Самая страшная тайна

То чувство, когда земля уходит из под ног, когда дрожат колени от страха и неожиданности. Когда дыхание сбивается, а мерный стук сердца вдруг останавливается совсем, чтобы потом забиться с новой силой, создавая ощущение, будто бы сейчас вовсе выскочит из грудной клетки, разбив ту вдребезги. Все это обрушилось на Еву одним потоком, заставив на секунду выпасть из реальности. Это сейчас не с ней происходит. Не к ее губам только что прикоснулся Голубин. Не он перехватил ее поперёк талии и усадил на подоконник, сам дрожа так, будто бы только что получил мощную порцию электрического разряда по телу. Не он встал между ее ног, разводя колени в стороны, позволяя себе опустить ладони на ее ягодицы и приглушенно промычать ей в рот, чем вызвал нескончаемый поток мурашек по всему телу. Это же не может быть он, верно? Или всё-таки.. Он правда это делает? Целует ее?! Когда Ева попробовала отстраниться, робко надавив Голубину на плечи, тот, в порыве страсти - или злости? - сложно было понять, переместил руку на ее затылок и сильно сжал волосы в кулак, углубляя поцелуй. На моменте, когда Ева почувствовала чужой язык у себя во рту, ей стало по-настоящему страшно. Да что же он такое творит? — Стой! — гневно выпалила она, всё-таки уперев руки в чужие плечи и отстраняясь. Оттолкнуть парня не получилось, лишь немного отодвинуться назад самой, и то скорее Голубин сам позволил. Мышцы под чёрной толстовкой ощущались очень хорошо и перекатывались, словно играясь, а взгляд зелёных глаз остро хлестанул по ее лицу, поднялся с влажных его же стараниями губ и вперился жестко Еве в глаза. С чего вдруг столько злобы? Это она должна была злиться! — Что? — спросил Глеб на удивление ровно, словно не он секунду назад накинулся на неё, а после метал взглядом молнии. — Тебе так сложно спокойно посидеть и не мешать мне, Беляева? — наглые руки вновь опустились ей на бёдра и сжали, — Сиди тихо, как мышка, ты это очень хорошо умеешь. А я сам все сделаю… Как только мягкие губы вновь завладели ее собственными, успев лишь на миг коснуться, Ева со всей силы дернула головой. Кажется, даже что-то хрустнуло в шее, но ей было плевать. — Ты не понимаешь, что делаешь! Очнись, Голубин, это же я! — крикнула, совсем не заботясь, что на громкий голос мог кто-то прийти. Было бы даже лучше, наверное, Глеб не стал бы приставить к ней при всех. От мысли, что он действительно к ней пристает закружилась голова. Ева все ещё была в шоке. Может, он пьян? Или под наркотиками? Глупо, но как ещё объяснить его поведение? А Глеб снова недовольно и шумно выдохнул, перемещая одну руку ей на затылок и с силой дергая, приказывая заткнуться. — Беляева, ты дура, или притворяешься? Думаешь если бы я не хотел, то полез бы к тебе? — задал вполне логичный вопрос, при этом рука его плавно переместитесь на щеку и подбородок, обманчиво мягко поглаживая. Внезапная ласка лишь насторожила девушку. Какого черта он делает? — Я не... да это бред! Я никогда не поверю в то, что ты хочешь меня целовать. Меня! — дрожащим голосом воскликнула Ева, отстраняясь от навязчивой руки. — Разуй глаза, Голубин, ты кажется что-то перепутал. Глеб какое-то время молчал, вперив серьезный взгляд в ее лицо, разглядывал. Чего ты там высматриваешь?! – хотелось истерично спросить. Вся ситуация дико напрягала Еву, а руки, все также покоящиеся на её теле, будто имели на это право, казались невероятно горячими, тяжелыми. Хотелось скинуть их и никогда больше не чувствовать на себе. «Больше никогда-никогда не буду попадаться ему на глаза!» — решила Ева и тут же чуть нервно не расхохоталась блондину прямо в