Танцующий с волками

Апрель закончился. Трава наконец-то зеленела по-настоящему, деревья, раньше будто окутанные прозрачным зеленоватым туманом, обзавелись новыми нарядами, лесные поляны покрылись яркими цветами. Даже холодное, вечно затянутое тучами небо над Форксом стало выше и светлее. Карлайл и в прежние годы не очень радовался весне. Для него наступление теплого времени года значило: больше солнечных дней – больше отгулов на работе – меньше пациентов, которые могут рассчитывать на его помощь. В этом году наступление весны означало, что он не сможет видеть Лею так часто, как хотел бы. Они оба будто сошли с ума. Тетрадь Карлайла пылилась в ящике его стола, о лечении, когда они встречались, речь и не заходила. С тех пор, как стая дала свое разрешение, он и Леа использовали любую возможность уединиться. «Хуже подростков», думал он иногда. Легче всего было встретиться на работе, до и после нее, и Леа буквально подкарауливала его. Что интересно, несмотря на то, что и Сэм, и Джейкоб посчитали, что роман Карлайла ничем не грозит их близким, о том, чтобы пересмотреть соглашение и разрешить вампиру иногда навещать волчицу у нее дома, не могло быть и речи. Предложенный ими выход был прост: сделай выбор и навещай сколько хочешь. Легко сказать. Карлайл сейчас, в силу погодных условий, проводил дома больше времени, чем обычно, и чаще видел Эсми, чем Лею. Но как начать этот разговор? «Дорогая, я хочу развестись с тобой»? «Эсми, я очень тебя люблю, но я полюбил другую»? «Милая, я ухожу от тебя»? Как вообще возможно произнести такое? Эсми будет не просто огорчена. Это ее убьет. Их связывали годы, проведенные вместе, приемные дети, множество пережитых трудностей, любовь, наконец. Пусть другая, чем к Лее, но это тоже была любовь. Если Карлайл решится оставить семью, то как же жить дальше, без детей и без этой чудесной женщины с кроткими светло-карими глазами? Он не мог представить себе, что бросает ее. И как назло, все, абсолютно все напоминало о той, другой, скучающей по нему в резервации. Книги в домашней библиотеке - сколько раз он сидел прямо на стремянке, раскрыв на коленях толстый том, в надежде отыскать хоть какую-то зацепку. Накрахмаленный белый халат в шкафчике на работе – иногда не хватало времени снять рабочую одежду, и Леа просто распахивала его. Букет весенних цветов на столике в гостиной – сейчас эти цветы росли повсюду в Ла Пуш, и девушка-волчица очень любила их. Карлайл рассматривал цветы в вазе и вспоминал недавний разговор на лесной поляне недалеко от побережья, сплошь заросшей синими, сиреневыми и желтыми первоцветами. Леа валялась рядом с ним на траве, положив руки под голову и смотря в небо. «Я ненавидела тебя», она смеялась, будто сама себе не верила, «И не только тебя - всех вас. Понимаешь, мы существуем потому, что существуете вы - как противовес. Кто-то должен защищать людей. Как только в окрестностях Ла Пуш стало больше вампиров, волчий ген проснулся у всех потомков вождей-духов, даже у тех, у кого он должен был остаться спящим. Даже у меня», индианка опустила глаза. «Я думала тогда: если бы не Каллены и их проблема с девчонкой Свон, из-за которой тут появилось столько кровососов, я бы осталась нормальной. Не было бы вас – Сэм не стал бы оборотнем и не бросил бы меня». «Сожалеешь?» Карлайл поправил заткнутый за ухо девушки ярко-синий цветок. «Не-а», Леа потерлась щекой о его ладонь. «Когда ты начал меня лечить, я поняла, что ты правда хочешь мне помочь. И что ты добрый. Ко мне мало кто был добр. А потом... я не знаю, как это объяснить... я внезапно увидела, какой ты красивый. Вот так, вдруг, заметила», Леа с озорной улыбкой перекатилась и ускользнула, когда Карлайл протянул к ней руку. «А ты почему-то заговорил об Эмбри, я пришла в ярость и окончательно поняла, что я тебя люблю». Вампир