Танцующий с волками

Понадобилась несколько дней, чтобы семья собралась вместе. Карлайл знал, что реакция детей будет негативной и боялся этого. Более всего его беспокоило, что скажет Эдвард, и как теперь быть в его присутствии. Мысли – не слова, их сложнее скрыть. Розали и Эммет отнеслись к ситуации точно так, как Карлайл и предполагал: полностью встали на сторону матери. Розали при встрече с Карлайлом выразительно морщила нос, а в разговорах с остальными сетовала, что в семье скоро появится еще одна дворняжка. Эммет соглашался с ней, как, впрочем, и всегда. С Эдвардом у Карлайла состоялся тяжелый разговор. Надеяться на то, что когда-нибудь сын перестанет его осуждать, было бесполезно. - Ты был для меня примером во всем! – заявил он, когда они с Карлайлом остались одни в гостиной, – Вы с Эсми для меня – олицетворение любви, доказательство того, что вечная любовь все-таки существует в этом мире. Я старался быть похожим на тебя, я стал вегетарианцем во многом благодаря тому, что им был ты! Твои принципы и твоя мораль стали моими... но сейчас я просто не понимаю, что происходит, – Эдвард нервно ходил по гостиной взад-вперед. - Я влюбился. Сам не понимаю, как это случилось, но теперь я не могу жить без нее, - в сотый раз тихо повторил Карлайл. Джаспер повез Элис в Сиэтл, чтобы она немного развеялась – его способности сейчас совсем не помешали бы, чтобы успокоить брата. - А как же мама? Разве ты не любишь ее? Я же помню, как ты о ней думал на протяжении всех этих лет! – сын остановился напротив отца, вперив в него яростный взгляд. - Я любил ее, Эсми и сейчас очень много значит для меня, но... – Карлайл хотел объяснить дальше, но невольно вспомнил, как вчера Леа заходила к нему на работу. Она попала под дождь, тонкие струйки стекали по бронзовой коже, белая майка насквозь промокла и стала совсем прозрачной, она совершенно не скрывала высокую грудь... а потом Леа одним прыжком оказалась рядом, ее улыбка сияла так, что в кабинете стало светлее... ее губы на его губах... Воспоминание промелькнуло в его голове не более, чем за пару десятых секунды, но Эдварду хватило и этого: - Нет! Перестань! Господи, это отвратительно! Я не в силах это понять! – он сжал виски пальцами и затряс головой. - Эдвард, успокойся, – Карлайл подошел и хотел положить руку сыну на плечо, но тот дернулся, сбрасывая ее, – Иногда так случается: ты встречаешь кого-то совершенно особенного, и происходит это не единожды... - Эсми – особенная, а чем могла тебя привлечь оборотень, да кто угодно другой, кроме Эсми, я не понимаю! – возразил тот, – Если любишь, то один раз и навсегда. - Всякое в жизни бывает, - настаивал Карлайл, – Эдвард, пожалуйста, не нужно так нервничать. Что бы ни произошло дальше, вы по-прежнему мои дети. Мы будем видеться так же часто, как прежде, ничего не изменится. - Не думаю, что хочу этого, – Эдвард вздернул подбородок, смерив отца разочарованным взглядом, и ушел в спальню проведать мать. Эсми, как Элис и предсказывала, оставалась неподвижной, будто бы впавшей в кому. Попытки привести ее в чувство потерпели крах: она не реагировала ни на разговоры, ни на прикосновения, ни на что. Когда Карлайл отнес ее в спальню и уложил, она просто позволила ему это сделать, ни взглядом, ни вздохом не показав, что заметила перемещение в другую комнату и перемену позы. Эсми лежала на их кровати, смотря немигающими глазами в потолок, как кукла в человеческий рост. Элис, Джаспер, остальные дети и сам Карлайл по очереди дежурили около нее. Что касается Карлайла, то он разрывался между домом и Леей. Он старался каждый день, хоть на пять минут, увидеть ее и убедиться, что все в порядке, и постоянно чувствовал себя виноватым. Когда он сидел рядом с Эсми, пытался разговорить ее, еще раз извиниться, то его тянуло к Лее; когда Карлайл встречался с Леей, то не мог прекратить думать об Эсми, страдающей по его вине. Беременность девушки протекала нормально, хоть и слишком быстро. Чтобы никто не