Сны Жёлтого Проса

— Ложись, — скомандовала Вэнь Цин, стоило им зайти в комнату. Гостевое крыло, просторное и светлое, встретило их тишиной и тонким ароматом срезанных цветов. Комнаты здесь были просторнее и богаче, чем в хозяйской части. На кроватях лежали подушки и набивные перины, которые для своих покоев Вэй Ину пришлось добывать с боем. Жёсткое ложе считалось полезным для физической формы и было бессменным атрибутом спален адептов, однако гостям в Пристани Лотоса любили давать всё самое удобное и роскошное. Не зря о южном гостеприимстве ходили легенды. — А как же, «ах, как здесь мило, Вэй Ин! Что за чудесное место!» — хмыкнул он. — По сравнению с нашим предыдущим жилищем, это очевидный прогресс, а теперь ложись. — Давно не чувствовала себя занятой, да? — спросил Вэй Ин, с улыбкой укладываясь на постель. — Ты себе не представляешь… — Вэнь Цин растирала руки, массировала пальцы. В глазах её светился азарт человека, дорвавшегося до любимого дела. — Боюсь, что представляю, — воспоминания о разговоре с Цзэу-цзюнем отозвались глухим гневом внутри. — Я ведь говорил тебе, не стоило идти… Но даже я не мог представить, что всё закончится так. Она замерла на полудвижении, взглянула внимательно и остро. — Что он тебе рассказал? — В общих чертах, всё. Цзэу-цзюнь не тот человек, который станет сыпать деталями. Но мне хватило и краткого пересказа. — Отлично, — она снова зашуршала ладонями. — Не могу сказать, что ждала этого разговора с нетерпением. Ты бы душу из меня вынул своими расспросами, как пить дать, а мне не слишком хочется сейчас вспоминать случившееся. Лань-гэ оказал мне огромную услугу. — Лань-гэ, значит. Понятно, — Вэй Ин поиграл бровями, хитро улыбаясь. — Прекрати, — цыкнула на него Вэнь Цин, но смуглые щёки тронул слабый румянец. — Я знаю его с детства. — Да? Ты никогда мне не говорила, — он нахмурился. — Но если вы старые друзья, почему он не вступился за тебя? — Друзья — громко сказано, — она, наконец, подошла ближе и принялась водить над телом Вэй Ина ладонями. Кожу под одеждой окутало щекотным теплом. — Просто знакомые, как и все дети великих кланов. Я его не виню: на мне стояло клеймо дядиного безумия. Спорить с собранием не имело никакого смысла. Я рада, что он не наделал глупостей. — Каких? — Не знаю… Каких-нибудь непоправимых, — Вэнь Цин вздохнула, задержав руки над его солнечным сплетением. — Что-нибудь, что уничтожило бы его репутацию в глазах людей. — Думаешь, он не наделал? Вэнь Цин обернулась к нему, прищурилась и покачала головой. — Ничего не хочу об этом знать. — Он любит тебя. Готовься к глупостям в больших количествах. Особенно не советую его поить! — Вэй Ин, хватит этих наставлений! — Почему? — он вскинулся, и маленькая, но сильная ладошка немедленно надавила на грудь, принуждая лечь обратно. — Подумай только, мы можем совсем скоро стать семьёй. — Ты торопишь события. — Ничего я не… — Давно это у тебя? — её брови сурово сошлись к переносице. — С неделю... — Так долго?! И ты до сих пор не обратился за помощью? — Я думал, само пройдёт… — Вэй Ин! — Что? Насколько я помню, оно всегда проходит само. — Да, но не за неделю же! Максимум пару часов! Может быть неприятно, потерпи. Ладони легли на живот, надавили, и по телу вверх пополз щекотный жар. Вэй Ин застонал, сжав зубы. Приятного действительно было мало: как-будто под кожей одновременно зашевелились десятки тонких змеек, расходясь по венам и мышцам, ввинчиваясь в забитые каналы. Чесалось совершенно немилосердно. Хотелось скрести кожу ногтями, разодрать до крови, лишь бы унять это чёртово движение. Он вцепился пальцами в покрывало, чтобы чем-то занять руки. На лбу выступил пот, он поёрзал, потираясь спиной о покрывало. Шевеление достигло горла, в уши втёк тонкий звон, зрение на мгновение исказилось, словно все краски стали в десятки раз ярче. Глаза Вэнь Цин показались пустыми чёрными провалами, во рту сделалось горячо. Вэй Ин разомкнул губы, чтобы что-то сказать, и изо рта вырвалось облачко пара. Зуд под кожей стал стихать. — Попробуй какое-нибудь простое заклинание, — попросила Вэнь Цин, и он щёлкнул пальцами, выбивая искру. — Получается! — Отлично, — её лицо светилось от удовольствия, но в глазах плескалась тревога. — Скажи, откуда взялся тот артефакт? — Его принёс посыльный. — И кто же отправил тебе этот сомнительный подарок? — Не могу сказать с уверенностью, — Вэй Ин сел на постели, растирая предплечья. Действие, мгновения назад такое желанное, не принесло удовлетворения: раздражающая чесотка растворилась без следа. — Но подозреваю, что Кипарисовые сады приложили к этому руку. — Кипарисовые сады? — лицо Вэнь Цин снова помрачнело. — Фани?! — Да, — кивнул Вэй Ин. — Фань Цзюань не даёт нам заскучать. — Фань Цзюань?! — тёмные глаза округлились. — Он жив? — Почему бы нет? — Даже и не знаю… — она скептически выгнула бровь, — Может быть потому, что он был одним из управляющих надзирательного пункта в Юньмэне до Низвержения? — Интересные новости. Кто-то кроме тебя может это подтвердить? — Вэнь Цин взглянула осуждающе, и Вэй Ин поднял руки в защитном жесте. — Не то чтобы я сомневался в твоих словах! Просто это серьёзное обвинение, хотя оно многое объясняет... — А-Нин его видел. Он, правда, почти ничего не знает, — Вэнь Цин присела на постель и потёрла лоб. — Я старалась оградить его от грязи по мере сил, — её лицо исказилось злобой. — Фань Цзюань, подлый двуличный змей! Выкрутился, значит. Он опасен, Вэй Ин. — Я знаю, — он поднялся, с наслаждением повёл плечами. Дело близилось к закату. Свет солнца, загустевший, медовый, заливал комнату, сглаживал тени под глазами Вэнь Цин и еле заметные рубцы на её ладонях, подсвечивал золотистую кожу. Она смотрела в окно на покачивающиеся верхушки деревьев, теребила край покрывала на постели, и Вэй Ин обмирал от ощущения нереальности происходящего. Будто всё это ему снилось, как в истории про путника, заснувшего на постоялом дворе в ожидании каши из жёлтого проса. Ожившая Вэнь Цин и вернувшийся Вэнь Нин, одобрение в глазах Цзян Чэна, и Лань Чжань, согласившийся стать его супругом, Пристань Лотоса — всё казалось эфемерным. Ещё мгновение — и дверь отворится, пропуская шицзе и Цзинь Цзысюаня. Время искажалось, свиваясь в спираль, и Вэй Ин закрыл глаза, пытаясь дыханием унять возбуждённо трепещущее сердце. — Вэй Ин? — звонкий голос вспорол тонкую иллюзию, и он открыл глаза. Солнце приближалось к горизонту, пахло благовониями и нагретым деревом, в углах комнаты собирались тени. Вэнь Цин смотрела цепко и обеспокоено. — Я ужасно рад, что ты жива, — он ожидал хрипоты как после долгого сна, но голос даже не дрогнул. На лице Вэнь Цин расцвела улыбка, мгновенная сделавшая её моложе, словно они расстались на Луаньцзан лишь вчера. — Прошу, не спасай меня больше. Второй раз я этого не вынесу! — Мне кажется, сами Небеса не дадут тебе кануть в небытие, так что я могу не волноваться. Подумать только, ритуал передачи тела! Ты первый и единственный человек на много поколений, кому так повезло! Бедный мальчик, — она покачала головой, — до каких глубин отчаяния нужно дойти, чтобы решиться на такое? — Можно только догадываться. В деревне поговаривали, что молодой мастер Мо был не в себе, но мы же с тобой знаем, какова цена слухов, — он повернулся к окну спиной. Давешнее наваждение рассеялось, и окружающий мир снова казался реальным и полновесным. Несовершенным, да, но всё же много лучше, чем пару недель назад. — В любом