дерзко. Знал, подлец, что Лань Цижэнь не сможет устоять перед этой улыбкой. — Я принёс тебе подарок! — внезапно просиял внук и достал из-за пазухи подвеску на толстом шнурке. Лань Цижэнь вздрогнул. На ладошке мальчика лежал жетон Цишань Вэнь, какие использовали для входа в Безночный город. Старый и потёртый, он был местами оббит, но ни один из лучей не скололся. — Где ты это взял? — Мама подарила. — Нельзя отдавать мамины подарки, А-Циань, — Лань Цижэнь пытался строжиться, но стук сердца отдавался в ушах слишком громко. Маленький мальчик смотрел на него тёмными глазами, безумно похожими на те, любимые, улыбался светло и дерзко, и от этой улыбки, как и сорок лет назад, щемило в груди. — Но ты же грустил, что нету солнца… — протянул внук: погода в Гусу по осеннему времени и правда стояла пасмурная. — Вот, я принёс! — Спасибо, А-Циань, — выдохнул Лань Цижэнь и погладил паршивца по голове. В дверь постучали. — Лань-шицзунь, вы здесь? — Мы здесь, — ответил он, и створка зашуршала, пропуская в комнату невысокую женщину. Её волосы были убраны в высокую причёску, в ушах болтались серьги из драгоценного нефрита. Она высоко держала голову, как и подобает госпоже великого клана, но походка её была несколько неуклюжей. Белое ханьфу плотно облегало круглый выпирающий живот. Вэнь Цин хмыкнула. — Так и знала, что он у вас. Мы приходили проведать папу, но по дороге домой кое-кто решил сделать крюк. Бусинка, не мешай дедушке, идём. — Я не мешаю, — заныл мальчишка. — Тебе пора спать! — Не хочу-у-у, а-а-а! — малыш вскочил с колен и выбежал за дверь, шмыгнув мимо матери. — Ему нужна дисциплина, — слишком мягким тоном для упрёка сказал Лань Цижэнь. — Ему нужен брат, — ответила Вэнь Цин, погладив живот. — Будут развлекать друг друга. Младший сын главы должен был родиться со дня на день. Цепкий взгляд карих глаз госпожи Лань скользнул по жетону на его ладони, и Лань Цижэнь смутился. — Возьми, — он протянул ей подвеску. — С чего это? Он же вам её отдал. Лань Цижэнь сжал солнце в кулаке, острые лучи немедленно впились в ладонь. Казалось, ещё немного — и вспорют, напитываясь его кровью. Вэнь Цин смотрела на него, печально улыбаясь. — Заходите к нам почаще, — сказала она наконец и погрозила ему пальцем. — А то я случайно потеряю А-Цианя рядом с вашей цзинши. Он мне про вас все уши уже прожужжал. Бусинка скучает. — Не знаю, чем я заслужил такую любовь, — покачал головой Лань Цижэнь. — Должно быть, это семейное, — пожала плечами Вэнь Цин и поморщилась, прижав ладонь к животу и опираясь о стену. — Драчун растёт, — пожаловалась она. — И это семейное тоже. Идём, я провожу тебя, — он поднялся, подхватывая невестку под локоть. — Я и сама прекрасно дойду! Лань-шицзунь, в самом деле, я же лекарь и знаю, о чём говорю… Она всё отнекивалась, но пальцы крепко сжимали локоть Лань Цижэня, и он просто перестал слушать. Действия Вэней всегда говорили больше, чем их слова. Жаль, что он так поздно это понял.

КОНЕЦ