Дай мне руку, если хочешь что-то почувствовать.

Три дня до свадьбы.

      Марлин бы поспать, отдохнуть от происходящего вокруг. Ей хотелось сдохнуть и больше не возвращаться в этот мир. К слову, ни в этот, ни в какие-либо ещё. Она очень устала от происходящего вокруг, внутри, в голове, везде.       Отец в последнее время будто специально, как заедающая пластина, а может диск, заставлял девушку работать на износ, заставляя каждый раз под конец рабочего дня звонить Шото и просить ее забрать. Засыпать в машине по дороге. Марлин уже не хотела быть сильной, быть героем. Ей просто хотелось вернуться в Сан-Франциско, к бабуле, уйти от всех этих бед, что вечно шли за ней по пятам. Уйти от того, что ей постоянно твердит Отец.       Она ничего не чувствует, она уже никого не хочет видеть в этом чёртово мире, но все равно, она достает телефон и, в первый раз за эти пару недель, она набирает знакомый ей номер, прикладывая телефон к уху. Гудки бьют по вискам, отбивая девушке по сердцу, будто нож. Никто не отвечает. Какая-то женщина что-то там говорит ей про автоответчик, а девушка ждёт. Ждёт, пока сможет сказать. Звуковой сигнал и…       — Привет… — тихо шепчет та, утыкаясь в прижатые к себе коленки, будто маленький ребенок, что хочет спрятаться от всех бед.       Так и было, по правде говоря. Она хотела просто исчезнуть отсюда и не вспоминать, будто это ещё один сон. Кто бы толкнул ее там, снаружи, чтобы она наконец проснулась?       — Я знаю, я эгоистка. Я не звонила тебе, я даже не пыталась. Я настолько заигралась с этим всем, настолько увлеклась этой новой жизнью, что совершенно забыла о прошлом. О том, кто все это время был рядом. Может быть, да. Пожалуйста, ты единственный человек, который мне правда нужен. Я настолько запуталась в тех чувствах, что бушуют во мне, в тех чувствах, что подаёт мне этот дом… Мне кажется, я схожу с ума. Я умоляю тебя, просто выслушай меня. Хоть раз. И я больше не позвоню. Ни приеду. Оставлю тебя навсегда. Если ты сама этого захочешь. Я просто… Устала держаться. Устала доверять. Они все такие гнилые, а я в этом мусорнике дохлая кошка, которую уже мухи целый месяц едят. А то и вороны. Все эти люди, они заставляют меня задуматься о том, нужна ли я тут… Нужна ли я кому-то. Я хочу вернуть все назад, я хочу к тебе, понимаешь?       Тоторо шморгнула носом, стирая с лица капли слез, что катились безпрепятственно по её теплым щекам, из глаз, наполненных театральным похуизмом, за которым скрывается маленькая девочка, что вечно в детстве пряталась от других в своем собственном мире. Даже будучи пару дней в Сан-Франсиско, дабы проведать бабулю в Америке, Марлин часто убегала, не желая слышать ничего о том, какой должна она быть. Как к этому придти. Что она должна быть за человек. Маленькая Лин всегда считала бабушку лучшим человеком в мире, потому что мать ей это навязал своими рассказами.       Девушка поставила ноги на пол, уперевшись локтем на свою коленку и взвалила голову на ладонь.       — Это ломает меня. Я хочу сдохнуть. Хочу перерезать сама себе глотку и навсегда уже уйти. Я жалею о том, что тогда ты погибла, а не я. Из-за того, что я не сдержалась и мы поссорились. Я же так и не извинилась. — Марлин выставила перед собой сжатую в кулак свободную руку, поддерживая телефон той, на которой лежала голова. Девушка фыркнула, внимательно глядя на то, как по мере того, как она расслабляет мышцы и пальцы, выравнивает их. — Из-за того, что дала волю своим чувствам, эмоциям. Ожоги третьей степени. Серьёзные повреждения конечностей. Три дня реанимации. Остановка сердца. Они пытались тебя спасти, а я лишь смотрела на это по ту сторону стекла и не могла выразить ни единой эмоции сострадания. Я помню глаза мамы. Единственная его дочь. Любимая мама. И погибает так нелепо. Они думали, что ты умерла из-за того, что просто попались сильные злодеи, но в этом виновата я. Лишь я. Знаешь, ты была херовым человеком, не отрицаю. Худшей из худшей. Эгоисткой. С завышенной самооценкой. Сильно большую цену себе ставила. Но я скучаю. Ты была самым лучшим другом и моей сестрой… — Марлин отключила звонок, сжав в руке телефон до хруста стекла.       Она была в таком состоянии, что лучше и не придумать. Её эгоизм и самоуверенность, черезмерная эмоциональность. Это все сыграло плохую шутку с девушкой. Мать желала, чтобы у нее выросла достойная этого мира и геройского звания дочь. В такие моменты Тоторо чувствовала себя ничтожеством, ничем, пустым местом, которое даже не заслуживает быть в этом мире. Она соврала, она сломалась. Её сломало то, что происходит тут, в этом чёртовом мире, в который её засунула гребённая судьба.       Девушка подскакивает с места, резко кидая телефон об кафель. Мобильник разбивается на пару составляющих, разлетаясь на части. Тоторо хватается за горло, пытаясь восстановить дыхание, что скакало так же, как и её сердце.       — Сдохни.