Через тернии, через заговоры

      Дамиан почувствовал запах полевой кухни, запах мяса, который просачивался сквозь дыру в ветхих воротах. Заурчал желудок. Оглядываясь по сторонам, он вставил совковую лопату в кучу навоза.       — Ну, наказание наказанием, а обед по расписанию! — обратился он к лошадям. — Не скучайте, девочки.       Не оттягивая, он выскочил из конюшни и умылся в ближайшей бочке с водой. Только потом он обратил внимание, что эта была вода для лошадей. Дамиан пожал плечами, им же все равно, ему сейчас тоже. Затем приложил руку к челюсти. Все еще болит.       «Это будет сложно» — опять пронеслось у него в голове.       А потом боль ненадолго отступила, когда с порывом ветра он вновь почувствовал чарующий запах еды. Ноги сами понесли его в сторону кухни. А желудок продолжал неприятно урчать.       Дамиан практически не обращал внимание на окружение: какие-то палатки, шатры, караульные сторожившие вход куда-то. Сержант просто шел мимо, пока не уперся в очередь за едой. Поляна эта находилась в сердце лагеря, это был скромный кусочек нетронутой природы. Единственная причина, почему тут все еще не срубили все деревья до одного — это яблони. Теперь в безвкусную кашу или суп постоянно добавляли нарезанные яблоки, и ради этого стоило пожить лишний день и отстоять эту очередь. О прошлом молодой сержант даже не хотел вспоминать…       Кто-то помахал Дамиану рукой, и тот, поприветствовав в ответ, продолжил стоять дальше. В ожидании он начал насвистывать какую-то мелодию, спонтанно созданную праздным сознанием. Все шло своим чередом. Мир — какое же это странное слово для ландскнехта, наемника, живущего от войны к войне, да и зарабатывающего на ней же…       Когда подошла очередь сержанта, ему вручили деревянную тару с ложкой. Насыпали кашу, в которой виднелись кусочки яблок, и положили небольшой кусок мяса. Далеко с поляны он не уходил, присел под деревом и, никого не дожидаясь, начал поглощать пищу.       — Ты как? — послышался вопрос от умостившегося рядом солдата.       Дамиан посмотрел на него. Эдмунд сидел с точно такой же порцией рядом.       — Как видишь, еще дышу.       — Ну, ты не таи обиды на капитана. Она может быть резкой, но это нужно для дисциплины.       — Не вижу в этом смысла. Потому что осознаю, что сам виноват в этом, — сержант даже не смотрел на собеседника. Был полностью поглощен кашей.       По правде сказать, он не мог рассказать кому-либо о том, что именно из-за капитана, он так вымотался ночью, что заснул на посту под самое утро. Впрочем, он её не винил, да и вообще никого, он заснул по своей собственной слабости. Да и это подаёт плохой пример другим солдатам, он же сержант. В понимании Дамиана, дисциплина подразумевает, что каждый должен отвечать за свои проступки, будь то обычный рядовой или капитан. Жаль, что ему не удалось этого избежать, плохой из него, наверное, командир.       — Ну не знаю, мне кажется, иногда она слишком груба с подчиненными, — тяжело выдохнул Эдмунд.       — Сами виноваты. Иначе сядут на голову.       — Еще как, — согласился Эдмунд.       Они продолжили есть молча.