заметил изменений, она начала носить бесформенные джинсы и балахоны, и по-прежнему наотрез отказывалась рассказывать родным. Узнав о болезни Эсми, Леа посочувствовала ей – все же, несмотря на некоторую стервозность, она была доброй. Но тут же заявила: - Если она притворяется, чтобы вернуть тебя, то ничего не выйдет. Ты – мой! - Эсми бы никогда... - договорить Карлайл не смог, потому что Леа поцеловала его. Обстановка весьма располагала к тому, чтобы отложить спор: он и Леа гуляли по набережной Порт-Анжелеса, на нейтральной территории. Наступала ночь, на темном ясном небе четко вырисовывался тонкий серп молодой луны, одна за одной появлялись звезды. С канадской стороны пролива, вдалеке – на человеческий взгляд, разумеется – подмигивал огоньками порт Саанич. Близлежащие улицы были пусты, ни один человек не нарушал их уединение. Откуда-то из параллельного переулка доносилась тихая музыка: должно быть, ночной бар или кафе. Как хорошо было бы сейчас закружиться вдвоем по набережной, в такт мелодии, вместе с ветром... Каллен не был знатоком современной эстрады, но песня показалась ему настолько пленительной, что он предложил: - Хочешь потанцевать? - Если тебе не жалко свои ноги, то хочу, - Леа положила руки ему на плечи. Карлайл только рассмеялся, покачав головой: - Для тебя мне не жалко ничего, - и осторожно положил руку на ее располневшую талию. Было что-то волшебное в этом танце под звездным небом, в опустевшем городе. Обнимая Лею, Карлайл не мог отделаться от странного щемящего чувства в груди. Вспомнилась старая пословица: «Рыба может полюбить птицу, но где они будут вить гнездо?». Вампир и оборотень, прильнувшие друг к другу в объятиях – есть ли на свете картина более нереальная? Неизвестный Каллену певец продолжал петь, будто бы читая его мысли: She's like the wind through my tree She rides the night next to me She leads me through moonlight Only to burn me with the sun She's taken my heart But she doesn't know what she's done Feel her breath on my face Her body close to me Can't look in her eyes She's out of my league Just a fool to believe I have anything she needs She's like the wind...* Несмотря ни на что, эта любовь и этот ребенок стали неожиданным, но прекрасным подарком для Карлайла. Сейчас он не мог себе представить, как сложилась бы его существование дальше, если бы девушка-оборотень тогда не постучалась к нему в кабинет. Она пришла нежданно-негаданно и забрала с собой его сердце и, еще более непредсказуемо, подарила ему свое. «Понимаешь ли ты, что сделала со мной? Одной улыбкой и взмахом ресниц – покорила, поставила мой мир с ног на голову... вернула к жизни. Осознаешь ли, что благодаря тебе я снова живу?» Он смотрел, как ветер ерошит ее черные волосы, играет с подолом длинного платья, когда Леа кружится вокруг себя, как загораются глаза девушки, когда их взгляды встречаются, и понимал – да, она знает и чувствует то же самое. Карлайл привлек ее к себе, когда Леа приблизилась в очередном па, наслаждаясь ее теплом. С ней и малышом не должно произойти ничего плохого, никогда, что бы ни решила его семья. Он в ответе за них обоих и, видит Бог, любит их больше жизни. Для посторонних Леа была сильным непобедимым зверем, Карлайл же видел в ней нежную и очень уязвимую девушку. Леа иногда шутила, что он приручил ее. Но приручить оборотня – все равно что поймать ветер. «Что ж, вот он - ветер в моих руках», - он ласково провел рукой по горячему плечу, наклоняясь к ней. Свидетелем их поцелуя стали лишь звезды, морской ветер и ночная темнота. Вампиры по-другому воспринимают ход времени, нежели люди: возможно, прошло пять минут, а может, целый час, прежде чем Леа испуганно вскрикнула и закрутила головой, ловя приносимые ветром запахи и высматривая кого-то в темноте. Вслед за ней и Карлайл почувствовал другого оборотня очень близко от них. Леа инстинктивно прижала ладонь к своему животу. - Черт, опять ты?! – она сжалась, когда высокая фигура Эмбри Колла