Трагедия в 3 актах

Осталось 20 дней… В голове постоянно крутилась моя идиотская шутка, брошенная по поводу неосторожного вождения Чарли: «Я не хочу стать вдовой прежде, чем выйду замуж». И вот теперь она должна стать жуткой реальностью, превосходящей любой кошмар… Я обречена на горькое вдовство, не став еще супругой. Впрочем, оно будет недолгим! Несомненно, я умру с ним в тот же день! Раньше, читая газетные заметки о казненных преступниках, я не чувствовала к ним никакого сострадания – так им и надо - получили, что заслужили! Теперь же я думаю совершенно иначе. Когда среди этих несчастных оказался тот, кем я живу… Разве я могла знать, что такое возможно?! Через 20 дней мой любимый умрет. Страшно и мучительно. Утром, примерно в 9 часов, за ним придут… Какой невероятный ужас, должно быть, сожмет его сердце! За ним придут настоящие демоны в человеческом обличье, одетые в костюмы и галстуки… Но есть ли что-то человеческое внутри них? В тех, для кого убивать людей – просто профессия? Конечно, с ними будет священник – чтобы прочитать последнюю молитву! Какое мерзкое неслыханное лицемерие! Гнусные изверги, неужели вы думаете, что Богу все это нужно? Нет! Милосердный Господь не может хотеть такого! Смертную казнь мог придумать лишь дьявол, Человеконенавистник от начала времен! …Его поведут в камеру смерти, но КАКИМИ будут эти шаги!.. В этой ужасной камере, освещенной лишь тусклой лампой, будет висеть уже готовая петля – и он ее увидит!.. Они заставят его встать на закрытый люк. Ремнями свяжут ему руки и ноги… На шею наденут петлю, а на голову – жуткий белый мешок (он нужен для того, чтобы «сердобольные» исполнители казни – эти ничтожные трусы! - не видели последнего взгляда смертника, который их так пугает, а также – ужасной гримасы, вызванной предсмертной агонией). Через мгновение палачи нажмут на рычаг, люк с ужасным грохотом откроется, и он упадет на несколько метров вниз. При этом его позвонки разорвутся – и он умрет… Смерть должна занять 1-2 секунды, но какие это будут секунды! Невыносимой боли и адского ужаса!!! И его прекрасное тело, которое я так желала и ласкала с таким трепетом… будет висеть в петле, словно туша – в лавке мясника… А если что-то пойдет не так… Хотя смертная казнь – само по себе «не так»… Длина веревки рассчитывается индивидуально для каждого смертника, исходя из его роста и веса. Есть даже специальная «Таблица падений» - самое грандиозное достижение нашей великой страны! Страшно подумать, каким чудовищным методом «проб и ошибок» она была составлена! Но и «Таблица падений» не может полностью гарантировать «удачную» казнь. Стоит палачу лишь немного ошибиться… и произойдет катастрофа! Бывали случаи, когда веревка оказывалась слишком короткой, несчастный медленно погибал от мучительного удушья. А если – длинной, голова обреченного могла оторваться от тела, оставшись в петле, а обезглавленный труп падал на дно люка… Когда я представила все это, меня охватил такой животный ужас, что я закричала… Нет!!! Я не допущу этого!!! Любой ценой!!! *** …Немного успокоившись, я села писать любимому письмо с мольбой подать апелляцию. Оно было следующего содержания: «Мой Единственный! Пишу тебе эти строки – и опасаюсь, что ты ненавидишь и проклинаешь меня. Это было бы справедливо – ведь это я тебя погубила! Но молю тебя, возлюбленный, выслушай меня, хоть, может быть, тебе это и тяжело… Первое, что я хочу тебе сказать… Я преклоняюсь перед твоим удивительным мужеством и восхитительным достоинством, с которым ты выслушал свой приговор! Мне бы твою силу! А я отвратительно слабая… Я только плакать могу, и слезы безвольно льются на бумагу… Прости… Я понимаю твою гордость, любовь моя, и уважаю ее, но заклинаю тебя твоей жизнью, которая для меня – высшая святыня… Если ты все еще любишь меня, подай прошение о помиловании - Линли сказал, что это возможно, а нам просто нельзя сдаваться! Мы должны использовать все шансы! Я