***
Рон сидел на ступеньках во дворе с абсолютно подавленным и даже немного злым видом. Рядом с ним сидела Гермиона и что-то читала, демонстративно не обращая на друга внимание. Блейз и Панси о чём-то говорили, пытаясь приободрить друга. Гермиона то и дело отвечала что-то на вопросы Панси, язвила (Грейнджер всегда, когда говорила что-то остроумно-оскорбительное, то поджимала губы, словно её декан), время от времени поднимала взгляд со страниц книги и недолго разговаривала о чём-то, после чего обратно возвращалась к чтению. Тем не менее, она демонстративно игнорировала Рона и Блейза. Рыжик жаловался Блейзу на что-то, кидал гневные взгляды на подругу и иногда удрученно вздыхал. Гарри, заинтересовавшись этой ситуацией, потянул Драко за рукав мантии, привлекая внимание к компании. Удивлённо хмыкнув, он согласно кивнул и Слизеринцы быстро приблизились в друзьям. — Что у вас случилось, мистер Уизли? — протянул Драко, присаживаясь на ступеньку выше Рона. Гарри уселся рядышком. — Книззл Гермионы съел мою Коросту! — он забавно сморщил нос. Гриффиндорец всегда так делал, когда злился. — Не делай так, ты становишься похожим на мандрагору! — закричала Джинни с другого конца двора, на что Рон ей показал неприличный знак. Девочка не поняла, что он показывает, но принципиально повторила его, после чего вернулась к разговору с какой-то когтевранкой. Джинни в начале года с большей страстью пыталась покорить сердце «героя», но Рон с ней поговорил. Гарри не знал, что он ей сказал, но был очень благодарен, потому что девчонка оставила свои попытки стать его девушкой. Они стали хорошими приятелями. Она часто спрашивала о квиддиче и просила научить её делать всякие трюки на метле (Сириус — Бог, который подарил ему метлу и они с Драко постоянно летали в свободное время). Но не более. — Живоглот съел твою крысу? — удивлённо произнёс Гарри, на что Рон лишь согласно кивнул, ещё больше насупившись. Гермиона вдруг захлопнула книгу и зло посмотрела на друга. — Ничего подобного! — она ещё сильнее поджала губы, из-за чего их почти перестало видно. Панси неодобрительно покосилась на Рона, качая головой. — Это мог быть и не Живоглот. Может, твоя крыса просто сдохла. — Панси! — шикнул Блейз, который принимал сторону друга. Девушка тихо фыркнула. Кажется, они разделились на два клана. — Может она просто сбежала? — предположил Гарри. — Глупости! Ты бы видел, как этот тупой кот на неё таращился! — Сам ты тупой, а Глотик — умный книззл! — разгорячилась Гермиона и уже встала, чтобы уйти, но её остановил странный взгляд Гарри. Он словно хотел, чтобы она осталась, и обещал всё уладить. Мальчик попытался передать ей это, но, видимо, не слишком умел выражать свои чувства одним взглядом (талант бабушки оказался в небытие), тем не менее, Гермиона со вздохом села обратно. Девочка скрестила руки на груди, говоря, что извиняться не намерена, и не принимает чужой точки зрения, тем не менее, она может принять извинения. Рон отвернулся от неё, не собираясь сдавать позиции. — Ты же сам говорил, что Короста — глупая крыса, верно? Тем более она стара. Сколько ей? — Не знаю, — рассеяно произнёс Рон. — Вот. Она могла просто заблудиться или, как и сказала Панси, умереть. Более того, в Хогвартсе полно других животных и, тем более, котов с книззлами. Не факт, что это именно Живоглотик, верно? — Гарри пытался говорить мягко. Всё таки, он не хотел, чтобы друзья ссорились, а больше того он не хотел выбирать кого-то из них. Рон вздохнул и кивнул. Не смотря на то, что крысу он не так уж и сильно любил, за всё это время он к ней привык. — Хочешь, я тебе сову подарю? Чёрную, красивую. Ты же всегда хотел сову, ты говорил, — решил поддержать его Блейз. Драко просто следил за этими манипуляторами, после чего кивнул, соглашаясь с чем-то в своей голове. Рыжик, казалось, приободрился, после слов друга, но тем не менее извиняться не собирался. Гермиона всё так же сидела, отвернувшись, а в руках сжимала свою книгу. Драко наклонился, чтобы его слова мог слышать только Рон и, может, Гарри, потому что сидел к ним слишком близко. — Извинись перед ней, — прошептал Драко на ухо другу. — Она же девочка. Девочек обижать нельзя, так отец говорит. Тем более, очень умная девочка. Что мы без неё будем делать? А если вы помиритесь, будет повод сходить в Хогсмид, накупить сахарных перьев и выпить сливочного пива, — он отлично знал, что сахарные перья — любимая сладость Рона. Ему об этом Блейз рассказал и сейчас Драко беззастенчиво пользовался этой информацией. Он видел, что рыжик сейчас сломается, под их напором. — А вечером можем в шахматы поиграть, — произнёс Забини и Рон, вновь вздохнул, подошёл к Гермионе. Было весьма неловко извиняться перед подругой при всех и девочка, поняв, поднялась с места. Они недалеко отошли и о чём-то шептались на протяжении минуты, может двух. В конце концов Грейнджер замучено улыбнулась (в этом году она могла улыбаться только так. Слишком много предметов на себя взяла) и обняла друга. Когда они вернулись, Драко, как и обещал, предложил сходить в Хогсмид, а Блейз сказал, что заодно отправит письмо миссис Забини, чтобы она отправила нужную сову в Хогвартс.***
