Гримуар, написанный шариковой ручкой

Бывало ли у вас ощущение, что за вами наблюдают? Думаю это чувство знакомо всем. Ваши внутренние инстинкты первобытного человека живут и по сей день. Именно из-за них у вас развито чувство интуиции, чуткий сон и это будоражащее ощущение, будто бы вы цель чьего-то взгляда. Ваш мозг просто не знает откуда ждать нападения и поэтому приводит вас в состояние готовности. Вы начинаете вертеть головой, ваши ноги уже готовы вас унести куда по дальше, а взгляд цепляет самые мелкие детали окружающего вас мира. Научное объяснение всегда помогает успокоиться, оно вносит чёткость в хаотичное настоящее. Но много ли в этом толку, если вы находитесь в лесу с ощущением того, что на вас смотрят голодные и хищные глаза. Моя история начинается как раз в этом лесу близ небольшого городка, название которого останется в тайне, бессмысленно рассказывать. Знаете эти компании в школах, в которые собираются самые что ни на есть странные и нелюдимые личности? Вот мы были такими. И делали всё как должно — занимались всякими глупыми и странными, по мнению большинства, делами. В данный момент я играю в прятки в лесу, который расстилается на много километров вперед. Мы оградили себе зону, которая ограничивается изгибом реки и началом самого городка. Фактически мы находились на некоем подобии полуострова. Диаметр был метров 400. Сам лес в этой части был не очень густ и хорошо просматривался, но, тем не менее, оставался лесом. Я сидел среди веток небольшого дерева и наблюдал за поисками своего беспечного друга. Все прошлые раунды я прятался на земле и разыгрывал комедию, что у меня ужасно болят ноги даже для бега и сейчас он даже не думал поднять глаза. Фин был прекрасным математиком, физиком и отлично понимал информатику, его взгляд на мир общий был точен и узок, как оптический прицел, это делало его личный мир понятным. Конечно, логика у него развита была очень хорошо, но он был доверчив и подвохи для него были слабым местом. Именно поэтому я хромал весь день и делал вид что моя нога болит просто отвратительно. Ему было трудно заметить обман, он уже принял, что я никак не могу сидеть на дереве. Он ходил и искал след от моей «поврежденной» ноги. В этот момент и появилось то неприятное ощущение, о котором я говорил в начале. В один миг у всех деревьев будто появились глаза и они устремили взор на меня. Это было так же неожиданно, как наступить осенью по пути домой в лужу и провалится по пояс. Я нервно замотал головой и понял, что куда бы я не повернулся — я всегда ощущаю на себе этот взгляд. Но помимо этого у меня появилось в голове твердое желание бежать. Но я знал, что дергаться нельзя, потому что потом не остановишься. Это как ночью встать выпить воды, а потом медленно идти по длинному темному коридору назад, вспоминая все страшные истории, прочитанные накануне. И как только ты дёрнешься, они захлестнут тебя с головой и понесут в твою комнату на крыльях твоего страха. Я посмотрел на Фина, который тоже вертел головой. Я видел, что ему очень неуютно. В отличие от него, я мог различать легкие невербальные сигналы. Он стянул руки ближе друг к другу, подогнул колени и спину. Он был очень худым и очень часто его любили задирать не сильно одарённые мозгом индивиды. Если бы не мы, то он бы так и оставался центром насмешек. Нет, мы его не защитили, по большей части мы разделили это бремя с ним вместе. Сейчас его мало кто замечал на нашем фоне, разве что в классе, но привычка так реагировать на резкое внимание осталась. Не думаю, что он испугался самого ощущения, скорее он уже привык, что на него могут так смотреть разве что перед тем как дать подзатыльник или потребовать денег. Короче, очень приятные воспоминания. Желание запрятаться заставило меня отползти вглубь веток. И они конечно затрещали. Фин поднял глаза пытаясь понять, что же происходит, и мы встретились взглядами, он начал улыбаться. Я недовольно начал слезать с дерева. Фин подбежал ко мне с радостной улыбкой: — Ник! Нашёл! У тебя же ноги болели? — Победное выражение играло на его лице, а про неприятное ощущение он уже напрочь забыл, таков был он. Скорее всего, он уже нашёл объяснение этой ситуации и спокойно продолжил жить дальше. Да и у меня пропал этот дискомфорт. — Ну конечно, видишь, даже стоять не могу. — Съязвил ему я и попрыгал на одной ноге. — Ты меня первого нашёл? — Да, остальные пока ещё в игре. — Он облегчённо улыбнулся. Каждый найденный становился искателем и помогал другим найти оставшихся. Для Фина это было облегчением. Хоть благодаря своим неплохим логически-дедуктивным навыкам он мог идти по следам, наши