КАРАТЕЛЬ

Там, где нас нет — горит невиданный рассвет Где нас нет — море и рубиновый закат Где нас нет — лес, как малахитовый браслет Где нас нет, на Лебединых островах Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом Во сне я вижу дали иноземные Где милосердие правит, где берега кисельные... Oxxxymiron - Где нас нет Однажды к берегу Реки прибило корзину из-под хлеба. Земледелец из общины, выращивающей зерновые, заглянул в нее и упал на колени в праведном испуге. В корзине лежало дитя. Темно-синие вены проступили сквозь кожу младенца, а глаза его были черны, как ночь. Демоново это было отродье. Дитя Колдуна. Земледелец хотел было утопить корзину, чтобы зло не омрачало их земли, но проходящий мимо староста, который направлялся в соседнюю общину с нагруженным поклажей ослом, остановил его и не позволил убить младенца. Не было у него с женой детей. Кем бы ни были родители ребенка, он был даром Богов. А от даров не отказываются. Староста забрал дитя себе и сказал общине: - Не колдовство делает людей злыми. Человек сам решает, кем ему быть. Мой ребенок будет простым земледельцем. Люди роптали, но не выступили против старосты. Уважали они его. Старый и мудрый он был - семь правителей пережил. Мальчика назвали Маду, что значило "из людей", чтобы бросить вызов судьбе и отвести от него зло. Ребенок рос любознательным, умным и хитрым. Староста по праву гордился им. Он воспитал его так, как надо. Маду не использовал магию. Со временем его кожа стала просто смуглой, а глаза посветлели, превратившись в карие. Когда Маду ранил руки, во время работы с коротким серпом, он слышал зов своей магии. Внутри него разгорался пожар. Но Маду укоризненно шикал на свою силу, и все успокаивалось. Магия, до этого щерившаяся, словно ядовитая змея, сворачивалась у его сердца, будто пушистая домашняя кошка. Слабая она у него, видимо, была... Совсем крошечная. Маду вырос в хорошего работника. Когда Река отступала, оставляя лужи на полях, он вместе со всеми пахал землю, рыхлил слой ила, разбивал тяжелые комья глины, сеял семена, жал зерновые серпом, связывал хлеб в снопы... И все у него получалось, все в его руках спорилось. К семнадцати годам Маду стал помогать своему отцу - старосте. Управлять у него вышло еще лучше. Где ласковым словом, где тяжелым тумаком, где хитростью и обманом он заставлял людей своей общины усердно трудиться. Земля отныне всегда была распахана в срок, а хлеб заранее собран. Со временем, когда возраст Маду приблизился к четверти века, он совсем заменил старосту. Тот уже стал стар и немощен. Община процветала. Все изменилось, когда правитель их земель отошел от своей прежней политики - начал опустошительные войны и повысил налоги. Теперь людям приходилось отдавать почти девять десятых урожая государству. В общине начался голод. Поджарый Маду, отдавая часть своего хлеба отцу и матери, стал совсем худым. Льняная повязка, скрывающая его бедра, не прятала ввалившийся до позвоночника живот, остовы ребер и слабые палки-руки. Но Маду не жаловался. Детям приходилось хуже. Слабые и немощные, они начали гибнуть. И Маду не в силах был помочь им. Он не мог спасти даже себя. Но жизнь продолжалась. Община уцелела. Пусть и с трудом. Пришла пора засеивать землю. С раннего утра Маду вместе с оставшимися людьми копался в вязком иле - рук не хватало, а потом выпустил овец из загона, чтобы они утоптали семена в почву. Когда Маду стало шатать от усталости, он присел на землю и запустил ладони в серо-зеленый ил. Они так усердно трудились... Вот он, будущий хлеб! Прямо у него перед глазами! И снова все придется отдать. Отца, нависшего над ним, Маду заметил не сразу. - Сходи в соседнюю общину, сынок, - скрипучим голосом пробормотал староста, подводя к нему осла, - Попроси помощи. Я послал тамошнему главе дары. Хороших гончаров я знавал. Понравятся ему мои подношения... Авось не обидит. У них есть лишний хлеб... Чуть-чуть, но нам хватит. Не понравилось что-то в голосе отца Маду, но он был слишком измучен и слаб, чтобы думать. - Сейчас? - только послушно спросил Маду. Староста молча кивнул. Маду встал, покачиваясь, и как был, перепачканный в иле, повел осла прочь. Он смутно осознавал действительность. Голод медленно убивал его. - Горжусь тобой, Маду, сын мой! Ни разу не подвел ты меня! - бросил ему вслед отец, - Счастливого пути! Маду обернулся, махнув ему рукой, и продолжил идти своей дорогой. Далеко он не ушел. Нагруженный и недоедающий, как и люди, осел рухнул на землю, и мешки, привязанные к его крупу, опрокинулись - из них вывалились тяжелые камни. Маду на ум никогда не жаловался. Он понял - отец выставил его из общины специально. Чтобы уберечь. Там что-то происходило. Маду бросился на своих дрожащих ногах обратно в общину, но опоздал. Когда Маду домчался до родных земель, кругом стоял запах гари, в воздухе клубился дым, а жуткое черно-красное пламя пожара дико ревело... Только два людских силуэта было видно на фоне этого кошмара. Дома земледельцев успели обратиться в пепел. Маду понял - не людских это рук дело. Перед его глазами маячили Колдуны, а не честные земледельцы. Но не это сейчас волновало Маду. Он заметался по выжженной земле, пытаясь найти хоть одного живого человека, но пламя ревело, а людей не было... - Отец! - крикнул Маду в отчаянии, - Мама! Где вы?! Но никто не