знаю, что просить для тебя – слишком низко, но, пожалуйста, сделай это для меня! Я хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя еще сильнее, чем прежде. Теперь нас связывает не только бесконечная любовь, но и безмерная вина. А я виновата в случившемся так же, как и ты. Ведь это я стала твоим злым гением, отравившим твое доброе, благородное сердце смертоносной, безжалостной страстью и наполнившим твою чистую душу черными помыслами и намерениями… Наша вина огромна, Ангел мой, но все же наша любовь несравненно больше ее. И сильнее. Несмотря ни на что, ты остался для меня тем же, кем и был – моим единственным и бесценным Сокровищем, моим немеркнущим светом во тьме этой жизни… На Солнце бывают пятна, но от этого оно не перестает быть Солнцем. Нет такой вины, которая заставила бы меня отречься от тебя, любовь моя! Я хочу, чтобы ты знал это! Вот еще что. Оглядываясь назад, я понимаю, что любила тебя всю свою жизнь, даже не сознавая этого… С момента нашей самой первой встречи, когда я была нескладной девчонкой с крысиными косичками и терпеливо ждала твой автограф… Любимый, прости меня, что я пишу такой вздор, когда тебе так плохо… Я хочу столько сказать тебе!.. Часто я жалею, что ты повстречал меня в этой жизни – ведь, если бы не я, ты был бы счастлив, а ты достоин всяческого счастья, жизнь моя, а не того, что случилось с тобой сейчас… Но, как ты сам сказал когда-то, «наша Судьба сильнее нас», и эта самая Судьба навеки связала нас – на счастье и беду… Я думаю, это было неизбежно… Помнишь наш стих? Не верь дневному свету, Не верь звезде ночей, Не верь, что правда где-то, Но верь любви моей. Я поняла его истинный смысл только сейчас: Любовь светлее дня и ярче звезд! Любовь выше и сильнее Правды! Что есть Правда перед лицом Любви? Это наша любовь, мой милый, которую никто не может у нас отнять. Не знаю, благословлены ли мы небом или прокляты адом, но нас не смогут разлучить ни Бог, ни сатана! И я хочу, чтобы ты был уверен: я навсегда твоя! Нет, больше, чем навсегда… Навсегда и один день! Если бы мы могли сбежать! Я понимаю, что это невозможно… Но однажды мы навсегда останемся вместе и больше никогда не расстанемся. Просто поверь мне! Я хочу всем сердцем поблагодарить тебя за твою волшебную любовь, которую я вряд ли заслужила, за все наши моменты, за твои божественные ласки… За то, что сделал меня такой счастливой! Несмотря на то, что плата за это счастье столь высока! Не могу быть слишком откровенна с тобой, любовь моя, ибо боюсь, что это письмо попадет в чужие руки… Мерзкие соглядатаи… Только бы оно дошло до тебя – и как можно скорее… Обнимаю тебя всем сердцем, Счастье мое! Мужайся и будь сильным! С тобой все мои мысли и молитвы! Храни тебя Господь! Навсегда твоя, Гермиона». *** Я отослала это письмо в тот же день. Но на прошение надежды было очень мало, а по правде говоря, никакой. Наша старая, добрая Англия! «Страна виселиц»! Виселица – один из главных наших символов! Страшных и позорных! А до 1868 года – мама и Чарли лишь немного не застали эти времена – казни были публичными и служили народным развлечением! Кого-то это пугало?! Как бы не так! Пока тела несчастных содрогались в мучительной агонии, карманники чистили кошельки зевак. Случались и массовые казни, когда вещали несколько человек сразу. Потом веселая толпа расходилась по пабам – как после какого-то праздника. Нужно ли удивляться тому, что человеческая жизнь переставала иметь какую-либо ценность, в то время, как смерть превратилась в аттракцион? В более отдаленные времена – для устрашения обывателей - тела смертников оставались висеть в петле по нескольку дней – пока не начинали разлагаться. Только это никого не останавливало – люди продолжали совершать преступления, и каждый из них надеялся, что его-то «минует чаша сия». Зато казнь имела обратный эффект – преступники с большей безжалостностью избавлялись от свидетелей в страхе разоблачения. В наши дни