Прошла неделя и все забыли про Коросту. Рон уже через два дня, потому что Блейз подарил ему Фею. — Мерлин, у неё такие большие глаза! — восхищался Рыжик. Сипуха нежно клюнула его в палец и он рассмеялся. У никогда не было совы, он пользовался школьными, потому что семья была слишком бедна. Вдруг счастливая улыбка слезла с его лица. Он повернулся к Забини. Из-за того, что Рон слишком волновался и был чем-то расстроен, он неосознанно гладил большим пальцем тыльную сторону другой ладони. — Мерлин, она, наверное, дорогущая… — после некоторой заминки произнёс мальчик, а дальше уверенно добавил: — Ты только не подумай, я тебе обязательно верну деньги после Рождества. Я накоплю! Только скажи, сколько я тебе должен. — Идиот, это подарок, ты мне ничего не должен, — рассмеялся Блейз, глядя, как вытянулось лицо друга. Он умолчал о том, что сова и в самом деле дорогущая, и, пожалуй, ему бы пришлось не ходить в Хогсмид целый год, а может и больше, чтобы отдать деньги. Как только Рон собрался протестовать, то Забини сразу одернул его. — И не думай возвращать мне денег, иначе я обижусь! — Но… — Никаких «но». Тем более, у нас дома полно сов, а мы ими не пользуемся. Мать наверное уже забыла, что отправила Фею сюда. В целом, всё прошло неплохо. Неделя за неделей, школьная жизнь шла умерено. Даже Директор, казалось, позабыл о существовании Гарри. Но жизнь всегда совершает кульбит в хорошую или плохую сторону. Так случилось и сейчас. В главных заголовках «Придиры» кричали, что нашли Питера Петтигрю. Того, кто предал своих друзей, одного из пособников Тёмного, блять, Лорда, одного из убийц его отца. Того, кого всю жизнь, после Азкабана, пытался отыскать Сириус. И он отыскал. Как говорили буквы на сухой бумаге: Питер Петтигрю «оказал сопротивление при задержании» и напал на группу Авроров, поэтому одному из них пришлось его убить. В газете не сказали имя того Аврора, который избавил мир от него, и они не особо вдавались в подробности. В интервью с главным Аврором только и делали, что говорили про то, что информация закрытая и давали лишь крохи информации. И тем не менее Гарри всё понял. Сириус не писал ему уже три недели, три. С тех пор, как пропала Короста. Он не связал эти два события вместе, но сразу понял, что Бродяга убил Питера. Ремус стал пропадать где-то на выходных и ходил весь измученный. Скорее всего, Сириус беспощадно пил, а Лунатик пытался как-то его растормошить в то время, когда был вне школы. По крайней мере, именно так всё сложилось в голове Гарри. Он взглянул на преподавательский стол: Ремус сидел весь напряженный, под глазами залегли тяжёлые мешки. Он нервно бил пальцем по столу и, казалось, не слышал, что к нему обращалась мисс Синистра. Лунатик не отрывал взгляд от колдографии, где Питер лежал в луже собственной крови, и смотрел своими стеклянными глазами в никуда. Гарри быстро достал из сумки пергамент и перо с чернилами. Отодвинув тарелку, он стал писать: «Безбашенный идиот, Я догадываюсь о том, что произошло. Скорее всего, ты убил его. Я понимаю. Пожалуйста, пожалуйста, не вини себя в этом. Питер — предатель. Он убил моего отца, предал вас. Ты должен понимать, что он заслужил смерти, и ты лишь избавил мир от мусора. Ты вправе злиться на него, но не злись на себя. Ты сделал всё правильно. Бродяга, пожалуйста. Ты пытаешься показать, что всё нормально? Чем? Тем, что не пишешь мне, чтобы я не волновался? Фигушки. Я знаю тебя, как облупленного. Когда ты мне не пишешь, то я переживаю только больше. Я не могу представить, каково это, убить бывшего лучшего друга, и представлять не хочу. Я не знаю, мог ли Питер наговорить тебе что-то. Я понятия не имею, что происходит сейчас в твоей голове. Просто… Пожалуйста, не вини себя. Ты поступил правильно. Тебе тяжело, но ты должен это пережить. Пережил Азкабан, переживёшь и это. Рядом с тобой Я. Лунатик. Драко. Бабушка, в конце концов! Подотри сопли и сейчас же пиши мне ответ! Если к Рождеству я приеду, и увижу хоть одну бутылку от огневиски в доме, то заведу себе гуся, как питомца, и назову в честь тебя. Не думаю, что бабушка будет против. Или ещё лучше: попрошу профессора Макгонагалл, и она научит, как превратить тебя в гуся. Будем всем говорить, что ты всегда был латентным гусем. Помни, что мы всегда рядом, ты должен взять себя в руки. Плакать и пить — это не панк-рок.Навсегда твой я: маленький Сохатый.»