Самая страшная тайна

Ева смотрит на себя в зеркало и не верит тому, что видит. Эта девушка напротив — не она. Любой другой человек, но не она! Что с её волосами? Привычно длинные, они сейчас были криво срезаны почти до плеч, неровными прядями торча в разные стороны. Почему так? Она никогда бы не обрезала свои волосы! А глаза? Накрашены так искусно, как не удавались ей никогда раньше. Чёрное, бархатное платье едва ли что-то прикрывало, а смелое декольте открывало вид на аппетитные полушария груди. Что за нахрен?! Почему она так выглядит? — Ты такая красивая... — вдруг зашептал на ухо знакомый голос, и Ева нервно оглянулась. Позади неё стоял Голубин. Он улыбался, но как-то пугающе, наглыми зелёными глазами раздевая её. — Красивая для меня... Ты так подходишь мне... только мне. Посмотри. Ласковым движением провёл рукой по её шее и чуть сжал, разворачивая обратно к зеркалу. Теперь они отображались там вдвоём. Такие красивые и похожие друг на друга сейчас, но такие разные внутри. Оба в чёрном, бледностью своей кожи резонно выделяя контраст цветов. На лице Евы не было и намёка на счастье, в то время как Голубин буквально светился им изнутри, больше походя на сошедшего с ума человека. Одной рукой он сильно обхватил её за талию, прижав к себе, а через пару мгновений позволил полностью ощутить своё немалое возбуждение, уткнувшись возбужденным членом ей в спину. — Ты моя, слышишь? — твёрдо проговорил он, сжимая пальцы. — Всегда была и будешь только моей. Я никогда не отпущу тебя... никогда... Тебе никуда от меня не деться... Он стал недвусмысленно тереться об неё сзади, влажно прикусив мочку уха. Одна рука осталась на тонкой шее, в то время как другая уже соскользнула ей под платье и обнаружила тонкие кружевные трусики. Промокшие насквозь. — Слышишь меня?! — безумным эхом раздалось на всю комнату и... Ева проснулась. Вскочила с постели, ошеломлённо оглядываясь, и тут же наткнулась глазами на недовольную и злую мать. Черт... сон. Это был всего лишь сон... — Какого лешего ты спишь в такое время, а?! Уже десять утра, мне твоя классная опять звонила! Быстро в школу, пока я не прибила тебя нахрен!!! Родительница напоследок наградила свою сонную дочь убийственным взглядом и покинула комнату. «Ужасное начало дня, значит, дальше будет только хуже» . Сладко зевнув и протерев глаза, Ева пошла в ванную, все ещё под впечатлением недавнего сна. «Это точно из-за вчерашней ситуации в туалете» — размышляла она, залезая в душевую кабинку. Ибо раньше ей такие сны никогда не снились, тем более с участием Голубина. Тем более эротические! Но что самое страшное – это было ужасно реалистично! Да до такой степени, что, раздеваясь, Ева обнаружила на своих трусиках предательское мокрое пятнышко. Чтоб его! Чертов сон. Нужно просто выбросить его из головы, забыть как страшный... ой, ладно, просто забыть. Постараться не вспоминать и жить дальше, привычно плывя по течению и не оглядываясь. В конце концов, она всегда так делала, поэтому трудно быть не должно. Верно? Выкинув все лишние мысли из головы и наскоро собравшись, Беляева быстро отправилась в школу.