практически ничего не изменилось. Человеческая жизнь не стоит ни пенни. Только теперь народ не присутствуют на казнях, а со злорадством или равнодушием читает о них в газетах. Боже мой! Неужели я была такой раньше? Да! Все равнодушны до тех пор, пока эта система не заберет кого-то из близких и любимых! А потом… безмерная боль и непроглядная темнота до конца жизни. За нашими красивыми фасадами, живописными пейзажами и нарядными людьми – за этой яркой оболочкой – неведомые миру слезы и боль несчастных людей, потерявших на виселице своих близких… Однажды они перерастут в буйную стихию – и сокрушат эту ужасную машину смерти. Когда-нибудь, лет через 30, это обязательно случится! Но мы с Чарли до этого не доживем! Сколько же еще должно пролиться слез и разбиться судеб? В нашем случае, все теперь зависит от воли короля. Но правильно ли это, когда милосердие одного человека решает судьбу другого? Конечно, нет, если даже этот человек – сам монарх. Никто, кроме Творца, не волен распоряжаться жизнями других! Никто, кроме Создателя, не волен карать и миловать! А ведь король – не Бог, он всего лишь – «плоть, кровь и разуменье», как и любой из нас! Теперь же мы вынуждены смиренно надеяться на него, как на Бога... Это так неправильно и унизительно! Но главное сейчас – жизнь Чарли!.. Нет, в отличие от Оливера с его коммунистическим мировоззрением, я не являюсь противницей монархии – как и все на земле, она имеет достоинства и недостатки. Я только говорю о неприкосновенном праве человека на жизнь! Я не понимаю, как король, все эти министры, лорды и так далее… до сих пор не могут пресытиться этим обилием узаконенных смертей?! Как им это все не надоест?! Но только ли правительство виновно в смертной казни? Нет. В ней виновато все общество, другими словами, каждый из нас. Государство совершает убийства от имени общества; а общество это одобряет. Этот порочный круг не разорвется до тех пор, пока все мы, простые люди, громко не скажем этому свое твердое и решительное «НЕТ». Сейчас я в отчаянии! Но меня согревает вера, что когда-нибудь это случится, и Англия навсегда очистится от казни! А пока виселица так же «царствует» в нашей стране, как гильотина – в соседней Франции… На что мы можем надеяться? Это просто разрывало на части… *** Не утешая себя иллюзиями по поводу прошения и долго размышляя над тем, что делать, если приговор все же останется в силе, я придумала для нас дерзкий, невиданный план побега! Но могут ли 2 слабых, безоружных, смертельно уставших, человека сбежать из тюрьмы, обманув многочисленную, вооруженную до зубов, охрану и полицию? Конечно, нет! Нас ждет побег иного рода… Раз нам нет места в этом мире, понимала я, мы должны сами оставить его – я приду к нему накануне казни, как будто проститься, и мы сможем уйти вместе, в одну и ту же минуту – красиво и достойно, насладившись последним объятием горькой, смертельной любви, навсегда сковавшей наши судьбы, сердца, тела и души… Вопрос, как это сделать? Приговорив человека к казни, государственная машина смерти тщательно заботится о том, чтобы он не смог совершить самоубийство. Я никогда этого не понимала! Зачем вы так тщательно охраняете жизнь несчастного, если все равно его убьете?! Только не говорите, что таким образом заботитесь о спасении его души! Иначе, чем садизмом и жаждой глумления со стороны представителей «правосудия» я это объяснить не могу! Варвары, превосходящие жестокостью даже диких зверей! Таким образом, пронести в тюрьму колюще-режущие предметы я не могу – естественно, меня обыщут – вывернут каждый карман, каждую складку одежды – и заберут их… Равно, как отняли бы и револьвер (если бы он у меня был!). Остается яд. Но как пронести его незаметно, так, чтобы не нашли?! В склянке? Не годится. Ее сразу же обнаружат… И как принять его – ведь с нами в камере неотступно будет охранник… Попросить его оставить нас наедине я тоже не могу – это вообще нереально… Эта