SVRCINA — Astronomical
Они не переписывались с понедельника. А сегодня уже среда. Чанёль написал в понедельник и это всё. Бэкхён понимает, что Чанёль предупредил, но… он впервые чувствует, что ему чего-то не хватает. В его случае — кого-то. Чанёля. И общения с ним. Бэкхён осознал и попытался даже принять тот факт, что он привязывается. Не быстро, но и не медленно. Просто привязывается. И даже немного переживает. Чанёль не выходил на связь уже два дня. Неужели он настолько сильно ушёл в работу? Бэкхён усмехнулся, потому что сам такой же. Может Чанёль чувствовал то же самое, когда Бэкхён не выходил на связь целых 4 дня? Беспокойство? Он всё это чувствовал? Мужчина покрутился в своём кресле, вздохнул и встал. Шла вторая половина рабочего дня. Утром он провёл операцию, поставил неутешительный диагноз нескольким людям, а некоторых обрадовал положительными выводами. Он привык к работе, но сил иногда не оставалось. Моральные силы истощаются со скоростью света и это напрямую влияло на физическое состояние. Бэкхён двигался не потому, что хотел, а просто на автомате, потому что так надо. Бён направился к Сон, которая как раз собиралась на выписку. Её дочь и муж уже были в палате, но как только увидели доктора, поздоровались и спокойно вышли, давая им пару минут, чтобы поговорить. У Бэкхёна потели ладони. Он нервно потирал ими, но на Сон смотрела с уверенной улыбкой на устах. Как смотрел всегда на людей с тяжёлыми заболеваниями, таким образом давая надежду на лучшее. И это всё, что он мог сделать. — Бённи. — женщина подошла к мужчине и взяла его за руку. — Спасибо тебе за всё. — Как ты себя чувствуешь? — Бэкхён понял, что сейчас ни к чему их выкания, поэтому спокойно перешёл на неформальную речь. — Ты действительно готова к выписке? Женщина сжимает его ладонь своей. Прохладной и жёсткой. От Сон пахнет лекарствами и болезнью. Которая забирает жизнь. За годы работы Бэкхён так и не смог привыкнуть к этому аромату приближающейся смерти, что неминуемо придёт. Она всегда в пути. Бэкхён не знал, когда произойдёт момент потери близкого для него человека. Он никогда не знал, когда именно умрёт пациент, потому что внушение и мысли играли большую роль. Организм подстраивается под мысли, хоть многие и говорят, что это бред. Но самовнушение — самая мощная штука на земле. Он был уверен, что Сон увидит свою дочь на выпускном. Обязательно увидит. — Всё в порядке. Выпускной уже скоро. Осталось совсем чуть-чуть и я… я чувствую, что смогу, Бэкхён. Бэкхён улыбнулся снова и притянул ладонь женщины к своим губам, поцеловав прохладные костяшки, а затем просто обняв Сон. Она стала дорога. Слишком. И он позволил себе привязаться. Он сам виноват с своей боли. Мужчина отстраняется и вздыхает. — Пожалуйста, соблюдай все рекомендации, ладно? — кивок. — И не напрягайся. Никаких силовых нагрузок. Попытайся набраться сил до выпускного, чтобы ты смогла присутствовать там. Хотя бы на вручении. Потому что мы договаривались, что ты сразу поедешь в больницу. Сразу же вернёшься, верно? Бэкхён смотрел на Сон и его мысли были хаотичны. Он просто не хотел её отпускать. Не только из больницы. Но и из своей жизни. Эгоизм. Он снова это делает. Умом он понимал, что у Сон семья, дочь и она ему никакая не сестра. Но так хотелось верить в то, что Сон никогда не покинет его. Бэкхён вздрогнул, когда ладонь Сон оказалась на его щеке. — Я вернусь. Обещаю. Всё будет хорошо. Бён кивает и улыбается. А затем муж Сон забирает её, чтобы увезти домой, но перед этим Бэкхён разговаривает с ним примерно пятнадцать минут, чтобы точно убедиться в том, что он знает, что делать в различных ситуациях или если что-нибудь случится. Только после этого они уезжают, а Бён бредёт в свой кабинет обратно на ватных ногах. Он идёт на лестничную площадку и прислоняется спиной к стене. Шумно выдыхает. Прикрывает глаза. Открывает. Влага стекает по щеке и Бэкхён печально улыбается, попутно вытирая эту одинокую слезинку, ненавидя себя за слабость. Он не имеет права. Не имеет. Он не такой. Эту слабость никто не увидит. Никто не узнает о ней. Бэкхён уже хочет выйти в коридор, но дверь открывается и он врезается в чью то грудь. А когда поднимает глаза — видит Сехуна. И резко отходит на