Он не мог спасти всех, как мечтал.
Бэкхён уже видел многое, знает многое и научился понимать, что нужно оставаться сильным всегда, но каждый раз, когда жизнь угасает — что-то гаснет и внутри него. По частицам. Это всегда делает больно, даже если внешне Бэкхёна и считали железным человеком, у которого было ледяное и непоколебимое сердце. Потому что он делился своими мыслями только с самыми близкими людьми. А их — единицы. Бэкхён жил в стенах больницы частенько и не помнил, какого цвета были обои в его спальне. Иногда он вообще забывал напрочь код от домофона или куда клал запасной ключ, не помнил о том, что покупал растения, а когда видел угасшие остатки на подоконнике — вообще не понимал — как они тут оказались? За три года работы в больнице, хотя можно считать, что все 5, потому что практику он проходил тоже в этой больнице - Бэкхён стал забывать, что такое банальная повседневность, банальные встречи с друзьями в баре, праздники вообще проходили мимо, а об отношениях и речи быть не могло. Но у Бэкхёна всё же были друзья. И работали они в одной больнице, только в разных отделениях. С Чондэ он вообще учился в одном университете, только вот потом их дороги разошлись. Чондэ был иммунологом. И сейчас ему тоже было несладко. Эпидемия не щадила. Наплыв пациентов, желающих сдать анализы, потому что «сказали, что это неизлечимо, доктор, а что если я заболеваю? я уже чувствую первые признаки! но на кого я оставлю детей?» или «я знаю, что болен, поэтому просто скажите правду, док. у меня есть шанс?» был настолько велик, что Чондэ практически не вылезал из кабинета последний месяц. Как же Бэкхён любил слушать бурчащего Чондэ по ночам, которые им удавалось скоротать в больнице вместе. Да, они понимали, что люди тревожатся, но это просто стадный рефлекс и принятие всего на себя. Паранойя — штука дикая. И иногда это доходило до абсурда. Взять случай, когда одна женщина пыталась доказать даже с чистыми и абсолютно здоровыми результатами анализов на руках, что она смертельно больна, ведь у неё же есть все признаки и неважно, что это банальная аллергическая реакция на препарат, который не переносит её организм. Бэкхён привык к такому. Чондэ тоже. Но есть у них один общий друг. Из того же университета. До Кенсу. Который готов перепроверять анализы сотню раз и даже сделать больше, чем нужно для своих пациентов. Он работал в отделении детской хирургии, и его профессия была просто невероятно сложной. Бэкхён всегда считал, что нет профессии сложной и нет профессии лёгкой. Каждому своё. Для кого-то и просто встать с кровати может быть сложно, а кто-то крутится как белка в колесе. Но Бэкхён всегда считал, что работа с детьми — это невероятно сложно. Потому что за все свои 27 лет — он так и не смог проникнуться нежностью к детям, как бы Кенсу не пытался убедить его в том, что они ангелочки. Бэкхён нейтрально относился к этим маленьким подобиям человека, но не любил шум. Да. Бэкхён ненавидел шум. Поэтому голова его болела 24/7 и он частенько запирался в кабинете и просто слушал любимые баллады, пытаясь забыться во время обеденного перерыва или когда было свободное время от приёма. Часто Бэкхён даже напрямую говорил своим друзьям, что они слишком шумные и выгонял их из кабинета, но они уже привыкли к его такому настроению. Бён был весьма мягким человеком — настолько, насколько позволяла его профессия, но он был прямолинейным всегда. И никогда не лгал без надобности. Он чувствовал себя ужасно каждый раз, когда приходилось говорить пациентам о том, что всё будет в порядке. Даже когда знал, что уже ничего не сделать — он продолжал подбадривать и нагло врать в лицо о том, что всё наладится. Но он привык к этому и подавлял чувство сожаления, потому что так было нужно. Человек всегда знает, когда близится его конец. Подсознательно это чувствует. А слова поддержки немного успокаивают и дают призрачную надежду, в которую не верит никто, но всё же. Бэкхён знает это, потому что когда ему было 20 лет его мать заболела и её не стало. Тогда Бэкхён окончательно понял, что никакие доктора не смогут помочь, если время человека заканчивается. Сейчас Бэкхён лишь усмехался, когда вспоминал свои