просьба, вероятнее всего, не только не будет удовлетворена, но и сразу вызовет подозрение… Они там хоть и солдафоны, но не тупицы… Могут и выгнать… Что же делать? После долгих размышлений я все же нашла блестящее решение, от которого пришла в неописуемый восторг… Я принесу яд в лекарственных капсулах, предварительно взяв их в рот… Вот уж об этом тюремщики ни за что не догадаются! Да! Капсул будет 2 – для меня и Чарли… Я приду к нему в камеру, чтобы попрощаться, - и трогательно попрошу у охранника разрешение на последний поцелуй – ну, кто же откажет убитой горем невесте? Во время страстного, отчаянного поцелуя – а уж это мы умеем! – я передам Чарли капсулу с ядом… Нам останется только принять его, раскусив капсулы… И прежде, чем охранник что-то сообразит, мы будем уже мертвы! Какая прекрасная, сладостная смерть! О такой можно только мечтать! Так мы напишем 4-й акт нашей 3-актовой трагедии, и это будет воистину блестящее завершение, достойное пера Шекспира или даже самой мисс Уиллс! Это будет величайшая трагедия о Торжествующей, Всепобеждающей Любви, которой еще не видел мир! Так мы уйдем – красиво и достойно, измученные скорбью и истерзанные жизнью, потерявшие все, кроме друг друга. Этот уход будет не проявлением слабости, а торжеством мужества и силы духа. Мы оставим этот мир гордыми и непобежденными! Мы всех их обманем: глупых охранников, лицемерных судей, безжалостных палачей и любопытных обывателей, ждущих новостей о казни Чарльза Картрайта! Мы посрамим тебя, Пуаро! Думаешь, ты всех переиграл?! А что ты скажешь, когда прочтешь в газетах о гибели «мадемуазель Яйца», которую никак не смог предвидеть?! Схватишься ли за голову с возгласом: «Как же я был слеп! Я должен был это предусмотреть». Почувствуешь ли ты жгучую вину? Или смахнешь скупую слезу, пожалев бедную глупую девочку, а, может, и старого друга, которого так и не пожелал уберечь? Но нам не нужна твоя жалость! Мы познали в своей жизни такое счастье, о котором ты мог знать лишь из книг… Правда, горе, выпавшее нам, не меньше! Но мы приняли его стойко – оно не сломило нас! В одном ты был прав, приятель! Ты не так уж глуп! Я, действительно, смогла подняться – над парализующей слабостью, животным страхом и презренным инстинктом самосохранения! Теперь я исполнена храбрости, силы и гордости, как никогда! Слышал ли ты о славной королеве Марии Стюарт? Еще в юности она вышила на покрывале слова: «В моем конце – мое начало», оказавшиеся пророческими, потому что храбрая смерть прославила государыню больше, чем блестящая жизнь, став началом ее подлинного величия. В значительной степени я повторю ее судьбу! Пусть я не королева, но я коронована той великой Любовью, которую не ведали даже венценосные особы! *** От этих мыслей меня охватило дьявольское веселье, но, успокоившись, я наконец-то ощутила давно забытый покой. Однако, успокаиваться еще рано. Нужно тщательно подготовиться, все, как следует, обдумать… Вид яда, нужную дозу и чтобы капсулы не растворились раньше времени… Необходимо тщательно изучать различную информацию о ядах, а это довольно большой труд… Кроме того, сначала я должна безупречно отыграть свою первую и последнюю, самую важную в жизни, роль! Я должна притворяться повеселевшей и беззаботной, забывшей Чарли, чтобы мама и Элиза перестали, наконец, слишком обо мне заботиться, ни о чем не догадались и не помешали мне довести задуманное до конца!.. Еще мне необходим мой давний, влюбленный друг! Олли! – ему отведена в этом спектакле особая роль… Как графу Парису - в судьбе Джульетты… Возможно, наша эффектная смерть наделает немало шума. Но лишь 2 человека на всей планете будут оплакивать нас искренне: меня – моя бедная мама; а его – любящая, верная, бесконечно преданная мисс Милрей… наша милая, добрая Вайолет… Глубокие раны на их сердцах никогда не затянутся, а вопли памяти – никогда не умолкнут… Возможно, эти страдания даже страшнее смерти, на которую мы обречены…