выступила из тьмы. Молодой человек встал напротив пары, засунув руки с карманы облегающих старых шорт, и с пренебрежением осмотрел соперника: - И я рад тебя видеть. Гуляете под луной? - Да, и мы хотели бы продолжить прогулку без вашего участия, – Карлайл взял Лею за руку и повел прочь. В ее положении нельзя волноваться, и он решил, что объяснить индейцу элементарные правила поведения сможет и в другой раз. Увидев это, Эмбри задергался. Дыхание квилета стало хриплым и тяжелым, напряженные мускулы заходили под кожей. Когда Леа сжала ладонь Карлайла в ответ, окрестности набережной огласил громкий вой. Каллен обернулся, отталкивая Лею себе за спину. Силуэт Эмбри замерцал, меняя очертания. Руки и ноги вытянулись в волчьи лапы, смуглая кожа проросла бурым с подпалинами мехом – волк прижался к земле, приготовившись к прыжку. Леа вскрикнула, ее сердце забилось быстро-быстро. И так же быстро застучало другое, маленькое сердечко. - Уходи! – Карлайл выпрыгнул вперед. Он отлично понимал, что не имеет права драться с Эмбри, это бы поставило под удар всех Калленов – но хотя бы задержать его Карлайл должен был. Огромный зверь накинулся на него, сбивая с ног ударом лапы, зубы щелкнули и почти коснулись шеи вампира. Эмбри, в отличие от Карлайла, не задумывался над такими вещами, как нарушение договора. - Нет! – позади них раздался хлопок. Тяжесть волчьего тела, придавливающая вампира к земле, внезапно исчезла. Каллен вскочил на ноги, подозревая, но не хотя верить: «Ненормальная! Это же опасно!» Он хотел броситься на помощь, но изящная серебристо-серая волчица, треплющая за холку более крупного, чем она, бурого волка, предостерегающе зарычала и сильнее впилась в шею поверженного врага: «не трогай мою добычу». Эмбри не сопротивлялся, только тихо поскуливал, он выглядел растерянным и сбитым с толку. Мощное тело было изранено, из раны на шее, прямо из-под сжавшихся на ней зубов волчицы тонкими струйками стекала кровь. - Леа, отпусти его. Я не думаю, что он в состоянии повредить тебе, – вампир медленно приблизился к ним, – Пожалуйста, обратись в человека. Эмбри перестал волновать Карлайла в ту же секунду, как он понял, что волк убит новостью, увиденной в мыслях Леи, и ничего им не сделает. Чтобы это понять, не нужно было уметь читать мысли, настолько потрясенным и подавленным тот выглядел. Единственное, о чем сейчас был способен думать Каллен – это о том, как превращение отразилось на здоровье ребенка и его матери. Волчица неохотно разжала зубы, с сомнением посмотрела на вампира, потом на волка. Тявкнула напоследок что-то, судя по выражению на морде оборотня, язвительное и обидное, и перевоплотилась в человека. Коричнево-бурый волк не стал наблюдать за ними дольше: прихрамывая, он поднялся и побрел прочь, в сторону окраины, низко опустив голову и загребая ногами. Ветер уносил с «поля боя» красные и черные клочки материи, совсем недавно бывшие платьем Леи и штанами Эмбри. - Леа, о чем ты только думала?! – Карлайл стащил с себя пуловер и помог ей надеть его; свитер смотрелся на Лее, как короткое платье. - Не могла же я стоять и смотреть, как он раздирает тебя на части! – возразила она. - Тебе больно? Чувствуешь что-то необычное, странное? Мы должны немедленно отправиться в больницу и проверить... - Все в порядке, разве ты не слышишь? – она положила ладонь Карлайла себе на живот, – Сердце стучит, бьется. С ним все хорошо, он просто превратился вместе со мной. Не надо в больницу. Мне бы лучше домой. - Раз Эмбри знает, вскоре узнают все. Может, тебе не возвращаться пока в Ла Пуш? Я найду подходящее жилье здесь или в Форксе, - предложил он. - Они мне ничего не сделают. Кому какое дело до нашего ребенка? Разве что, мама будет в ярости, – Леа вздохнула и прикрыла глаза, прижавшись к Карлайлу. - Все равно, я не доверяю Эмбри. Подумай о переезде, пожалуйста, - вампир успокаивающе гладил ее плечи и спину. - Да пошел он, - фыркнула Леа и нерешительно продолжила: - Когда я обратилась, не