лицо. Как же! Они в одном классе, все равно ведь будут видеться. «Тогда постараюсь сделать так, чтобы он меня помимо школы больше нигде не видел!» — упрямо повторила сама себе же, решив переходить от слов к действию уже сейчас. Осталось только дождаться, когда нахальные клешни ее отпустят. Тогда же Ева со сверкающими пятками побежит отсюда как можно дальше. Голубин смотрел на неё внимательно, будто бы взвешивая что-то у себя в голове, решая, говорить или нет. И уже в следующую секунду из его уст послышались слова, от которых Еву окатило такой волной страха, что она буквально замерла, не имея возможности двигаться. — Я скажу тебе больше, — мягко поглаживая ее щеку, он чуть склонился вниз, оказавшись прямо параллельно её лицу, заправил выскочившую прядь волос ей за ухо. Нежность и Голубин никак не могли сочетаться вместе, и следующие слова это доказали: — Я очень давно жду, когда наконец смогу трахнуть тебя, — словно гром среди ясного неба прозвучали его слова, а парень потёрся своим носом о её, продолжая горячо шептать в губы: — В твои восемнадцать лет первым, что ты познаешь, будет горячий секс со мной, — на этих словах Ева испуганно дёрнулась, подпрыгнула на подоконнике с намерением слезть. — Считай, это мой подарок тебе, — покрепче ухватил ее двумя руками сзади, наконец переставая наглаживать пылающую щёку. Ева сидела красная, как маков лист, с разинутым ртом, и не знала, как вообще реагировать. — Не... нет, — только и удалось жалко выдавить. Вмиг стало так страшно, что у Евы натурально закружилась голова. Кажется, ещё немного таких шоковых потрясений и обморок не за горами. Голубин ведь и правда, если захочет, сделает, как пообещал, и никто и ничто его не остановит. За Еву даже вступиться некому! Старшего брата у неё нет. Отчим? Очень смешно. Он скорее сам её под Голубина подложит. — Да, сладкая, я поимею тебя, заставлю стонать под собой, — грязным потоком выплёскивал на неё ужасные слова. При этом так сильно сжимал руками её тело, что становилось трудно дышать. — Доведу до оргазма и возможно даже ни один раз, чтобы ты видела, смотрела мне прямо в глаза и видела, кто именно довёл тебя до него. Это было ужасно. Ева чувствовала себя так, словно прямо сейчас на неё выливают огромное ведро помоев. За что? Откуда в нем столько ненависти к ней, что она ему сделала? Ева никогда не понимала, почему он к ней так прицепился, но именно сейчас ситуация зашла дальше некуда. Это уже не нормально. Он перешёл грань с того момента в туалете, когда велел показать ему нагую грудь. Уже тогда нужно было задумываться, что издевательства его стали ещё более извращеннее. И что он сможет сделать с ней теперь? На днях она станет совершеннолетней, и Голубин, судя по всему, очень ждал этого. Что будет тогда? Неужели осмелиться на насилие? Настолько не боится возможного наказания? — А теперь скажи мне, где ты будешь с субботы на воскресенье? Голубин так резко поменял тему, отчего Ева глупо захлопала глазами, прогоняя кипящие мысли. — Чего? — Я спрашиваю, день рождения свой ты где праздновать будешь? — чуть раздраженно отозвался, сжимая пальцы на её пояснице. — Н-не знаю... нигде. — Тогда я сам решу, где первый раз тебя трахну, — сказал и даже головой кивнул, будто соглашаясь с собственными мыслями. Напоследок шлёпнул ее по попе ладонью, отчего Ева снова подскочила (уже который раз за последние пару минут?), и наконец отошёл в сторону, давая ей возможность уйти. Если бы не шок, полностью овладевший телом, оторвала бы ему эти руки. — Учти, я все равно это сделаю, поэтому смирись... Было последнее, что она услышала, поспешно выходя за дверь.