шаг. — Бэкхён? Вы… — Сехун присматривается к Бёну и хмурится, задавая вопрос. — Вы плакали? Бэкхён лишь усмехается и отвечает. — Ага. Прям слезами заливался. Мужчина выходит в коридор и всё же добирается до своего кабинета, мысленно покрывая себя плохими словами, потому что нужно было быстрее уходить, а не стоять там и поддаваться этим проклятым эмоциям. Бён плюхается в кресло и устало вздыхает. С Сехуном они с понедельника не общаются. Бэкхен старательно его избегает и не идёт на контакт. Потому что ему это просто не нужно. Он не будет заводить знакомства с людьми, которые попусту болтают языком. И не могут держать его за зубами. Бэкхён считает, что всегда нужно ограждать себя от этого. Только рабочий день начинает подходить к концу и Бэкхён начинает собираться домой, как всех вызывают на срочное совещание. Сказали, что соберутся все главные врачи и медсестры. Бэкхёна немного всё это удивляет, но он выходит из кабинета, снова набрасывая халат для того, чтобы пойти на это совещание. Кенсу с Чондэ он встречает по пути и присоединяется к их беседе. — Срочное совещание? — Чондэ возмущается. — По какому поводу? — Без понятия. Я пытался спросить у секретарши главы, но она молчит. Ничего не говорит. — У её подружек надо было спросить. Бэкхён усмехается. — Ну это по твоей части, Чондэ. — А у меня теперь есть любимая женщина! Кенсу подхватывает смешок Бэкхёна и до зала они идут переговариваясь на отдалённые от совещания темы. Когда все рассаживаются, заведующий главы больницы доктор Со встаёт у трибуны и оглядывает всех. Включается проектор и на экране показывают график смертности и… Бэкхён хмурится, попутно слыша, как по залу среди присутствующих проносятся вздохи, охи, ахи и тому подобное. — Это что… мать вашу, такое? Чондэ сглатывает и смотрит на Кенсу. — Нам же сказали, что он больше не опасен или я чего-то не понимаю. Кенсу пожимает плечами и Чондэ поворачивается к Бэкхёну, который аналогично пожимает плечами, даже не зная, что ответить, потому что сам не до конца понимает, что происходит. И он надеется, что прямо сейчас им всё скажут. — Уважаемые коллеги. Сегодня я собрал вас здесь, потому что ситуация начала выходить из-под контроля. — слайд переключился и на экране показали фотографии жертв. — Я знаю, что зрелище не из приятных. — Бэкхён стиснул зубы, поворачиваясь в сторону Кенсу и Чондэ, которые неподвижно сидели и смотрели на экран. Бён снова повернулся к главе. — Но эти кадры прислали нам из Китая. Вспышка эпидемии, про которую говорилось в новостях не прошла, как сообщили вам немного позже. В зале стояла слишком громкая тишина. Бэкхён слышал, как стучали сердца. — Каждый из присутствующих здесь должен пообещать, что эта информация не просочится в массы. Рано или поздно — все узнают, но паника раньше времени — дело ужасное. Пандемия. Вот с чем мы имеем дело. И нас проинформировали о том, что нужно собирать отряды помощи и отправлять в ближайшие страны, потому что вся эта ситуация набирает обороты. И доктора не справляются. Больницы переполнены. Многие доктора скончались. И я говорю вам всё честно, потому что не вижу смысла скрывать правду. Какая бы она не была. Бэкхён понимал к чему клонит глава. Мужчина прикусил губу и потёр лоб холодными, вдруг онемевшими, пальцами. — Это ваш долг. Спасать жизни людей. И я верю в то, что вы сможете помочь. Что все мы вместе — сможем. Бён повернулся к Кенсу, который заворожённо смотрел на фотографии в экране и его глаза блестели от слёз. Нет. Бэкхён не позволит Кенсу ехать. Он просто не выдержит. Его место здесь. В этой стране. Бэкхён твёрдо решил, что сам поедет, но Кенсу поехать не даст. Чондэ смотрел перед собой. Просто в одну точку. Бэкхён понимал. — С завтрашнего дня мы начнём собирать отряды. Ваша задача — подготовить своих близких, подготовить своих родных и себя, в первую очередь. А теперь я слушаю ваши вопросы. Зал сразу же оживился, когда проектор выключился. Кенсу кажется смог снова нормально дышать и Чондэ положил руку ему на плечо, пытаясь хоть как-то поддержать и успокоить. Бэкхён же повернулся к главе и поднял руку. — Да? Мужчина встал. — Ехать должны все без исключения? — А вы не хотите, Бэкхен? — Дело не во мне. Ответьте, пожалуйста, на