Трагедия в 3 актах

Состояние, в котором я пребывала последующие несколько дней, не поддавалось никакому описанию. Я не могла спать, пить и есть, а ходила по дому, как лунатик, или лежала на кровати, отвернувшись к стене. Чарли! Мой милый Чарли, который, как я думала, и мухи не обидит, оказался безжалостным убийцей! Он отравил замечательного человека – священника Стивена Баббингтона, - который был расположен к нему всем сердцем! Он не пощадил своего лучшего друга Толли, который любил его, как брата… - Я с ужасом представила, как «дворецкий Эллис» спокойно наблюдал его мучительную смерть! - Он уничтожил миссис де Рашбриджер, бедную, больную женщину, которую даже не знал! Он оказался не только жестоким отравителем, но и гнусным лжецом, которого трудно даже вообразить! Он лгал мне, якобы его смущает наша большая разница в возрасте, а сам зациклился на идее жениться на мне любой ценой, зная, что я потеряла от него голову! Он лгал Пуаро, «помогая» ему найти злодея! Он лгал несчастной вдове – миссис Баббингтон, мужа которой погубил у нее на глазах! У него хватило совести заявиться к ней вместе со мной, выражать соболезнования и говорить о цветочках! Это надо же быть таким мерзавцем! *** А доктор Бартоломью Стрендж – его дорогой друг Толли! – какую угрозу он мог бы для нас представлять?! Ну, знал он о сумасшедшей жене Чарли – это, конечно, дело скверное… но почему Чарли сам мне о ней не рассказал? Сознаюсь, я не так благородна, как Джейн Эйр в аналогичной ситуации, и подобная маленькая проблема не могла бы остановить меня на пути к счастью. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бессмысленное благородство. Тем более, что прежний брак Чарли существовал лишь на бумаге, а фактически он не жил со своей женой уже много лет. Наши дурацкие законы, юридически связавшие их до конца дней! Впрочем, этот закон вполне можно было бы обойти – ведь Чарли сменил фамилию и получил титул «сэр». Таким образом, отличие от его первой жены, в замужестве я стала бы именоваться не «миссис Кружка», а «леди Гермиона Картрайт», и факт юридического «двоеженства» никогда бы не вскрылся! Если бы только Бартоломью Стрендж все не испортил! Но я не верю, что он стал бы шантажировать нас сложившейся ситуацией. Я также не верю, что он бы раскрыл нашу тайну! Насколько я его знаю, он на это не способен – ведь он знал, КАК мы любили друг друга! С другой стороны, кто его разберет? – ведь капитан Дейкерс наговорил мне о сэре Бартомомью много гадостей! Намекнул, что тот лез в чужие дела! Если это правда? Но ведь мы же ему не чужие! Одно дело – мошенничать с пациентами, и совсем другое – пакостить своим лучшим друзьям! Наверняка Чарли много раз говорил ему о своей страсти и даже жаловался ему, говоря, как страдает по мне! Я даже могу представить нытье Чарли, приправленное убийственной самоиронией, и фразы примерно такого содержания: «Я уже старик, Толли. У меня волоcы растут из ушей. Лет 15 назад, возможно, но теперь... думаю, я обманываю cебя. Хотя она чертовcки хороша...» Бедный сэр Бартоломью, поверив этому эффектному блефу, утешал его, дружески хлопал по плечу, может быть, говорил, что все не так плохо – и его чувства взаимны… Вот тогда, наверное (или чуть позже), и был придуман розыгрыш с дворецким Эллисом, ради которого Чарли даже прервал свое французское путешествие – я наконец-то поняла, почему сэр Бартоломью позвал нас с мамой на тот вечер!.. Это было сделано специально для Чарли! Добрый, милый Толли организовал для нас встречу… Ну а для прочих гостей появление Чарли в роли дворецкого сошло бы за отличную шутку. Разве несчастный доктор знал, что невинный розыгрыш окажется смертоносной ловушкой? Но проблема состояла в том, что Бартоломью Стрендж воспринимал меня как очередной каприз Чарли, одну из множества его любовных побед; доктор не подозревал, что его ветреный друг влюбился настолько, что готов жениться, стать примерным семьянином и даже пойти на двоеженство! Я спрашивала себя много раз – почему Чарли даже не попытался откровенно поговорить с ним обо мне? Может, сэр Бартоломью проявил бы к нам благородство и бережно хранил тайну? А если бы даже он отказался бы нас «покрывать»? Ничего страшного не случилось бы! Мы могли бы прекрасно обойтись и без брака! Конечно, мою маму, свято чтущую священные узы Гименея, это привело бы в ужас! Пусть это и впрямь было бы не очень пристойно! Пусть эта связь породила бы много сплетен и слухов… Зато все были бы живы! Эти условности, в которые мы не просто загоняем, а замуровываем себя! Сколько человеческих судеб они разрушили! *** Но если убийство сэра Бартоломью еще можно хоть как-то обосновать, то смерти миссис де Рашбриджер и преподобного Стивена носили чисто маскировочный, «декоративный» характер. Больная женщина погибла лишь затем, чтобы Чарльз мог запутать Пуаро, пустив его по ложному следу; а преподобный Баббингтон пал жертвой его безумной «генеральной репетиции»! А ведь на месте священника запросто могла бы оказаться моя мать! – и эта мысль заставляла меня кричать от ужаса. Вместе с тем, я не была согласна с Пуаро, что Чарльз – душевнобольной! Нет, он далеко не безумец, он просто законченный негодяй, который строит «идеальное» преступление и ради своей цели идет по трупам, попутно сваливая вину на Олли и мисс Уиллс, хладнокровно подводя их под виселицу!.. К счастью, ему это не удалось! А если бы удалось? Интересно, как бы он мог жить после всего этого?! Жениться на мне… Потом бы мы, как ни в чем не бывало, жили беззаботно и счастливо – колесили бы по миру, катались на яхтах, смотрели на огонь в камине дождливыми вечерами, занимались любовью, рожали бы детей, быть может… А я и не подозревала бы, что рядом со мной – монстр! От этой мысли меня бросало в холодный пот. В такие минуты мне хотелось придушить его – собственными руками! Но все было не так просто. Другая часть меня продолжала безгранично любить его, несмотря ни на что. И это разрывало меня изнутри… Отчаянная любовь к этому человеку – и не менее отчаянная ненависть боролись в моем сердце, не в силах победить друг друга. - Ты должна забыть этого… зверя! – говорила мне мать. – Он же не человек! Душегуб! Псих! Ты, конечно, ошиблась в нем. И не только ты! Все мы ошиблись. Но надо жить дальше! Ты сможешь! Умом я понимала – она права. Разумеется, я должна забыть его! Стереть из памяти. Вырвать из сердца… Последнее, конечно, сложнее всего, но я смогу! «Вы упали, но Вы поднимитесь вновь», - вспоминались последние слова Пуаро, обращенные ко мне. Несомненно, поднимусь, у меня просто нет выбора… И пойду дальше, чтобы начать жизнь с чистого листа! Я сильная, я все смогу…