Вечная весна.

— Доброе утро! — Андрея чмокнул меня в нос. — Кушать будешь? — Почему ты мне готовишь завтрак, а не я? — А потому что я у тебя как нахлебник, нужно же как-то с хозяйством помогать! Андрей сел на колени, не слезая с кровати, и тянул меня за руки, чтобы я встала. — М-м-м! — Ну, маленькая, ну, вставай! — Не хотю! — А чего же? — Я хотю спать! — Хочешь перехотеть? — Хотю!.. — Я хочу отвезти тебя на ужин с родителями. — Что? — я взбодрилась. — Ну, я думаю, мы ведь живем вместе, спим, надо и родителям тебя показать… — Андрей, вы еще с Катей ничего не решили! — Уже все решено, я съехал от нее, к родителям на зеленый диван и к тебе… — Андрей, какое знакомство? — Обычное… — Андрей!.. — Что? — Уйди! Я толкнула его так, что он упал на попу, вскочила и пошла на кухню. — Ты думаешь, что это все несерьезно? — услышала я из спальни. — Почему? — Ну, ты так боишься… — Андрей пришел ко мне и встал в проходе. — Я не боюсь, я думаю, что нужно повременить… — Но зачем? — Андрей… — Что? — Давай, вы с Катей все решите и потом уже будем думать… — Алёнушка, все решено, мы разъехались. — Андрюша, ничего не решено! Андрей вздохнул и сказал: — Хорошо, мы все решим… — Вот и умница! Какой ты у меня понятливый! Я подошла к нему, положила ладонь ему на щеку и поцеловала в лоб. — Поедем, погуляем? — Куда? Я села за стол. — Куда нибудь… — Андрюша, не устраивай сцен! — Я не устраиваю… — сказал он обиженным тоном. — Мы обязательно сходим к твоим родителям, но чуть позже… — Да, когда у нас уже будут дети, внуки, тогда и сходим! — сказал он, облокотившись руками на стол. — Андрюша, обязательно сходим. — А чего же тебе бояться, ты уже с ними знакома, общалась в узких кругах… Чего бояться то? — Одно дело общаться как коллеги, другое — как… — Потенциальная жена. — Жена? — Да, а что? — Ты уже все решил? — Да, все решил, кто-то же должен решать. — Может, я не хочу за тебя замуж… — аккуратно сказала я. — Так, а тебя никто и не спрашивал! Я решил, что ты будешь моей женой, значит будешь. Андрей подошел к окну и облокотился на подоконник. — Я вообще уже давно все решил. — И что ты решил? — Поженимся, продадим твою квартиру, я возьму деньги, купим другую, которая больше, в первый год заведем ребенка… — Но ребенок это не щенок! — перебила его я. — Тут подготовиться нужно! А мы с тобой только несколько месяцев с тобой живем. — И что такого? — Некоторые, например я, свадьбу через две недели играют. — Андрей… — И вообще! Мы уже с 9 лет с тобой вместе! — Андрей… — Пора уже что-то меня в жизни! Сколько можно? — Андрей… — Что?! — Ты сел на цветок… Андрей с ужасом посмотрел на меня, отодрал задницу с подоконника, осмотрел ее и запищал, как девчонка. — Ну, не расстраивайся! — я к нему подошла и стала вытирать его задницу от земли и лепестков цветка. — Штаны мы постираем. — А цветок? Он такой красивый у тебя был! — Ну и хер с ним! — Совсем не жалко? — Мне тебя больше жалко, а цветы — это все вторично. Андрей вздохнул. — Снимай штаны. — Прямо здесь? — понизил тон он. — Если ты вымоешься, то будем прямо здесь. Андрей снял с себя штаны, я положила их в таз с теплой водой и насыпала порошок. — Мне нужно перевезти к тебе одежду, я же не поеду с тобой гулять в таком состоянии. — А где твои черные штаны? Андрей повернулся в сторону балкона и указал пальцем. На веревочке висели его черные штаны. — Сам постирал? — Ага… — Давно? — Сегодня утром… — Значит, не получится у нас погулять. — Я хочу погулять. Может у тебя что-то есть? — Могу предложить тебе штаны Мариса. Андрей серьезно на меня