Не 10-0

-Никаких электронных носителей, карточек, бумажных денег. -диктовал человек в белом халате, старательно откладывая принесенные матерью Владимира консервы в стопку “нельзя”. -Никакой еды, только документы, идентификационный чип, но он под кожу, документы будут в сейфе, сейф по доступу с чипа, при подаче напряжения с главной консоли. Все документы будут на чипе тоже, так что ничего не потеряется. -А фотографию можно? - робко спросила женщина. Человек в белом посмотрел на нее и вздохнул. -Залита в состав? Мать Владимира закивала и протянула небольшую фотокарточку, тонко и ровно закатанную в эпоксидную смолу. На ней Владимир с кислой миной стоял рядом с отцом и матерью, держа в руке диплом об окончании школы. Отец стоял строго, но сморщив нос, будто вот вот соберётся чихать. Мать плакала сквозь улыбку, сжав в руке простенький бумажный платок. Человек в белом кивнул. -Максимум четыре. Можно ещё ценности, если хотите, но все должно быть залито в состав. Юноша, пойдёмте. Бесконечные белые коридоры с огромным количеством поворотов вызывали дурноту. По сути, периода между операцией и расставанием с родителями он почти не помнил. Было холодно, мысли замерзали, не успевая додуматься… он видел как в ускоренной съёмке бьющуюся в руках отца рыдающую мать, и его лицо - суровое, спокойное и… растерянное. Он видел, как мать успокаивается, уткнувшись отцу в грудь, и внезапно для себя осознал:он будет очень, очень скучать. Особенно если больше их не увидит, таких родных и привычных. А потом время застыло и сознание померкло, погрузив его в глубокий и далёкий сон. Он видел природу. Как она меняется. Как она растет. Как города поглощают ее, а потом она-города. Неожиданное вмешательство голосов и лёгкий толчок не смогли вырвать его из липкого оцепенения, но и не слушать эти голоса он не мог. “Архимедиана Маргулис уже известили?” “Да. Она рада. Нужно изучить” “Заражение… но иного характера. Интересно. Это может помочь нам”. “Помочь?” “Да. Смотри, как быстро растет кость. А если заставить сталь расти так же быстро?”. “Нам мало одного техноцита?” “Нет. Ты не понимаешь. Это совсем другой уровень. Его тело контролирует этот процесс, адаптируется к саморазрушению. В этом… что-то есть. Мне нужно изучить его лучше” Владимир поморщился. Голоса доносились будто сквозь толщу воды, глубоко извне, и были скорее беспокоящим огнем для психики, чем ярким ударом пробуждающей артиллерии. “В чем дело, Архимедиан?” “Формиус, увеличь точность замера сигнала нейроимпульсов”. “Ты что-то нашла?” “Он живой. Потрясающе. На такой глубине… пусть Гринир поднимут оттуда всех! Все капсулы, которые найдут!” Парень дернулся, как от горящего железа. Та, кого назвали Архимедианом Маргулис была явно расстроена. “Немедленно уберите лампы! Это нельзя облучать! Нет! Поставьте это к стене! Дьявол, осторожнее, они… ох… не могу поверить, что вы смогли вытащить первую капсулу целой. Если бы я только могла вас модифицировать, чтобы вы были умнее… если бы могла...” Дальше-новый провал. Он чувствовал, что с ним что-то делают, но при этом не мог двинуть и пальцем, не слышал и слова. Наконец снова воцарились покой и тишина. -Хэй, чувак, чувак, подъем! Владимир проснулся от того, что кто-то тряс его за плечи. Холодный влажный воздух обнимал его тело, заставляя вздрогнуть … но боли… не было. И тело без нее было непривычно лёгким. Нехотя Владимир открыл глаза, и едва не отшатнулся: над ним склонился тот, кого он видел лишь мельком, и то его передернуло: сложно без омерзения видеть того, чей верх жизнедеятельности - пускание слюней в отстойник. Поджарый, в отличной форме мужчина из серии “твои драные джинсы и монгольские скулы”, безудержно похожий на Цоя в молодости, улыбался