вопрос. — Да, глава, ответьте, почему я должен рисковать своей жизнью, когда здесь у меня остаётся беременная жена и дети? Бэкхён выдохнул, понимая, что затронул внутренний рычаг каждого, кто находился в зале. Поэтому сел и позволил дискуссии продолжиться в своём режиме. — Верно! У меня мать лежачая, вы считаете, что я её брошу? — По вашему я должна бросить своих детей? Со всего зала посыпались вопросы и глава ощутимо начал нервничать, но всё же смог утихомирить всех и наконец ответил на вопрос. — От каждого отделения нужно минимум два врача. По личным причинам — переговоры будут завтра. Прошу, не поднимайте шума и паники. Бэкхён сидел и думал о том, что сам он поедет в любом случае. И это даже не обсуждалось. Он давал клятву. Да и ему нечего терять. Сестра хорошо живёт в другой стране и ни в чём не нуждается. У неё есть отец. А Бэкхён предоставлен сам себе. Только вот… Чанёль. Бэкхён вспомнил о мужчине и тяжело вздохнул. Телефон остался в кабинете. Может он всё-таки написал? Глава закончил собрание, уходя очень быстро, когда люди стали задавать всё больше и больше вопросов. И когда все вышли в расстроенных чувствах из зала — троица осталась на месте. Бэкхён повернулся к Чондэ и Кенсу, сглатывая. — Кенсу, я не хочу, чтобы ты ехал. Я категорически против. — Я тоже. Чондэ поддерживает, но Кенсу вдруг хмурится. — Я поеду. Со мной всё будет в порядке. Парни, я смогу всё это пережить. — Кенсу. Ты же помнишь, что было после прошлой такой поездки? — При том, что это был вообще не тот уровень, что сейчас. А просто грипп, который мы очень быстро вылечили и даже жертв не было практически. Они ездили в Японию тогда. Это было пару лет назад. И Кенсу тогда получил очень сильную психологическую травму и до сих пор не может спать по ночам. И это далеко не все последствия. А сейчас всё намного серьёзнее. — Завтра и решится этот вопрос. Не беспокойтесь, пожалуйста. И вообще… — Кенсу смотрит на друзей. — Вы меня здесь одного что-ли оставите? Чондэ устало улыбнулся и толкнул Кенсу в плечо. А Бэкхён откинулся на спинку кресла и через пять минут уборщица выгнала их из помещения.***
IU — Love poem
Бэкхён принял душ и теперь сидел на кровати, задумчиво глядя перед собой. Он не мог думать ни о чём другом. Вспышка заболевания. Эпидемия. Отряды помощи. Это точно не фильм? Это реальность? Бэкхён вздрагивает от звонка в дверь. Он бредёт в коридор, хмурясь на ходу, потому что не понимает, кто так поздно мог прийти. Его удивлению нет предела, когда на пороге он видит Чанёля. Рубашка помятая, галстука нет, пиджак в руке, рукава закатаны, волосы взъерошенные и совершенно уставшие глаза. Бэкхён отходит на шаг назад и сердце начинает биться в бешеном ритме, когда Чанель закрывает дверь, а затем молча утыкается лбом в его плечо. Бэкхён легонько улыбается и прикусывает губу. — Ты даже не предупредил, что придёшь. — От тебя так вкусно пахнет. Чанёль поднимает голову и мажет губами щёку, начиная разуваться. Бэкхён идёт на кухню и ставит чайник. Чанёль моет руки, умывается и падает на диван. Бэкхён не понимает. Когда это Чанель успел так освоиться? И почему самому Бэкхену вполне комфортно, когда Чанёль здесь. В его квартире. Также Бэкхён замечает, что все мысли об эпидемии уходят немного на второй план, когда Чанёль рядом. Это облегчает голову. Бэкхён быстро делает бутерброды с колбасой и сыром, наливает чай и приносит это всё в зал. Чанёль сидит, откинувшись на спинку дивана, с закрытыми глазами. А Бэкхён садится рядом и трогает плечо мужчины, привлекая внимание. Чанёль открывает глаза и смотрит на бутерброды, улыбаясь краешком губ. — Это для меня? — У меня просто не было больше ничего. Я редко хожу в магазин, так что прости, что не очень романтично вышло. — Бэкхён, это наоборот, очень романтично. Бэкхён усмехается и смотрит на то, как Чанёль уплетает бутерброды, аж причмокивая при этом. Настолько голодный? Бэкхёну никогда не хотелось готовить для кого-то, а вот для Чанёля, смотря, как он быстро ест, будто голодал неделю, очень даже захотелось приготовить чего-нибудь. Бэкхён пьёт свой чай, наблюдая за мужчиной. На фоне включен телевизор. Но его никто не смотрит. Даже если взгляд направлен в экран. Бэкхён относит посуду на кухню