игры строились на обмане, так что ему было очень трудно. Если он меня нашёл только благодаря случайности, то об остальных и думать не стоит. К слову сказать, меня зовут Ник, я не самый одаренный человек, однако пошутить все ещё могу, хотя многим, включая моих родителей, это кажется недостаточным. Но пока что мы двинулись искать оставшихся, их было ещё трое. Я решил сохранять молчание, что бы не выдавать наше местоположение. Мы успели пройти метров пятьдесят, прежде чем услышать разговор негромкий разговор: — Молился, потому что могу! — Яростно шептал один знакомый мне голос. — Не знаю что это было, но точно что-то необычное. А если что-то такое происходит, есть только один способ помочь себе. — Ага, — отвечал чуть более громко и с насмешкой второй голос. — Сам создатель всего сущего решил посмотреть на нашу тупую игру. Ты вправду такого мнения о себе? — Ну ты и безбожник. — Голоса тихо засмеялись. Я подходил всё ближе — Все, что понять мы не можем, значит и не должно быть понято! Так что сиди, бойся и верь, пока что я ближе всего к богу! — Так ты пьешь с нами как чёрт! — Голоса становились всё громче, вот-вот разразится снова бесконечный спор — Материшься как сапожник, жрёшь как не в себя если бесплатно, поджигаешь всё подряд. Мог бы ещё и распутничать, так тебе никто не даёт! — Ты давно по лицу что ли не получал? — В его голосе стали прорезаться наигранно-агрессивные нотки. Я уже почти вплотную подошёл к насыпи, за которой сидели эти двое — Сам знаешь, я потом грехи свои стараюсь искупать. Напился — поработал. Да и вообще, In vino veritas, урод. Жгу я, потому что хочется, а без девок мне и так хорошо. В отличие от тебя, букет венерологических заболеваний. — Ты смотри, что бы я за тебя не искупил твои грехи. — Второй уже говорил в полный голос, и голос был хоть и насмешлив, но жесток. Он хотел было начать тираду, но я наступил на ветку — Тихо — Резко сказал третий, доселе молчавший. Там все трое, джек-пот. Я с разгона с диким криком перепрыгнул насыпь, упал на четвереньки и уставился на своих друзей. — Ты чего, мать твою, орешь?! — Закричал и дернулся Джек, обладатель насмешливого голоса, высмеивающего другой. Джек был панком, одет был соответствующе. Он был больше и мускулистее нас всех, но не то что бы он был самым что ни на есть спартанцем. Разве что по духу. Этот чёрт обожал драки. К слову он постоянно экспериментировал с прической, поэтому очень часто на его голове появлялись ирокезы или торчащие как от удара током волосы. Но сейчас он просто покрасил короткую стрижку в ярко зеленый цвет. Рядом с ним вытирал кровь с лица Алекс. Джек, дернувшись от страха ударил его локтём в зубы. — И чего ты, мать твою, дёргаешься? — Спокойно спросил Алекс. Стоит отметить, что Алекс был глубоко верующим. Где то на грани с фанатизмом. Почему так грубо? Да потому что за любые проступки он занимался чем то, что должно было отмолить его грехи. Например, работами в церкви. Иногда, когда ему было лень, он просто переставал есть или ставил себе пару порезов. А иногда не пару, иногда его заносило и руки он неделями не показывал. А грешить он обожал. Его даже в психбольницу отправляли, он прошёл курс лечения, и стало лучше. Это было раньше, чем мы познакомились, так что страшно узнать, что было тогда. Своё имя он ассоциировал с Александром каким-то там, который был папой римским. Так же он страдал легкой формой пиромании. Ну как лёгкой. Дома у него хранился кустарный огнемет. А ещё если его сильно разозлить, то можно писать завещание. Он превращался в очень глухой сгусток зла и праведного гнева. Ещё он втихую пускал слюни на образ крестоносцев, я как-то застал, как он практикуется с мечём. Он был очень и очень неплох. А потом очень и очень убедителен в том, что бы я не смел никому рассказывать. Он держал в руке меч, так что повторять не пришлось. — Спасибо за отпущенный грех, скотина. — Спасибо за то, что нас нашли — Раздражённо сказал Тони. О нем можно сказать лишь то, что его отец оказался в этом городе из-за проблем с мафией. Точнее, из-за того что он был не последним человеком там, но потом что-то случилось, и ему поставили ультиматум: уехать или Тони станет сиротой. В итоге он здесь. Сам же Тони видел, как отец ведёт дела с самого детства. Не полностью конечно, но иногда замечал и раненых, и провинившихся, и уже мертвых. Не самое хорошее, что можно видеть ребенку — Я бы всё равно вас нашёл, не думайте так много о себе — Возразил я, помогая встать Джеку. — Ищешь ты видно лучше, чем прячешься, раз тебя даже Фин нашёл — Хохотнул Алекс. Фин издал протестующий звук, но все равно улыбнулся. Главное