Трагедия в 3 актах

30 января 1939 года. Я поднялась на рассвете, в 4 часа. Кажется, мне удалось поспать целых полчаса. Принимаю душ. Вода кажется огненной лавой. Тело боится… Тело хочет жить… Надо бы хоть что-то поесть. Конечно, от одного вида пищи тошнит. Но я должна, чтобы не упасть в обморок в самый неподходящий момент. Через силу проглатываю кусок хлеба и чашку чая. Нужно тщательно выбрать одежду. Ведь это мое свидание, хоть и последнее. Конечно, явиться на собственную смерть в красивом платье, как Мария Стюарт, я не могу… Это ведь не замок Фотерингейт, а тюрьма Пентонвилль… Нужно что-то более практичное. Я останавливаю выбор на белой блузке и элегантном голубом брючном костюме, который дополняю ниткой белого жемчуга. Тщательно причесываю волосы – Боже мой, они сильно поседели! – и прячу их под голубой шляпкой. Тихонько проскальзываю в комнату мамы. Она еще спит… Бесшумно подойдя к ней, целую ее в щеку. Прощай, моя любимая! Я никогда не увижу тебя больше! Такое чувство, словно сейчас я вонзаю меч в нее, спящую… Поспешно выхожу из комнаты, чтобы не разрыдаться, и закрываю за собой дверь. Время пришло… Выходя из дома, надеваю светлый плащ, в кармане которого прячу «лекарство»… Оно поможет нам… Обхожу дорогие сердцу места Лумаута… В последний раз… Вот церковь, куда мама в детстве водила меня на службы… Захожу в храм со смущением воровки. Господи, я же всегда верила в Тебя и любила Тебя. Неужели сегодня Ты отринешь нас?.. Сжалься же! Ведь Твоя милость безмернее синего неба… Небо! Я вижу его в последний раз!.. Подхожу к «Воронову Гнезду» - дому, где жило мое Счастье… Слезы льются горячим потоком… Хочется кричать от безмерной, невыразимой боли… Вот и вокзал. Билет в один конец. Первый поезд «Лумаут-Паддингтон». Устраиваюсь в купе. К счастью, одна. Путь долгий. 4 часа… Еще недавно я сидела в похожем купе, напротив задумавшегося Пуаро, прижавшись к любимому, когда мы ехали на эксгумацию тела преподобного Стивена… Его плечо… Такое надежное… Его милая рука – в моей… Его нежный голос… Его прекрасные глаза, поражающие меня невыразимой любовью. Снисходительная улыбка благоразумного Пуаро, бегло окинувшего взглядом влюбленных психов… Он смотрит на нас, как на маленьких детей… Ну а нам на него глубоко плевать! Есть только Мы – и никого больше… Густая волна воспоминаний накрывает меня. Наша первая встреча в театре. Мои посещения его спектаклей. Наша первая встреча в Лумауте. Наши катания на лодке. Наша отчаянная любовь, которую мы боялись выказать друг другу… Наше объяснение в Гиллинге… Первый поцелуй... Сумасшедшая ночь любви, оказавшаяся единственной!.. Залитое солнцем утро… День в Лондоне… Прощание вечером… И дальше… разоблачение и безнадежность… …Пытаюсь молиться, но воспоминания терзают и слезы душат. Конечная станция – Паддингтон. Схожу с поезда, боясь потерять равновесие от усталости… Останавливаю такси, называю место назначения, тюрьма Пентонвилль – и ловлю печальный взгляд таксиста – должно быть, он узнал меня из газет… Ведь судебный процесс был такой громкий… Поспешно отворачиваюсь и невидящими глазами смотрю из окна машины на улицу, здания, людей… Но ничего не вижу… Снова пытаюсь молиться, но тело сковывает животный страх… Доехали. Здание тюрьмы. Рассчитываюсь с таксистом. Сегодня он – Харон – и даже не подозревает об этом… Беру в рот «лекарство». Я должна быть сильной – но по всему телу - дрожь и холод. Господи, помоги мне! В последний раз… - Мне к Чарльзу Картрайту…попрощаться, - робко сообщаю я охране. Меня препровождают в здание и обыскивают… Как это унизительно! Но эти кретины не догадываются заглянуть мне в рот! Смешно… На мгновение мне становится смешно… Охранник ведет меня по жуткому помещению всех оттенков серого, с решетками на окнах… Мне страшно, и я молюсь, чтобы не упасть… Камеры смертников, где томятся несчастные… Ад начинается уже здесь… Вот и камера Чарли. Мы остановились. Раздается жуткий лязг металлической двери… Она открывается… Серые кирпичные стены, зарешеченное окно… Чарли лежит на койке, отвернувшись к стене, кажется, уже ни на что не реагируя. Даже на шум открывшейся двери… Кажется, для него уже все кончено… Рядом с койкой стол и стул… На столе лежат мои письма. У меня сжимается все внутри… - К Вам посетитель, сэр, - вежливо говорит охранник. «Сэр»… Прямо как его несчастный тезка - святой король-мученик Карл I, к которому даже на эшафоте обращались «Ваше Величество»… Мой Король! Ты по-прежнему велик!.. - Чарли! – тихо позвала я. Звук моего голоса мигом оживляет его, заставляя подняться. Я смотрю на его лицо… Морщинки