через минут 10, моет её, а Чанёль моет руки в ванной. И Бэкхён не успевает уйти в зал, потому что Чанёль останавливает, снова утыкаясь лбом в плечо. Бэкхён вздыхает и поднимает руку. Медленно поднимает, потому что не уверен — должен ли вообще как-то реагировать и правильно ли это будет. Он во многом ещё сомневается. Но рука всё же ложится на затылок и начинает перебирать шелковистые волосы. Чанёль вздыхает. И Бэкхён, не встречая негативной реакции, продолжает перебирать волосы на затылке Чанёля, попутно думая о том, что он не сможет сказать Чанёлю об эпидемии. Да и должен ли? Он снова сомневается и решает перебить свои же мысли разговором. — Где был твой телефон? — Я выключил его и не включал сутки, а потом выяснилось, что он разрядился, но на зарядку я его так и не поставил, потому что не было времени. — Чанёль. — М? — Чем ты занимаешься вообще? Бэкхён спрашивал не с наездом. Но прозвучало именно так. — Я работаю, Бэк. Мужчина замолчал и они стояли так примерно минуту, пока Чанёль не протянул руки и не обнял Бэкхёна, прижимая к себе. Чанёль сел на стул и Бэкхён оказался прямо между его ног в крепких объятиях. Лоб Чанёля был по прежнему на плече Бэкхена. А рука Бэкхёна на затылке Чанёля, который тихо прошептал через секунду: — Я устал. А Бэкхён попросил: — Расскажи. Бэкхён решил отвлечься от своих проблем и мыслей, впервые думая о другом человеке больше, чем о себе. И это заставляло оцепенеть. После Джой он вообще ничего и ни к кому не испытывал. А с Чанёлем вообще всё не так. С Джой так не было. Никогда так не было. — Чертежи, планы, графики, сроки, акции… я задолбался. Я не вылезал из кабинета три дня, потому что один мой подчинённый просто забил на всё, игнорировал мои звонки и решил, что и без него справятся. Я уволил его. И мне пришлось заканчивать самому. Поэтому я очень сильно устал, но ты никому не говори, ладно? Чанёль поднимает свою голову, смотря прямо в глаза. — Я примчался к тебе сразу же. — Почему? Бэкхён не разрывает объятия. Просто стоит так дальше. — Потому что именно сейчас ты мне очень нужен. Бэкхён улыбается. Даже смущённо как-то. А потом замирает, когда слышит вполне понятный вопрос: — Я могу тебя поцеловать? Бён молчит. И Чанёль воспринимает это, как согласие, наклоняясь ближе. Губы Чанёля такие же горячие, как в тот раз. Только сам поцелуй в этот раз совершенно другой. Уже не такой, когда в бутылочку в детстве играют. Чанёль будто прощупывает почву, прикусывая нижнюю губу Бэкхёна, который совсем не замечает, как начинает увлекаться процессом и сам же позволяет углубить поцелуй. Чанёль врывается своим языком в рот Бэкхёна, а в голове мыслей ноль. Бён может лишь покрепче обхватить шею и отвечать на этот поцелуй. И Бэкхён благодарен Чанёлю за то, что тот не лезет ему под пижаму и не делает никаких намёков на секс, потому что сейчас не время для этого. Чанёль просто целует, не переступая грань дозволенного. И это огромный плюс. Бэкхён разрывает поцелуй первый и смотрит на улыбающегося Чанёля. Бён облизывает губы и восстанавливает дыхание потихоньку, попутно спрашивая: — Чего улыбаешься? — Это был наш первый поцелуй. Бэкхён усмехается, закатывая глаза. — Романтик хренов. Чанёль лишь продолжает улыбаться, когда Бэкхён отходит и идёт в зал. Пак приходит следом, садясь на диван. — Я поеду? А то уже поздно. Тебе завтра на работу. — Ты спишь на диване. Чанёль улыбается и укладывает голову на колени Бэкхёна, который может лишь снова закатить глаза. — Ты ведешь себя, как подросток, Чанёль. — А ты как старый дед. Бэкхён шутливо бьёт по плечу. И Чанёль замолкает на пару минут, прикрывая глаза. В голове по прежнему мыслей ноль. — Как у тебя дела на работе, доктор Бён? Бэкхён вздыхает и сердце сбивается на этом моменте с ритма. — Давай не будем о работе. Не хочу о ней думать. — Ты не хочешь рассказывать мне? — Нет. Просто устал. Чанёль открывает глаза и смотрит на Бэкхёна. — Тогда давай выпьем ещё чая? Кивок. Бэкхён наливает чай. И пока Чанёль переодевается в футболку и штаны, которые он ему выдал, Бэкхён не может отделаться от мысли, что не может быть всё так хорошо. Он чувствует, что где-то есть подвох. Он не доверяет своей же реальности. Он не доверяет себе. Но ему так хочется верить.