только Эмбри услышал мои мысли. Сэт тоже находился неподалеку, патрулировал территорию. Он все знает и скоро будет здесь. - Он уже здесь, - подтвердил Карлайл, оборачиваясь на запах. - Привет! – Сэт Клирвотер, с растрепанными от быстрого бега волосами и улыбкой на лице, подошел к ним, – Колл уже смылся? Жаль, я бы ему навалял! – молодой человек пожал Карлайлу руку, – Надо же, я стану дядей. Круто! - Сэт, я предложил твоей сестре временно переехать, но Лее эта идея не по душе. Я считаю, что Эмбри может быть опасен для нее... Леа возвела глаза к небу: - Кто из нас уполз отсюда, хромая? Я или Эмбри? - Я присмотрю за ней, обещаю, - не слушая сестру, заверил Карлайла Сэт, – Эмбри и на пушечный выстрел не подойдет к нашему дому. Все будет нормально. - В случае чего сразу же позвоните мне! - Ладно, - хором ответили Клирвотеры и рассмеялись такой синхронности. Леа поцеловала Карлайла в щеку на прощание, и брат с сестрой ушли, весело переговариваясь. Каким-то неведомым образом Сэту всегда удавалось привести Леа в хорошее расположение духа. Карлайл смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. +++++ Карлайл вернулся домой заполночь и сразу же отправился проведать Эсми. Ее странное кататоническое состояние беспокоило его все больше с каждым днем. Доктор терялся в догадках, как бы он мог помочь ей. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным. Дом встретил его мертвой тишиной. Глава семьи Каллен огорченно вздохнул, почуяв, что кроме Эсми, дома остались только Джаспер и Белла. Дети избегали его с самого первого дня, приходили только для того, чтобы увидеть мать и подежурить около нее. Это наполняло сердце болью и обидой, но Карлайл не мог их винить. Он отыскал нужный ключ на связке, быстро повернул его в замке и вошел в дом, совсем недавно бывший для него родным. Поднимаясь по лестнице в спальню Эсми, доктор столкнулся с Беллой. Невестка быстро поздоровалась с ним и прошмыгнула вниз, пряча сочувственный и в то же время осуждающий взгляд. Сердце вновь неприятно кольнуло, но жалеть себя было некогда; Карлайл поднялся на второй этаж и вошел в комнату. Совсем недавно ему показалось бы, что в спальне уютно, но сейчас он чувствовал себя вторгшимся в святилище язычником. Он больше не имел права быть здесь. В комнате царил приятный полумрак: вместо хрустальной люстры единственным источником света был небольшой торшер возле кровати. Окна были открыты, белые тюлевые занавески слегка колебались на ветру. Могучие кедры тянули свои зеленые пушистые ветви к окну, будто заглядывали в него. Эсми лежала на широкой постели. Ветер, теребивший прозрачный полог кровати, играл с блестящими каштановыми кудрями миссис Каллен - несколько прядей упали на белоснежное лицо, словно выточенное из мрамора рукой великого мастера. Карлайл присел на краешек кровати и с беспокойством заглянул в глаза жены: прошло уже много времени с последней охоты, и на смену золотистой окраске пришел цвет коньяка. Вампир пытался обнаружить какие-то признаки жизни в неподвижных глазах, но не увидел там ничего, кроме своего отражения. Не живая, не мертвая, Эсми сейчас походила на персонаж сказки «Спящая красавица», с тем отличием, что ей не суждено дождаться поцелуя прекрасного принца. - Эсми, не знаю, слышишь ты меня или нет. Мне очень жаль, - Каллен опустил голову, не в силах смотреть на окаменевшее лицо. Он взял ее маленькую ледяную ладонь в свои. – Я не хотел причинить тебе боль. Никогда не предполагал, что смогу полюбить снова, это казалось невозможным... Этого просто не могло случится. Думал, справлюсь с собой, но... Эсми, прости меня. Я люблю ее. Он осыпал поцелуями ее тонкие холодные руки, звал ее, снова и снова просил прощения, но Эсми по-прежнему лежала, устремив невидящий взор к потолку. - И теперь, когда у нас будет ребенок, моя любовь тысячекратно усилилась. С тех пор, как появилась Ренесми, я завидовал Эдварду и Белле – они стали родителями по-настоящему. Леа... она делает меня