i.
Лютик болтает. Сверх меры. Несмотря на раздражающие песни и пустые разговоры о еде, женщинах и музыке, Геральт скрепя сердце восхищается его упорным желанием вести монологи и талантом жаловаться даже на незначительнейшие неудобства. Но большинство его попыток не обращать внимания на барда тщетны — тот цепляется за него как утёнок, потерявший маму, и, хотя известно, что ведьмаки лишены чувств, Геральт все же не железный. — Лютик. Что отнюдь не означает, что он обязан выслушивать историю барда о крапиве и его печальном знакомстве с ней в детстве. — Было больно. У меня нет ни малейшего желания повторять подо… — Лютик. — Что? — Он поворачивается к Геральту и приподнимает бровь. — Я докучаю? Геральт ничего не отвечает. День и без того выдался напряженным, и мысль перекусить и отоспаться кажется более заманчивой, чем… россказни Лютика. И, пожалуй, ещё немного тишины не помешает. — Знаешь, готов поклясться: и у тебя был подобный опыт. Ни за что не поверю, что в детстве ты был таким же мрачным и угрюмым. Хотя… может, и поверю. Может, ты и правда был маленьким ведьмаком с огромным-преогромным мечом. Нет — с двумя мечами! — Если не хочешь ненароком усесться в крапиву, то заткнуться — мудрое решение. — Геральт старается быть любезным, что бы там ни казалось. На мгновение Лютик выглядит неподдельно испуганным, но этот испуг стремительно сменяется раздражением. — Ты таскаешь с собой крапиву? — Нет. — Геральт испепеляет его взглядом. — Но, быть может, моя ладонь на твоей заднице возымеет тот же эффект. Повисшая тишина длится лишь пару сладких мгновений. Геральт закрывает глаза, и наконец его слух ласкают только звуки природы. Но Лютик быстро приходит в себя. — Да ты не посмеешь! Нет, ни в коем случае — уж я-то знаю! Ты уставший и ворчливый и любишь разбрасываться угрозами, но ты не поступишь так со мной. Ни за что. Верно, Геральт? Эй, Геральт, ответь мне. Геральт снова открывает глаза. Вот чёрт. Не помогло.ii.
Очнувшись, Геральт понимает, что Лютик, пожалуй, единственный, кто может говорить с кляпом во рту. Вероятно, ему что-то подмешали в еду — нет, им, потому что пленить и связать только его явно недостаточно. Теперь придется спасать ещё и Лютика. В глубине души он задается вопросом, когда стал таким неосторожным, и сам же отвечает себе, когда Лютик пытается закричать — или запеть, Геральт никак не разберет, — невзирая на кляп. Ох уж этот бард. Геральт мысленно ругается — ведь, по сравнению с другими, он умеет держать мысли при себе, — и продумывает план побега.iii.
Поцеловать Лютика оказывается слишком просто, и Геральт жалеет об этом, едва толкает барда к стене и касается его губ. Он растерял всё свое самообладание где-то в лесах, горах и посещенных тавернах и теперь хочет вернуть его. Такого не должно было произойти. Геральт отстраняется и тяжело дышит. Гнетущее чувство вины и раскаяния ложится камнем на сердце. Но он все так же стискивает плечо Лютика, зажав его между собой и стеной. Лютик широко улыбается, и Геральт готов прибить его за это. — Ну и ну, Геральт! А можно еще разок, только… — Почему ты никак не заткнешься, даже когда я тебя целую? — Геральт и правда хочет знать почему и снова целует его, и на этот раз в ответ раздается стон. В кои-то веки Геральту нравится голосистость Лютика. Когда они отстраняются друг от друга, Геральту легчает — на душе становится спокойнее, внутри больше не бушует буря. — Ты поразительно хорошо целуешься, — отмечает Лютик. — Почему ты так долго тянул? Нет, не отвечай. Знаю, тяжело признаваться в любви — особенно кому-то столь прекрасному, как я. Но в самом деле, Геральт… В самом деле… Может, и правда им стоит чаще целоваться.i.
Они лежат в кровати. В одной кровати, вынужден напомнить себе Геральт. Но мысль просыпаться рядом с кем-то слишком приятна, чтобы так просто от неё избавиться, как бы он ни пытался. Геральт надеется, что Лютик останется с ним — хотя бы ещё на пару часов. У барда есть своя комната, и он вполне может уйти туда. — Ты думаешь или пытаешься убить потолок взглядом? — спрашивает Лютик, и Геральт поворачивается к нему. — Думаю. — Рад слышать. А то мне уже стало жалко несчастный потолок. И о чем же? Геральт не знает, как ответить на вопрос. Да и отвечать тоже не хочет. — О разном. — Значит, думаешь о разном. Прошу простить, что потревожил твой глубокий мыслительный процесс. — Лютик вздыхает. — Если честно, я надеялся на нечто большее. — Ненасытный, — с улыбкой говорит Геральт. Лютик слишком хорошо его знает. Да и Геральт начинает понемногу понимать барда. — Какой есть. Утоли мой голод. — Не сейчас. — Геральт целует его и приподнимается. — Имей терпение. — Вынужден признать, но терпение не в числе моих многочисленных достоинств. — Неужели? — Неужели. — Хм. — Геральт легко проводит по волосам Лютика в ободряющем жесте. В странной ситуации он оказался — уж никак не ожидал обрести… что-то или кого-то. Геральт привык к одиночеству и давно смирился с ним, но теперь… ему не хочется лишать себя новых и неожиданных радостей, которые приносит спутник. Геральт бросает взгляд на Лютика, который лежит рядом и наблюдает за ним. Он продолжает бездумно водить пальцами по его волосам, время от времени задевает ими шею и ласково поглаживает кожу — везде, где может дотянуться. Некоторое время они оба молчат. — Тебе нравится, — наконец подмечает Геральт. — Угу. — Лютик закрывает глаза. Завораживающее зрелище. Будто особенная разновидность магии, для которой Геральту достаточно лишь невесомых, едва ощутимых касаний. Когда его пальцы скользят ниже, Лютик буквально растворяется. — Мне нравится, когда ты добрый, — бормочет Лютик. — Не обязательно всё время быть таким противным. — Иногда обязательно, — настаивает Геральт. — Хм. Нет. И ведь Лютик прав. Это не битва, не борьба за выживание — так пусть всё идет своим чередом. Не нужно выстраивать стены вокруг себя. Вокруг своего сердца. Маленькая комната погружается в тишину. Теплый Лютик лежит под боком и убаюкивает своим размеренным дыханием. — А я думал, что тебя невозможно заткнуть. Как же я ошибался, — говорит Геральт, качая головой. — Просто ты необыкновенно одаренный, — приглушенно соглашается Лютик. — Прославленный Белый Волк… и его бард. — Хм-м. Геральт признает: звучит замечательно.