случае, он достоин памяти. Я почти уломал Цзян Чэна на табличку в храме. Он долго упирался: всё же Мо Сюаньюй никогда не был ни частью клана Цзян, ни адептом ордена. Но я умею убеждать! — Как он, кстати? — лицо Вэнь Цин снова озарил интерес. — Неплохо, но мне очень нужен твой совет. Веришь ли, мы с А-Юанем даже играли по тебе Воззвание. Я и мечтать не мог, что мы ещё свидимся! — Малыш Юань, подумать только! Как же хочется его увидеть! — она улыбалась, светло и радостно. — Каким он вырос, расскажи? — Сама увидишь, — отмахнулся Вэй Ин. — Да и как ты хочешь, чтобы я его описал? Обычный мальчишка. Разве что смышлёный не по годам, во всём берёт пример с Ханьгуан-цзюня. Носится с дядюшкой Вэнем как курочка-наседка, даже одежду ему новую нашёл, — он вздохнул, отбрасывая шутливый тон. — Лань Чжань воспитал из него достойного мужа, тебе не о чем беспокоиться. — Ханьгуан-цзюнь, — Вэнь Цин опустила взгляд на свои ладони и сжала их в кулаки. — Вряд ли я когда-то сумею отплатить ему, слишком велик этот долг. Не знаю, что заставило его забрать А-Юаня, но до самой смерти буду ему за это благодарна. Главное, что малыш жив, пусть он и не Вэнь больше. Так даже лучше. — Он помнит о своих корнях и сумеет грамотно этим распорядиться, не переживай, — усмехнулся Вэй Ин. — Он Вэнь во много большей мере, чем ты думаешь. Вэнь Цин торжествующе улыбнулась. Удивительно, что после стольких бед и лишений, узрев падение и смерть своего клана, она всё равно им гордилась. Вэй Ин был с ней в этом заодно: заклинательский мир по праву ненавидел Вэнь Жоханя, но жертвами этой ненависти стали в том числе Вэнь Цин, её брат и последние Вэни. Достойные заклинатели и честные работяги, они не заслужили своей участи, и Вэй Ин про себя ликовал, что кровь Вэней продолжает течь в лучших своих представителях, вопреки ненависти и геноциду. — Ты что-то говорил про Воззвание. — Да! Скажи, может быть такое, что пересаженное ядро не приживается? — Может, — она подозрительно прищурилась, — Но это уже не ваш случай: если бы не прижилось, то сразу. — А может ли отторжение начаться позже? — Вэй Ин, к чему ты клонишь? У главы Цзян внезапный упадок сил? — Нет, — он прислонился спиной к стене, с наслаждением впитывая древесное тепло. — Я бы даже сказал, сил у него слишком много. У него искажение ци, сестрица, и я понятия не имею, что с этим делать. С каждым его словом лицо Вэнь Цин мрачнело всё больше, и Вэй Ин внезапно понял, что не ждал этого. Ему казалось, узнай Вэнь Цин о проблеме — сразу же предложит решение, и всё образуется. Но она молчала, сжав губы в тонкую линию, не останавливала его, чтобы уточнить детали, и даже не перебила ни разу. Только вздохнула тяжело, когда он замолк. — Что думаешь? — не выдержал Вэй Ин. — Думаю, что интеллект Ханьгуан-цзюня превосходит все мои ожидания. Не выскажи он тебе своё предположение, глава Цзян уже был бы мёртв. — Проклятье, — от досады хотелось завыть. — Я так надеялся, что ты поможешь! — Может быть. Мне нужно подумать… Здесь есть письменные принадлежности? — Конечно, — Вэй Ин кивком указал на столик в дальнем углу комнаты. — Покои подготовлены для гостей к торжеству, здесь есть всё необходимое. — Отлично! — Вэнь Цин поднялась с постели и направилась к столу, но на полпути обернулась. — Скажи главе, пусть будет осторожен с браслетом, и сам не расслабляйся! Такие артефакты очень опасны, не успеешь оглянуться, как станет слишком поздно. Вэй Ин кивнул. Ничего нового она ему не открыла. Они расстались, когда солнце коснулось горизонта апельсиновым боком. Вэнь Нин юркнул в комнату с корзинкой чего-то съестного и присел рядом с сестрой. Та подвинулась, не отрывая глаз от своих записей, и он прилёг на пол, уложив голову ей на колени. Вэй Ин обернулся в дверях: Вэнь Нин закрыл глаза, маленькая ладонь сестры лежала у него на плече. Если бы кто-то видел их сейчас! Тихое счастье и безмолвную заботу, окутавшую двоих, казалось, можно было ощутить кожей. Как и их любовь, пережившую и смерть, и отчаяние, и заточение. Закатное солнце щедро лило свой мёд на Призрачного генерала и его сестру. Из корзинки тянулся парок и пахло свежими булочками. Где-то вдалеке прозвучал гонг, собиравший адептов к ужину. Вэй Ин вышел, тихо прикрыв за собой дверь, и только дойдя до общей трапезной понял, что улыбается. — Поверить не могу, что кого-то так радует перспектива лишиться свободы! — проворчал Цзян Чэн, утирая пыль и пот со лба. — Глава, не будьте букой! Скоро наша семья станет больше, это ли не радость? Разве тебе не хочется нового брата? — Мне старого хватает! — нахмурился брат, сворачивая к семейному обеденному залу. Вэй Ин, хохоча, обнял его за плечи. — Так и знал, что меня в твоём сердце никто не сместит! С кем же ещё ты будешь так весело проводить время? Не волнуйся, брак кутежу не помеха, я не брошу тебя! Ты же мой любимый братишка! — Вэй Ин, хватит чушь нести! Убери руки! — Цзян Чэн дёрнулся прочь, сбрасывая руку со своих плеч, и толкнул дверь обеденного зала. Он всё ворчал и ворчал, костеря Вэй Ина за легкомыслие и непочтительность, пока не принесли еду. «Не брошу тебя», — билось в висках, пока слуги расставляли перед ними кушанья. Цзян Чэн поливал рис чёрным соусом, и его тонкие загорелые пальцы на снежно-белом фарфоре казались хрупкими, словно тростник. — Вэй Ин? Ты в порядке? — тон брата переменился, став из сварливого — чуть обеспокоенным. — В полном, — широко улыбнулся он, отправляя в рот порцию риса. Только бы Вэнь Цин удалось найти выход. *** Цзян Чэн слушал доклад дежурного и тихо свирепел. По всему выходило, что в лесной пещере на юго-западе поселилась какая-то дрянь и успела выжрать половину ближайшего посёлка, пока они тут развлекались. — Что прикажете делать, глава? — адепт замер, ожидая ответа. Цзян Чэн открыл было рот, но тут в Зал Приёмов безмолвно вплыл глава Лань. Белые одежды едва не сияли в свете ламп. Он был раздражающе бодр и благодушен и, в отличие от Цзян Чэна, очевидно рад свершившемуся сегодня «единению душ», как объявил свадебный распорядитель. Мелькнула мысль, что теперь их с главой Лань связывают почти что родственные связи, и стоило бы наладить общение, но он немедленно выкинул её из головы. Сейчас были задачки посерьёзнее. Тем временем Цзэу-цзюнь приблизился, ответил на приветствие старшего адепта и обратился к Цзян Чэну. — Глава Цзян, я прошу прощения за вторжение, но вас ищут в Большом Зале, и я взял на себя смелость отправиться за вами лично. — Что-то случилось? — Думаю, юному главе Цзинь сейчас придётся кстати ваша, м-м-м, житейская мудрость. Боюсь, сегодняшний праздник даётся ему чуть сложнее, чем он предполагал. — Проклятье, — процедил Цзян Чэн сквозь зубы. Теперь вместо того, чтобы заниматься реальными проблемами, придётся вправлять мозги малолетнему засранцу, который не может уложить в своей голове, что его старший дядюшка сочетается браком с мужчиной! — Возможно, я смогу вас подменить? — Что? — Цзян Чэн смотрел на Цзэу-цзюня и чувствовал, что позорится. Должно быть, он слишком перегрелся во время праздничной беготни, и теперь не мог адекватно вести даже самую простую беседу. От этого внутри поднимался глухой гнев. — Я полагаю, вы обсуждали нечто срочное, пока я не пришёл, — глава Лань переглянулся с притихшим адептом и снова поднял глаза на Цзян Чэна, — Если вопрос не щекотливый, я могу снять с вас этот груз, дорогой брат. Мой вклад в сегодняшний праздник едва ли можно назвать значимым, и это не