стремления в 17 лет. Но он всё же смирился со своей профессией. Даже если ему и казалось, что это не его порой, что всё зря и он хочет всё бросить, а бросить хотелось часто. Потому что с такой работой постареешь на лет 30 раньше. Бэкхён сам был брюнетом, но Чондэ увидел как-то раз седой волосок на его голове и шутки по этому поводу теперь стали неотъемлемой частью его жизни. — Бён, тебя Ким зовёт на ковёр. Макушка секретаря быстро скрывается за дверью и Бэкхён вздыхает, понимая, что ему не дадут передохнуть и никакого пятиминутного сна он не получит. Поэтому мужчина встаёт, вытягивается, пару раз бьёт себя по щекам, пытаясь взбодриться, и выходит из кабинета, направляясь к заведующему отделения — Ким Чунмёну. Тот встречает его каким-то сердитым взглядом и Бён даже догадывается почему. — Бён, почему я только сейчас узнаю, что пациентка Сон дала согласие на операцию, на которую я тебе дал отказ? Ничего не хочешь сказать? Чунмён всегда ворчал. И Бэкхён понимал, потому что часто шёл против решений заведующего. Киму было уже 38. Он молод, но бурчит всегда как старик. А Бэкхён перед ним, как мальчишка вечно. Провинившийся своенравный ребёнок, не готовый отступать. — Заведующий Ким, я же говорил, что ей рано ещё уходить. — Ты понимаешь, что в любой момент её органы могут отказать? Это неоправданный риск. Ты можешь сделать хуже, как ты не понимаешь?! Бэкхён поджал губы и посмотрел прямо в глаза Чунмёну, вмиг забывая про сонливость и усталость. Когда дело касалось пациентов — он всегда готов был ответить и отстоять. — У её дочери выпускной и восемнадцатилетие в один день. И ей нужен ровно месяц. И я даю ей эту надежду. Она не может уйти, пока не увидит дочь в выпускном платье. Прошу. — Ким вздыхает, когда Бэкхён продолжает. — Хотя бы до дня её рождения. Госпожа Сон очень сильный человек и ей нужен всего лишь месяц, чтобы уйти с завершенными делами. Дайте мне подарить ей этот месяц, доктор Ким. Чунмён поджал губы и сглотнул. Бэкхён всегда давил. Всегда шёл против. И никогда не ошибался. А Чунмён часто шёл на поводу. И сейчас ему хотелось отказать и сказать, что всё отменяется, но твёрдый и уверенный взгляд Бэкхёна делал своё дело. — Я не дам своей пациентке уйти несчастной. — Бён… Бэкхён стоял и смотрел на Чунмёна пристально и уверенно, потому что помнил тот взгляд Сон, когда она рассказывала о дочери и о том, как хочет увидеть её выпускной. Бён отличался добротой и состраданием, но если знал, что человеку не помочь и всё действительно зря — он отказывал в операции, чувствуя себя палачом. Чувствуя вину. Но так было правильно. Хотя сердце, стремящееся спасти — говорило об обратном. — Я сделаю всё, чтобы подарить ей этот месяц. Бэкхён знал, что Чунмён сломается, поэтому после этих слов вышел из кабинета, на ходу взъерошивая волосы, и снова пошёл к себе в кабинет. Чондэ сидел и ждал его там. Дело в том, что они обменялись ключами от своих кабинетов ещё на первом году работы. Это такое братское правило — мой дом = твой дом. А больница считалась априори их домом. — Ким, только не шуми, прошу. Мне только что пытались вынести мозг. — Я слышал про Сон. — Кто уже разнёс? — Сехун. Бэкхён усмехнулся. Сехун проходил практику в их больнице. Он любил посплетничать и все в основном всё узнавали от него. Чунмён впихнул его в это отделение, потому что какой-то там отец Сехуна — являлся его хорошим другом и он не мог не помочь. И Бёна лишь смешило такое. Он всегда считал Сехуна глупым юнцом, но толк из него должен выйти. Потому что как только дело касалось профессии — Сехун становился другим человеком. И Бэкхён видел в нём иногда себя в начале своего пути со своими глупыми и наивными мечтами и стремлениями. — Бэк, выпьем сегодня после работы? Я припас бутылочку вискаря. — Чондэ поиграл бровями и Бэкхён устало улыбнулся. — Ну так что? — Хорошо. А Кенсу? — Он сказал, что присоединится, когда закончит расшифровывать снимки, которых овердохера. Бэкхен лишь кивнул и откинулся на спинку кресла. А через несколько минут в кабинет постучали. — Доктор Бён, к вам пациент. — Пусть заходит. Чондэ понятливо кивнул, подмигнул и вышел, отправляясь к своим пациентам, которые в коридоре уже не