ведь понимать свои недостатки. — Да там вообще странно получилось, он бы меня не нашёл если бы не я не испугался не пойми чего на ровном месте! — Я скривил недовольное лицо и стал вспоминать. — В один момент на меня будто бы деревья стали смотреть. И не просто смотреть, а так ехидно приговаривать, что самое время очень быстро отсюда убегать. Очень неуютно. Ну и я и полез вглубь веток, к слову я на дереве сидел и с ногой я вас весь день обманывал ха-ха, только не бейте. Так вот, этот задохлик услышал, как я там вожусь и поднял голову. Все трое переглянулись. По их мимике стало понятно, что они заинтересованы. — Ну, могу сказать, что я от этого очень быстро покинул своё прошлое место. — Сказал Тони, задумчиво смотря на нас. — Мы из-за этого в одном месте и встретились. Тут, правда, Алекс сидел. Молился. — А мне есть во что верить, поэтому не страшно, Бог… — Начал было Алекс, но его тут же перебил Джек: — Да глупость какая-то, бог тут вообще не причём — Недовольно отмахнулся Джек под недовольным взглядом Алекса, в котором начал отбрасывать блики праведный гнев. — Да и вообще, на трезвую голову о философии не рассуждают, думаю можно скрасить день парой бутылок пива. Взгляд Алекса тут же остыл, а лицо приняло доброе выражение: — С этого нужно было начинать разговор! — Алекс хлопнул в ладоши. — in vino veritas! — Пьянчуга! — Плюнул Тони. — Опять нажрётесь, а потом драться будете. Ты вообще знаешь какие-нибудь ещё выражения на латыни? — Memento mori знаю, и если будешь бесить, даже покажу. — Алекс как бы нечаянно провел пальцем по горлу. — А ты что ли не собираешься с нами? — Я искренне удивился, Тони обожал подобные мероприятия. — Конечно собираюсь, но хотя бы для очистки совести то надо повозмущаться. — Он с легким ехидством улыбнулся. Мы шли в сторону нашего родного городка, дабы нелегально купить алкоголь, напиться и потом, шатаясь в разные стороны, пытаться выдавать из себя умные мысли. — Эх, я бы ещё даму какую-нибудь позвал… — Мечтательно протянул Джек. Он был достаточно интересным для девушек, но очень общение с нами делало его немного не престижным для них. — А всё из-за вас, уродов. На самом деле он обожал своё положение, для панка важен протест, а тут он прямо-таки вопит о том, что он вышел против глупой системы оценивания, и рассматривает души прежде внешности. Как бы вызывающе и легко он не выглядел, он думать на глубокие темы любил сильнее, чем пить. А это, к слову, сильный показатель. — Без нас ты был бы дурак и такой себе панк. Мы тебе самый лучший асоциальный образ создаём. А ты нам. — Подал голос Фин. Он хоть и был слабым физически, но мы были его единственными и лучшими друзьями, так что он мог позволить себе побыть остроумным и честным. Он любил читать, так что словарный запас у него был достаточно хорош. — Зато я могу дать тебе по голове, пользуясь статусом дурака. — Парировал Джек под наши смешки. Он был очень острым на язык. Вообще, из-за наших частых споров друг с другом, доступности комментариев в социальных сетях и не самым приятным окружением с детства, у нас выработались отличные навыки. Все мы любили спорить, но в чаще всего лидером оставался я, хотя все это, конечно же, опционально. Но у Джека всегда был козырь «ты сейчас отхватишь, чертила». Тони был холоден к его шуткам, хоть и парировать мог с лёгкостью, Фин чаще всего ответно реагировал, а Алекс разгорался как спичка и был уязвим к подколам больше всех, уж такой у него обидчивый характер. Обычно начиналось просто перекрикивание друг друга, а потом и драка. Алекс в пылу разговора просто сходил с ума и в один момент переставал слушать и просто говорил без умолку, громко и со злостью. В споре, какими бы твои аргументы ни были, важно их правильно подать. А экспрессии Алексу не занимать. — Понял. Испугался. — Фин притворно вскинул руки и закрыл голову. Мы все посмеялись, Фин перестал дурачиться. — Кстати о той странной ситуации в лесу. Насколько я знаю, это работает так: Ваш мозг просто не знает откуда ждать нападения и поэтому приводит вас в состояние готовности, повышая внимание. Это всё из-за первобытных инстинктов. Они и в наше время сохранились, хоть и не так сильно, какими были во времена их владельцев. — А с чего же все одновременно начали ждать нападения? — Спросил я. — И почему в разных местах, Я, например, сидел в ямке, накрытый ветками — Добавил Тони. — Не знаю, ребят, я пытаюсь сделать хоть что-то, можете сами внести свои объяснения — Фин примирительно поднял руки. — На все воля бо… — попытался вставить Алекс, но был проворно схвачен на руки с зажатым ртом и перекинутым за плечо Джеком. — Ну ты