использовал свою скорость и через секунду вновь оказался рядом, заключая ее в объятия. «Не злись, но, возможно, Эмбри был бы лучшим выбором. Мне нужно время, чтобы подумать, как я расскажу обо всем Эсми, а он свободен. И... не хочу тебя расстраивать, но я никогда не слышал, чтобы у вампира и оборотня рождались дети. Я кое-что проверил, и, вероятно, в этом отношении мы несовместимы. С ним такой проблемы не возникнет». «Замолчи», перебила она его. «Никаких оборотней, я уже говорила. И даже если бы Эмбри был человеком, не он мне нужен, а ты! А дети... ну что ж, значит, мне не нужно предохранятся. Ненавижу резинки". Она улыбнулась, смотря Карлайлу в глаза, но губы Леи слегка подрагивали. Человек бы этого не заметил. - Карлайл? – мелодичный голос Эсми заставил его прийти в себя. Она стояла напротив, также разглядывая цветы, – Ты в последнее время на себя не похож. Какие-то трудности в клинике? - Нет, в клинике все в порядке, - он проследил взглядом, как жена вытаскивает букет из вазы. Ее красивые белые руки странно смотрелись среди цветов: такие тонкие, изящные и неживые. - Я очень переживаю. Что-то гложет тебя, - золотистые глаза смотрели на него с участием и любовью, – Любимый, ты стал часто грустить, я не знаю, что мне думать. Это касается детей? Но Элис не видела ничего плохого, и Аро, по ее словам, не помышляет больше о том, как бы переманить кого-то из нас в свой клан. - У детей все хорошо, Эсми, не тревожься. Это просто меланхолия, - Карлайл растянул губы в улыбке. Господи... он никогда не соберется с духом. Как сказать ей? И где гарантии, что Эсми выдержит расставание, а не направится прямиком в Вольтерру, как Эдвард в свое время? Об этом даже помыслить было страшно. - Прожив четыреста с лишним лет, иногда устаешь от вечности, - кивнула она. Кажется, жена поверила ему: Карлайл всегда умел сдерживать свои чувства, а Эсми всегда безоговорочно доверяла мужу. Она вновь переключилась на то, за чем, собственно, пришла в гостиную: на цветы. - Кто принес их сюда? Они ужасны. Какой вульгарный цвет, и совершенно не сочетаются с нашей гостиной, - в мгновение ока она оказалась на кухне, не прекращая возмущаться: - Чайные розы, вот что подойдет. Закажу сегодня же. Первоцветы были отправлены в мусорное ведро. +++ Лучи солнца пробивались сквозь щель между занавесями. Как назло, уже несколько дней стояла прекрасная солнечная погода, и только сегодня Элис предсказала, что снова надолго станет пасмурно. Эсми ушла в душ, а Карлайл, под предлогом того, что ему необходимо сегодня быть в клинике пораньше, быстро собирался на работу и не последовал за ней. Уже собираясь уходить, он окинул взглядом роскошную обстановку спальни. Кровать под балдахином, шкаф и туалетный столик Эсми – вся мебель, в резьбе и завитушках, была выдержана в изысканной светло-бежевой гамме. На столике в хрустальной вазе стояли розы. Точно такие же чайные розы, как в гостиной: ни пятнышка на кремовых лепестках, ни одного поеденного тлей листика. Совсем как искусственные. Эсми гордилась их домом, она умела создать уют, и Карлайлу раньше и было уютно здесь. Но сейчас ему нестерпимо захотелось сбежать на свежий воздух, в лес, на заросшие первоцветами поляны. То, что он собирался сделать, иначе, как бегством, трудно было назвать. Карлайлу прислали приглашение на региональную конференцию хирургов, которая должна была состоятся в Сиэтле и продлиться около десяти дней. Разумеется, он планировал ехать туда задолго до того, как Леа обратилась к нему, но только сейчас решил, что она поедет с ним. Они прибыли в город по отдельности и встретились только к вечеру. Карлайл ждал ее в парке, в паре кварталов от своей гостиницы: не хотел, чтобы кто-то из коллег случайно наткнулся на него. Погода в «городе дождей» вполне соответствовала его названию: с