делает мне чести. Позвольте хотя бы так отплатить вам. Цзян Чэн опешил: глава Лань стоял перед ним в своих белых одеждах, называл братом и предлагал помощь. На мгновение стали понятны метания малыша Цзинь Лина: он не намеренно усложнял своему дядюшке жизнь, просто некоторые вещи действительно сложно было переварить. Цзэу-цзюнь ждал ответа с неизменной полуулыбкой на губах. А почему, собственно, нет? Они, в конце концов, сегодня породнились, да и дело, в сущности, было самое простое. — Благодарю вас, глава Лань, — кивнул Цзян Чэн, не в силах выдавить из себя более неформальное обращение. — Это будет весьма кстати. Цзян Цзы, расскажи Цзэу-цзюню всё, что рассказал мне, набросайте примерный план действий. Я вернусь, обсудим детально. — Хорошо, глава, — отозвался адепт, глава Лань кивнул, и Цзян Чэн двинулся прочь из зала, морально готовый выдать мелкому паршивцу пару затрещин, если тот уже успел наворотить дел. К сожалению, выпустить пар ему было не суждено. В зале, где проходило празднование, звучал мерный гомон переговаривающихся гостей. Артисты и музыканты уже отработали своё, и теперь гости тихо общались, подсев друг к другу за столы и опустошая один кувшин с вином за другим. Виновники торжества удалились около получаса назад, а вслед за ними ушли в отведённые им покои и некоторые из гостей. Остались лишь самые стойкие. Цзинь Лин нашёлся в углу. Плебейски поставив локти на столик и размахивая чашкой из-под вина, он что-то возбуждённо доказывал Лань Сычжую, а тот слушал, подперев подбородок кулаком, и мягко улыбался. В уголке рта его виднелись следы запёкшейся крови. Перед мальчишками стоял кувшин с вином. Прищурившись, Цзян Чэн двинулся вперёд. — Цзинь Лин! Мальчишка вздрогнул и едва не выронил чашку. — Да, дядя? — Иди-ка сюда. По лицу Цзинь Лина скользнула мрачная тень, он переглянулся со своим собеседником и поднялся. Цзян Чэн мимоходом отдал должное воспитанию юного Ланя: тот не вступился за товарища, только взгляд стал острым и внимательным. «Не переживай, жить будет твой приятель», — подумал Цзян Чэн про себя. — Какого демона ты делаешь? — зашипел он, отведя Цзинь Лина в сторону. — Я ничего не делаю! — немедленно ощетинился мальчишка. — Или мне что теперь, ни с кем не разговаривать, чтобы ненароком не прогневить тебя? — Мне на тебя пожаловались, и я уверен, что этот человек не стал бы жаловаться просто так. Что ты успел натворить, пока меня не было? Цзинь Лин отвернулся, упрямо сопя. — Или мне спросить Сычжуя, отчего он такой красивый? — Мы с ним всё выяснили, — процедил племянник сквозь зубы. — Между нами больше нет противоречий. — Да я уж вижу, — хмыкнул Цзян Чэн. — Только мне кажется, не твоя это заслуга. Какая муха тебя укусила, племянник? — А тебя? — внезапно взвился Цзинь Лин. — Какая муха укусила тебя? Ты столько лет твердил мне, что Старейшина — зло, учил распознавать тёмную энергию и тех, кто её использует, а теперь что? Ты не только вернул его в Пристань и сделал своим советником, но ещё и взялся играть его свадьбу! Этот человек убил моих родителей! Или ты уже забыл? Или это больше ничего для тебя не значит? Не сказать, что к этой беседе Цзян Чэн был не готов, но определённо не был настроен вести её сегодня. Цзинь Лин прожигал его глазами сестры, пусть её взгляд никогда и не знал подобной ярости, и ждал ответа. — Мне известно о его поступках намного больше, чем тебе, благодарю покорно. — Так почему же ты ничего не делаешь?! — свистящим шёпотом возразил Цзинь Лин. — А что бы ты хотел, чтобы я сделал? Убил его? Вырвал его ядро и выбросил тело за ворота? Мальчишка сжал губы, отводя взгляд. — Отвечай! — сдерживаться и не повышать голос было всё сложнее, но вокруг было слишком много людей. — Я… я не знаю! — Цзинь Лин, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — он сжал пальцами острый подбородок, поворачивая племянника лицом к себе. В карих глазах меж пушистых ресниц царила смесь гнева, боли и стыда. — Всегда смотри в глаза, каким бы сложным ни был разговор. Это не только поставит тебя в позицию силы, но и позволит заметить малейшее изменения в лице оппонента. Ты теперь глава, изволь соответствовать и думать о вещах более важных, чем твоя уязвлённая гордость. Ты меня понял? — Да, — выплюнул Цзинь Лин, глядя ему в глаза словно желал ослепить. Цзян Чэн отвёл руку. — Думаешь, твоя мать хотела, чтобы он умер? Лицо племянника дрогнуло. — Нет, не думаю. — Правильно. Я не рассказывал тебе, но теперь расскажу, — во рту было горько от этих воспоминаний, но Цзян Чэн продолжил. — Последнее, что успела сделать твоя мать перед смертью, это отвести от него удар. Не сделай она этого, вполне возможно, выжила бы. Но для неё выбора не существовало. Твоя мать ставила семью превыше всего, включая свою собственную жизнь и гордость. Я не знаю, что она сказала бы Вэй Ину, будь у неё время, но одно я знаю точно: она была бы счастлива видеть нас сегодня. — И ты прощаешь его из-за этого?.. — Цзинь Лин смотрел неверяще, сведя к переносице брови. — Кто сказал тебе, что я его прощаю? Тому, что он сотворил, прощения нет. Но это не значит, что мы не сможем с этим жить. Лишиться семьи очень просто, Цзинь Лин, гораздо сложнее её сохранить. Твои мама и бабушка могли бы многое об этом рассказать. Мне далеко до их мудрости, но я учусь, и тебе неплохо бы заняться тем же. Так что подбери сопли, извинись перед Сычжуем, если ты этого ещё не сделал, и будь любезен не позорить меня более! — Я не понимаю, как ты так можешь, — казалось, ещё немного, и Цзинь Лин схватит его за плечи и вытрясет душу. За последние месяцы он ещё немного вытянулся, и теперь доставал Цзян Чэну до груди. Подумалось, удастся ли увидеть, как они сравняются в росте? Браслет на запястье уже к обеду налился силой. Казалось, что кожу под металлом печёт, но он знал, что это ложное чувство. — Надеюсь, со временем поймёшь. Дядюшка Вэй ещё себя проявит, в этом я не сомневаюсь. А ещё не сомневаюсь в том, что если меня не станет, он за тебя костьми ляжет, — не стоило этого говорить, но атмосфера дня вкупе с тонко звенящим внутри напряжением сделали своё дело. Он смахнул с макушки Цзинь Лина невесть откуда взявшееся перо и нахмурился. Что за чушь он творит?! Этот день с ума его сведёт! — Дядя?.. — лицо Цзинь Лина обрело уязвимое, по-детски наивное выражение. — К чему ты ведёшь? Ещё полгода назад он бы отмахнулся, спросил бы дерзко и насмешливо: «Да что с тобой может случиться, дядя?» Но не теперь, не после храма Гуанъинь, когда Цзян Чэн неделю провалялся в беспамятстве. Первое, что он увидел, придя в себя — спящего рядом в кресле Цзинь Лина, бледного и со следами бессонных ночей под глазами. Он ворчал на него тогда, по крупицам собирая силы, старательно отводя глаза от счастливой улыбки племянника. — Иди к своему приятелю. Он, небось, заскучал, — хлопнул его по плечу Цзян Чэн. Сычжуй не сводил с них внимательного взгляда, еле заметно хмуря брови. — Удивляюсь, как он тебе не всыпал. — Он всыпал, — буркнул племянник, подбираясь, — просто не по лицу. Выглядел он при этом недовольно, как и положено обиженным детям, но глаза блестели азартно. — Проваливай, глава Цзинь! И держи себя в руках, сделай одолжение, иначе всыплю тебе уже я. В отличие от молодого мастера Лань, миндальничать с тобой я не стану. Цзинь Лин наградил его сердитым взглядом и пошёл прочь, стремительный и резкий. *** Ночной лес вздымался к небу острыми пиками, вдалеке кричали ночные птицы. Свет