и скотина — сдавленно произнёс он. Выпутаться возможности не было, пришлось ехать так. Он точно это припомнит, хотя Джек на это особо и не обратит внимания. Конечно, пока он трезвый. В ситуации, когда ты не особо отдаешь отчет о своих действиях, жить становиться трудно. — А зачем мы, в общем-то, пьем? — Вклинился я в разговор. — Потому что не умеем ничего больше. — Пожал плечами Джек, подкинув Алекса. — Говорите за себя. — Фин самодовольно улыбнулся. — Тогда почему же ты пьешь, раз умеешь делать что-то ещё? — Не оставлял его я. — Как напьюсь, так и расскажу. — Отрезал Фин и чуть ускорил шаг. *** Как всегда просто «по пиву» не получилось. Нет, не то, что бы мы напивались каждый раз, когда ходили в магазин, но частенько к пиву и хорошей компании добавлялись пара походов ещё за той страшной русской «идеей», которая и стоит недорого, и действует.А потом, собрав деньги из старых сбережений, мы тут же тратили их на что-то более благородное. Но вообще я больше пиво люблю. Потом не помню, что я его люблю, но это уже становиться неважно. Важно сейчас осознать что происходит. Кажется это тот самый момент, когда ты трезвее всех окружающих, но до полной чистоты разума тебе еще нужно страдать и страдать. Я приоткрыл глаза и обнаружил себя в доме Джека. Его родители на самом деле достаточно состоятельные люди, а ещё очень серьезные. А его бабушка наоборот, очень отвязная женщина. Она очень любит своего внука, которого родители отправляли в этот городок учиться, потому что дома у его родителей было некому за ним смотреть. Но ещё больше она любит уезжать на концерты. Хоть с виду она уже близка к почетной старости она очень любит ездить на всякие фестивали. Джек говорил, что она уехала на неделю и у него дома можно отдыхать. Вроде как говорил. Трудно вспомнить. Застолье оказалось в самом разгаре. Фин и Тони говорили о психологии на повышенных тонах, заглатывая припрятанный запас Джекова алкоголя. Самого Джека, а что самое страшное и Алекса, не было видно. А почему, собственно, я уснул? Ай, не помню, надо будет спросить. Я поднялся и сел, осмотрев место своего сна. Я уснул на диване бабушки Джека. Бежевом, и вроде как целом. Значит, я немного ошибся, застолье только подходит к самому разгару. Фин и Тони, тем временем, чуть ли не кричали друг на друга, держа бутылки внизу за горлышко на полусогнутых руках. Выглядели они готовыми к драке. Особенно Фин. Страшный человек на самом деле, вроде тихий, а вон уже готов бутылки об голову бить. — А я говорю, что ты даже не пытался набраться смелости и послать их, тебя задирали как хотели! — Зло и иногда заплетаясь сказал Тони. — В какую же сторону ты за себя постоять можешь? — Ах, ну да, конечно, ты в этом деле умен как никто, и дело никак не в твоем отце, который мог защитить тебя от любой угрозы, да и вообще модели его поведения? Конечно нет, ты же всю жизнь был в одиночку против всего мира, с родителями, которые переживали в школе абсолютно то же самое говоря тебе «потерпи»? Нет! Радуйся тому, что тебе повезло стать таким, это не твоя работа! — С ещё большей ненавистью ответил Фин, наклонив голову и ткнув свободной рукой в оппонента. — Да, я всего лишь частенько трупы наблюдал, да думал, живы ли мы останемся к концу недели, куда уж там до задир в школе. Земля и небо прямо-таки. И даже не думай больше тыкать в меня! — Тони повторил жест Фина. Тот дернулся было ударить по руке и драка, казалось бы, неизбежна, но тут оперативно подал голос я: — Эй, Юнги-Фрейды, чего спорите? — Поинтересовался я у стоящих в боевой позе друзей. — Кого больше обижали? — А, доброе утро, из-за тебя спор и начали — Выдохнул Тони и сел за стол. Фин последовал примеру. — Это как же так? Я вас не обижал. Ну не часто, по крайней мере. — Да из-за этой истории в лесу — Вставил Фин. — Заговорили про психологические защиты, то, как твоя психика сама себя оберегает, потом речь зашла о закрытии себя от мира и пошло поехало. — Ну не про коммунизм и хорошо. — Я подсел к ним. — Ещё не вечер. Да и вообще полутрезвыми говорить про политику дело скучное, предлагаю выпить за Ленина! — Тони поднял стакан. Сказано — сделано, стаканы звякнули о стол за здравие вождя СССР. Ну, всё, пить начали, можно и вспоминать, куда Алекс с Джеком делись, почему я спал и почему я не помню дороги от магазина. Я попытался найти ответы у своих товарищей. — Конечно ты не помнишь, ты же решил перепить Джека и Алекса водкой! — Воскликнул, улыбаясь и жуя кусочек колбасы, Фин. — Мы с Тони задержались, а вы решили поиграть в «кто из нас, дебилов, сделает больше глотков очень алкогольной водки». Ты проиграл, кстати. Притащили