***

— Ева, он пялится на тебя, — шепнула Ксюша, таращась большими от удивления глазами подруге за спину. — Кто? — задала та глупый вопрос. Отправила в рот очередную ложечку салата и отпила немного апельсинового сока с мякотью. Вкусно. Ева с Ксюшей сидели в столовой перед шестым уроком и поздно завтракали. Сначала просто болтали о всяком, но потом Лебедева завела шарманку про наступающий день рождения черноволосой, и та как-то быстро потеряла былой настрой на дружескую беседу. Стушевалась вся, голову опустила и стала молча уплетать свой завтрак. До этого момента. — Глеб. И он не мигает, кажется, — блондинка откусила кусочек хлеба, пережёвывая, и перевела уже заинтересованный взгляд с парня на Еву, внимательно следя за её реакцией. — Мм. Полностью осушила стакан. Может, пойти ещё взять? А то что-то резко пить захотелось. — И всё? Больше ничего не скажешь? — послышалось подозрение в голосе. — Я не знаю, что тебе ещё сказать! — наконец, у Беляевой сдали нервы. — Так же, как и не знаю, почему он смотрит на меня. Если хочешь, иди сама спроси, мне тоже интересно. Она правда не знала. Весь день, начиная с третьего урока, на который Ева подоспела только к концу, этот придурок пялился на неё. Садился специально сзади и прожигал взглядом спину, щедро давая прочувствовать это во всей красе. И что самое страшное, даже когда она оборачивалась, чтобы понять, кажется ей это или нет, он не отводил взгляд, а открыто таращился, не стесняясь! Вот прям как сейчас. И сиди догадывайся теперь, что с этим делать. Хорошо, что хоть не трогает её никак, даже слова плохого за день не сказал. Подозрительно, да? — Мне кажется, вчера между вами что-то произошло, — задумчиво протянула блондинка, не обращая внимания на скверное настроение подруги. — Не хочешь рассказать? — Нечего рассказывать, — слишком быстро отозвалась Ева, чем выдала себя с потрохами. — В смысле... ничего не произошло, - тут же постаралась исправиться она. — Не верю, — Лебедева фыркнула, — Я уверена, что что-то было, и ты просто не хочешь мне рассказывать. — Не хочу, — всё-таки согласилась Ева, кивнув. — Но поверь, то, что было, больше не повторится. А если и... то я тебе обязательно расскажу. — Заинтриговала, — Ксюша ухмыльнулась и встала из-за стола, собираясь отнести их пустые тарелки на стол раздачи. — Надеюсь, когда-нибудь ты просветишь меня в ваши темные делишки... Вот чем Ксюша и нравилась Еве, так это своей ненавязчивостью. Собравшись было тоже подняться и поправить немного вылезшую из под юбки рубашку, Ева была нарочно задета чьим-то плечом и чуть не распласталась по полу, вовремя успев ухватиться за краешек стола. Голова немного закружилась. Нормально её так тряхнули! — Ты знаешь, за что, — раздалось ядовитое где-то совсем рядом, и глаза Беляевой широко распахнулись. О, какие люди. Давно же эта швабра к ней не цеплялась. Немного придя в себя, Ева медленно развернулась. Филатова стояла, скрестив руки на груди, в компании двух своих шлюшек-подружек, как за глаза называла их добрая половина школы, и глядела на неё свысока, довольно сверкая синими глазками. Вот же сука! Настроение сегодня было паршивым, поэтому ввязываться в очередную перепалку Еве хотелось меньше всего. Опасно для чужого здоровья. Это Голубину она обычно всё с рук спускала и достойного отпора дать не могла, ибо он раз в сто её сильнее. А вот всяким охамевшим цацам она любила мордочку приукрасить. Потому сейчас все могло вполне плачевно окончиться. Нужно было разрешить ситуацию так, чтобы они разошлись спокойно, а не как обычно. Пока Ева размышляла как это сделать, Филатова взяла с соседнего столика чей-то почти полный стакан сока и... — В следующий раз сядешь в другом месте, — выплеснула ей его куда-то в грудь. Мокрая рубашка сразу же прилипла к телу, неприятно холодя кожу. Капли ручьём покатились вниз, стекая до самых щиколоток. Ну, Ева пыталась по-хорошему. — Дрянь, — отозвалась она почти беззлобно. И тут же вцепилась ей в волосы. Толпа вокруг ахнула и загалдела. Ууу, что началось. Филатова, сука такая, тоже успела ухватиться за её шевелюру и стала тягать её в разные стороны, иногда задевая нежную кожу щёк нарощенными коготками. Ева такое долго терпеть не стала. Схватилась двумя руками за её голову и ударила коленом в лицо, кажется, что-то разбив. Потому как девушка сразу же взвыла и ослабила хватку. Беляева хотела ещё раз её шибануть, ну так, для собственного душевного спокойствия, как её талию неожиданно обхватили сильные мужские руки и потащили назад. Ева задергалась, не желая заканчивать такую долгожданную схватку. Только сейчас она поняла, как сильно этого хотела – подраться, снять напряжение. И в данный момент её нагло лишают этого. Так дело не пойдёт! Каким-то образом Беляева сумела вырваться из цепкого захвата и побежала