посмотрел и сказал: — Давай штаны Мариса. Я сходила в другую комнату и принесла ему штаны. — Я в них не влезу… — Почему? — У меня жопа больше, чем у него. А где вообще он? — Уехал. — Куда? — На гастроли, но что-то гастроли у него подзатянулись. — У него уже было так? — Да. — В первый раз? — Да. — Ты звонила. — Звонила, только он толком ничего не объясняет. — Что ты думаешь? — Я ничего не думаю. Что будет, то и будет. — Пускай судьба рассудит… — Именно. — Ты его любишь? — Люблю… — И меня любишь? — И тебя люблю… Андрей грустно на меня посмотрел и спросил: — Как я могу верить тебе? — Что? — Не может человек любить больше одного человека. — Почему? — Нельзя так… Это противоестественно! Я села на пол, и он сел рядом со мной. — Но мы же любим своих родственников. Бабушек, дедушек, маму, папу, сестер и братьев… — Но это совсем другое! — Почему? Мы же любим! Любовь мужчине или к женщине сродни любви к родителям. Мы любим, как свою частичку. — Ты же понимаешь, что это все глупость… — Понимаю, но люблю всех. — Не может быть такого! Ты меня любишь? Скажи честно! — Да. Всю жизнь. И никого больше. Только тебя. Даже себя перестала любить, когда ты снова появился. Сил уже нет никого любить больше. — Это правда? — Стала бы я тебя держать здесь. Это не ты здесь остаешься, это я тебя держу. — Да? — Ага. — Получается, я уже не выйду отсюда? — Получается, что да. — Это для меня самая важная награда. — ласково улыбнулся он. — Какая у тебя улыбка красивая! Какие зубки! А ты портишь их сигаретами и кофе, придется потом вставную челюсть тебе делать. — Ну и пусть! Я обняла его. Он посадил меня к себе на колени и начал целовать уши. — М-м-м! — Будем сушить мне штаны? — Будем, но ты сначала целый мне ушки! — Хорошо! — засмеялся он. Андрей продолжил целовать меня и одновременно напевать песню Фрэнка Синатры. — Алёнушка? — М? — А можно музыку? — Включай, пожалуйста. Андрей помог мне встать, убежал в другую комнату, включил музыку. Прибежал он ко мне полностью голый. — Мадам, вы не против, если я приглашу вас на танец? — Не против! — засмеялась я. Андрей поцеловал мою руку и закружил меня в медленном вальсе. — «My Way» моя любимая песня. Андрей обнял меня за талию и прикоснулся губами к моей щеке. Он ничего не говорил, но в этом жесте было столько нежности, что в этой нежность можно было утонуть. — Я люблю тебя… — прошептала я. Андрей улыбнулся и ответил: — Я тоже тебя очень-очень люблю! Вечером, когда штаны уже высохли, мы поехали на машине гулять. — Куда мы едем? — Увидишь… Андрей загадочно улыбался. Через несколько минут я снова спросила: — Куда ты меня везешь? — Куда и обещал… Я стала паниковать. К родителям? Ну, он же обещал, что позже. — Андрюша, а может домой? — Ну, мы домой и едем. — К нам… — А зачем, мы ведь еще не погуляли. — А я перехотела гулять… — Мы недолго. — Андрей… — Что? — Мы едем к твоим родителям? — Да. — А может не надо, а? — Алёнушка, все будет хорошо! Он ласково улыбнулся и остановил машину. — Мы приехали. — Я не пойду. — Что это значит? — То и значит. Сходи без меня, скажи, что мы с тобой живем вместе и все… — Как знаешь… Андрей захлопнул дверь, а я спокойно выдохнула. Вдруг я услышала, как дверь с моей стороны открылась. Андрей схватил меня, взял на руки и понес в квартиру к своим родителям. Я схватилась за дверь машины, за перила, за входную дверь, но ничего не получалось. Получилось у меня вырваться только в квартире его родителей, а бежать уже было некуда. — Лёсюшка, ты ведь большая девочка, давай посидим немного, ты только не