мы тебя сюда и ты спать потом упал. — А ещё ты наблевал у входа на ботинок Алекса и всю дорогу рассказывал нам отвратительные анекдоты и пытался ударить, когда мы не смеялись. — Добавил Тони, листая что-то в телефоне. — Неплохо, а куда религиозные бойцы делись? — Поинтересовался я. — А, точно, ты, пока мы тебя тащили, рассказал анекдот про крестоносцев и девушку в паранже, а потом сказал что Алекс тоже крестоносец и попросил не рубить тебя его мечем — Засмеялся Тони. — Ага, а Джек как это услышал, стал смеяться и требовать уроков фехтования. Вот они на заднем дворе и фехтуют на кусках арматуры. — Фин махнул головой в сторону выхода. — Черт! — Обреченно протянул я, осознавая, что меня этой арматуриной, в случае победы Алекса, изнасилуют. — Скорую уже вызвали? — Не, только ставки сделали. — На кого? — На Джека! — За Алекса! Их взгляды скрестились, обстановка медленно начала электризоваться. Что бы в очередной раз предотвратить поножовщину я предложил выпить. — За что будем на этот раз? — Поинтересовался, всё ещё напряженно поглядывая на Тони, Фин. С улицы послышался отборный мат и звуки ударов двух железных балок. — За дружбу — Хором. *** Уже поддатые, мы, ехидными гиенами выползли на улицу к несостоявшимся Атосу и Партосу. Там нас ждала эпическая картина. Алекс, держа обе армататурины, яростно смотрел на Джека, у которого была железная пика, выломанная, непонятно коим образом, из забора на заднем дворе. Вещи на них, к слову, были достаточно побитыми, не так сильно, как их владельцы, но всё же. Услышав наш заливающийся смех, бойцы обернули к нам головы. Я встретился взглядом с Алексом. Стало страшно. Он, приказав рукой Джеку подождать, начали идти ко мне. Я стал убегать, крича что-то на подобие «пьяная баба рту не хозяйка, а я своему языку тем более», но горящий костёр инквизиции в душе истинного крестоносца шутками-прибаутками так просто не остановить. Над моей головой просвистела арматура. Я прибавил скорости и вбежал в дом, забежал на второй этаж, закрыл за собой дверь и оттуда пытался практиковать свои дипломатические навыки с Алексом через окно на задний двор. У меня вышло плохо, потому что крики: «Я тебя на этот прут раскалённый насажу, скотина!» и остальные свидетельства долгой крепкой дружбы не являются показателем успеха в таких делах. Осознавая своё скорое поражение, я сделал вид, что хочу выпрыгнуть из окна и убиться об землю, если Алекс меня не простит. Тот вставил прямо под окном две арматуры в землю, давая понять, что если я этого сам не сделаю, то он поднимется наверх и столкнёт меня сам. И, казалось бы, смерть моя во имя господа неизбежна, как мне на помощь пришли остальные мои друзья, до этого ржавшие так, что не хватало воздуха. Тони накинул на себя капюшон, пародируя тем самым женщину в паранже, подошел к Джеку и, забрав у него пику, с разгона подсек ноги Алексу рассказывая основную часть анекдота от лица женщины. Алекс, громко ненавидя окружающих на латыни, упал, а Тони с размаху влетел в торчащие перпендикулярно земле прутья арматуры и тоже упал, комично прервав свой рассказ громким «вашу мать!». Я, всё ещё стоявший на подоконнике, начал ржать вместе со всеми и чуть не совершил роковой шаг вперед, но вовремя схватился за оконный проём и втащил себя назад. А вот мой тапок слетел с ноги и присандалился аккуратно лицо Тони. Все начали ржать ещё сильнее, включая пострадавших. Отсмеявшись и проверив раненых, все стали успокаиваться. Я спустился на первый этаж и, приоткрыв дверь, поинтересовался у Алекса: обижается ли он на меня до сих пор. Ответом послужил прилетевший мне в лицо мой ботинок. Я захлопнул дверь вместе со ртом. Снаружи послышался громкий смех. алее уже оттуда начали проводить переговоры, дабы я пустил своих товарищей пить внутрь. Я хотел было начать выдвигать требования, но вкрадчивое объяснение того, что если я не впущу их внутрь, то они залезут на второй этаж, а потом посадят меня на бутылку — скоропостижно уничтожило мои планы на большее количество виски. Вот мы снова за столом. Вот мы снова говорим тост за Сталина. Вот за Тетчер. Вот за Рузвельта. Вот и очередь королевы Елизаветы, а вот мы собираемся пойти куда-нибудь погулять, потому что мы же не «растения, все-таки, комнатные», нам воздух нужен, да и Джек, облокотившись на плечо Фина, обещает найти ему девушку за одну прогулку. *** Мало кто знает, как отвратительно многократно блевать в лесу. А я вот знаю. И отвратительно это потому что, будучи пьяным, ты не всегда находишь то место, где ты блевал до этого, так что с большим шансом твой ботинок попробует то, что ты оставил после себя на