Вечная весна.

Только радио повторяло…

Мы ходили с Андреем по ночной Риге. Он накинул мне на плечи свой пиджак, чтобы я не мерзла, сам рассказывал что-то о городе, а я рассматривала звезды. — Ты меня слушаешь? — сбил он меня с мыслей. — Нет. — Ну, хотя бы честно… Тебе совсем не интересно? — Очень интересно, посмотри звезды какие! Андрей закинул голову назад и посмотрел в небо. — Да, я бы тоже тебя не слушал. — засмеялся он. — Ты счастлива? — А существует ли счастье? — Думаешь, нет? — Не знаю. — А что тебе доставляет удовольствие? — Когда я могу заниматься своим делом и когда мне комфортно рядом с людьми. — И с кем тебе комфортно? — С тобой. — А еще? — Больше ни с кем. С тобой и с малышом. — Как странно… — Что? — Мне тоже. Я не понимаю, как так случается, что Ромушку я очень люблю, как родного. — Ну, Машеньку Голубкину ты тоже очень любишь. — Ну, да. Все равно как-то не складывается… Мы подошли к мосту, который соединял два берега огромной реки. Я оперлась на перила, а Андрей встал сзади и обнял. — Как я тебя люблю! — он поцеловал меня в макушку. — Я люблю тебя больше! — пропела я. Андрей сжал мою талию и уткнулся носом в шею. — Мне так хорошо с тобой. У меня сердце спокойное! — У меня тоже. Я повернулась к Андрею. Наши губы соприкасались. Я гладила его по голове и перебирала волосы. — Какие у тебя шикарные волосы! — Да? — засмеялся он. — Знаешь, я заметил, что, когда ты любишь, ты любишь все, даже самые малые вещи. — Так ведь у всех?.. — Нет. Все пытаются изменить человека, даже я, а ты восхищаешься мелочам. Я улыбнулась. — А ты не хочешь сыграть в «Прощай, конферансье»? — предложил он. — Какую ты роль мне дашь? — Дам роль в танце в кабаре. Я засмеялась. — Ты так меня ценишь, да? — Нет! У меня появилось непреодолимое желание потрогать тебя голую на сцене! — он засмеялся. — Совсем голую? — кокетливо спросила я. — Нет. Тогда я буду ревновать тебя не только к артистам, но и к зрителям! Ты согласна? — Если ты так хочешь меня увидеть полуголую на сцене, конечно! Мы заливисто засмеялись и пошли в гостиницу, где нас ждали друзья Андрея: Шура, Миша и Гриша Горин. — Вернулись? — кто-то спросил из них. — Ага… — Будете пить? Я посмотрела на Андрея и сказала: — Оставайся, я пойду спать! — Хорошо, я скоро вернусь! Жди, а то я уже соскучился! — совсем тихо сказал Андрей и шлепнул меня по попе, когда его товарищи отвернулись. Я оставила Андрея со своими друзьями, а сама пошла в кровать. Сняла с себя всю одежду, надела рубашку Андрея, пропитанную одеколоном, и закрылась одеялом. Я слышала громкие возгласы, смех, звук удара стопок друг о друга. Вдруг все затихли. Я закрыла глаза, почти заснула, но услышала, как стопка пролетела в стену и разбилась. Не обратив на это особого внимания, я заснула крепким сном. Я открыла глаза. Меня разбудил звук двери, которая ужасно скрипит. — Андрей? — сонно спросила я. — Да, тише, спи, моя хорошая! — то ли расстроено, то ли гневно сказал он. Андрюша лег рядом со мной и отвернулся к стене. — Малыш, что случилось? — Все хорошо, спи. Я повернулась к нему и обняла со спины. — Что-то ведь случилось? Он промолчал. Я нависла над ним и увидела в его глазах слезы. — Малыш? — М? — Что случилось? — Все нормально, засыпай. Я силой уложила его на спину и легла на него. — Расскажи мне. Только сейчас я увидела его разбитую губу. — Андрюша, что это?! Что случилось?! Он вытер рукавом кровь и сказал: — Все