стали еще более заметны… Как они изрезали его лицо! И глаза… Несомненно, что он много плакал в последнее время! Помедлите с казнью еще месяц – и на виселицу вести будет уже некого. Жизнь сама покинет это обессиленное, измученное тело. День за днем. Капля за каплей! Но мое появление заставляет его счастливо улыбнуться… Эта улыбка!.. Такая была, когда мы катались на лодке вокруг Лумаута… - Гермиона! Ангел мой! Мы крепко обнимаемся. Из моей груди вырывается тяжелый стон. Мы опускаемся на койку. Я смотрю на бесконечно любимое лицо, на котором лежит отпечаток немыслимой боли, горя, страданий и усталости – и слезы безвольно льются у меня из глаз… Мария Стюарт! Мария-Антуанетта! Куда вы подевались?! - Прости меня, любимый! Прости за все! - В чем же ты виновата? Это я должен просить у тебя прощения! - Я приношу несчастья. Как черная кошка! Я же тебе говорила… - Нет… Ты принесла мне величайшее счастье… Я умираю счастливым, дорогая, потому что познал твою любовь… Слезы мои льются вдвое сильнее… - Любимая, не надо плакать, - с невыразимой нежностью сказал он. - Я уже пожил. Знал много радостей и горестей. У тебя жизнь еще впереди, и я хочу, чтобы ты была счастлива! Тебе нужно скорее забыть меня! - Нет! – возразила я, подняв на него взгляд, и поспешно понижая голос до шепота, чтобы охранник не услышал. – Я пришла, чтобы умереть здесь с тобой! Далее мы вынуждены перешептываться… - Не делай этого! Ты должна жить! Пощади свою юную жизнь! - Ты… это ТЫ – моя жизнь… Я не буду жить без тебя! И я умру счастливой! - Пожалей хотя бы свою мать. Ведь она тебя так любит! - Я знаю. Но у нас общий крест… И я разделю его с тобой… - мое лицо озарилось вымученной улыбкой. – Я не отдам им тебя… Мы их обманем, дорогой… Мы сейчас уйдем! Нужно только принять «лекарство»… При слове «лекарство» он посмотрел на меня с удивлением и невыразимой болью, как на помешанную. - А сейчас мы должны набраться мужества, любовь моя, - продолжила я и громко, со слезами в голосе, обратилась к охраннику: - Могу ли я поцеловать его, сэр… в последний раз? У нас больше не будет другого шанса… Охранник согласно кивает и отводит печальный взгляд. Ему нас жаль… Мы крепко обнимаемся, я закрываю глаза и жадно впиваюсь в его губы… Невыразимое наслаждение… А я уже почти забыла этот вкус… это мучительное блаженство… Нам так хорошо сейчас… О, любимый! Сколько волшебных ночей мы могли бы подарить друг другу!.. Но нашим ложем станет лишь холодная могила… Мои слезы высыхают… Сердце бьется так часто, что, кажется, сейчас разорвется… Становится тяжело дышать… По телу пробегает огненная дрожь… Что это? Последний трепет отчаянной страсти или предсмертные судороги? Или все вместе?.. Чудесный момент, чтобы умереть… И вот капсула с «лекарством» у него во рту… Мы прерываем это невыразимое, жуткое наслаждение… Я открываю глаза и с улыбкой и упоением смотрю на любимого… свет любви и нежности в его глазах… он счастлив… Это все, для чего я жила… - Я люблю тебя, - говорю я – и голос мой звучит тихо и прерывисто. - Я люблю тебя! - Прощай. - Прощай. Мы обмениваемся пронзительными, полными любви, взглядами. Любовь сильнее страха смерти. Он раскусывает капсулу с «лекарством», проглатывает его и падает мертвым… Я должна тоже… Мне так страшно… Проклятая воля к жизни… Я закрываю глаза… Дивный солнечный летний день. Бескрайнее синее небо - и еще более синее море. И наша парусная лодка весело бежит по сияющей от солнца воде. Мы рядом! Мы так счастливы! Двое во всей Вселенной! Захлебываемся своей любовью, как морем… - Приготовиться! Поворот оверштаг! – весело командует он. Есть, Капитан! Ты рядом со мной – и я ничего не боюсь!.. Раскусываю капсулу… Горько-сладкий вкус смерти… Помоги мне, Боже!.. Сейчас все закончится… Быстрее бы… Проглатываю яд... падаю… не могу дышать…Чарли… жизнь моя… Я иду к тебе… *** Ивнинг Стандарт. «ДВОЙНОЕ САМОУБИЙСТВО ЧАРЛЬЗА КАРТРАЙТА И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОЙ НАКАНУНЕ КАЗНИ. Неожиданный финал шокирующей драмы актера Чарльза Картрайта, приговоренного к смертной казни за тройное убийство. Картрайт и его возлюбленная – мисс Гермиона Литтон-Гор, пришедшая к нему в тюрьму Пентонвилль на последнее свидание, покончили с собой, приняв яд, предположительно, цианистый калий. Так как в ходе тщательного обыска отравляющего вещества при мисс Литтон-Гор обнаружено не было, по всей видимости, она пронесла его во рту и передала Картрайту через прощальный поцелуй. Смерть обоих была мгновенной и наступила почти одновременно 30 января 1939 года в 14 часов 25 минут по лондонскому времени».