земле. Да, мы в лесу на какой-то небольшой полянке, и я не помнил как мы тут оказались. Я помнил, как мы решили, что этот город нас недостоин и нам нужно ночевать в лесу. И всё, я вижу как Джек и Фин строят шалаш из веток и палок, который больше напоминает землянку из-за выкопанной ямы под ветками строящейся крыши, а Алекс доказывает Тони, что при коммунизме власть отсутствует. Тони лишь перекрикивает Алекса своими аргументами, ну, точнее, старается, потому что перекричать Алекса с его экспрессией в подаче мыслей достаточно сложно. Я вернулся к Фину с Джеком, нужно продолжать руководить процессом стройки: — Выше, дурень, вира! — Сказал я укладывающим палки для крыши друзьям. Они шатаясь и смеясь, пытались заплетающимися пальцами все выставить так, что бы не упало. — Сам выстави, начальник! — Сквозь смех выдавил Фин. — Да без проблем! — Я сделал шаг вперед к веткам. — Смотрите как надо-о-очерт. Я потерял равновесие, проломал ветки и шлепнулся в ямку под ними. Сломанные ветки закрыли меня полностью. Сзади, сквозь крики про Сталинские репрессии и угрозы разбить друг другу лица, раздаётся икающий пьяный смех. — Вот так надо делать! — Я перевел свой инженерный крах в шутку. — Запомнили? Теперь каждый по два подхода. Я вылез из ямы и, под изнемогающий смех, нырнул ещё раз. Как только я вылез снова, специально споткнувшись, дабы добить представление, Фину стало плохо от смеха и он, резко изменившись в лице, рванул в чащу леса спасать свой желудок. Настала очередь смеяться мне, Джек же просто боролся за жизнь, загребая руками землю и, вместо смеха, просто издавал звук задыхающегося пеликана. — Ага, сам вот так и расстрелял? — Очень раздражённо кричал Тони. — Зачем ты мне свои заведомо абсул… — Секундная заминка, Алекс пытается вспомнить правильное произношение слова «абсурдное», но в итоге бросает это дело. — Кривые аргументы преподносишь, не было что ли репрессий, ты что, сапог? — Я тебе сейчас сапог на лицо поставлю, урод крестовой, ты не в церкви я не батюшка будешь бесить, и ударить могу! — Тони сделал неприличный жест рукой. — Да пошёл ты ко всем чертям, историю учить надо было, а не шутки про церковь придумывать. — Алекс отмахнулся от него. — И вообще закрой свой рот! Далее Тони пытался что-то сказать, но Алекс лил и лил какой-то очень агрессивный поток слов. Тони кричал что-то о том что, «за неимением аргументов можно и просто верещать, да?». Но наткнулся на резкое: «Я сейчас говорю, закрой рот». В прочем, хорошая тактика, когда ты уверен, что тебе ничего за это не будет. В какой-нибудь большой аудитории Алекс бы властвовал безраздельно, не важно было бы и то, что бы он говорил, потому что его было бы невозможно перебить. Но, увы, в данный момент он был пьян, зол, и напротив сидел Тони, который легкой шуткой про церковь сбил Алекса с его колеи бесконечного потока слов. Всего на секунду, но и этого хватило для смены обстановки и окраса беседы в пользу Тони. Теперь говорил он, призвав друга к порядку, тем не менее, пользуясь той же схемой пропуска аргументов мимо ушей. Но и тут Алекс начал перебивать, перекрикивать и вставлять своё мнение о том, почему на самом деле отца Тони выкинули из того города. Вот тут уже не смог сдержаться Тони, и алкоголь, ласково до этого шептавший «Можно ведь и ударить его, верно?», теперь бурлил в крови и орал «Ткни его палкой, отправь его на рандеву к богу!». Хороший удар с левой в челюсть мог бы вырубить Алекса, но он вовремя дернулся и удар прошёл вскользь. И битва началась. Мы с Джеком, до этого просто лежавшие и изнемогающие от истощения смехом, теперь рванулись к ним разнимать. Там тем временем был страшный обоюдный захват и оба оппонента начинали синеть от удушья. Оттащить их друг от друга было очень трудным действием, но мы справились. Теперь двое обиженных сидели в трех метрах друг от друга и зло переглядывались. Драки дело не новое, однако и не частое, так что мы, раздав пару подзатыльников, сообщили им, что как только они успокоятся, могут идти к нашему неудавшемуся шалашу, мы будем из него делать костёр, и отправились заготавливать ветки. Алекс, услышав про огонь, малость подобрел. Пока суть да дело, вернулся Фин из леса, причем очень быстро и какой-то странный. Но внимания мы не обратили, потому что пытались сломать толстую палку хитрым приспособлением из двух других палок, рождённым в моей пьяной голове. Алекс тем временем подсел к Тони и о чем то вещал, а Тони улыбался. Так прошло пару часов, бывшие бойцы помирились, мы наломали палок, а время подходило к вечеру. Теперь осталось правильно сложить ветки и зажечь костёр. Джек подозвал Алекса, как