народившейся луны едва выхватывал просветы между деревьями, но Цзян Чэну этого было достаточно — упомянутая пещера и путь к ней были ему знакомы, и компас не давал сбиться с курса. Позади тихой тенью следовали глава Лань, Лань Сычжуй, Цзинь Лин и полдюжины адептов. Для их задачи — более чем достаточно. Цзян Чэн предпочёл бы обойтись силами своего ордена, но единожды согласившись принять помощь Цзэу-цзюня, неловко было идти на попятную. Молодняк увязался следом неожиданно, но глаза Цзинь Лина блестели предвкушением охоты, так что Цзян Чэн не смог ему отказать. Вэй Ина с Ханьгуан-цзюнем было решено не тревожить. — Судя по рассказу Цзян Цзы, тварь не слишком высокого уровня. Наших сил вполне хватит, незачем портить братьям праздник, — сказал глава Лань, и Цзян Чэн не мог с ним не согласиться. К тому же методы Вэй Ина были чреваты иными проблемами, решать которые хотелось ещё меньше. Они приземлились на опушке. — Странно, — тихо заметил глава Лань, — Цзян Цзы упомянул пещеру, но я не вижу здесь гор, кроме… — он указал на возвышающийся неподалёку валун высотой с ярмарочный шест. Тот лежал, поросший мхом и вьюном, будто занесённый в этот лес невиданным силачом. Гор поблизости действительно не было. Вход в пещеру скрывался за густыми зарослями кустарника, и Цзян Чэн отсёк мешающиеся на пути ветви. Пустая глазница уходящего вниз хода не сулила ничего хорошего. — Когда-то здесь был подземный монастырь, — ответил Цзян Чэн, он сделал адептам знак ждать снаружи и шагнул в лаз, поджигая ленту заклинания. Приходилось сгибаться вдвое, чтобы уместиться. Неяркий свет заплясал на мрачных стенах и торчащих из земли корнях. — Он давно заброшен. Ходы и перекрытия местами обвалились. Местные сюда не суются. Несколько лет назад этот ход зарыли, но очевидно, тварь проделала его снова… — Не разумнее ли будет её выманить, вместо того, чтобы соваться самим? — подал голос Цзинь Лин. Цзян Чэн скрипнул зубами. Вот же нашёлся самый умный! — К сожалению нет, юный глава, — пришёл на помощь Цзэу-цзюнь, — Нам не известно точно, что это за тварь, а значит, неизвестно и как её выманить. К тому же, она питалась совсем недавно, ожидание может затянуться. — Но принимать бой в таком узком проходе — смерти подобно, — не унимался племянник. Цзян Чэн не стал отвечать, продолжая двигаться вперёд. Они не прошли и двух десятков шагов, как ход завершился. Цзян Чэн спрыгнул вниз. — Хорошо, что делать этого не придётся, — ответил за него Лань Сычжуй, спрыгивая следом. Свет от заклинаний заплясал по стенам. Они стояли в небольшом зале, от которого лучами в стороны расходились ходы. Больше всего это напоминало гигантскую кротовью нору. Здесь свободно разместился бы отряд из двадцати адептов. Гулявший по комнате сквозняк говорил о том, что в этом странном жилище была неплохая вентиляция. — Странно, — нахмурился Цзян Чэн, — что тварь не выбрала именно эту комнату своим обиталищем. — Почему? — глава Лань скользил взглядом по поросшим плесенью стенам, не выказывая ни малейшего дискомфорта. Лишь пламя горящего флажка в его пальцах пугливо трепетало под тонким, словно мышиный хвост, сквозняком. Верхушка заколки в волосах главы почти касалась потолка пещеры. — Эти ходы ведут в кельи, — кивком указал Цзян Чэн на дыры в стенах, — некоторые из них обвалились. Хотя теперь я уже ни в чём не уверен. Лань Сычжуй прошёл к ближайшему ходу, пламя от флажка скользнуло внутрь провала, но далеко не ушло — ход был завален землёй. — Здесь глухо, — сказал Лань Сычжуй. — Остаётся пять, — кивнул глава Лань. — На самом деле — два, — Цзян Чэн направился к ходу, казавшемуся на первый взгляд самым широким. — Если мне не изменяет память, этот ведёт в хранилище. А этот, — он указал на соседний, — в помещение бывшей библиотеки, если можно так сказать… Это две самые крупные комнаты. Если тварь и прячется, то только там. Кельи слишком маленькие. — Разделимся? — робко спросил юный Лань. — Пожалуй, — кивнул Цзэу-цзюнь. — Первый, кто заметит тварь, пошлёт тихий сигнал. Цзян Чэна охватило острое чувство знакомости всего происходящего: во времена Низвержения им с Цзэу-цзюнем доводилось так же стоять бок о бок на поле боя и следовать указаниям друг друга. Они никогда не были друзьями, но биться при обоюдной поддержке у них всегда выходило хорошо. Сейчас, много лет спустя, вернуться к отработанной схеме действий оказалось легче, чем он думал. — Принято, — согласился Цзян Чэн. — Идём, Цзинь Лин. Он шагнул в лаз и двинулся вперёд. Конец хода был всё ближе, но тьма оказалась слишком густой, чтобы огонёк заклинания смог её преодолеть. Все чувства обострились, словно угадывая опасность. На виске выступила капля пота. — Цзинь Лин, держись ближе, — еле слышно выдохнул он и аккуратно шагнул из лаза вон. Плотная темнота, казалось, имела собственное тело. Цзян Чэн видел магическое пламя, окутавшее флажок, свои пальцы и запястье, но больше не видел ничего. — Что за?.. — прошептал он, вглядываясь в черноту. Позади тихо дышал Цзинь Лин, и Цзян Чэн затылком чувствовал его напряжение. Подумалось, что зря он притащил сюда мальчишку, но додумать эту мысль он не успел: впереди блеснул металл, отразив пламя, Цзян Чэн дёрнул Саньду из ножен, и затылок обожгло ударом. Он вдохнул темноту и отключился. Очнулся он от плеснувшей в лицо воды. В глаза бил яркий свет, от пережитого удара мутило. Связанные за спиной руки отозвались болью. Он сощурился, фокусируя взгляд, и понял, что время подавать сигнал — тварь стояла прямо перед ним, ухмыляясь шрамированным ртом. — Добрый вечер, глава Цзян! Позвольте вас поздравить с этим радостным днём! Сегодня мы с вами наконец-то разрешим все наши противоречия, — Фань Цзюань стоял, прислонившись к стене и сложив на груди костлявые руки. Помимо него в подземной комнате было человек пять адептов Кипарисового ордена, ещё трое крепили к настенным крюкам зажжённые факелы. Рядом со входом на земле лежал Цзинь Лин. Тьма, до этого наполнявшая комнату, теперь окутывала его голову словно причудливая шапка. Сердце Цзян Чэна пропустило удар, ярость взметнулась внутри языками пламени, браслет на запястье мелко дрогнул и знакомый обруч сомкнулся вокруг рёбер. — Что ты с ним сделал? — сипло выдохнул Цзян Чэн. — О, не извольте беспокоиться, с маленьким главой всё в порядке, — на лице Фаня застыло выражение спокойного торжества. — Он ничего не видит и не слышит, так нужно. Мы с ним будем добрыми друзьями, и лучше, чтобы он не видел, что здесь сегодня произойдёт. Пусть думает, что его дядя пал героем в битве с неведомой тварью. Он победил, но разыгравшееся искажение было уже не остановить. Оцените мою щедрость, глава Цзян, я даже сохраню ваше лицо. — Засунь свою щедрость себе в зад, пёс, — ощерился Цзян Чэн. — Неужели ты думаешь, что я пришёл сюда один? — Вы о своих адептах? — Фань Цзюань приподнял брови. — Жаль вас разочаровывать, но боюсь, с ними вы уже не увидитесь. Что касается главы Лань, мои люди сейчас разбираются с этим, — он поморщился. — Весьма досадно, Цзэу-цзюнь достойный человек. Жаль, что вы утянули его на дно вместе с собой. — Твоя самонадеянность не имеет границ, — Цзян Чэн сплюнул вязкую слюну, давя рвотный позыв и усилием воли удерживая себя в сидячем положении. — Ты наивно полагаешь, что твои псы справятся с главой великого клана? Словно в подтверждение его слов стены комнаты задрожали и с потолка посыпалась землистая крошка. Только теперь он заметил, что внутри лаза также