Не 10-0

Время на Цетусе текло неторопливо. Но при этом скучать было некогда, да и невозможно. Накак за пару дней рассказала о Равнинах Эйдолона, Унум, остронцах и вообще мире столько, сколько едва могло в общем и целом уместиться в одну разумную голову. Веселая и неунывающая оборванка умело сглаживала острые углы, но даже ее жизнелюбию было не скрыть от Владимира того, насколько все было печально. Отгороженные от большей части Равнин стеной, жители Цетуса жили своей суровой жизнью падальщиков. У них не было мануфактурного производства, некоторые даже не имели дома и жили в палатках на берегу или в расщелинах скал. У Цетуса не было клады, он был сам по себе, рад каждому, кто приносил доход и пользу. Море наплывало на берег и отступало, оставляя мокрую гальку и острые выступы прибрежного шельфа, между которыми сновали жуткого вида огромные ракообразные. За неделю Владимир более-менее познакомился со всеми ключевыми фигурами в Цетусе, и уже успел сдружиться с местной детворой. Однако что-то было не так с местным воздухом. Что - парень понял только через два дня после прибытия. Когда откуда-то сверху раздался грохот. -Что это? - спросил он тогда Накак, беспечно вглядывающуюся вдаль с верхушки башни. Девчонка быстро нацепила на лицо маску и, дёрнув его за руку вниз, зажала ему нос и рот рукой. От теплой ладошки пахло морем и водорослями. В воздухе что-то засверкало, как сверкает мелкий снег, болезненно впиваясь светом в глаза. Отведя Владимира от окна, Накак протянула ему прибор, похожий на респиратор. -На. Это золотая пыль. Надышишься- заболеешь. Она осядет на лёгких внутри. Красиво, конечно, но умрёшь в два счета. Владимир кивнул и нацепил маску. Золотая пыль? Но что происходит с башней? Видя изумление в его глазах, Накак рассмеялась. Вслед за этим полилась многочасовая история и культура остронцев, после чего, наконец, пошла кулинария. Спустя полтора часа объяснений Накак в этой области, Владимиру срочно потребовалась помощь моря. Во всех смыслах слова. Ибо от осознания, что он, как поросенок из сказки, ел свой домик, его неслабо заштормило. Особенно после того как он увидел, как выделывалось это “мясо”, еще пульсирующее под ножами шкуродеров. Прямо на грязной земле у воды, там же, где до этого разделывалась рыба. Только в отличие от рыбы, разделка плоти башни была дольше по времени и еще более антисанитарной. Впрочем, такого понятия, как санитария, в Цетусе и вовсе не существовало. Поэтому Владимир начал стараться следить за тем, как готовит Накак. Девчонка не понимала, зачем перед этим мыть руки, однако чужака с большой земли начала слушать весьма охотно после того, как парень напрягся и в красках рассказал ей про паразитов, сальмонеллез, тиф и различные прочие виды болезней грязных рук. Хоть малявка и утверждала, что им это не грозит, но, видимо, местный суровый мир действительно изобиловал если уж не описанными Владимиром болезнями, то точно их производными, ибо пробрало Накак от его рассказов на ура. Совместно кустарными методами они вывели какую-то живность, похожую не то на вшей, не то на водоросли, с ее головы. И ещё с пары десятков голов других детей. Взрослые к таким экспериментам относились настороженно, но не мешали. Дети научили Владимира очень важному культурному явлению, без сомнения, несущему великую ценность в их воспитании: запускать камушки по воде, ловить детенышей ловких ракообразных в камнях и лазить по канату. Накак обычно оставалась в Башне, неся службу дозора, и лишь изредка, когда у ее магазинчика с множеством странных масок объявлялся посетитель, ее можно было встретить в Цетусе. Как она настолько быстро туда добиралась, Владимир и понятия не имел. Да и не хотел узнавать, если честно. В этом прелесть Юга: в жарких объятьях ароматных специй и соленого запаха морского бриза, который доносился, стоило лишь забраться повыше на прибрежные скалы, забываешь обо всем на свете и не пытаешься ничего менять, только течешь по реке жизни, медленно, тягуче и