утра, а может, и с ночи, шел дождь. То мелкий, как пыль, то усиливающийся до настоящего весеннего ливня, он разогнал людей по домам. Парк был пуст. Вдруг в конце аллеи послышались шаги: Леа выскочила из-за красного канадского клена и побежала к нему, шлепая по лужам босыми ногами. Короткий ярко-зеленый сарафан облепил тело, на волосах блестели капли дождя, небольшой рюкзак подпрыгивал на спине в такт шагам. - Еле вырвалась! - она налетела на Карлайла, чуть не опрокинув их обоих на землю. Дождь не прекращался, мелкие капли оседали на их волосах и одежде. Пара целовалась под дождем, забыв обо всем. Образ Эсми в его мыслях и чувство вины, мучавшее Карлайла с тех пор, как он сел в машину и отправился в Сиэтл, пропали. Сейчас была только Леа и поцелуи с привкусом дождя. - Как тебе удалось? – спросил он, когда смог от нее оторваться. - Моя школьная подруга живет в Сиэтле и она пригласила меня погостить, - квилетка смотрела на него с самым невинным выражением лица, на которое была способна. – Мама, конечно, позвонила ей и переспросила, но подружка меня прикрыла. - Что ты ей сказала? – забеспокоился Карлайл. - Правду, - Леа послала ему еще более невинный взгляд, – Мой парень – не квилет, и это не нравится моей маме. Вампир невольно улыбнулся, заражаясь ее хорошим настроением. Десять дней... целых десять дней вместе! Он давно не чувствовал себя настолько беззаботным и свободным – как сбежавший с лекции студент. Днем, конечно, Карлайл должен был работать, но вечера никто не мог у них отобрать. Они гуляли по блошиному рынку на Пайк-плейс, обошли все парки и маленькие кафе этого города. Каждый день – что-то новое, дни сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе, яркие и радостные. Не хотелось верить, что это когда-нибудь закончится. Последние выходные перед отъездом они решили отпраздновать: кто знает, когда судьба подарит им такие каникулы. Карлайл снял комнату в мотеле за городом на чужое имя. Одно для двоих. Рассвет перед возвращением вампир встретил, сидя на кровати рядом со спящей девушкой. Леа свернулась клубком, одеяло сбилось и прикрывало лишь ноги. Она улыбалась сне, иногда вдруг принималась обнимать подушку... такая человечная и живая. Карлайл мог бы вечно охранять ее сон, слушать ее размеренное дыхание. - Хмм.... – Леа приоткрыла один глаз и потянулась, – Доброе утро. - И тебе доброе утро, - Карлайл наклонился, чтобы поцеловать ее, но девушка уже выскользнула из постели: - А как же несвежее утреннее дыхание? – раздался ее насмешливый голос уже из ванной, – Блин... по-моему, я поправилась. Надо что-то делать с моим аппетитом. Или превращаться чаще. Пока Леа приводила себя в порядок, Карлайл собрал их немногочисленные вещи. Каникулы закончились, последней остановкой перед возвращением домой стало небольшое придорожное кафе. - Так не хочется возвращаться. Мне понравился Сиэтл, хотя тут слишком много людей и очень шумно. Но главное, что ты был тут вместе со мной, и не нужно было прятаться, - Леа сосредоточенно вытаскивала из чизбургера кусочки соленого огурца, немного подумала и принялась намазывать их шоколадной пастой. - Что ты делаешь? – Каллен, конечно, не мог судить с человеческой точки зрения, но он был врачом и знал, что подобный выбор продуктов более чем необычен. - Ем, а что? Я всегда ем много, ты же знаешь... – Леа не договорила и бегом кинулась в дамскую комнату, зажимая рот рукой. Карлайл на минуту застыл, как окаменевший. Из этой ситуации можно было сделать только один вывод, но... Черт возьми, это было невозможно! Не обращая внимания на удивленные и возмущенные взгляды окружающих, он последовал за ней. Леа стояла, наклонившись над раковиной, опираясь на нее руками, и тяжело дышала. Карлайл подошел к ней, игнорируя испуганные визги нескольких находящихся тут женщин. Осторожно