сгустилась тьма. Сквозь тёмную завесу не проникало ни звука, но темнота заметно дрожала. — И на Цзэу-цзюня можно найти управу, вам ли не знать, — заметил Фан Цзюань, не спуская глаз с прохода, и сделал знак адептам. Те подхватили Цзинь Лина, ставя на ноги. Темнота внутри лаза пришла в движение, и вдруг пошла трещинами, растворяясь. Цзэу-цзюнь стоял в проходе, согнувшись в три погибели, в присыпанных землёй одеждах и с мечом в руке. Он обвёл комнату взглядом, встречаясь глазами с Фань Цзюанем, и тот улыбнулся, даже не дрогнув. — Глава Лань, добро пожаловать! Прошу, присоединяйтесь. — Не уверен, что хочу, — прищурился Лань Сичэнь. — Боюсь, у вас нет выбора, — Фань Цзюань развёл руками, и сбоку раздались шаги. Очевидно, в комнату вёл не один ход. Двое заклинателей под руки втащили Лань Сычжуя, его голова безвольно мотнулась — мальчик был без сознания. Дотащив свою ношу до главы, адепты остановились. — Выбор, любезнейший, есть всегда, — холодно ответил Цзэу-цзюнь и положил меч на воздух. — Глава Лань, я бы не советовал вам этого делать, — Фань Цзюань сделал жест рукой, и один из адептов приставил нож к горлу Сычжуя. На бледной, едва тронутой загаром коже немедленно набух порез, и тонкая струйка крови поползла к белоснежному вороту. Глава Лань замер. — Зайдите, — в голове Фань Цзюаня прорезалось нетерпение. Нахмурившись, Лань Сичэнь убрал меч в ножны и шагнул в комнату. Подскочившие адепты завели его руки за спину, и связали, глядя опасливо. — Присядьте рядом с главой Цзян, будьте так любезны, — обрёл прежнюю обходительность Фань Цзюань. — Ты ходишь по очень тонкому льду, пёс, и когда он проломится, я прослежу, чтобы твоё тело никогда не нашли, — прорычал Цзян Чэн, стоило Лань Сичэню опуститься на землю подле него. — Глава Цзян, боюсь, давать такие обещания слишком смело с вашей стороны, — с этими словами он надавил на камень в стене и воздух перед глазами Цзян Чэна обрёл плотность, словно перед ним внезапно выросло стекло. Он с удивлением осознал, что рядом больше не было ни одного адепта Фань, только он и Цзэу-цзюнь сидели, прислонившись к стене пещеры. — Эта комната, — Фань Цзюань обвёл ладонью помещение, — использовалась когда-то для хранения самых разных артефактов, в том числе и очень сильных. Её мудрые создатели позаботились о том, чтобы энергия вещей не пробилась во внешний мир и не нарушила его хрупкое равновесие, — Он сделал шаг вперёд и приложил руку к воздуху, от давления невидимой преграды смялась кожа ладони. — Этот заслон может выдержать небывалые по силе нагрузки. Даже, — он торжествующе ухмыльнулся, — финальную стадию искажения. Цзян Чэн ощутил плечом дрожь, пробившую Цзэу-цзюня. — Глава Лань, вы, должно быть, не знаете, но наш общий друг каким-то образом нарушил свой баланс и теперь его ци выходит из берегов. Какая, право слово, неприятность, — оскал на тонких губах делал Фань Цзюаня ещё больше похожим на ощерившегося зверька, небольшого, но смертоносного. — Ублюдок, — сквозь зубы процедил Цзян Чэн, дёргая связанными запястьями. Ободранная о верёвки кожа нещадно саднила, но много больнее ранило собственное бессилие. — Спокойно, — еле слышно выдохнул глава Лань, — это ещё не конец. — Мне очень жаль, глава Лань, но вы сегодня умрёте, — продолжал тем временем их мучитель. — Просто потому, что оказались не в то время не в том месте. Ужасно несправедливая смерть для такого доблестного воина как вы. Но жизнь порой несправедлива. — Скажите хотя бы, во имя какой великой цели я умру? — без тени смятения спросил Лань Сичэнь. — Что такого сделал вам глава Цзян, что вы так жаждете его смерти? — Глава Цзян считает своим то, на что давно не имеет никакого права, — Фань Цзюань прищурился, и в голосе его зазвенела сталь. — Клан Юньмэн Цзян потерял право называться великим, когда сгорела Пристань Лотоса. Как потерял и право главенствовать в Юньмэне. Я лишь хочу завершить то, что должно было случиться пятнадцать лет назад, и занять причитающееся мне место. — Юньмэн никогда не был твоим, презренный жабий сын! — зарычал Цзян Чэн. — О каком месте ты говоришь?! Юньмэн — вотчина клана Цзян и всегда ею был, мы кровью отстояли эту землю! — Цзяны, — Фань Цзюань презрительно скривился. — Когда вы уже поймёте. От вашей крови нет никакого толка! Не имеет значения, кто умрёт и во имя чего, важно лишь, кто выживет. Чего добились госпожа Юй и Цзян Фэнмянь, умерев за Пристань Лотоса? Опалы и резни, больше ничего! Пока ты, Цзян Ваньинь, мыкался непонятно где, стеная о своей судьбе и размазывая сопли по лицу, я боролся за то, чтобы Юньмэн выжил! Я добился расположения Вэнь Жоханя! Я сделал Юньмэн надзирательным пунктом, а не опальной скотобойней. Я крутился как уж на сковороде, выбивая милости для своего края. Я, а не ты! Ты столько ныл о людских потерях провинции, но ни разу даже не задумался, почему выжившие — выжили. А я тебе скажу: это я выторговал для них помилование. Думаешь, это было легко и приятно? Отнюдь! Но если бы пришлось выбирать, я сделал бы это снова! — глаза Фань Цзюаня лихорадочно блестели, на щеках расцвели алые пятна, грудь тяжело вздымалась от частого дыхания. — Это не подвиг, а предательство, — брезгливо заметил Цзян Чэн, и Фань Цзюань усмехнулся. — Скажи это семьям, чьих мужей и стариков Вэни помиловали, — брезгливо выплюнул глава Фань и усмехнулся, взяв себя в руки. — Подумать только, ты не желаешь видеть истину, даже если сунуть её тебе под нос. Что лишний раз доказывает мою правоту: ты не достоин возглавлять Юньмэн. Заменить тебя после твоей смерти некому, ведь ты со своим мерзким характером даже супругой не успел обзавестись. Всё очевидно. Вы сегодня умрёте, глава Цзян. Клан Фань возглавит Юньмэн, как и должен был со времён Низвержения. — Глава Фань, но почему вы думаете, что Советник вам это позволит? — возразил Цзэу-цзюнь. — Но ведь это очевидно, глава Лань, — улыбнулся Фань Цзюань. — Раньше я полагал, что достаточно будет поднять народ против Старейшины Илина. Одного этого хватило бы, чтобы нейтрализовать Советника. Но теперь всё ещё лучше! Советнику придётся сложить полномочия и отправиться вместе со своим супругом в Гусу — ведь тому нужно будет принять бразды правления. — Боги действительно благоволят вам, — с улыбкой кивнул глава Лань, и лицо Фань Цзюаня помрачнело. — Напрасно вы смеётесь надо мной, уважаемый глава, — выплюнул он. — Как можно! — возразил Цзэу-цзюнь. — Я лишь восхищаюсь филигранностью вашего плана. Что может пойти не так? Цзян Чэн взглянул на главу Лань в изумлении, но тот выглядел как и прежде — открытое лицо, мягкая полуулыбка. Лишь что-то в глубине блестящих тёмных глаз наводило на мысль о беснующейся внутри ярости. — Довольно, — отрезал Фань Цзюань. — Время приступать. Он махнул адептам, и те подтащили к нему слабо трепыхающегося Цзинь Лина. — Простите, маленький глава. Но вам всё равно придётся так или иначе учиться терпеть боль, — с этими словами Фань Цзюань вынул из рукава длинную иглу, поднял руку Цзинь Лина и вогнал иглу между указательным и средним пальцем мальчишки. Тело в одеждах Ланьлин Цзинь выгнулось и забилось, словно пойманная в силок рыба. — Прекрати! — закричал Цзян Чэн. — Мы только начали, — отозвался Фань Цзюань и потянул иглу наружу. Ярость ударила в солнечное сплетение, потекла вверх. Цзян Чэн смотрел, как игла погружается в ладонь племянника, кричал, и сам себя не слышал. Запястья были влажными от вступившей под верёвками крови, глаза застило пеленой. Он