неторопливо, подобно патоке, плавящейся от жары и амебе в бактериальном бульоне. В первый же день у него изъяли те ошметки костюма, которые еще остались, и выдали что-то типа холщовых шаровар и рубахи. Ходить приходилось босиком, но ласковая, прогретая солнцем земля и горячие, как камни хамама плиты под ногами, мягкий песок и прогретая прибрежная вода доставляли больше удовольствия, чем неудобства. Волны набегали, одна на другую, день за днем, как ночь сменяла день, как набегали уже тысячи лет. Казалось бы, рай. Сиди, созерцай, наслаждайся жизнью: ты гость здесь. Но Владимир не мог просто сидеть сложа руки, и, долго думая, кому бы помочь, постепенно привязался к странному плотнотелому мужику в юбке. Остальные относились к нему с большим уважением, называя охотником, а Мастер Тисонай, как его величали местные, казалось, ничего не замечал, кроме своего зверья. Иногда ему приносили подраненых пичуг, собак-носорогов и тушканчиков с костями, торчащими из спины. Добрый доктор Айболит всех принимал и всеми занимался, дрессировал и учил жить с людьми, а еще по проведенному в деревне детству Владимир помнил, насколько важны для домашнего зверья человеческие руки и голос. Тисонай был очень спокойным, его голос был текуч, как вода, и кажется, в своей работе он нашел свое истинное блаженное предназначение, к которому приводил и детей, и взрослых. Его не слышали, и вряд ли слушали, а те, кто слушали, вряд ли понимали, но он учил любить мир и каждое живое существо в нем, не причиняя вреда без необходимости. На исходе седьмого дня Владимир, наконец, решился и подошел поближе к загородке, из которой весь день доносился писк какой-то пичуги. В тени, закрытая навесом, передвигалась непонятная тварь темно-зеленого цвета. У нее было четыре лапы, тело ящерицы, но вместо хвоста… Владимир на всякий случай протер глаза. А затем пожалел, что не послушал Накак и не прикрыл голову хотя бы маской. Ибо вместо хвоста у ящерицы с наростом на подбородке были два развитых острых пернатых крыла, одно из которых волочилось по земле и, судя по всему, причиняло неведомой твари невероятную боль. А так как такого строения тела быть не могло ну вот вообще и в принципе по законам не только эволюции, но и в общем зоологии и здравого смысла, он определенно перегрелся. -Ну-ну. Тише. Это друг, он не причинит тебе зла. Голос Мастера Тисоная вырвал Владимира из оцепенения. Охотник Цетуса бережно поднял неведомое нечто на руки и осторожно почесал по чешуйчатой голове. Существо насколько могло растопырило крылья, наклонив голову вперед, чтоб удержать равновесие, и снова начало кричать, подобно тому, как кричат чайки. -Значит так ты встречаешь гостей?- укоризненно обратился к существу Тисонай, после чего легонько тряхнул рукой. Тварь переползла ему на правое плечо, цепляясь коготками за рукав его непонятного одеяния, и, подумав, устроилась на мягкой тканеной подложке. Владимир не мог оторвать взгляда от этого невозможного существа, напоминающего мутировавшего маленького динозавра. “Ну и шляпа…”- подумал он про себя. -”Что ты, твою мать, такое?” Заметив его взгляд, мастер Тисонай слабо улыбнулся и махнул внутрь своей палатки, мол, проходи и удовлетворяй свое любопытство сколько влезет, после чего снова отпустил существо назад в загончик -Что это за заднеприводная шляпа? - поинтересовался парень, оглядывая крылатую ящерицу -Мергу. - ответил Тисонай, садясь на пол. Несколько щенков с костяными острыми носами почти моментально с тяфканьем подбежали к нему, забираясь на колени. Толстые кабанчики с пухлыми щечками, покрытые детской, молочной шерсткой, забавно перекатывающиеся с бока на бок, не могли не вызвать умиления. Однако увиденная тварь никаке не шла из головы у Владимира, и по-прежнему ее образ маячил перед глазами даже тогда, когда мастер Тисонай снял ее с плеча. -Не… Это что… в смысле… Это птица? Ящерица? Рыба? Что оно такое и как оно летает? Тисонай хитро прищурился, подняв пару щенков на руки, и подав одного парню. Чем