капризничай! Андрей снял с меня куртку и крикнул: — Мама, папа… У нас гостья! К нам вышел Александр Семенович. — Алёнушка, здравствуй! Как давно мы с тобой не виделись! Проходите, пожалуйста! Александр Семенович проводил нас на кухню, где нас ждала Мария Владимировна. — Здравствуйте, Мария Владимировна. — сказала я. — Здравствуйте, какими судьбами? — спокойно сказала она. — Я думаю, что вам объяснит Андрей. — Андрей? Андрюша прибежал к нам на кухню. Испуганный. — Да, мама? — Алёна говорит, что ты хотел что-то объяснить… — двинулась она к плите и достала жареную курицу. — Мамочка, давай мы все соберемся, и я все скажу? — сказал Андрей, когда подошел к ней и взял за руку. — Ну, давайте, соберемся. — Папа, иди сюда, пожалуйста. Андрей убежал в другую комнату. — Мария Владимировна, вам помочь? — Нет, спасибо, ты все-таки наша гостья, а гостей нельзя заставлять что-то делать, их нужно обслужить по лучшему уровню. — Тогда не буду вам мешать. Я собралась уходить, но Мария Владимировна остановила меня. — Лучше останься со мной. — Хорошо. Я встала около стола и смотрела на скатерть. — Нравится? — спросила она. — Очень. — Сама горжусь. Я промолчала. — Алёна, как у вас в театре? Что-то новое ставите? Ставишь… — Я ставлю «Не все коту масленица». — Это новый для вашего театра, насколько я понимаю. — Да. — Хорошо-хорошо. Ты интересно трактуешь произведения. Режиссер из тебя лучше, чем актриса, хотя при твоей известности, так и не скажешь. — Спасибо, за правду. Мария Владимировна подошла к столу и разложила все кушанья. — Вы как-будто знали, что мы придем… — Мать чувствует своего сына. К нам пришли Андрей и Александр Семенович. — Садитесь. Мы все сели и стали есть. — Алёна, говорят, что ты ставишь новый спектакль. «Не все коту масленица»? — Да. — Желаю удачи! В последнее время, ох, как она всем нужна. Сложный год. — Да, это точно, спасибо. Между мной и Марией Владимировной царила напряженная атмосфера. Андрей и Александр Семенович решились ее разрядить. Они рассказывали разные смешные истории, анекдоты, но наши стены остались неприступны. — Андрей, ты что-то хотел сказать? — спросила она. — Да… Мама, папа — обратился он. — Я решил… Мы решили… Сыграть свадьбу. От такого напора мне было не по себе. Я выпрямила спину. Посмотрела на Александра Семеновича. Он то ли был растерян, то ли испуган, но был очень рад, что не скажешь о Марии Владимировне. — Как же так получается… — начала она, — Вы 20 лет не виделись. — Мамочка, 17 лет. — Вы 17 лет не виделись, и тут за 4 месяца вы решили жениться. Очень странно. — Мама, но ведь с Катей мы и за 2 недели поженились. — Вот именно поэтому она и обобрала тебя до нитки. Я понимаю, что Андрей очень вспыльчив в своих решениях, когда влюблен, но ты, Алёна, нужно же понимать, что у Андрея это ненадолго. — Мама, с чего ты это решила, я люблю ее… Всю жизнь… — Любишь? — строго прогремела она. — На очень хорошо вместе… — Хорошо вам вместе… — Саша, ты что нибудь скажи. — Что я могу сказать, я очень рад за ребят, если они любят друг друга, то мы не можем противиться. — Может быть. Но я не верю в твои намерения, Алёна. Впервые, в этом разговоре, я вставила свою реплику: — Почему вы так думаете? — Я вижу. Как можно любить двух людей одновременно. — Я люблю только вашего сына и больше никого. — А как я могу вам верить? — Ну, придется. Андрей заерзал на стуле и сказал: — У Алёнушки начинает очень сильно болеть голова, когда она долго не выходит на улицу. Алёнушка, пойдем проветримся. Андрей взял меня за руку и вывел на балкон через