живым. Я живу, а не изображаю человека... Внезапно Карлайлу показалось, что выражение лица Эсми на тысячную долю секунды поменялось. Но это произошло настолько быстро, что он даже не успел заметить, что выражало ее лицо в это короткое мгновение. Больно было говорить все это женщине, которая совсем недавно была смыслом его существования, но еще больнее осознавать, что Карлайл не в силах исправить сложившуюся ситуацию. Каллен не знал, как долго он просидел возле нее; он то извинялся, то уверял, что, несмотря ни на что, Эсми очень дорога ему. - Что же нам делать... – вздохнул он, оглядывая комнату. Напротив кровати на подставке стояли телевизор и видеомагнитофон, которых раньше не было: наверно, кто-то из детей принес их сюда, надеясь, что просмотр любимых фильмов найдет у матери хоть какой-то отклик. На прикроватной тумбочке громоздилась большая стопка книг, Карлайл взял верхнюю и перелистал: - «Джейн Эйр»? Хочешь, я почитаю тебе? Наверно, это было безнадежно, но он не мог не попробовать. За окнами посветлело, а история Джейн дошла до середины, когда в дверь спальни тихо постучали. Дождавшись разрешения, Джаспер, тоже с книгой в руках, проскользнул в спальню родителей. - Как Эсми? – он присел рядом с Карлайлом. - Все так же, - тот вздохнул и отложил недочитанный роман. - Я тоже читал ей. Не помогло, – Джаспер небрежно бросил на кровать томик другой сестры Бронте - «Грозовой перевал». - Телевизор – это твоя идея? – Да. Мы смотрели «Унесенных ветром», - молодой человек едва заметно усмехнулся, – Как вернуться в прошлое, честное слово. Я так надеялся, что любимые книги или фильмы снова вернут ей чувства, разбудят эмоции... Но она пуста, абсолютно пуста. Будто бы мы одни в этой комнате, - его голос был очень усталым, – Я не ощущаю ровным счетом ничего, что относилось бы к Эсми. Только твои боль и беспокойство. Сын придвинулся ближе к отцу, и сознание Карлайла будто начали затапливать чужие ощущения. Расслабление... вера в лучшее... надежда... - Лучше? - Да, спасибо. Не знаю, что бы я делал без твоей помощи. Остальные избегают меня. Я понимаю, что не вправе обижаться, но это очень тяжело. - Они просто испуганы и не уверены в будущем, - объяснил Джаспер, - Вы с Эсми были для них всех чем-то вроде эталона счастливой пары, и вдруг выясняется, что вампиры влюбляются чаще, чем один раз за всю жизнь. Ни у кого из них не было подобного опыта, конечно, все до смерти перепугались. Я говорил с Эдвардом: Роуз боится, что Эммет тоже может разлюбить ее, раз ты смог разлюбить маму, – Хейл пересел поближе к Эсми, бросив на нее теплый взгляд. – Кроме того, Розали злится из-за ребенка. Ей безумно завидно. Эммет, как обычно, на ее стороне. Белла... Эдвард не может знать, что она думает, но я видел у нее ту же неуверенность и страх, что и у Роуз. - Как Элис? – обеспокоенно спросил Карлайл, вспомнив, как болезненно отреагировала младшая дочь на новости о Лее. Джаспер озабоченно покачал головой: - Элис получше, у нее больше ничего не болит. Она очень жалеет вас обоих, ей страшно видеть Эсми одной. Она не избегает тебя, но ей трудно находиться рядом, она плохо видит в твоем присутствии. Раньше только Ренесми, так сказать, искажала эфир, а теперь еще и ты – видения стали еще расплывчатее. А ты знаешь, что это значит для Элис. - Понимаю. Кстати, я до сих пор толком не видел Ренесми, что с ней? - Она не отлипает от Джейкоба, – отмахнулся Джаспер с брезгливой гримасой. – Кажется, он и Сэм даже дали ей допуск. Так что не думай, что она не хочет тебя видеть. - А как насчет тебя, Джаспер? Ты единственный, кто относится ко мне, как прежде, - Карлайл повернулся к сыну, заглядывая ему в лицо. – В какой-то степени, я тебя понимаю. Джаспер слегка улыбнулся, и Каллена снова будто закачало на теплых волнах спокойствия и надежды. - Я не думал об этом с тех пор, как пришел в твой дом. Эдварду совершенно необязательно об этом знать, и никому другому - тоже. Элис расстроится и будет переживать, хотя