главного эксперта, к нам и вручил зажигалку. Спустя семь минут, такой-то матери и четыре обожжённых пальца костёр таки начал гореть. Мы расселись вокруг, а Алекс царствовал над костром, подкидывая новые ветки и иногда бегая в лес. Тони вытащил последнюю бутылку виски, которая была незамедлительно распита. Солнце неукоснительно спускалось к горизонту и на нашей полянке начинали играть лучи заката, крася деревья и землю в уютный оранжевый цвет. Алекс собрал ещё больше веток и уселся рядом с Тони, положив руки друг другу на плечи, а свободными хлеща из стаканов виски. Они извинялись друг перед другом. Джек начал что-то петь, Фин с задумчивым видом пытался поджечь кончик палочки в костре, а я, облокотившись на землю одной рукой, а другой держа стакан, смотрел на закат и думал обо всем на свете. О том как возвращаться домой, какие хорошие у меня друзья, что мне делать когда я окончу школу и куда мне в этой жизни стремится. Последнее было самым грустным, ведь я и в правду не мог предположить что мне делать. Я люблю технику, но точные науки вызывают у меня рвотный рефлекс, увы, но система образования в этом месте гниет и не даёт мне развиваться. Конечно, звучит, как оправдание, но я искренне старался постичь это дело. Странно было чувствовать, что ни к чему в этом мире моя душа не лежит. Я имел много поверхностных знаний, но этого было определенно недостаточно. Проблема в том, что наш мир так же не приспособлен видеть людей теми, кем они хотят быть. У всех и каждого есть различного рода стереотипы. Со временем понимаешь, что уже не можешь просто жить и не думать о мнении окружающих. Это было странно, ведь, в конце концов, у меня был доступ к интернету, где в условиях бесконечных боевых действий в комментариях можно было закалить себя не хуже способного политика, однако я все равно очень остро реагировал на окружение. Но Джеку это по боку. Хоть он и рос в такой же обстановке, он никогда не боялся и не стеснялся. Вообще ничего. Если кто-то, абсолютно любой человек, говорил ему, что он дурак, тот отвечал тем же. Такими людьми в тайне восхищаются, ведь они живут, не пряча свою жизнь под тайной с печатями как Тони, не наказывая себя за плохой выбор, как Алекс и не боясь принимать решения, не смотря на плохой для самого Джека исход. Все мои друзья имеют какие либо особые черты, я же не могу похвастаться чем либо из ряда вон выходящим, я как отход человеческой жизнедеятельности в проруби, плаваю и ничего из себя не представляю. Об этом я и поведал сидящим рядом. Джек тут же кинулся меня переубеждать, все остальные почти сразу же подключились. Говорили и о моей начитанности, и дипломатичности, хитрости и всем хорошим факторам, а я просто сидел, слушал, улыбался и держал свои помутненные и усиленные алкоголем эмоции в узде. Алкогольное опьянение оно такое, оно срывает крышки с тех ящиков Пандоры, в которые мы заключили наши эмоции, освобождая самое сокровенное, то, что мы всю жизнь прячем. Будь то откровенная злость, зверина жестокость или детская доброта. Конечно, алкоголь вещь ужасная. Сколько судеб было разрушено благодаря этим химическим соединениям, однако нужен он, в основном, слабым людям. Тем, кому нужно утопить свое горе, найти повод для радости или же просто набраться храбрости для какого-либо действия. Мы выговаривались обо всем на свете, о непонимающих родителях, отвратительном мире, уродах тут и на краю света, рассказывали уже услышанные десятки раз истории из жизни. Тони про мертвого друга отца, Джек про то, как его ударили битой с торчащим гвоздем, Фин про травлю в школе, а Алекс про то как умерла его мать. Вот умел он выбирать-то, что нужно. — Я тогда и не верил в бога. Отец тогда мне на помощь пришел. Ему это далось ещё больнее, чем мне, так что он теперь в религии с головой. Я даже не помню её почти, но точно помню, что с тех пор я и религия почти одно целое. — Алекс крутил в руках зажигалку. — Я свою вообще не видел, хотя, может, это и к лучшему. — Задумчиво произнес он. Мы замолчали. Вечер вступил в полную силу, но никто и не думал идти домой. Я начал думать о своих родителях. Они были среднестатистическими людьми, ссорились, мирились, работали и просто жили. Но в отношении меня они хотели чего-то особенного. Они сами не понимали чего, но просто хотели. В один момент они просто стали смотреть на меня с разочарованием, что было очень обидно, ведь я даже не знал почему. Я пил, гулял, иногда не появлялся дома, но их это не тревожило, да и с чего бы вдруг. Я не делился с ними ничем, но знал, что мать и отец друг другу изменяют, а я сидел посреди этого трещащего по швам