гостиную. — Алёнушка, ты главное не сердись и не расстраивайся, я все придумаю. Ты сейчас постой, подыши, я за тобой приду. Андрей выскочил с балкона, оставив меня одну. Через несколько минут за мной пришел Андрей. — Пойдем? — тихо сказал он. Я вышла в гостиную за ним. Александр Семенович накапал какую-то микстуру в воду и выпил ее. — Папа, все хорошо? — Все отлично. Андрей остановился перед дверью на кухню. — Андрюша, ты только меня одну не оставляй, ладно? — Не оставлю, конечно! Что ты? Боишься? — Не то чтобы… — Я сам боюсь. — Не надо было это вообще все делать… — Ну, время то уже никуда не деть. Андрей открыл дверь. — Пришли? — сразу встретила нас она. — Пришли… — Сядьте! Мы с Андреем послушно сели за стол. — Я не верю, что ваш союз продержится хотя бы еще 2 месяца, я против женитьбы! Особенно, Андрей, ты еще ничего не решил с Градовой. Нужно же головой думать. А ты, Алёна, забудь дорогу в наш дом, я требую, чтобы Андрей переехал обратно к нам. — Мама… — Что «мама»? Я уже 34 года как мама. Ты забыл, как мы ночами не спали, а ты хочешь, чтобы тебя снова обобрали до нитки. — Что значит обобрали? — завелась я. — Знаю я вас, артисток! Я вскочила с места, Андрей испуганно повторил за мной. Мы стояли. — Как я могу доверять вашей любви, если у каждого за спиной отношения, при чем не законченные! — Уж об этом мы сами позаботимся! — Алёнушка, не заводись… Мария Владимировна сказала нам еще пару ласковых, после чего Андрей со всей дури ударил кулаком по столу. — Ну, хватит! Развели здесь! — Андрей… — сказали мы тихо. — Что Андрей?! Я слушать что-ли вас здесь буду? Не буду! Быстро извинились друг перед другом! Мы молчали. Андрей сел на стул и сказал: — Будете стоять столько, сколько молчите. Мы молчали. Андрей взбесился пуще прежнего, снова ударил кулаком по столу. Вскочил, заорал… Я притянула его к себе и поцеловала. Андрей успокоился. Сел на стул. Притянул нас за руки и положил наши ладони себе на щеки. — Девочки мои, я ведь не могу жить, пока мои самые любимые женщины живут в разладе. Мамочка, пожалей меня. — Зачем же я буду тебя жалеть, у тебя уже появился человек, который жалеет тебя. — смягчилась она. — Мария Владимировна, вы его ревнуете ко мне? Я же не собираюсь забирать его у вас. Что за глупости. — Это не глупости! Я боюсь за своего сына и хочу, чтобы он жил в достатке и спокойствии. Со своей семьей! — намекнула она мне на Градову. — Мамочка. К нам зашел Александр Семенович. — Маша прекрати это безобразие! Алена, можно тебя на секундочку? Я вышла в гостиную. Александр Семенович был обеспокоен. — Алёна, вам с Андреем нужно разобраться со всеми мужьями, женами… со всеми. Так, правда, будет лучше. — прошептал он. — Я знаю, я сама это ему предлагала. Но он меня не слушает… Сказал: «Решил!» и все с ним! — Какой он торопливый. Алёнушка, ты умная девочка, соберись! Хорошо? — Хорошо. — С Андреем я еще поговорю. Пока пусть он переедет к нам. Мне очень тяжело, что я вас… мы вас разрываем, но так уж придется, пока вы со всем не разберетесь. Хорошо? — Да. — Моя голубушка! — Вы сможете отвезти меня домой? — Конечно, нужно предупредить Андрея. — Не нужно. Просто отвезите, пожалуйста. Александр Семенович оделся сам, помог мне надеть мою куртку, и мы вышли на улицу, где стояла его машина. Мы сели и отправились ко мне домой. — Я знаю, как Андрей любит тебя, он очень часто мне это говорил. Но он очень слаб в плане женщин, он не сможет отпустить Градову, пока та сама его не отпустит. Он все-таки еврейский мужчина. А еврейский мужчина от своей жены только