нормально, спи, пожалуйста. — слезы выступили еще сильнее. Я вытерла его кровь, которая заполняла его губы, и вытекала на подбородок. — Ты мне все можешь рассказать. Андрей вздохнул. — Мы подрались с Шурой… Я поднялась на руках, оставаясь на нем. — Из-за чего? — Он очень сильно выпил, стал рассказывать о своих женщинах, ну… Он рассказал про тебя. Точнее начал. Я не выдержал и кинул стопку в стену. Чтобы тебя не будить, мы вышли на улицу. — Тебе обидно? — Обидно больше за тебя… За себя немного, я не понимаю, зачем он так жестоко поступил, он ведь знает, как я ревную. — Андрюша, он пьяный был, что сделать… Что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. — Он сказал, что до сих пор любит тебя… У вас что-то было, так ведь? Он не врет? — Не врет. — Почему ты мне не сказала, почему врала? — Потому что я знаю, какая у тебя будет реакция. Не стала говорить. Я боялась, что ты будешь на меня злиться… — Понятно… — расстроенно сказал он. — Теперь я тебя к нему на пушечный выстрел не подпущу, ты будешь только моя и ничья больше. — Хорошо. Пойдем я тебе рану обработаю. — Пойдем. Мы встали с кровати и вышли на балкон, где у меня лежали вещи. — Так хорошо на улице! — вздохнул он. — Да, хорошо. Я намочила ватку перекисью водорода и поднесла к губе Андрея. — Будет больно? — Нет. Я растирала рану, а Андрей смотрел мне в глаза. — Как в детстве! — улыбкой он скривил губы. — Да! — засмеялась я. — Ничего не меняется. Андрей взял руками мою талию и нежно сжимал ее. — Нам обязательно нужно будет сыграть в одном спектакле! — Или снять в фильме! — Или то и то! — Сразу после гастролей? — Да, я с Суриковой договорился, что мы снимем новый фильм. Снимемся с тобой. Она точно не откажется. Особенно от такой артистки! — Ты мне льстишь! — Нет, ни капли! — Пойдем… Выпьем! — Выпьем? — удивился он. — Да. — Ты ведь не пьешь?.. — С другими не пью, потому что я дурная становлюсь, а перед тобой не стыдно, ты хоть и посмеешься надо мной, но дурой считать из приличия не станешь. Мы вышли в комнату, Андрей достал бутылку коньяка и вина. — Нам немного? — Нет. Я — коньяк, ты — вино! — Хорошо! Он разлил нам напитки, сел на стул и опустошил стакан. — Андрюша. — Что? — Ты совсем старый стал… — Знаю. Что делать теперь?.. Недолго нам с тобой осталось… — Я знаю… Андрей удивленно посмотрел на меня. Я выпила бокал вина, села к нему на колени, обняла, уткнувшись носом в шею. — Я люблю тебя… — Я тоже тебя люблю, очень сильно, очень… Андрей поднял меня и отнес на руках в кровать. — Сегодня хочется нежностей. — сладко сказал он и навис надо мной. Я потянулась к его губам и страстно поцеловала. Он схватил меня за плечи и углубил поцелуй. — Господи, почему же жизнь так жестоко с нами обошлась? — сказал он, когда уже перестало хватать воздуха. — Не знаю… Я сняла с него рубашку, целуя каждый миллиметр его шеи. Андрей расстегивал ремень на штанах и сладко улыбался, наслаждаясь моими самыми незаметными прикосновениями. После того, как стянул с меня свою рубашку, он стал жадно целовать мое тело. Я навалила Андрея на себя, что он прижимал меня всем весом и смотрел в глаза. — Я люблю тебя! Люблю! Слышишь? — Слышу. — непонимающе сказал он. Андрей брал меня осторожно и нежно. Этой ночью мы как никогда чувствовали друг друга. Этой ночью мы были сокровищем друг друга. Самым дорогим и самым важным. Я извивалась под его красивейшим телом, оставляя засосы на груди. Он жутко злился, но от