помещались. Он вышел на пять минут только для того, чтобы предложить Бёну выпить. Братская связь - она такая. Бэкхён выпрямляется и поправляет воротник халата. И через пару секунд в кабинет заходит мужчина на вид не старше самого Бэкхёна. Он тут же прошёлся взглядом по кабинету. И Бэкхен задумался. Обычный же кабинет. В белых тонах, пару растений на подоконнике, койка, да рабочий стол. Ничего лишнего. Но пациент смотрел, будто оценивая, а Бэкхён не любил этого, но промолчал. — Присаживайтесь. Мужчина был одет в деловой костюм. Чёрные брюки, белая рубашка, отсутствие галстука, пара расстёгнутых верхних пуговиц и пиджак, который был тут же снят и положен на колено. Бэкхён подождал, пока тот усядется и только потом начал говорить: — Я доктор Бён. Представитесь? — Да. — Бэкхён чуть ли не вздрогнул от столь громкого баса и понял вдруг, что голова его так и не пройдёт сегодня. — Меня зовут Пак Чанёль. Бэкхён взял папку и посмотрел на список пациентов, находя нужное имя и фамилию. Он отметил про себя, что Чанёлю целых 33 года. Хотя выглядит моложе. — Хорошо. Я задам вам пару вопросов, а вы отвечайте предельно честно. Тогда я точно пойму, что нам делать дальше и в каком направлении двигаться. Мужчина лишь кивнул, наблюдая за доктором и Бёну это внимание почему-то не очень нравилось. Он видел краем глаза, как пациент прикусил весьма пухлую нижнюю губу, как оттягивал ворот рубашки, как стучал длинными узловатыми пальцами по своей коленке. Но позже Бэкхён сосредоточился полностью на своей работе и полноценно посмотрел на Чанёля. Наконец-таки. — Цель вашего визита, как я понял, состоит в проверке и диагностике злокачественных новообразований, верно? — Да, я хочу выяснить — есть ли риск. — Кто-нибудь из ваших родственников болел? — Да. Иначе бы я не пришёл сюда, верно? Бэкхён пару секунд хмурится и сдержанно кивает в итоге. — Мой дедушка умер от рака пищевода 2 года назад. — Сейчас у вас есть какие-то жалобы? Мужчина задумывается и отрицательно качает головой. Бэкхён заносит все данные из личного дела в компьютер для выдачи бланков для необходимых анализов. — Устаю. Но это больше связано с работой. Бэкхён на мгновение поднимает голову и улыбается краешком губ. — Мир бизнеса жесток. — Так же как и мир медицины. — Да вообще мир жесток, не находите, доктор Бён? Бэкхён усмехается. — Не могу не согласиться. Бэкхен всё же вбивает все данные через пару минут и распечатывает бланк. Он ставит свою печать и передаёт их Чанёлю, который протягивает ладонь и забирает листы, слегка дотрагиваясь до рук доктора. — Ваши руки такие холодные. — Я просто очень холодный человек. Как айсберг в океане. Чанёль лишь вздыхает и улыбается легонько. — Эти анализы вам нужно сдать, Чанёль. Желательно завтра. А в понедельник уже можете прийти ко мне на приём и я расскажу, что и как. Мужчина кивает, встаёт и Бэкхён встаёт вместе с ним, потому что хотел заглянуть к Кенсу, пока есть свободное время. Чанёль открывает дверь и пропускает его вперёд, но Бэкхён так увлекается своими мыслями, что не замечает этого жеста, а через пару секунд вообще спотыкается и врезается в грудь Чанёля головой, тут же отскакивая назад и виновато улыбаясь. — Прошу прощения, Чанёль. — Не прощу. Бэкхён сначала не знает, что сказать. Да и потом не знает. Он стоит и хлопает глазами, смотря на улыбающегося мужчину. Но всё же находит слова. Когда понимает, что выглядит слегка чудаковато, наверное, вот так вот пристально смотря. — Это шутка? Я просто запарился и сейчас не способен правильно среагировать… — Нет. Это не шутка. Я прощу вас, доктор, если вы согласитесь выпить со мной по чашечке кофе. Бэкхён непонимающе уставился на пациента, которого видит впервые в своей жизни, пытаясь понять причину данного предложения, но не мог. Не мог он понять. — Бросьте, вы ничего от этого не потеряете, но зато проведёте время в компании приятного молодого мужчины и расслабитесь. Мир медицины ведь жесток, ваши слова, верно? Бэкхён вдруг облегченно вздохнул и понял, что… а почему бы и нет? Это же всего лишь кофе. Он же может просто расслабиться, верно? Просто у Бэкхёна явное ощущение того, что это не просто так. У Бэкхёна были интрижки и с