неудачного брака. У Алекса его отец так сильно горюет о жене, что проводит всё время в церкви, родители Джека в далёком городе, а здесь его ждет его понимающая и любимая бабушка. Вообще, она ждет всех нас, мировая женщина. Может поэтому Джек и вырос таким сильным и самостоятельным. Родители Фина полностью его контролировали и помыкали им, его мать была неудавшимся академиком, а отец плохим ученым с большим самомнением. Вот на фоне Фина они и пытались сделать все то, что не смогли сами. Благодаря нам, Фин начал давать понять им, что он не игрушка, удовлетворяющая потребности в самореализации двух неудачников-снобов. Классный парень Фин, только друзей у него долго не было. Из раздумий меня вырвал монолог Джека о том, как грустно быть забытым родителями и о том, как противно бояться что-то делать. Он рассказал о том, как неприятно было убегать в лесу не пойми от чего, просто бежать и не думать. — Страх призван защитить тебя. — Ответил Фин. — Твой организм сам себя спасает, страх нужная вещь, но паника может погубить тебя. То, что было в лесу, было паникой, и все справлялись как могли. Вон Алекс в бога верит, вера и помогла успокоиться, а мы с в остальными потерянные и неприкаянные, поэтому и не знаем куда верить и где искать спасения. Я хоть и за рациональный подход, но все равно до конца не могу быть уверен ни в чем, в этом и проблема такого подхода. Вдруг из леса начал дуть сильный ветер, огонь заколыхался. Все начали прислушиваться и оглядываться. Ветер прекратился. Сзади шумела трава, вверху потрескивали сосны. И вдруг я понял, насколько неуютно сидеть спиной к тьме леса. Будто бы там была бездна, а я мирно сидел в паре сантиметров и смотрел на огонек. Луна слабо освещала окружение, да и наши глаза, привыкшие к огню, не могли уловить ничего вообще. Я напрягал взгляд, но все было тщетно. Вдруг накатил такой страх, от которого сковало конечности, это было похоже на резкое падение в холодную воду. Дыхание сбилось, я замер. Я определенно понимал, что причина моего страха находиться в той части леса, которая находилась рядом с местом драки Тони и Алекса. Донесся звук сломанной ветки. Чувство было каким-то первородным и одновременно настолько сложным, что понять его причину просто не представляется возможным. Я сидел дальше всех от места, где находилось то, чего мы так боимся и поэтому мог наблюдать происходящие с моими друзьями метаморфозы. В полной тишине послышались слова на латыни, это Алекс, положив руку на грудь, где висел серебряный крестик, спасал свою душу и психику. Джек, вопреки моим ожиданиям, весь сжался от страха. Тони пригнулся к полу и прикрыл голову, а Фин же просто замер. Правда, пот, струящийся по его голове давал понять, что он не просто замер, а полностью оцепенел от страха. Но разве так бывает? Все разом, не сговариваясь, испугались чего-то в темноте леса? Алекс достал горящую палку и в отчаянии направил её в сторону леса. Моей, полупьяной и попавшей в экстренную ситуацию голове это показалось хорошим решением, так что я тоже достал палку и очень крепко сжал её в руках. Непонятно почему, но на Алекса огонь действовал особенным образом и как только в его руках оказалась полыхающая палка, его голос укрепился, и он заметно расслабился. Как жаль, что у меня нет ничего, что поможет мне в такой ситуации, но наблюдая за Алексом, я вновь чувствовал, что набираюсь смелости. Вдруг ветер снова засвистел, но теперь еще и с другой стороны. Теперь это был не страх, это был лютейший ужас, от которого подкосились колени. У меня закатились глаза, и свело все мышцы, в голове было пусто, ни одной мысли. Страх поглощал каждую клеточку тела. Упали все, кроме Алекса. Он сидел и шатался, палка в его руках тлела. Остальные были, так же как и я, разбиты и повержены. Костер фактически затух. Но тут Алекс с новой силой начал свое чтение на латыни, очень тихо, но при этом, вкладывая всю злость, в которую превращался его страх. Голос креп, огонь, непонятно почему, разгорался и становился сильнее. Голос Алекса теперь звучал отовсюду, он был вместо воздуха, был самим воздухом и отдавался в голове. Это звучало как крик в гигантском зале с высокими потолками. Огонь превратился в танцующие причудливые и дикие танцы языки, в которых горела злость одного несломленного человека. Свет от костра осветил двух людей в тех местах, на которые мы смотрели. Они одновременно подняли руки и резко опустили. Алекс, словно марионетка, которой срезали нити, просто начал падать. Моё сознание потухло от ужаса и могильного холода, накатившего в последний раз. Я резко дернулся и открыл глаза… лежа у себя в кровати дома?