переизбытка чувств забывал про свою злость и продолжал меня целовать. Я покусывала его плечи, а он зарывался в мои волосы. Мы лежали абсолютно измотанные. Он курил мальборо и смотрел в потолок. — В крови горит огонь желанья, Душа тобой уязвлена, Лобзай меня: твои лобзанья Мне слаще мирра и вина. Склонись ко мне главою нежной, И да почию безмятежный, Пока дохнет веселый день И двигнется ночная тень. Я повернула голову к нему, он лежал будто бы ничего не говорил. — Малыш? — М? — Я тебя люблю! Андрей положил сигарету в пепельницу и повернулся ко мне. — Я тебя тоже очень люблю! Я прижалась к нему, положила голову на грудь и закрыла глаза. Утром я провожала Андрюшу на его очередной спектакль на рижской сцене. — Не надоела еще женитьба Фигаро? — спросила я, когда Андрей надевал свою футболку, а я внимательно смотрела на него. — Нет, я очень люблю этот спектакль. Очень всегда хотелось классики, а в моей жизни классики… — Мало… — Да. Я еще в теннис поиграю, потом в театр. — Аккуратно только, чтобы силы остались. — Хорошо! Ты куда-нибудь поедешь? — Да, я заняла машину у своего друга, поеду на речку. — Ай! Как жаль, что без меня!.. — Мы обязательно с тобой еще съездим! Андрей подошел ко мне и поцеловал в губы. — Аккуратно, хорошо? — еще раз сказала я. — Хорошо, жди меня поздно ночью! Не раньше, ни позже! — Хорошо! Я поцеловала его на прощание и стала сама собираться. Я положила в сумку купальник, сменную одежду, полотенце и через несколько поехала в речку. Вечером я ехала на новенькой машине моего друга. — Интересно, как там Андрей, все закончилось уже поди… Я ехала вдоль шоссе и напевала свою любимую песню. — Среди обычаев прекрасных Мне вспомнить хочется один- Как символ верности и счастья От юных лет и до седин. Я рассматривала витрины магазинов, которые вот-вот закроют. Он подсвечивались фонариками и были самым ярким пятном, которое я встречала по пути. — Ах, этот миг неповторимый, Когда стучат, стучат взволнованно сердца, И не забыть как мы дарили Друг другу нежно, нежно, нежно два кольца. Обручальное кольцо — не простое украшенье, Двух сердец одно решенье — Обручальное кольцо. С каждой минутой в Риге становилось все темнее и темнее. Прохожие бежали домой, машины стояли в пробках, а я ехала на речку… Зачем я еду, если скоро будет прохладно? Ладно, просто погуляю. — Бродить дорогами крутыми Придётся в жизни молодым, Пусть будут руки золотыми, Характер тоже золотым. Стала раскалываться голова. Я схватилась за виски и потеряла управление. Звук сигналов. Треск. Визг. Крики. Пронзающая грудь боль. Сигналы скорой помощи или полиции, или скорой… Или того и другого. Только радио повторяло: — Ах, этот миг неповторимый, Когда стучат, стучат взволнованно сердца, И не забыть как мы дарили Друг другу нежно, нежно, нежно два кольца. Обручальное кольцо — не простое украшенье, Двух сердец одно решенье — Обручальное кольцо. Белый свет, который непонятно откуда отходил. Тяжело дышать. Такого со мной никогда не было. Глаза предательски закрывались, а ведь мне нужно ехать. Почему все кричат? Почему так больно? Почему так холодно? Неужели Рига такой холодный город? Голова стала болеть еще сильнее. Но грудь болела очень жестоко. Руки холодели. Только что-то теплое разливалось по моей груди, это немного грело. И только радио пело: — Пускай за годом год мелькает, Пусть дождь и снег летят в лицо, Пусть не тускнеет, а сверкает Судьбой дарёное кольцо.