пытался подняться и падал от накатываюшего головокружения. На глазах выступили слёзы, мышцы свело от натуги, с губ рвались бессвязные хрипы. Он видел, как кровь стекает по пальцам Цзинь Лина, как он бьётся от боли, ударяя пятками в землистый пол и прогибаясь в спине. Горло перехватывало до боли знакомыми спазмами, и от них в груди росла паника, ещё не заглушённая яростью. Но вдруг его ушей коснулся странный звук, прохладным дождём легший на разгорающийся в груди пожар. Пелена перед глазами дрогнула и истончилась. Спазмы стали слабее. Разлепив мокрые от влаги ресницы, Цзян Чэн повернул голову. Закрыв глаза, Цзэу-цзюнь тихо насвистывал мелодию, и ци в теле текла тише, словно подстраиваясь под этот мотив. Цзян Чэн вздохнул, набрасывая узду на беснующуюся ярость, и глава Лань открыл глаза, умолкая. — Это, конечно, не флейта, но тоже кое-что, — тихо сказал он и сжал губы. — Терпите, это ещё не конец. — Какая досада, — поморщился Фань Цзюань, пряча иглу. — Нет, это никуда не годится! Видимо, придётся убить вас первым, Цзэу-цзюнь. Мы ведь не хотим мучить маленького главу дольше необходимого. Фань Цзюань отвёл руку, в пальцах мелькнул тонкий кинжал. Глава Лань еле заметно подобрался. «Я могу его прикрыть, — пронеслось в сознании Цзян Чэна. — Я всё равно не жилец, а Цзэу-цзюнь выкрутится». Должно быть, его выдало лицо или неосознанное движение, потому что глава Лань скосил на него взгляд и нахмурился. — Даже не думайте! — едва слышно прошептал он, толкая Цзян Чэна локтём. Над воротом белого ханьфу тревожно билась жилка. Цзян Чэн зарычал от бессилия. Лезвие в руке Фань Цзюаня светилось всё ярче, он занёс руку в замах и вдруг вздрогнул, потеряв концентрацию от прилетевшего в висок камня. Свет клинка потускнел. Глава Фань обернулся к проходу, и глаза его расширились. — Прекратить немедленно, — прозвучало жёсткое, отрывистое. Не просьба, приказ человека, привыкшего к чужой покорности. Маленькая фигурка, сидевшая в проходе, спрыгнула в комнату, и Цзян Чэн обомлел. Перед ним, живая и невредимая, стояла Вэнь Цин и ухмыляясь, подкидывала в ладони ещё один камень. Глава Лань с силой втянул в лёгкие воздух, и Цзян Чэн его понимал. Меньше всего он ожидал увидеть её живой, после всех этих лет. Но увидеть её здесь и сейчас было шокирующе вдвойне! — Госпожа?.. — просипел Фань Цзюань. — Ну здравствуй, шут. Давно не виделись, не так ли? *** План перед глазами, который она мучала последние несколько часов, сложился с воображаемым щелчком, и Вэнь Цин вскинула руки, издавая победный крик. Она знала, что делать! — Цзецзе, ты в порядке? — подал голос А-Нин, читавший книжку в кресле у окна. — Всё прекрасно, баобао, — широко улыбнулась она. Это был воистину прекрасный день. Вэй Ин, бледный и дрожащий, в красных одеждах и панике, забежал к ней с утра. Она влила в него полчашки успокоительного отвара, чтобы не колотило так сильно, и немного привела в чувство. — В жизни ничего так не боялся, — виновато улыбнулся он. — Всё будет хорошо, подыши, — Вэнь Цин погладила его по голове, поправила съехавшую на бок заколку. — Ты сделал правильный выбор. — Я-то да, а он? — никогда прежде ей не доводилось видеть в глазах Старейшины такого уязвимого выражения. Пришлось надёргать его за уши и отругать, чтобы не выдумывал. Вэй Ин разнылся, что она его не любит и не жалеет, немедленно прибежал А-Нин, уверяя, что мастера Вэя любят все, и своим воркованием, кажется, забил в крышку гроба предсвадебного мандража последний гвоздь. После этого Вэй Ин ещё немного поныл для вида, опрокинул заботливо поданную А-Нином чашу с вином и повеселел. Они обнялись и распрощались. — Я бы хотел, чтобы вы были рядом во время церемонии, — несколько печально заметил Вэй Ин, стоя в дверях. — Слишком рискованно, — качнула головой Вэнь Цин и улыбнулась. — Но я рада уже просто быть здесь сегодня. Удачи, Вэй Ин! — Я рядом, если понадоблюсь вам, мастер Вэй, — тихо заметил А-Нин из-за её плеча. — Спасибо. Надеюсь, всё будет тихо, — Вэй Ин с улыбкой кивнул, вышел вон, и его стремительные шаги застучали по коридору. А-Нин тяжело вздохнул и опустился в кресло. Он уже несколько дней читал какие-то жизнеописания, выданные заботливым племянником, и выглядел весьма увлечённым сюжетом. Вэнь Цин села за свои записи. Решение задачи с ядром, казалось, было совсем близко, но всё время ускользало сквозь пальцы. И вот, наконец-то! — Я поняла! — радостно провозгласила она, и А-Нин, отвлекшись от чтения, поднял на неё взгляд. — Поняла, что делать! А-Нин, нам нужно срочно найти Вэй Ина! Нельзя медлить. — Хорошо, — брат отложил книгу и направился к двери. — Я его приведу. — Впрочем… это может быть некстати, — Вэнь Цин взглянула за окно: стояла глубокая ночь. Но судя по игравшей вдалеке музыке, празднество ещё не завершилось. — Пойдём вместе! Если не найдём Вэй Ина, отправимся сразу к главе Цзян! — Цзецзе, ты думаешь, это разумно? — возразил брат. — Уверена, — кивнула она, закутываясь в палантин. — Мы идём спасать ему жизнь, вряд ли он будет против. — Как скажешь. Держись за мной, — А-Нин шагнул за дверь, и они пошли на звуки праздника. Миновав внутренний дворик, где слуги и адепты устроили собственные гуляния, они вышли в анфиладу, ведущую к Главному Залу. Перед ними выскочил слуга с кувшинами на медном подносе. — Любезный, не подскажешь ли, где найти Советника? — обратился к нему А-Нин. Слуга обернулся и пожал плечами. В полумраке анфилады он, должно быть, принял А-Нина за одного из гостей. — Советник с супругом уже удалились в покои, господин, — ответил слуга. — В таком случае, с гостями ли глава Цзян? — Да, господин, — кивнул слуга, и А-Нин отпустил его с благодарностью. — Идём, нам нужен чёрный ход, — брат поманил её в сторону. Главный Зал был заполнен людьми едва ли на четверть. Видно, большая часть гостей уже разошлись по комнатам. Глав Великих орденов нигде не было видно, и Вэнь Цин досадливо вздохнула. Что за невезение! — Возможно, он в своих покоях. Идём, — А-Нин потянул её за рукав, и Вэнь Цин с удивлением подумала, когда брат успел так хорошо выучить Пристань Лотоса. Тот ориентировался почти как дома. На хозяйской половине было темно и тихо. Вэнь Нин приложил ухо к дверям покоев. — Здесь как будто никого нет. — Может быть, он спит? — Вэнь Цин кусала ноготь от нетерпения. — Давай постучим. — Это слишком опасно, — прошептал А-Нин. — Не лучше ли поговорить с мастером Вэем? — У нас нет времени на разговоры! Нужно добраться до главы Цзян сейчас. Покончим с этим раз и навсегда. — С чем именно вы собираетесь покончить? — прозвучал рядом мягкий голос. А-Нин резко обернулся, закрывая её плечом, и Вэнь Цин запахнула шарф, пряча лицо. У перил анфилады стоял невысокий человек в объёмном ханьфу, в руке он держал открытый веер, хотя ночь выдалась прохладной. Лёгкий ветерок шевелил пряди волос у его виска. — Приветствую главу Не, — поздоровался А-Нин, и Вэнь Цин прищурилась. Брата Не Минцзюэ ей прежде видеть не доводилось, но слухи о нём ходили не слишком завидные. — Призрачный генерал? Какая неожиданная встреча! — в мягком голосе главы Не послышалось удивление. Речь его была неспешной и текучей, словно он не беседовал, а зачитывал поэзию. Вкрадчивая, убаюкивающая манера. Глава подошёл ближе, складывая веер. — Что привело вас сюда в такой странный час? — Нам нужно видеть главу Цзян, это срочно и касается его жизни, — без запинки выдал их план с головой А-Нин. Вэнь Цин, рассердившись было, взяла