поддерживая Лею, он помог ей умыться. Ее кожа ощущалась еще горячее, чем обычно. - Как ты, получше? – он промокнул лицо девушки бумажным полотенцем. - Не знаю. Я чувствую себя слабой. Наверно, я отравилась, да? Мне этот чизбургер сразу показался подозрительным! - Возможно, ты скажешь, что я сошел с ума, но, по-моему, ты беременна. Леа вскрикнула и повисла у него на руках. Она была в глубоком обмороке. +++ - Мы должны убедиться, что я не принимаю желаемое за действительное, - Карлайл быстрыми шагами шел по коридорам форксской клиники, ведя Лею за руку. В выходные здесь почти никого не было, и вампиру с оборотнем не составило труда проникнуть в одну из палат незамеченными. - А ты этого желаешь? – глаза девушки из миндалевидных стали круглыми. Доктор не ответил: слишком взволнован он был. Он помог своей спутнице лечь на кушетку. - Сарафан подними, пожалуйста. - Ой, холодно! – Леа заерзала, почувствовав на животе прохладный гель. - Потерпи. Сейчас мы все выясним, - он быстро набрал что-то на клавиатуре, затем приложил к животу девушки датчик. - Этого не может быть, но это так. Чудо... – Карлайл поднял на Леа восторженные глаза. На экране 3D-монитора отчетливо вырисовывался силуэт младенца. «Мой... мой ребенок... живой, настоящий, мой...» - он порывисто поцеловал ей руку. Его душу переполняло счастье, на которое он, будучи вампиром, давно перестал надеяться. И все благодаря этой девушке, что сейчас смотрит на него с таким изумлением во взоре. Благодаря той, которая показала ему, что такое настоящая радость жизни, и вдребезги разбила его, на первый взгляд, благополучное существование, где главенствовало чувство долга. Лее, научившей его быть человеком, а не существом. Леа бросилась ему на шею, на ее губах появилась счастливая улыбка. Но уже через мгновение девушка вскрикнула и упала на кушетку, закрыв глаза. - Что? Где болит? – вскочил вампир и, посмотрев на монитор, потерял дар речи. Маленький человечек на экране исчез, на его месте скрючился волчонок. - Ему будет легче, чем мне. Никакой боли при превращении, когда станет взрослым. Он уже это умеет, - ее глаза влажно заблестели. – Какое счастье... – но вдруг улыбка пропала с ее лица: - Господи, что я скажу маме?! И что скажет стая? – причем, первый вопрос явно вызывал у Леи больший ужас. - Скажем все, как есть, - Карлайл приобнял ее, успокаивая. «Я и так слишком долго тянул. Продолжать так дальше нельзя. Я поговорю с Эсми, когда вернусь домой», - решил он про себя. – Я буду рядом, буду заботиться о вас обоих и помогать, о чем бы ни шла речь. Твои близкие не будут против, я уверен. - Нет! – испуганно воскликнула Леа, теснее приникая к нему, будто ища защиты, – Маме я расскажу потом, не хочу скандалов. И обращаться не буду, чтобы никто ничего не узнал. Мне пока что самой надо привыкнуть к этой новости. - Уверена? - Абсолютно. Если бы я могла ненадолго уехать... - Не может быть и речи! Ты должна остаться, поближе ко мне и к клинике, – Карлайл поднялся, чтобы принести Лее бумажную салфетку со стола в другом конце кабинета. Пока она стирала гель и приводила в порядок одежду, он прикидывал, что еще он мог бы сейчас сделать, какие изменения и анализы провести. Было кое-что, что его обеспокоило. - Леа, я не хочу на тебя давить, - Карлайл взял ее за руки, - но скрывать твою беременность не очень умно. Если тебе страшно, мы вместе поговорим с твоей мамой и остальными. Дело в том... - он нахмурился и немного помолчал, решая, как бы рассказать ей и не испугать. - Дело в том, что он растет чрезвычайно быстро. Даже уже видно, что это не она, а он, - Карлайл не смог сдержать улыбки, - Практически так же, как было с Беллой. Малыш развит месяца на четыре-пять, хотя ты не могла забеременеть пять месяцев назад. Уже очень скоро твое положение перестанет быть секретом. - Я