***

На улице впервые за многие дни появилось солнышко, отчего снег блестел под ногами, словно множество бриллиантов, переливался, заставляя глаза слезиться от своей яркости. Ева успокаивала себя тем, что слёзы на глазах выступили именно поэтому, но тело предательски подрагивало, выдавая надрывные рыдания. Ей было страшно. Незнание своей дальнейшей судьбы, а точнее, как обыграть эту самую судьбу, обойти аккуратно по кромочке, оставшись целой и невредимой. Нужно было срочно что-то предпринимать. Как Ева поняла, Голубин ждёт её совершеннолетия, чтобы... совершить половой акт насильственным способом. Но закон же в любом случае будет на её стороне. Совершеннолетняя она или нет, какая разница, если она не давала на то согласия! Если он её изнасилует, если вдруг совершит задуманное, Ева сразу же обратится в полицию, и плевать ей, что будут думать другие. Он будет сидеть, получит по заслугам, но безнаказанным точно не останется. Ева глубоко выдохнула, успокаиваясь. Попыталась дышать ровно. С этим решили, всегда нужно обдумывать сначала худшие варианты событий. А теперь нужно подумать, как сделать так, чтобы ни за что не пришлось сподвигнуть к вышесказанному. Как избежать Голубина и его намерений? Решение пришло быстро. Ева повернула обратно, в направлении школы, а точнее, за обшарпанную серую теплицу, находившуюся сбоку от здания. Сюда обычно на переменках все сбегали на перекур. Написала смс-ку Ксюше, что ждёт её там, а сама начала нервно оглядываться по сторонам, боясь, что её личный палач передумает и решит прямо сейчас реализовать свой дрянной план. Бред. Когда народ начал валить из главных дверей нескончаемым потоком, Ева чуть спряталась за стену и решила не высовываться. Мало ли Голубин на глаза попадётся. А Ксюша не глупая, и так поймёт, где её искать. Народ всё появлялся и появлялся, кто-то шёл домой, а кто-то в курилку. Боковым зрением Ева заметила Артема с парнями из параллельных классов и быстро отвернулась, надеясь, что тот её не заметил. Дожили, она теперь всегда при виде их компашки дергаться будет? — Ты куда пропала? Павловна опять грозила маме твоей позвонить, про прогулы рассказать, — Ксюша вынырнула из-за угла и встала напротив подруги, оглядывая ту беспокойно с головы до ног. — Что случилось? Ева открыла рот и почему-то тут же его закрыла. А... стоит ли вообще кому-то об этом знать? Вдруг почему-то стало стыдно перед подругой, что если она узнаёт, то... что? Перестанет общаться? Бред. Скорее наоборот поддержит, придумает что-нибудь, попытается помочь. Ксюша хорошая подруга, ей многое можно доверить, но почему-то именно сейчас, в данный момент, язык будто к нёбу прирос и не позволял рассказать о случившемся. Ева не понимала почему, её вдруг окутала паника. Пока... пока не будет говорить. Пока есть возможность этого избежать, будет скрывать до последнего. И возможно, именно сейчас она допускает свою самую большую ошибку в жизни. — Я это... короче, хотела сказать, что полностью доверяю тебе и хочу, чтобы ты выбрала место, куда мы можем выбраться на выходных, — выдала как на духу и с ожиданием уставилась на подругу. Лебедева долго смотрела на неё, не моргая, видимо анализируя услышанное. Потом вдруг широко улыбнулась, пугая своей улыбкой сумасшедшего человека. — Я рада, что ты наконец одумалась! — девушка хлопнула в ладоши и вдруг подпрыгнула, крутанулась вокруг оси и со всей силы обняла стоящую напротив Беляеву. Та удивленно выпучила глаза, рукой приобнимая подругу в ответ. — Все сделаю по высшему качеству, ты не пожалеешь, что согласилась! Ева никогда не видела людей, которые радуются лишней мороке, организации всяких праздников. Ксюша всегда была с приколом, не стоило удивляться. «Не пожалеешь» — эти слова ещё долго крутились у неё в голове, вплоть до самого вечера, где дома, сидя поперёк кровати и расчесывая волосы, Ева думала, правильно ли она поступила. Дома отсидеться все равно бы не получилось, если бы Голубин захотел, нашёл бы ее здесь, не постеснялся зайти. Поэтому оставалось надеяться на Ксюшу, что та найдёт хороший, желательно загородный вариант, и на несколько дней у Евы будет возможность обдумать всё более тщательно, а там уже решать, что делать дальше. Плюсом в копилочку служило то, что лишние средства имелись, благодаря все тому же Голубину. Не будет проблем со снятием жилья и питанием. Возможно, даже на развлечения хватит. Вот, как! Сам того не подозревая, гаденыш помог ей, решив благополучно забыть долг. Впервые за день подобие улыбки озарило её лицо. Возможно, все и правда не так плохо, как кажется? Мысли перебил звук входящего сообщения. Кого там принесло...

***

Тем же вечером 21:17

Снова я здесь, нас толпа - много людей. Эти хохлы гуляют так, будто в последний день. Им не надоест, как и мне когда-то. Я привыкаю быть один, и ты не виновата. Но пока чуть тяжело и ты знаешь, эти суки хотят быть ближе, но они только на ночь. Не понимаю их, они под педалями, с центра и окраины, только бы стонали, и, знаешь их...