себя в руки: если брат доверял этому человеку, значит тому была достойная причина. — Хм, — глава Не постукивал веером по ладони будто в раздумьях. — Удивительно. Вас послал Советник? — Нет. У нас не было возможности поговорить с ним. — И то правда, — мягко усмехнулся глава Не. — Что ж, следуйте за мной. Думаю, я могу вам помочь. К тому же я тоже ищу главу Цзян. — Благодарю, глава Не, — церемонно склонился А-Нин. — Кто это с вами? — они быстро шли по коридору, и свет факелов освещал серо-оливковые одежды и тонкие черты лица главы. Он был совершенно непохож на своего брата — невысокий и тонкокостный, миловидный сверх меры, он походил скорее на выбившегося в люди наложника, чем на главу одного из великих кланов. Однако взгляд его был цепким и пронизывающим, выдавая человека незаурядного ума. — Посыльный, — коротко бросил А-Нин, и глава Не не стал допытываться. Почти дойдя до ворот, они свернули в просторный зал с креслом на возвышении и множеством скамеечек по периметру. Здесь было тихо и гулко, на стенах догорали факелы. Должно быть, именно здесь глава принимал прошения. В двери с противоположной стороны юркнул адепт. — Любезный! Не подскажете, где найти главу Цзян? — окликнул его глава Не, и брови Вэнь Цин взметнулись в удивлении: голос, ещё пару мгновений назад звучавший бархатно, едва ли не властно, дрожал и ломался, словно его обладатель не был уверен ни в едином сказанном слове и мялся даже в общении с нижестоящими. — Они отбыли на охоту, глава Не, — поклонился адепт. — Они? — тонкие пальцы главы сжались на сложенном веере так сильно, что побелели костяшки. — Глава Цзян, глава Цзинь и глава Лань, с ними несколько адептов. Какая-то тварь объявилась, нельзя было мешкать. — Тварь? О, боги… Что за тварь? — пролепетал их спутник. — Да зверь какой-то, — пожал плечами адепт, — полдеревни сожрал. Люди плачутся, что даже похоронить своих не могут как положено — тела обожжены и внутренности выедены, никакого виду! То ли ящер у нас какой завёлся плотоядный… Глава отправился разбираться. Тошнота подкатила к горлу Вэнь Цин. Глава Не ещё что-то спрашивал, но она не слышала. Перед глазами как наяву стоял надзирательный пункт клана Вэнь в Юньмэне и худощавый заклинатель в зелёных одеждах со светящимся кинжалом в руке. Поток энергии срывается с лезвия, проникая в цицяо привязанного к шесту человека в одеждах Юньмэн Цзян, и тот кричит, выламываясь в судорогах. Кожа несчастного покрывается пузырями, выжженные глаза и мозг вытекают из отверстий на голове. Надувшийся живот рвётся по брюшине, исторгая клубы чёрного дыма. — А-Нин, — голос звучал хрипло и слабо, но брат услышал. — Да, — он склонился к ней, свет факелов обозначил чёрные линии вен. — Куда… куда они пошли? — Вэнь Цин тяжело дышала, от ужаса кололо в висках. — В заброшенный монастырь. Четверть часа лёту, — отозвался глава Не, смерив её подозрительным взглядом. — Нам нужно туда, срочно! — она вцепилась в отвороты ханьфу брата. — А-Нин, нам срочно нужно туда! О, боги, только бы успеть. — Цзецзе, что с тобой? — голос брата звучал ровно и безжизненно, как и положено мёртвому. — Он там, А-Нин! О, боги, — от страха дрожали пальцы, — он там, и он не знает! — Чего не знает? — нетерпеливо одёрнул её глава Не. — Это не зверь, — выдохнула она, сглатывая подступивший к горлу ком. — Это духовное оружие Фань Цзюаня, это ловушка! Глаза главы блеснули яростью. — Следуйте за мной, — он развернулся и быстро пошёл прочь из зала. — Вы знаете дорогу, глава Не? — спросил брат, они едва поспевали следом. — Не знаю, — ответил глава, — но к счастью, глава Цзян держит при себе кое-что из моих вещей, — он зашёл за павильон и, вынув из-за пояса веер, бросил перед собой. Сверкнув металлическим основанием, полотно раскрылось, зависая над землёй, и глава Не шагнул на него. В его руках затрепетал флажок заклинания. — Не отставайте, — веер взмыл ввысь, унося своего владельца прочь. А-Нин подхватил её на руки и побежал следом. *** Опушка перед огромным камнем была усеяна телами адептов Юньмэн Цзян. Выплеснувшиеся телесные жидкости легли поверх опавшей листвы и мха. Вэнь Цин подавила рвотный позыв. — Где-то здесь должен быть вход… — задумчиво сказал глава Не. А-Нин подошёл ближе к валуну и встал, будто изваяние. Обломок скалы, невесть как оказавшийся посреди леса, порос мхом и папоротником. Рядом темнело вывороченными корнями упавшее дерево. Глава Не подошёл ближе и потрогал корень. — Земля влажная, — сказал он. Обхватив руками ствол, А-Нин оттащил дерево в сторону. У подножия валуна виднелся провал, но даже если за ним и был подземный ход, он был обвален. — Я могу раскопать его, — предложил А-Нин. — Я в этом хорош. — Но мы не знаем, куда ведёт этот ход, — возразила Вэнь Цин. — Не обрушишь ли ты потолок на всех, кто внутри, когда начнёшь копать? — Я буду осторожен, — возразил брат. — Начинайте, — кивнул глава Не. — Не то чтобы у нас был выбор. А-Нин кивнул и принялся за дело. От мощных движений комья земли летели во все стороны. Сходя с ума от беспокойства, Вэнь Цин решила обойти валун. Она почти дошла до противоположной его стороны, когда услышала голоса. Однако людей рядом видно не было. — Где-то поблизости есть ещё один ход, — прошептала темнота из-за плеча голосом главы Не, и Вэнь Цин едва не заорала от испуга. — Глава Не, не подкрадывайтесь так! — прошипела она. — Возвращайтесь назад, ваш брат почти закончил. Встретимся внутри, — проигнорировал её замечание тот. Она смерила его недоверчивым взглядом: миниатюрный глава не производил впечатления человека, способного в одиночку сразиться с отрядом заклинателей и победить. Впрочем, Мэн Яо тоже не отличался выдающимися физическими данными, но менее опасным от этого не становился. Глава Не тем временем верно расценил её молчание. — Возвращайтесь, не теряйте время. Я справлюсь здесь один, — он бесшумной тенью скользнул в направлении голосов. Вэнь Цин попятилась назад. Когда она вернулась на опушку, А-Нин сидел, привалившись к валуну спиной. Рукава его нового ханьфу были сплошь покрыты землёй. — Я проделал ход, но там темно и ничего не видно. — Справимся, — кивнула она, забираясь в узкий лаз. Приходилось ползти на четвереньках, но по лазу шёл сквозняк, а значит впереди что-то было. — Где глава Не? — Ищет другой вход. Стоило им залезть внутрь, как позади послышались голоса. К валуну приближался отряд. — Иди вперёд, — тихо сказал А-Нин, усаживаясь в проходе, и Вэнь Цин в полнейшей темноте двинулась дальше. Лаз закончился внезапно, и она едва не упала. В открывшейся перед ней комнате никого не было, но откуда-то слева был слабый свет и слышались голоса. Она соскользнула вниз и по стенке прокралась к лазу. В узком проходе никого не было, и Вэнь Цин шагнула внутрь. Они были внутри — глава Цзян и Лань Сичэнь сидели у противоположной стены с заведёнными за спину руками. Чуть поодаль адепты в зелёном держали под руки поникшего окровавленного человека в цветах Гусу Лань. У ног главы Фань лежал человек в золотом, лицо его было скрыто заклятием Мрака. Должно быть, кто-то из Ланьлин Цзинь. Фань Цзюань стоял в полоборота, глядя на главу Лань и занеся для удара кинжал. Сердце Вэнь Цин пропустило удар, но вопреки ожиданию вместо страха голову затопила яркая, концентрированная злость. Как смеет эта мразь покушаться на её мужчину?! Действовать нужно было быстро. Главное, выиграть время, дождаться А-Нина и главу Не. Подхватив с земли несколько камешков, Вэнь