обратно, желая закончить начатое. К счастью, белокурая язва, что уже отошла от болевого шока, была только за. — Успокоились обе! — закричал вдруг рядом, не пойми откуда взявшийся Максим, как только девушки снова сцепились. Стал грубо отцеплять блондинку от Евы, в то время как её саму сзади снова ухватили за бёдра и крепко прижали к себе, не позволяя двигаться. — Эта сука слишком много себе позволяет, — прорычала Филатова, которую так же крепко удерживали на месте, и указала на Еву пальцем. — Тебя мама не учила, что некрасиво показывать на людей пальцами? — издевательски выплюнула она, кривя лицо в отвращении. — Я тебе сейчас все патлы поотрываю... — Охотно верю, — Ева с ухмылкой кивнула на её разбитый нос, с которого сгустками капала кровь. - Но тебе бы умыться для начала, а то как свинья зарезанная выглядишь. — Угомони своего цербера внутри, Беляева, иначе я тебя сам заткну, — раздалось над ухом знакомое тихое рычание, и руки на её бёдрах сжались сильнее. — А что ты мне рот затыкаешь? — недовольно пробурчала она, резко вскидывая вверх голову. На время удивленно замерла, а потом со всей силы пнула ногой Голубина в колено. А это был именно он. И какого хрена вообще её трогает? Уж до конца дня бы не лез, порадовал бы хоть раз! Но, видимо, его на большее не хватило. — Ещё даже не пытался, — фыркнул он ей в ответ, не обращая внимания на её выпад и резкую боль в коленной чашечке. По крайней мере, сделал вид. — Прекрати дергаться и закрой свой рот, иначе я тебе его с мылом намою. Ева тут же заткнулась, не желая испытывать судьбу. Ну его в пень. Вскоре подоспела перепуганная Ксюша, но заметив, с кем стоит её подруга, подходить не стала. Ошивалась где-то рядышком, пока не подоспели завучи и не повели всех причастных к директору. Только после нудной лекции о том, что девушкам драться несвойственно, а парни молодцы, ведь смогли почти вовремя вмешаться и остановить их, всех отпустили и велели идти на урок. — Чтоб у тебя зубы выпали! – злобно крикнула напоследок Филатова, поворачивая за угол и держась двумя руками за сломанный нос. Её одну освободили от уроков на три дня, и сейчас девушка направлялась к школьному мед. работнику. — А тебе рубильник твой так и не вправили! — нашлась Ева, огрызнувшись через плечо. Пусть и вяленько, но просто промолчать на такой выпад в свою сторону она не могла. — Куда пошла? — не понял Глеб, когда Ева на нужном повороте свернула в сторону женского туалета, почему-то держа руки у груди. Она, к слову, так ещё с самой столовой шла. Беляева не ответила. Дотрусив до туалета, подошла к зеркалу и отняла руки от мокрого пятна, смачно выругавшись. Она не могла пойти так на урок. У неё же всё просвечивает! Нужно застирать и только после этого высушить. А как такое сделаешь здесь, в школе? Вот она прям как знала, что сегодня будет херовый день! «Нужно было нафиг никуда не идти!» Ева наклонилась к раковине и начала на себе застирывать рубашку с помощью воды и мыла, а когда подняла голову, замерла. Прям как в сегодняшнем ужасном сне, на неё в отражении глядел Голубин, привалившись плечом к косяку, всё это время с любопытством наблюдая за ней. Вот же... — У тебя грудь видна, — пялясь на девичье сокровенное местечко, блондин в один крошечный шаг подошёл к девушке ближе, стараясь рассмотреть высветившийся бюстгальтер через мокрую ткань. — Правда? Спасибо, буду знать, — зачем-то огрызнулась Ева, решив не обращать на него внимания и продолжить начатое. В конце концов, что он там не видел? — Могу помочь, — добродушно предложил парень, заглядывая к ней через плечо. Какой настырный — Можешь пойти нахер. — Тут есть мыло, Беляева, я бы не рисковал трепать языком, — Глеб развернул её к себе рукой, вцепившись в хрупкое плечико, чем заставил Еву слегка поморщиться. — Чего опять? — вздохнула с обречением. Какое-то время они смотрели друг на друга молча. Ева — хмуро и непонимающе, терпеливо ожидая, когда Голубин отпустит её и даст уже достирать рубашку. А Глеб... опять же как-то странно. Пугающе-решительно, если точнее. Предчувствие не подвело и через секунду парень начал наступать на неё до тех пор, пока не припёр к оконному подоконнику. «Прямо как вчера» — невесело подумалось Еве. Вдруг холодные кончики татуированных пальцев прошлись по ее шее, обхватив на затылке. Приподняли испуганное личико повыше к себе и остановились. — Глеб, хватит, — устало зашептала черноволосая, впервые за долгое время назвав его по имени, от чего блондин странно дернулся, но не отступил. — Хватит издеваться надо мной, я и так уже унижена, разве ты не видишь? Иди на урок и оставь меня в покое. Не было страха или чего-то подобного. Почему-то всё казалось таким обыденным сейчас, будто её ничто уже не сможет удивить. И в тот же миг ослепительное прикосновение его губ к её губам.