девушками и с парнями, что уж тут скрывать. Он сам по себе очень обаятельный мужчина и нравился людям. Но серьёзные отношения у него были лишь однажды. У него была невеста, с которой они расстались год назад из-за того, что Бэкхён всё время проводил на работе и ставил её на первое место. Джой ушла от него, плюнув напоследок прямо ему в лицо, что он был женат на своей проклятой работе. И Бён молча согласился, да и удерживать не стал. Хотя всегда помнил, как любил свою невесту. И как мечтал о семье. Но и эти мечты были разрушены. Бэкхён вынырнул из воспоминаний, взглянул на ожидающего ответа Чанёля и всё же согласился: — Ладно. Приму ваше приглашение. — Дадите свой номер? Бэкхён снова задумался. Но слова Чанёля резко вернули в реальность. — Я не маньяк какой-нибудь, Бэкхён, что же вы так нахмурились? — Просто давно никуда не ходил и не пил с кем-то кофе. — Совсем из больницы не выходите? С долей иронией, но Бэкхён вдруг серьезным ответом возвращает в состояние напряжения: — Это так и есть. Я здесь бываю чаще, чем дома. Чанёль кивает с пониманием, а затем резко идёт к стойке секретаря, вежливо улыбается девушке работнице, прося листочек, пишет что-то, забирает этот листочек и снова подходит к озадаченному Бэкхёну. Бён краем глаза замечает, как секретарша смотрит вслед и усмехается. Чанёль действительно красивый мужчина. Высокий, статный, в отличной форме... кому такой не понравится. Почему тогда номер он просит у Бэкхёна? — Вот. Мой номер. Дайте о себе знать, когда убедитесь в том, что я не маньяк. — Бэкхён берёт листочек из рук. — До встречи, доктор Бён. Чанёль уходит и Бэкхёну остаётся только смотреть вслед, как и секретарше за стойкой. Он стоит так пару секунд прежде чем мужчина скрывается в лифте, а затем Бён чуть ли не подпрыгивает, когда рука Чондэ ложится на плечо. — Чондэ, не пугай так. — Это твой пациент? — Ага. — Симпотный. — Чондэ. — Что? Друг невинно посмотрел на Бэкхёна и развел руками. — Он к тебе яйца подкатывал, ты в курсе? — Что так очевидно? Конечно же Бэкхен понял. Только дурак не поймёт. Но выводов раньше времени он никогда не делал. — Что сказал хоть? — Кофе попить пригласил. — А, это теперь так называется, да? — Чондэ, ещё одно слово и я тебе лицо ночью зелёнкой разрисую. Чондэ театрально хватается за сердце. — Как жестоко, доктор Бён. Это удар ниже пояса. Бэкхён лишь смеётся, а Чондэ оказывается просто сбежал от наплыва пациентов ещё на пару минут, чтобы спросить Бэкхёна об этом его пациенте, потому что прекрасно знал об ориентации друга. А ещё он знал, что Бён уже год один и никого к себе не подпускает после разрыва с Джой. И то, что ему нужно развлечься наконец. Бэкхён выслушивает всё это от Чондэ, а затем всё же идёт к Кенсу, который оказывается сильно занятым, поэтому Бэкхёну приходится идти обратно в кабинет. И только лишь когда он падает в кресло и листочек с цифрами попадается на глаза, Бэкхён снова вспоминает этого Пак Чанёля и решает, что нужно бы узнать, кто он такой. Он смотрит в личное дело повнимательнее и понимает через пару минут, что Пак Чанёль — наследник крупной компании «ПакIN», которая занимается разработкой инновационных технологий и проектов. Ему 33 года, он состоятельный мужчина и совершенно точно не маньяк. Бумажка с телефоном отправилась в карман штанов, а сам Бэкхён всё же решил вздремнуть. Но слова Чондэ так и лезли в голову. Развлечься? Бэкхён усмехается. Ему только развлекаться, ага. С наследником крупной компании. Лучше не придумаешь. И нет, дело не в том, что Бэкхёну не хотелось тепла или чего-то такого - ему хотелось. Просто времени не было. Просто он действительно был женат на своей работе. Джой была права. И Бэкхён понимал это. И он до сих пор не знает, почему же всё так вышло. Почему он не пытался её вернуть? Почему даже не делал попыток? А просто молча принял это и сдался. Сейчас поздно думать об этом. Он удалил её номер, он выбросил вещи, которые она не забрала, он избавился от воспоминаний. Но всё же - ему стало легче, когда они расстались. Да, он мечтал о семье, но ему всегда казалось, что Джой была каким-то грузом. Она постоянно давила на него по поводу работы и Бён вздохнул с облегчением, когда