Цин прижалась к стене хода и, прицелившись, метнула один. Камешек пришёлся в висок, Фань Цзюань обернулся и они встретились глазами. Вэнь Цин шагнула из прохода на свет. *** — Что? Как? — от шока глава Фань заговаривался. — Вы же умерли! — В наше время, шут, ни в чём нельзя быть уверенным, тебе ли не знать, — повела плечами Вэнь Цин. — Спрячь свой ножик. — Перекройте ход, — опомнился Фань Цзюань, и несколько человек юркнули в лаз. Адепты в зелёном дёрнулись было схватить её, но Фань Цзюань жестом их остановил. Вэнь Цин закатила глаза. — Это трепыхания в паутине, мой дорогой. — Не думаете же вы, что я сложу руки от радости видеть вас, госпожа? — он усмехнулся, нервно дёрнув ртом. Кривой шрам смотрелся продолжением улыбки, и впрямь делая его похожим на вечно смеющегося шута. — Не думаешь же ты, что я пришла одна? — парировала Вэнь Цин. Стены пещеры вздрогнули, и где-то вдалеке послышался рёв Призрачного генерала. — Когда он доберётся сюда, будет уже поздно, — сверкнул зубами Фань Цзюань, лезвие в узловатых пальцах вспыхнуло, он повернулся к своим пленникам, и Вэнь Цин рванулась вперёд. Адепты в зелёном кинулись ей наперерез, но она увернулась: ни одному юному адепту Цишань Вэнь не удавалось изловить молодую госпожу, когда они играли в салки. Чужие пальцы сомкнулись на рукаве, Вэнь Цин вымылилась из верхней накидки и прыгнула вперёд. Рука Фань Цзюань взметнулась в защитном жесте, Вэнь Цин прянула в сторону и, сжав в кулаке камень, изо всех сил ударила главу в спину чуть выше поясницы. Фань Цзюань взвыл, покачнулся и, взмахнув руками, рухнул на колени. С кинжала сорвался всполох и ударил в потолок, осыпаясь белыми искрами. Вэнь Цин пинком выбила ещё один крик боли, прежде чем подскочившие адепты оттащили её от своего главы. Опершись ладонями о землю, Фань Цзюань хрипло дышал. — Что с вами стало, госпожа? — просипел Фань Цзюань, поднимая на неё взгляд. В уголках его глаз выступили слёзы. — Жизнь меня кое-чему научила за то время, что мы не виделись, — она дёрнулась в чужой хватке, но её держали крепко. Губы Фань Цзюаня побелели от гнева. Он поднялся, морщась от боли. — Госпожа, я многим вам обязан, только поэтому вы всё ещё живы. Позвольте узнать, какое вам дело до происходящего здесь? Мы ведь с вами оба изгои прошедшей войны. Неужели вам не хочется отомстить за свою семью? Ваш дядюшка одобрил бы этот шаг. — Это порочный круг, — мотнула головой Вэнь Цин. — Я хочу пожить, наконец, в мире, а ты мне мешаешь. Позади Фань Цзюаня раздался слабый стон. Действие заклятья прошло и темнота, скрывавшая голову адепта Ланьлин Цзинь, рассеялась. Молоденький мальчик открыл глаза. Его щёки, ещё хранившие следы детской мягкости, были мокрыми от слёз, ресницы слиплись паучьими лапками. — Сожалею, госпожа, — усмехнулся Фань Цзюань, поворачиваясь к ней спиной. — Мне одного лишь мира не достаточно. Пора заканчивать. Он присел у лежащего на земле человека в одеждах Ланьлин Цзинь. — Кто вы? — хрипло спросил мальчик, словно голос его был сорван. — Уже не важно, — оскалился Фань Цзюань, и в ладони его вспыхнуло лезвие. За невидимой преградой закричал глава Цзян. Он сыпал проклятьями, дёргаясь в своих путах, словно испытывал небывалый по силе ужас, и Вэнь Цин вспомнила, что у молодой Госпожи Цзинь оставался маленький сын. На спине выступил холодный пот. Ничто не провоцирует искажение так верно, как потеря близкого человека, тем более родственника, да ещё и на твоих глазах. — Это твоя слабость, Цзюань, ты жадный сукин сын, — выплюнула Вэнь Цин, собирая на ходу. Фаня нужно было немедленно отвлечь, выиграть время. — Считаешь себя достойнейшим из достойных, но на самом деле ты всего лишь плебей! — рука Фань Цзюаня замерла, к Вэнь Цин метнулся злобный взгляд. — Знаешь, почему дядя не отдал тебе Юньмэн в личное управление? Всё очень просто! Он считал, что у тебя не хватит на это мозгов! И признаться, теперь я понимаю, почему. На что ты рассчитываешь, запирая нас здесь? Думаешь, тебе удастся скрыть от заклинательского сообщества убийство трёх глав великих кланов? Да ты ещё глупее, чем я думала. Фань Цзюань медленно поднялся и двинулся к ней, глаза его сузились. — Госпожа, прошу, остановитесь, — будто из-под воды донёсся голос главы Лань, но Вэнь Цин продолжила, краем глаза отмечая, как блеснули меж ресниц глаза адепта в белом, висящего на руках заклинателей из ордена Фань. — Ты жалкая, дрожащая крыса, замахнувшаяся на орла. У тебя даже не хватило духу вызвать своего соперника на поединок, ты предпочёл прикрыться ребёнком. Какой ты глава? Ты жалкий подражатель, ярмарочная пародия! Как был трусом, так и остался. Впрочем, чего ещё ждать от потомка дезертиров? Мне просто интересно, какую легенду ты придумал про этот шрам? — Замолчите! — прошипел Фань Цзюань, подходя ближе. Она усмехнулась, содрогаясь от собственной жестокости. — Небось, хвастаешь боевым ранением? Какая ирония… Думал ли А-Чао, отдавая приказ, что окажет тебе такую услугу?! Ты всего лишь потянул руки к его шлюхе, а он так тебя разукрасил, — с лица главы Фань сошли все краски, даже губы побелели. Вэнь Цин рассмеялась, внутренне обмирая. Откуда в ней этот безумный, слепящий кураж? Поле зрения сузилось до тонкого шрамированного лица. Казалось, ещё немного — и она услышит, как на шее Фань Цзюаня бьётся пульс. Даже в момент пересадки ядра она не достигала такого абсолютного сосредоточения. — Брось, Фань Цзюань. На тебе природа отдохнула, дядя это понимал, пойми и ты. Ты был верным ослом братишки Чао, потому что ни на что другое не был годен. Твоему клану никогда не стать великим. У тебя нет для этого ни ума, ни навыков. Ты всего лишь жалкий, бессильный, больной шут, — выплюнула Вэнь Цин, чеканя каждое слово, и задохнулась от пронзившей бок боли. Она на мгновение ослепла, горло сжал спазм, так что не вышло вымолвить ни звука, колени подломились. Послышался крик, за ним другой, звук разбитого стекла. Перед глазами замелькали белые и зелёные пятна. — Госпожа, — перед глазами возникло встревоженное юное лицо с бело-голубой лентой, пересекающей высокий лоб. — Госпожа, уберите руку. — А-Юань, дай, я посмотрю, — суровая складка залегла между бровей на любимом лице, но по крайней мере, он был жив. Холод окутал бок, уменьшая боль, и перед глазами чуть прояснилось. Она лежала на полу, в левом боку зияла колотая рана с обожжёнными краями. Над ней склонились глава Лань и юный адепт в белом, смотревший знакомыми глазами с нежного лица. Больше в комнате никого не было. — А-Юань, — она поняла, что улыбается, несмотря на боль. Брови мальчика сложились трогательным домиком. Вэнь Цин коснулась пальцами щеки, покрытой нежным юношеским пушком, на золотистой коже остался бурый след. Она попыталась стереть его, но только сделала хуже. — Прости… испачкала тебя... — Ничего страшного, — шепнул мальчишка и шмыгнул носом. — Госпожа, вы поступили неразумно, — покачал головой глава Лань. — Зачем было так рисковать?! — Он убил бы мальчишку, — Вэнь Цин попыталась сесть, опираясь на его плечо, бок немедленно прострелило болью, и она ахнула. — Я понадеялась, что смогу отвлечь его, а вы за это время что-нибудь сделаете. Самое слабое место Фань Цзюаня — это его гордость. — Он мог убить вас! — Не убил же, — вздохнула она. Стены пещеры задрожали, послышался шорох осыпающейся земли. — Нужно выбираться отсюда, — Лань Сичэнь подхватил её на руки и поднялся. — А-Юань, иди первым. — Хорошо, — кивнул тот и шагнул в лаз.