боюсь. Дай мне время, – она умоляюще посмотрела на него, – Я так боюсь... - Чего ты боишься? – он присел на кушетку, притягивая девушку себе на колени. - Мамы, ребят... что они с тобой что-то сделают, когда узнают. Еще боюсь, что я сейчас проснусь, а ты скажешь, что вовсе не хочешь ребенка. Сама не знаю - всего. - Глупая, - он обнял ее и стал укачивать, как маленькую, – Я счастлив, что у меня будет сын. Несколько минут они просто сидели рядом, пока Леа не успокоилась. - Раз уж мы в больнице, я бы хотел кое-что узнать. Ребенку это не повредит: чем больше мы о нем знаем, тем лучше будем подготовлены, - осторожно предложил Карлайл. Она кивнула, соглашаясь. К сожалению, надежды Карлайла не оправдались. Оболочки плода оказались твердыми, как железо, совсем как в случае с Ренесми. Очевидно, это была общая черта детей, зачатых вампирами. Провести какой-либо анализ или исследование, чтобы выяснить состояние ребенка, не представлялось возможным. Карлайл мог только видеть его при ультразвуковом просвечивании. - Отрицательный результат – тоже результат, - пробормотал он себе под нос, когда они выходили из клиники, и добавил громче: - Мы ничего точно не знаем, но, наверное, тебе лучше пока воздержаться от превращений, в том числе случайных. Я не знаю, насколько это может быть опасно для ребенка. Обещаешь, что будешь держать себя в руках и постараешься не сорваться? – Карлайл открыл перед ней дверцу. - Конечно, - Леа уверенно кивнула и села, – Тем более я не хочу, чтобы кто-то узнал. Карлайл не стал настаивать, хоть и считал молчание в корне неправильным. До границы резервации они добирались долго, дольше, чем когда-либо раньше. Карлайл поехал в объезд, да еще специально не набирал скорость - ему очень не хотелось отпускать ее. Вампир много рассказывал в этот раз: о забавных случаях в больнице, о своих путешествиях и увиденных странах. Он старался развлечь свою спутницу, прогнать ее нелепые, как ему казалось, страхи. Но всему приходит конец, и дорога на Ла Пуш тоже закончилась. Леа ушла домой в хорошем настроении и даже обещала пересмотреть свое решение – никому ничего не рассказывать. Самого Карлайла ждал дома очень неприятный, но необходимый разговор, который нельзя было дольше откладывать. ++++ Каллен гнал на предельной скорости: хватит сомнений, он должен это сделать! Это трудно и больно, но неопределенность намного хуже. Пока Карлайл возил Лею в больницу, пока провожал домой, успело стемнеть. Ветви растущих вдоль шоссе деревьев почти закрывали темно-синее вечернее небо, придавая дороге таинственный и устрашающий вид. Карлайл мог только гадать, как люди с их слабым зрением ездят тут ночью. Когда он свернул с шоссе на лесную дорогу, ведущую к дому, стало еще темнее. «Будто бы попал в страшную сказку», он отмахнулся от этой мысли, увидев вдалеке крохотную светящуюся точку – окна дома Калленов. Однако, Карлайлу пришлось сделать незапланированную остановку. В свете фар мелькнул силуэт: на середину дороги неторопливо вышел Джаспер и встал, дожидаясь. Автомобиль Каллена-старшего остановился в считанных миллиметрах от него. - Мы ждали тебя несколько раньше, - сказал сын, садясь в машину отца, – Нам нужно поговорить без свидетелей, это очень важно. Карлайл прикинул расстояние: достаточно большое, чтобы Эсми и Элис, если они сейчас находятся дома, не могли их услышать. - Хорошо, о чем ты хотел поговорить? Джаспер, обычно сдержанный и, на посторонний взгляд, холодноватый, заговорил горячо и быстро. Темно-янтарные глаза молодого вампира – Джаспер охотился несколько дней назад, и они начали понемногу менять цвет – взволнованно заблестели: - Так не может больше продолжаться! Карлайл, прости, что лезу не в свое дело, но ты должен определиться со своей личной жизнью! Ты колеблешься, не можешь решить, с кем твое будущее – Элис то видит тебя с нами, то нет. Ее это выматывает, она нервничает, - Джаспер нахмурился, качая головой. – У Элис болит голова от этой неопределенности, а у меня не хватает сил, чтобы убрать ее боль, - он сжал кулаки, Джаспер не спускал с Карлайла пристального взгляда, – Ей очень больно, она так страдает... Отец, пожалуйста, прекрати это. Я не могу видеть, как ей плохо. - Слишком долго я откладывал, - Карлайл смотрел прямо перед собой, не оборачиваясь на Джаспера. Так было легче, – Но сегодня я поговорю с Эсми. Ты прав, сын. Я должен внести ясность. - Хорошо, - Джаспер заметно расслабился, и Карлайл почувствовал, как и он сам расслабляется. И ему уже казалось, что и разговор будет не таким тяжелым, как он представлял. - Если хочешь, я побуду рядом, поддержу твою решимость, - предложил Джаспер. - Спасибо, - Каллен благодарно кивнул. - В любом случае, я должен быть рядом, - задумался Хейл, – Элис видела очень плохие вещи: мама в ужасном горе после разговора с тобой, но она не видела причины разговора, - он посмотрел на отца, ожидая ответа. - Я потом расскажу тебе все. Сначала нужно объясниться с Эсми, – Карлайл завел мотор, и автомобиль продолжил прерванный путь, – Она дома? - Да. Элис сначала хотела увезти ее куда-нибудь – очень расстроилась, что Эсми так воспримет то, что ты ей собираешься рассказать. Но я ее уговорил этого не делать, – Джаспер ухмыльнулся, и у Карлайла не осталось сомнений, как именно сыну удалось повлиять на нее. - Где Элис сейчас? – Карлайлу совсем не хотелось, чтобы ему помешали, когда он, наконец, решился. - Ушла охотиться, ждет, что я присоединюсь к ней позже, когда закончу свои дела, – судя по выражению лица, Джаспер еле удерживался от осуждающего комментария при виде Карлайла, вздохнувшего с облегчением. Остаток пути проехали молча: каждый думал о своем. - Я буду в нашей с Элис комнате. Надеюсь, ты принял правильное решение, – с этими словами Джаспер взбежал по лестнице на второй этаж. Карлайл же направился в гостиную. ++++ - Дорогой, ты вернулся, - Эсми отбросила перьевую метелку, которой она стирала пыль с фарфоровых статуэток и фотографий в рамочках, стоящих на каминной полке, и в мгновение ока оказалась рядом с мужем, обнимая его, – Как прошла конференция? Она непонимающе посмотрела на него, когда не почувствовала объятия в ответ: - Что-то случилось? Карлайл обвел взглядом гостиную, слегка задержавшись на фотографиях, запечатлевших счастливые моменты прошлого: Розали и Эммет возятся с машиной, парень смеется над испачкавшейся в машинном масле и поэтому надувшейся девушкой; Эдвард и Белла с Ренесми на руках, улыбающиеся и счастливые; Элис в кресле, Джаспер стоит сзади, положив руки ей на плечи – и по его виду ясно, что любой, кто попытается обидеть эту хрупкую девочку, не проживет долго; он сам и Эсми, ее золотые глаза искрятся счастьем... Семья. Останутся ли они семьей, когда Карлайл раскроет свою тайну? Горло сдавило, как от подступающих слез. Он вспомнил другие глаза, черные, полные радости, надежды и любви к нему. «Чем бы не кончился этот разговор, смолчать я не могу. Ни Леа, ни Эсми не заслужили вранья или малодушного замалчивания». - Нам надо поговорить, - Карлайл жестом предложил Эсми сесть на диван и занял место рядом с ней. Он взял ее руки в свои. - Эсми... - он поглаживал маленькие холодные ладони, молясь про себя Всевышнему – пожалуйста, пусть все обойдется. – Ты очень дорога мне и всегда будешь дорога, но я встретил другую женщину. - Что? Эсми замерла, ее беспомощный взгляд остановился на Карлайле. Она неверяще замотала головой: - Нет, нет, нет, не может быть... Скажи мне, что я ослышалась, – Эсми заломила руки, умоляюще смотря на него. Карлайлу захотелось отвести глаза, но он усилием воли заставил себя этого не делать. Доктор с благодарностью подумал