Ева пьяно улыбнулась. Голос Кирилла ей нравился. Такой приятный, низкий, с мягкой хрипотцой. Они с Ксюшей, Адилем и ещё парой ребят зависали на студии у него дома. Друг решил позвать их, представить трек, что написал буквально на днях, и в ближайшее время собирался выпустить в сеть. Сейчас они слушали его живое исполнение и потягивали свежий косячок, так заботливо скрученный им же для них с Лебедевой. Вот оно... расслабление. То, что Еве было просто необходимо после сегодняшнего дня, а музыка друга только дополняла очки к приподнятому настроению:

Но мы уже уехали, мы в другом месте и, новые люди, новая туса, но, где же ты?... Ты не такая, ты там не ходишь точно. Ты мне нужна срочно, будто скорая помощь. Прилети и забери меня с собой. Прилети и забери так просто, так просто, так просто... Забери меня с собой. Туда, где нету шума и скандалов, туда, где нету ссор и нету им начала. Туда, где нету лишних глаз и тупых мнений, забери меня с собой, забери на веки...*

Подозрительные гляделки между Незборецким и Ксюшей вовремя его выступления мог не заметить только слепой. От этой мысли Беляева ухмыльнулась ещё больше, поглядывая из под ресниц на голубков, а потом и вовсе откинула голову на спинку дивана, широко улыбаясь. Как хорошо... Она не часто курила, поэтому подобное проявление неадекватности вполне объяснимо. — Красава, брат, — только блондин вышел из самодельной будки для звукозаписи, как к нему кинулись пожимать руки радостные за успехи друга Максим с Саяном. Адиль же просто поднял большой палец вверх, оставаясь в развалку полу-лежать, полу-сидеть на диване рядом с девочками. Его состояние было примерно похожим с Беляевой. — Ну что ж, я думаю, с этим можно работать, — солидный мужчина, на вид лет сорока, что все время сидел в углу комнаты и молча слушал, с улыбкой подошёл к парням, так же пожимая Кириллу руку. Выглядел при этом донельзя довольно. — У тебя большой потенциал, парень! Уверен, мы хорошо подработаем. Пока мужчины обменивались любезностями, Ева расслабленно подняла руки с растопыренными пальцами вверх, рассматривая сквозь щёлки тусклый свет от бра. Этот дяденька какой-то важный продюсер, и Кирилл в первую очередь представлял свою работу ему. Если все сложится, друг подпишет контракт, от которого будет зависеть его великое бушующее. Не зря ведь мужчина сказал, что у него большой потенциал! Ещё через некоторое время, когда важный гость ушёл, парни заказали пиццу и накормили девушек, включив на фон зарубежную музыку. Ксюша пропала куда-то с Кириллом. Остальные же спустились вниз на кухню, оставив Еву рядом с полу-лежавшим на диване Адилем. Беляева не знала, было ли ему так же плохо как и ей (голова сильно кружилась), но вставать с дивана парень явно не собирался. Сидел рядом, по левую от неё сторону, и залипал в телефоне. — Адиль... — жалобно проскулила, — Я больше никогда не буду курить эту дрянь. Почему мне так плохо?... Схватилась руками за голову. Нет, это невыносимо. Она же вроде не пила, тогда отчего такой эффект? Рукой опираясь на спинку дивана, она попыталась встать. Пора домой, баиньки. Пока вставала, кровь резко прилила в голову, отчего в ушах зашумело и ответа Жалелова она так и не расслышала. Резко покачнулась влево, бедром заваливаясь рядом с другом, Адиль вскочил от неожиданности и отпустил телефон из рук. Тот плавно перетек к Еве на колени. Глаза сами рефлекторно опустились на горящий экран и заметили знакомую фамилию. — Эй, ты как? — парень начал щёлкать у Евы перед глазами, обеспокоено встав напротив. — Может, воды? Хочешь пить? — Нет, я домой хочу, — Беляева медленно покачала головой, а вот от протянутой руки не отказалась. Встала, смаргивая пелену перед глазами. Ей же не показалось? — Давай такси вызову, — пока Адиль называл таксисту адрес, Ева потихоньку пошла в сторону выхода. Если бы Адиль смотрел в ее сторону, то непременно заметил бы напряженные плечи девушки. А в голове только один кадр переписки друга с Голубиным. Какого хрена?! Это же не могут быть глюки?