откликался. Только ядовито шипел огонь. Рядом раздался смех. К нему важно подплыли Колдуны, которых он заметил чуть ранее, облаченные в богатые, белые одежды. - Последний мятежник! - хмыкнул один из них, - Убиваем предателя и уходим! В лоб Маду что-то прилетело, и он согнулся пополам от боли. Кожа у него на лице обвисла, а по его голове будто начали наносить удары огромной кувалдой. Кости черепа начали сжиматься, а из его глаз и рта хлынула кровь. Маду рухнул на землю и принялся кататься по ней под смех незнакомцев в светлых одеждах. Его дрожащая рука легла на лоб и нащупала металл с острыми краями, врезавшийся в кожу. Маду попытался выковырять его... Сначала это было бессмысленно и бесполезно, а потом он сорвал себе ногти на пальцах, и его кровь оросила металл. В тот же миг в ладони Маду оказался железный предмет, похожий на пятиконечную звезду... Смех замер. С отчаянием и болью Маду бросил непонятную вещь обратно их владельцам и прикрыл глаза. Когда он распахнул их в следующее мгновение, то Колдунов рядом не было. Его окружал лишь не собирающийся затухать пожар. Сил подняться уже не осталось. Маду посмотрел на свои руки и ужаснулся - с них свисала обожженная кожа. Судя по ощущениям, она сползла и с его лица. Маду хмыкнул. Вот смерть пришла и к нему. Рядом, вторя его мыслям, раздался смешок. Маду почти равнодушно повернул голову. В метре от него на перевернутом корыте сидела безумно прекрасная женщина с длинными смоляными волосами, темными бархатными глазами и смуглой кожей. Одета она была богато - золотые украшения оплетали ее шею и руки, а черная шелковая рубашка скрывала ее тело до щиколоток. - Если вы хотите жить, то вам лучше уйти, - хлюпнул Маду - его рот был полон крови, - Как те Колдуны... - Те Колдуны не ушли. Они мертвы. Ты убил их, - низким голосом произнесла женщина, легко пожимая плечами и улыбаясь. - Не думаю, что это так, - скривил то, что раньше было его ртом, Маду, - Я просто не способен... - Ты бросил в них артефакт, - рассмеялась женщина, - Ты знал, что он способен уничтожить целый город? Небольшой, правда... - Откуда? - еле повернул язык Маду, - Я всего лишь земледелец. - Да, земледелец, - ядовито вставила женщина, - С уровнем магии местных богов! После паузы она продолжила: - Твой отец - мятежник. Он призывал общины окрестных земель к бунту. Что ты чувствуешь? - Восхищение, - мгновенно ответил Маду, - У него не было выбора. Наша община умирала. Он попытался найти выход. Не нашел. Но он предпринял все, что было в его силах. Хуже отец не сделал. Просто ускорил неизбежное. Женщина помолчала и с интересом спросила: - Ты не хочешь отомстить? Правителю, который довел твою общину до голода? Жестокому и злому деспоту? - Нет. Зачем? - Маду попытался отыскать глазами высокое небо, но из-за дыма его не было видно, - Что это изменит? Мертвых не вернуть. Да и у правителя тоже не было выбора. Со стороны кажется, что он всесилен и свободен, но это не так. Он сильно ограничен в своих действиях. Он зависит от людей, так как ведет войну. Ему не обойтись без ресурсов. Дать слабину сейчас - смерти подобно. Государство будет уже не спасти. Управлять - тоже нелегко. - Так кто же виноват, что целая община мертва? - подошла ближе к Маду женщина - ее глаза горели странным огнем. - Никто, - уверенно пояснил он, - Так повернулось колесо судьбы... - Фаталист, значит, - непонятно рассмеялась женщина, - А если правитель продолжит карать и третировать народ? Не легче ли его свергнуть? Этого деспота? - Свергнуть - это хорошо, если станет лучше жить, - из последних сил выдавил Маду, - Но войну надо заканчивать. Придет другой деспот, и кто знает, будут ли его законы благом... Не станет ли еще хуже? Женщина опустилась рядом с ним на колени, пачкая платье. - Ты мне нравишься. Ты мудр и бескорыстен, - она погладила Маду по волосам, - Скажи, ты хочешь жить? - Нет, - покачал головой Маду, - Потому что мое время вышло. Мой цикл замкнулся. Смерть - это естественное завершение пути. Без нее не бывает и жизни. Женщина внимательно смотрела на него пару секунд, а потом четко произнесла: - Мне нужен слуга. На это место было тысячи желающих, но ни один из них мне не подошел, а потом я нашла тебя. Если ты согласишься работать со мной, то я верну к жизни всю твою общину. Кровь хлынула изо рта Маду от грустного смеха. - Да, а потом их снова убьют... Потому что голод и налоги. Жестокие правители никуда не денутся. Я бы не хотел на это смотреть, - еле прохрипел Маду, и его тело затряслось в агонии. Лицо женщины вытянулось, а потом она тепло улыбнулась и согласилась с его аргументами: - Да, ты прав. Давай, я сделаю так, что все люди из твоей общины проживут долгую и счастливую жизнь. Мало того, твои земли никогда не затронут несчастья и войны... Она протянула ему руку, будто говоря - соглашайся... Маду не поверил ей. Ему казалось, что он начал бредить. Слова женщины звучали абсолютно не реально. Но такие условия его устраивали. Маду пожал холодную руку и шепнул: - Если ты это сделаешь, то я стану слугой твоим, Госпожа... Так Маду перестал быть Маду. Потому что перестал быть человеком. Отныне он принял другое имя. В пустынной местности Еквипуса, небольшого государства на Востоке, которое не знало войн вот уже пять тысяч лет, жрецы называют его Ш****. И молятся: - Обойди стороной дом наш, Ш****...