о Джаспере – сейчас его влияние чувствовалось очень четко. - Я долго не мог решиться признаться, не хотел причинить тебе боль. Но это правда – я полюбил... - Кто она? – прошептала Эсми. - Леа, – как только Карлайл произнес имя, ему стало намного легче, будто огромный камень свалился с души. Самое сложное было сказано. Эсми на несколько секунд, а может, минут, замолчала. Блеск золотых глаз потух, она не сводила с мужа взгляда, потом схватила его за руки, сжимая их: - Ты увлечен ей, потому что принимаешь участие в ее судьбе. Это пройдет, когда Леа перестанет быть твоей пациенткой, - мольба в ее глазах и голосе сводила Карлайла с ума. Эсми будто пыталась убедить в этом не столько его, сколько себя. - Это все моя вина: мы слишком много времени проводим врозь и поэтому отдалились друг от друга. Но это поправимо, так бывает в каждом браке, мы справимся, - нежный голос, напоминающий звук серебряных колокольчиков, срывался. - Эсми, - Карлайл осторожно обнял ее, утешая, - не обвиняй себя, прошу. Я очень виноват перед тобой. Между мной и Леа все серьезно, это не какая-то интрижка. Я понял это, когда возил ее в Олимпийский парк. Нельзя было молчать так долго, ты не заслужила того, чтобы тебя обманывали. - Что изменилось? Я люблю тебя так же, как и в тот день, когда мы принесли друг другу клятвы, - она прижалась к мужу, плечи Эсми тряслись. - Дело не в тебе, дело во мне. Я люблю ее, ничего не могу с этим поделать. Леа ждет моего ребенка. Эсми, прости меня, я молю о прощении. Эсми резко отстранилась от него. В широко распахнутых глазах застыли ужас и отчаяние, рот приоткрыт в беззучном крике. Она протянула руку – ладонь замерла в доле миллиметра от щеки Карлайла. Будто бы теперь Эсми не имела права к нему прикасаться. - Ты не любишь меня больше, – ее шепот больше походил на рыдания. Она застыла прекрасной мраморной статуей. На искаженном болью лице жили только глаза. - Нет! – раздалось вдруг у входа в гостиную, а затем двери распахнулись от сильного удара. На пороге стоял Джаспер, в его руках билась Элис. - Я же говорила тебе, нельзя было этого делать! – девушка вырвалась и опустилась на колени перед диваном, напротив приемной матери. Карлайл с ужасом заметил, что Эсми не дышит, а ее глаза смотрят в одну точку. - Она не двигается, не разговаривает, не живет! Я видела, что так будет, - Элис положила голову Эсми на колени и тихонько застонала. Джаспер присел рядом с ней, поглаживая по спине, утешая. - Элис пока не видела иного будущего для Эсми. Она остается неподвижной, это-то ее и пугало, - объяснил Джаспер. Элис продолжала плакать. «Совсем как Маркус иногда», - вспомнил Карлайл одного из братьев Волтури. Маркус стал равнодушен ко всему и потерял интерес к жизни с тех пор, как погибла его жена Дидим. Примерно полторы тысячи лет он не существует, а влачит существование, потому что до сих пор не может придти в себя от горя. «Что я наделал! Эсми...», Карлайл готов был отдать свою жизнь, лишь бы она снова стала прежней. Да, он любил другую. Пусть страсть ушла, но сопереживание, благодарность, дружеское участие остались. Он был готов на все, чтобы исправить ситуацию – на все, кроме возвращения к жене. - Я оповещу остальных, – Джаспер решительно поднялся и поднял с пола всхлипывающую Элис, – Теперь это не только ваша личная проблема, это касается всей семьи. Карлайл в изнеможении прикрыл глаза. Не так он думал открыться Эдварду и остальным детям, но, видимо, иначе не получится. - Что из нашего разговора вы слышали? – спросил он Джаспера. - Все, – молодой человек обнял свою девушку и повел к выходу. - И? - Я не могу сейчас говорить об этом, - отрезал тот, и Карлайлу стало намного тяжелее: Джаспер сосредоточил все свои способности на том, чтобы успокоить Элис, – Потом, позже, – он подхватил девушку на руки и унес.