в гроб. Ты уже прости, что так все получается. Мне самому от этого очень плохо. Но будет еще хуже, если мы все повздорим друг с другом. С Машей лучше не спорить, это хорошим не кончится. Я скажу Андрею, чтобы он как-то все решал. — Он ведь не уйдет от нее… — Не уйдет, если она не захочет. Я понадеюсь, что ваш роман вы сможете скрыть. Хотя сделать это очень сложно. Я только за ваше счастье! Но мы обязаны влезть в рамки. — Да… — Андрей не всегда думает, что он делает… — Это точно. Мы подъехали к моему дому. Напоследок Александр Семенович мне сказал: — Алёнушка, ты только не переживай, я уверен, что все получится уладить, но пока нужно сменить гнев на милость… Побегай… — Спасибо, Александр Семенович, только вы меня понимаете. — Я всегда буду за тебя, ты же знаешь! Я отправилась домой. Как только я пришла, я услышала разрывающийся телефон. — Да? — Ало! Алёна? — Да. — Это Андрей. Где ты? Почему ты уехала? — Я дома, попросила, чтобы твой отец довез меня. — Я мог довезти тебя! — Оставайся там. Я положила трубку. Стало до боли обидно. Я стала рыдать, как маленькая девочка, только пожалеть меня было некому. Телефон звонил каждую секунду. Я не отвечала. Я легла на пол и заснула. — Что такое? Я услышала, как в мою квартиру кто-то ломился. Я поднялась и пошла к двери. Я открыла, передо мной стоял Марис. — Что с тобой? — испуганно сказал он. — Все нормально. — Я звонил тебе, на звонки ты не отвечаешь… Пришел — ты не подходишь, я полчаса здесь стоял ломился. Почему ты расстроена? — Я просто устала. — Устала? Марис долго думал и сказал: — Может съездим погуляем? — Нет… Я хочу поспать… Останься со мной… — Хорошо. Марис отвел меня к кровати, закрыл одеялом. — Сейчас я чай принесу, лежи. Он сбегал за чаем. — Где ты был? — На гастролях. — А потом? — Гулял по Латвии. — Блядун. Он засмеялся. — Извини… — Включи музыку. — Вавича? — Да. Марис поставил пластинку. Грусть и тоска безысходная, Сердце уныло поет. И никто эту грусть, грусть глубокую, Ни за что никогда не поймет. Точно дерево в бурю свирепую, Что под ветром осенним дрожит, Плачет сердце мое несогретое, Надрывается, стонет, болит. В эти минуты уныния Кто приголубит меня? Кто мне слово промолвит сердечное, Чтобы горе забыл свое я? О приди же ко мне, ненаглядная, Нежной лаской своею согрей. Излечи мои раны сердечные, О приди же, приди поскорей! Марис лег рядом со мной и гладил меня по голове. — Тебе бы отдохнуть. — Как? — Давай съездим куда нибудь. — Ты уже наездился, тебе хватит. — С тобой ведь еще не ездил. — улыбнулся он. — Мне спектакль надо новый ставить. — Какой? — «Не все коту масленица». — Ты мне не говорила… — А ты мне и не писал! — Ну, прости, погулял немного… С кем не бывает. — Ну да… — Поспи. Марис прижал меня к себе. — Ну… — Хорошо. Пока я засыпала Марис менял пластинки. Заиграла моя любимая песня. Я вскочила с кровати. — Зря я ее поставил, да? — Нет-нет, очень не зря. Ах! да пускай свет осуждает, Ну, да пускай клянет молва, Кто раз любил, тот понимает И не осудит никогда! Ты уезжаешь, друг мой милый, И не воротишься назад. «Тебя люблю всё с той же силой», — Я повторю тебе стократ. Ты для меня ведь все на свете, Мир остальной мне нипочем, И лишь за чувства только эти Побудь со мной хоть миг вдвоем. Ах! да пускай свет осуждает… Все ложь и ложь, но в смысле строгом Не дам я обмануть себя, И вот клянусь, как перед Богом, Я без ума люблю тебя! Ах! да пускай свет осуждает… Пока я слушала песню, Марис пытался уложить меня на кровать. У него это получилось. Глаза мгновенно закрылись и я заснула.