больше на мозги ему никто не капал. Вот и ответ. Поэтому он и не пытался вернуть её. Не сказать, что разрыв слишком сильно ударил по Бэкхёну, но он скучал по теплу и уюту. По заботе. По тем незначительным вещам, что были в их совместной жизни. То, как Джой гладила его волосы по вечерам или разминала плечи, зная, как сильно он это любил и как сильно это его расслабляло после тяжёлого рабочего дня. Какие вкусные кексы она готовила и вообще все блюда, которые она готовила были произведениями искусства. А сейчас Бэкхён питается или алкоголем или сэндвичами в столовой. Иногда забегает в сабвей или полноценно ест на корпоративах, куда он ходит только потому что Чондэ с Кенсу тащат его туда за обе руки. Бэкхён не скучал по ней. Он скучал по вещам, связанным с ней. Ему порой очень хотелось просто пообниматься. Или массажа. Да, по этому он очень скучал. А Пак Чанёль? Он же взрослый мужик. И Бэкхён уверен, что как только Чанёль начнёт узнавать его поближе - их встречи станут редкими, если же конечно они ещё будут, абонент больше не будет доступен и всё общение сойдёт на нет. Поэтому смысла он не видит. Серьёзные отношения Паку не нужны. В этом Бэкхён тоже уверен. Поэтому его интерес вызван скорее тем, что Бэкхён приятный на внешность. Интрижка. Не более. На одну ночь или на пару месяцев, пока не надоест. Бэкхён знал таких. Но никогда не вступал в такие глупые отношения, основанные лишь на постели, на долгое время. Ему попросту это было не нужно. Если ему нужна была близость - он находил человека в специальных барах. Но он так не делал уже года 4, потому что появилась Джой и жизнь изменилась полностью. Он больше не был тем юнцом, которому нужны были лишь платонические отношения. Он полюбил, его полюбили в ответ, но любовь - это не сказка. А если и сказка, то обречённая на провал. В его случае. И сейчас ему главное - людей спасти, минуток пять поспать, да сэндвич съесть. Вся его жизнь в одном предложении. Бэкхён не отрицает, что синяки под глазами мастерски маскируются тоналкой, что он похудел за год на килограмм 10, что он сидит на успокоительных. И Чондэ с Кенсу часто твердят ему о том, что что-то нужно менять. Они всеми силами пытались расшевелить Бэкхёна и вернуть его энергию, но Бён сам этого не хотел. А теперь сидит в кресле и думает о Пак Чанёле. Бэкхён прикусывает губу и тяжело вздыхает, доставая листочек с номером из кармана. Он заходит в какао, вбивает номер и видит, что такой пользователь есть. Бэкхён последний раз думает, взвешивая за и против. И начинает набирать сообщение."Привет. Это доктор Бён. Когда вы хотели встретиться?"
Бэкхён нажимает отправить и уже через пару минут хочет удалить сообщение и вообще никогда больше не писать Чанёлю, но только он берёт в руки телефон и открывает чат - высвечивается уведомление о том, что пользователь печатает. Бэкхён вдруг ловит себя на мысли о том, что немного волнуется. И списывает это на долгое отсутствие каких-либо взаимоотношений. Это всего лишь чашечка кофе."Привет. Я рад, что вы написали. Я больше не в чёрном списке маньяков и убийц?"
Бэкхён улыбается краешком губ."Вы оказались всего лишь наследником крупной компании."
"Вас это смущает?"
Бэкхён задумывается и через пару секунд печатает ответ."Нет."
"Тогда завтра после работы напишите мне. Я заберу вас и отвезу в отличное место."
"Хорошо. До встречи, Чанёль."
"До встречи, доктор Бён."
Бэкхён вздыхает и откладывает телефон. Вздремнуть не получается. Бэкхён крутится как белка в колесе до семи вечера, а затем Кенсу с Чондэ приползают к нему полностью измученные с бутылкой вискаря за пазухой. Бэкхён, уже успевший быстро накрыть мини стол, встречает с уставшей улыбкой на лице. И до самой глубокой ночи они обсуждают интересные случаи, произошедшие за день, чтобы потом разъехаться по домам. Вот такая вот у него жизнь. Но он не жалуется. Бэкхен решил, что сегодня он поедет домой и ляжет в свою тёплую и удобную кровать. Поэтому в 3 часа ночи он открыл дверь в свою квартиру, даже не забыв достать ключ, зашёл, закрыл дверь на замок и даже не раздеваясь рухнул в кровать, тут же проваливаясь в сон, в котором всё было намного радужнее, чем в суровой реальности.