еще это было, как не приглашением посидеть и обсудить местную фауну? Приняв щенка, норовящего облизать его с ног до головы и прикусить ухо, Владимир сел напротив, аккуратно убрав лицо от вездесущего собачьего языка и острого костяного носа. Наконец, щенок угомонился, устроившись, кажется, дремать. Парень улыбнулся, почесывая ему за ухом. -Мергу… Это очень интересное существо. Одновременно и птица, и ящерица. - начал Тисонай. -Мы многим обязаны им. Они привыкли к нам, но не к Гринир, они боятся крупных морских хищников. И потому предупреждают нас о том, что поблизости враг. Главное - уметь это слышать. Немало остронцев обязаны жизнью этой странной пичуге. Некоторые пришельцы называют ее Глаз Защитника. Поэтому для нас эта птица.. Можно сказать, что священна. Разорить ее гнездо, или… Убить… Это накликать на себя несчастье. Если кто-то в Цетусе убил мергу, и об этом случайно узнали, никто не будет даже смотреть в сторону этого человека, не только вести с ним дела, до тех пор, пока он не искупит свою вину. Мергу не самая “летающая” из птиц. Большинство своего времени она проводит на прибрежных камнях, и крыльями пользуется, чтобы напугать противника. Однако летает она тоже неплохо, хоть и неспособна преодолевать большие расстояния. Я покажу тебе завтра утром, если придешь к скалам на берегу. Приглянулся? - кивнул Тисонай на щенка, который уже во всю сопел, свернувшись в клубок на коленях у парня. Владимир опустил глаза на соню. Надо сказать, что все щенки здесь были довольно крупными, даже неприлично крупными. Темно-серые пятна бежали по серебристой шкурке. Четкая черная маска на мордочке переходила в белую подпалину на груди, раскрашенной темно-серыми полосами. Мягкие лапки были одеты в черные носочки самой природой, и даже на костяном носу было немного черных пятнышек. -Они все просто чудо. - улыбнулся Владимир, почесав за ухом зверька. Тот лишь зевнул и перевернулся на другой бок. -Приглядись к ним, чужак. Море нашептало мне, кто ты на самом деле. Тебе не выжить в этом мире без друзей. А нет лучше компаньона, чем тот, что родился, чтобы стать продолжением тебя. День клонился к вечеру. Честно сказать, Владимир не заметил, как стрелой над горизонтом пронеслось время. За этот день он узнал о животном мире Равнин столько, что хватило бы на небольшую энциклопедию. Поучаствовал в смене шины на крыле мергу, смог сделать пару новых перьев для кондрака, которому чем-то их отрезало, и он не мог летать. Конечно, не сам, все под руководством чуткого мастера, но впервые возвращался в башню он с радостным ощущением того, что день не был прожит зря. Взлетев по веревочной лестнице наверх, Владимир улыбнулся, глядя на то, как багровое солнце окрашивает в черный крепостные стены Цетуса. -И где тебя носило весь день? - недовольный голос Накак мгновенно поубавил всю радость. Судя по всему, маленькая дозорная с башни была полна решимости промыть ему мозг по полной. Однако, обернувшись, Владимир едва смог удержаться от смеха: - девчушка стояла за ним с чем-то, похожим на полотенце, на плече, уперев в бока руки. “Такая маленькая, а уже женщина”- подумал парень, стараясь не рассмеяться в голос. -У мастера Тисоная. Кубрау пузики чесал. - кое как выдавил он из себя. -Что, целый день? - несмотря на ворчливый тон голоса, глаза Накак загорелись восхищением и… кажется, завистью. Вряд ли сложная жизнь Цетуса часто позволяла вот так вот просидеть целый день на заднице в окружении пушистых антидепрессантов. Пусть никто здесь никуда не торопился, Цетус был переполнен невидимой и привычной, рутинной работой. Здесь все подчинялось каким-то своим законам и редко кто мог себе позволить сидеть без дела. Даже те, кто едва научился ходить, в форме забавы приучались жить, трудясь. Иногда Владимиру казалось, что именно так и выглядит идеальный коммунизм: от каждого по способностям, каждому по потребностям.