у нее нет ни одной причины. - О чем речь? – удивился Карлайл. - О Марии, - тихо и серьезно ответил Джаспер, – Я никому не рассказывал, но мы с ней были близки. Я действительно любил ее. Когда я увидел ее в первый раз, я был поражен. Она была самой красивой женщиной, что я видел в своей жизни; она обратила меня, учила привыкать к новой ипостаси. Даже когда я понял, что нужен ей только для тренировки новообращенных, я не перестал ее любить. Молодой человек резко поднялся и подошел к окну; видимо, ему было слишком тяжело говорить об этом, смотря отцу в глаза. Первые лучи солнца, пробираясь между ветвями кедров, отражались от его лица и отбрасывали на стены миллионы крошечных солнечных зайчиков. Кожа Джаспера казалось усыпанной бриллиантовой крошкой. - Слишком тяжело оказалось, убивая, переживать ужас людей, как свой. Я устал от убийств и ушел, но все равно тосковал по Марии. Мне было все равно, что она лишь пользовалась моим даром. А потом появилась Элис, и я излечился. Несмотря на то, что Хейл старался держать себя в руках, его голос дрогнул. Каллен подошел к сыну и встал рядом, приобнимая. - Я благодарен Марии и сейчас. Если бы не она, мы с Элис разминулись бы во времени и никогда бы не узнали друг друга, - Джаспер встретился взглядом с Карлайлом. - Если бы Мария была в опасности, я бы помог, в память о том, что было. Я до сих пор испытываю к ней очень теплые чувства. Но я не люблю ее и никогда не вернусь к ней. Другим невдомек, что можно любить дважды, поэтому они так враждебны. Но я понимаю тебя, отец. Оба вампира замолчали, наблюдая за поднимающимся солнцем. Неяркое дневное светило то и дело пряталось за тучи, на траве и ветках деревьев переливались всеми цветами радуги капли вчерашнего дождя, серое небо постепенно светлело – ночь сменялось утром, и это утро обещало быть прекрасным. - Тебе пора собираться на работу, - напомнил Джаспер. – Не волнуйся, я побуду с Эсми, а потом меня подменит Эммет. - Спасибо, Джаспер. За твое понимание, за заботу об Эсми... – растрогался Карлайл. - Не стоит. Ведь мы семья, - Джаспер ободряюще похлопал его по плечу и вышел. +++ Рабочий день в клинике выдался напряженным, но Карлайлу это было только на руку. Он был рад отвлечься от невеселых мыслей. Рутина всегда успокаивала, и домой он вернулся в почти хорошем настроении. Выскочив из автомобиля, он бегом добрался до двери, чтобы не намочить плащ. В гостиной горел свет: Джаспер сидел на диване с книгой, Эдвард что-то подбирал на рояле одной рукой. Карлайл не хотел сейчас выяснять ни с кем отношения и поэтому первой его мыслью было подняться к Эсми, но его остановили. - Скажи ему, - настойчиво обратился Джаспер к Эдварду, захлопывая книжку, – Это может быть важно. - Что ты должен мне сказать, Эдвард? – доктор остановился на лестнице на полпути на второй этаж. - У Джейкоба очень странные мысли, – Эдвард говорил неохотно, будто через силу, – Там фигурирует стая, Леа и ее ребенок, но все очень хаотично. Еще он думал о какой-то большой опасности. Я ничего не понял. Ренесми хотела расспросить его, но он буквально убежал отсюда в резервацию и просил ее не ходить за ним. - Может, с ней что-то случилось! - от волнения Карлайл не сразу нашел в карманах свой мобильный и обшаривал их с неуклюжестью обычного человека. - Ты бы лучше о маме так беспокоился! – Эдвард с грохотом закрыл крышку рояля. Карлайл не успел ни возразить, ни набрать нужный номер: его телефон зазвонил, на мониторе высветилось имя Леи. Но испуганный голос в трубке принадлежал не ей. - Карлайл, вы слышите меня? Они увели ее силой! Я не мог помешать, Джаред и Пол меня держали! Я не знаю, что делать, помогите нам! Они хотят сделать что-то ужасное, что-то очень плохое и думают о всякой фигне, чтобы я не увидел! Не позволяйте им... – тараторил Сэт. – Черт, я не могу больше говорить! Стая собирается в лесу недалеко от Ривер-драйв, сейчас! Я бегу туда... Голос пропал; вместо него раздалось рычание, и разговор прекратился.