и явно был счастлив, что он жив и здоров. Однако… здравый смысл подсказывал Владимиру, что что-то было не так. Он кое-как сел на мокром столе, свесив ноги, и огляделся. Кругом был камень, какие-то металлические нагромождения, лишенные конструкционного смысла, и окна в пустоту. В потолке. Как в домовине. От такого сравнения юноша нервно дернулся. Пока бывший овощ рядом плясал от счастья на тему “мы выжили, мы дожили, мы живы, живы мы”, Владимир напряжённо думал. В последний раз он запомнил лабораторию белой… и… без окон. Почему-то именно окна не давали ему покоя. И, приглядевшись, он понял, почему: с одного из таких окон, капля по капле сочилась вода, со звоном падая в холодную лужу. В воздухе пахло морем. -Ты прикинь,я на ногах стою! На своих, блин, на своих ногах! -Угу. Ты знаешь, где мы? -поинтересовался юноша, оглядываясь на прикрытые металлическими листами камни и круглые, похожие на цистерны, шкафчики. На лице его собеседника отразилась растерянность, и в минутной тишине, оба услышали металлический лязг. Как будто кто-то стальными набойками шагал по прокатному листу. Повинуясь липкому ужасу, и нелогичному нежеланию быть кем либо обнаруженным, Владимир нырнул за шкафчик в холодную каменную выемку, дёрнув за собой жизнерадостного спутника. Круглая маленькая дверь в конце коридора открылась, и в нее вошло оно. Цок-цок-цок. … механические конечности с лёгкими потертостями относительно гладко ступали по металлу пола. Выше шел бронированный корпус с непонятными трубками и довольно неплохим размером груди, которая, однако, загораживалась внушительных размеров архаичным…. Чем-то, похожим на очень неудобную винтовку с усиками. На шею крепилось что-то вроде подушки, руки были так же заменены механизмами, издававшими тихий скрежет при ходьбе. Глядя на этот живой конструктор, Владимир, который в собственную целостность поверить не мог, однако не сомневался, что вот ЭТО, бывшее когда-то давно (и неправда) особью женского пола, безглазое, разнородное, будто собранное из всего, что только под руку попало, существует. Хотя будь она полностью механической, мозг юноши не так сильно бы отвергал ее, как ныне - там, под нагромождением металла, виднелась дряблая, морщинистая кожа. -Бог ты мой…-едва слышно прошептал спутник Владимира, разглядывая замершую в центре комнаты фигуру. Та огляделась, выругалась сквозь зубы на непонятном языке куда-то внутрь своей маски и стала обходить комнату по кругу. Двоица буквально вжалась в ледяной камень. Осмотрев все, но так и не заглянув за ящик, тварь снова выругалась так, как будто у нее болью челюсти сводило, и,постояв, подошла к светящемуся жёлтым ящику на подставке. Потыкав пальцем в экран, существо снова что то сказало, и вышло в круглую дверь, после чего сразу истерично взвыла сирена, а зелёный световой кружок, парящий на манер кнопки в центре, сменил цвет на жёлтый. Обоих пронзило очень нехорошее предчувствие. -Может в окно? - спросил монгол. Владимир оценил высоту. Нет, залезть то было можно. Вот только… -Не вариант. -Почему? -Мы на дне. Новая капля воды прозвенела в абсолютной тишине, и силуэт огромной рыбины проскользил розовым брюхом по стеклу в подтверждение его слов. -На… на… на каком ещё дне? - ошеломленно поинтересовался его собеседник. -Боюсь, что на самом. Словно в подтверждение его слов, стекло хрустнуло, и воды пролилось чуть больше. Здесь все дышало на ладан. Чахнущие ржавые резервуары с непонятной жидкостью, полы, высокие потолки и опоры. Все грозило вот вот рухнуть, вот вот рассыпаться в прах, и все же внушало какую-то надежду в то, что этого не произойдет. Оглядевшись, Владимир заметил что-то вроде компьютера с кучей мониторов, маленьких и больших, только голограммы, во всю стену. По ним бежал постоянный набор геометрических фигур и каких-то параметров. Стекло хрустнуло снова, и один из параметров резко скакнул вверх, а затем вниз. Давление. Или что-то подобное. Или… он не был силен в языках. Тем более, что это вообще был не язык или максимально не был похож на язык. Тем временем монгол выбрался из укрытия и уже бездумно тыкал в консоль, которую до него использовал живой конструктор. Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась. Мгновением позже Владимир был благодарен жёстким методам воспитания своего отца, ибо только реакция и воспитание позволили ему быстро шлепнуться на пол и откатиться в дальний угол, забившись в какую-то заполненную водой ямку- стоило только открыться двери, как в нее раздалась пальба. Будущее оказалось не таким светлым, как он бы хотел, но все же никогда не идёт по плану. Монгол, стоящий в слепой зоне, остался невредимым, только шокировано сжался и задрожал. Краем глаза Владимир увидел, как в чернявого ткнули стволом горбатой винтовки ржаво-коричневого цвета с захваченным скобами стволом и шипом сверху Это был солдат в синей броне, и правый глаз его был заменён на сенсор. На груди лежал белый воротник с синим узором. -Тэнно! -рявкнул солдат, снова ткнув в чернявого винтовкой. -Я тебя не понимаю, чувак! - трясясь от страха и делая шаг назад произнес чернявый. -Тенно, Клэм! -рявкнул он снова, громче. Мир захватили отсталые дегенераты. Владимир невольно вздохнул. Хотя слово “тэнно” и было ему знакомо, он не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах мог слышать его. Размышления его прервал тихий свист и мокрый звук падения тяжёлого предмета: на пол рядом с бывшим овощем шлёпнулась огромная толстая мокрица, примерно полметра в длину. Владимира перекосило от отвращения и, выражая общую мысль, монгол истошно, истерично заорал, пытаясь отскочить от мокрицы, неспешно ползущей по своим делам: -Уберите ее от меня! Уберите, уберите! Боже, оно меня сожрёт, у вас же есть винтовки, пристрелите эту дрянь!!!! Однако стрелять никто не спешил. Дегенеративные синие солдатики просто физически не могли этого сделать, ибо сложившись пополам от смеха издавали странные булькающие звуки, некоторые откровенно тыкали пальцем в происходящее, особенно, когда мужчину вырвало от переизбытка нежных чувств, а мокрица подползла и…. Начала медленно это есть. На этом месте Владимиру самому пришлось унять рвотные позывы и что ж, это было куда как успешнее, чем у его товарища по несчастью. -Клэм! -бросил на конвульсивно дёргающийся строй солдат с сенсором. Потом издал звук, похожий на вздох и, переведя ствол винтовки на насекомое, выстрелил. Три патрона прошили твердую белую плоть, заставив представительницу фауны пискнуть и… взорваться, окатив монгола и синенького месивом своего внутреннего мира. Человек поплыл и, неудачно поскользнувшись на красном, шлепнулся на металлический пол. Булькающие звуки на миг прекратились, чтоб разразиться с новой силой, главный же у синеньких подошёл к излишне эмоциональному человеку и сел на корточки рядом с головой, после чего поднес к носу и рту чернявого до блеска отполированную рукоять винтовки и поднял вторую руку вверх. Подобие смеха утихло. В гробовой тиши казалось, что они могут услышать, как бьётся его сердце, и поэтому Владимир старался не шевелиться и не дышать. -Клэм, Тэнно, Регор! -рявкнул он наконец, поднимаясь с пола. -Астаррожна. Вычленив хоть одно знакомое слово из непонятного текстового массива, Владимир несказанно удивился. Тем временем остальные “болванчики”, похожие друг на друга как близнецы-братья, осторожно подхватили человека на руки и куда-то понесли. Дверь за ними со стальным лязгом захлопнулась.