Но здесь было что-то другое. Что-то больше, чем просто идея. Об этом Владимир думал, сидя с Тисонаем у самой воды, и позволяя морю лизать ноги, когда в лучах рассветного солнца, парили странные птички-Мергу, только тихонько насвистывая что-то с лазурного неба. Ощущение покоя проникало в него вместе с морем, криками с рынка и разговорами шкуродеров. -Мастер Тисонай… А почему при наличии равнин, вы не растите скот? - поинтересовался парень, растянувшись на прохладных камнях. -Равнины не безопасны. Когда-то мы думали, что вся Земля принадлежит нам по праву наследования, однако… Мы ошибались. Ты в обители мира и покоя, чужеземец. Но выйди наружу, и за воротам каждый камень опасен для тебя. И если со зверями можно договориться, то ты никогда не договоришься с Гринир. Даже Эйдолоны не так опасны, как Гринир. Знаю, многие со мной не согласятся, но в конце концов, если их не трогать, они не тронут тебя. Гринир же расстреляют тебя прежде, чем ты успеешь поднять руки вверх. А держать скотину в закрытом пространстве города, где нам самим не хватает земли и чистой воды- форменное безумие. Мы могли бы отбить право на эти земли. Но у нас нет… Нет, не брони. И не оружия. Посмотри на Цетус, чужеземец. И посмотри на гринир. У нас есть семьи. Дети, старики, женщины. И казалось бы, нам есть за что бороться, но сколько из нас действительно готовы к борьбе? У нас был скот до того, как Гринир пришли сюда. Но пастбища далеко или уничтожены их сотрясателями. Мы пытались жить как раньше, но потеряли почти весь скот и много людей. В некоторых домах ты еще сможешь найти домашнюю птицу, но на что-то более крупное у нас нет ни пропитания, ни пространства. Смотри, прилетела блестящая. Красавица. - улыбнулся Тисонай, ткнув узловатым пальцем в небо. -Кстати, о компаньонах. Мне неловко признавать это, но я нуждаюсь в помощи, чужеземец. Мне нужно уйти на некоторое время. Не мог бы ты позаботиться об одном из щенков? Я для всех уже нашел временные руки, но… Увы. Не для него. Он полностью здоров, просто… Эм… Неправильный. Владимир повернул на Тисоная голову. Как щенок может быть неправильным? Впрочем… Если бы он знал, что его ждет, то с радостью бы согласился оставить пушистого друга совсем, навсегда. Он не совсем понимал, что им двигало, однако сначала кивнул, а потом задумался над этим. -Отлично! Просто отлично! Ты не будешь разочарован в нем, я уверен! Тисонай вскочил на ноги и шустро устремился в сторону рынка. Владимиру ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. В загончике оставался только один щенок. Несуразный и лопоухий подросток, с визгом запрыгнувший Тисонаю на руки, как только его увидел. Длинные лапы имели нежно-персиковый цвет, украшенные яркими красными полосками. Голова была черного цвета, с треугольной манишкой воротника и едва заметными светлыми кисточками на ушах, одно из которых все время падало и вообще вело себя как хотело, болтаясь в полусогнутом положении. Развернувшись, Тисонай вручил животину Владимиру. -Разве не все щенки-подростки такие несуразные? - улыбнулся парень, начиная задумываться, как он повезет это чудо в башню - зверек явно не был предрасположен к долгим прогулкам пешком. Тисонай почесал в затылке. -Видишь ли… Он должен был быть суникой. Агрессивным псом, которому скорее нужен приказ оставить кого-то в покое, чем атаковать, храбрым и, в то же время, преданным. Такие очень нужны нашим дозорным. Я не понимаю, что не так, но он не проявляет признаков агрессии и не защищает территорию. Там, где нормальная суника разорвет противника на части, он будет пытаться зализать до смерти. Нет, это, конечно, тоже выход, но… Ох… В общем… Я не знаю, что с ним делать. Он так и останется без любви и дома, а ему нужен человек. Ему как никому другому. Он абсолютно не может без людей и страдает, если оставить его одного даже на пару минут. А еще он боится всего на свете. Мне пора. Желаю вам удачи. -Погоди, а кормить то его чем?- попытался окликнуть стремительно исчезающего в направлении ворот Тисоная Владимир. -О, не переживай. Он сам найдет еду. Это, пожалуй, единственный его плюс.