Неприкаянные

18 октября, 07:42. — Поверить не могу, — ворчал Таканори, пока Сузуки вёл, как он её называл, конспиративную Тойоту. — Что опять не по тебе, дедуля? — поинтересовался Аки, остановившись на светофоре. — Ты согласился помочь Такашиме. — А что такого? — брат пожал плечами, он искренне не понимал причину возмущения Матсумото. — Желание клиента — закон. Хочет — и хочет. Мне несложно, ему приятно. Очевидно, не так уж он уверен в своих силах, чтобы обставить меня, иначе нафиг бы ему не сдалась закись. — Он так смотрел на тебя там, на арене, перед началом… — Как? — индифферентно хмыкнул Сузуки. — От взгляда ещё никто не умирал. Пусть себе таращится на здоровье, я за просмотр денег не беру. — Да… я иногда забываю, что он не в курсе твоей маленькой тайны. — Нашей, — поправил Акира. — Ты-то чего вчера перетрусил? Ты замотался по самую макушку, тебя и наша мать не признала бы, если бы встретила. — Я за тебя больше боюсь, тупица. — Така, запомни одну вещь. Со мной так или иначе всё будет в порядке, — Аки похлопал брата по колену, машина вновь двинулась вперёд. — Здоровенные рыжие мужики меня не пугают. — Такашима приехал не один в тот день, ты знаешь? — Таканори сжал и разжал пальцы, вспомнив о брюнете, что сидел рядом ниже. — Эм… ты, вроде, не горел желанием общаться с народом? — удивлённо посмотрел на него Сузуки. — Как ты узнал, с кем он был? — Я ни с кем и не говорил. Когда объявили его имя, он помахал одному парню на трибунах, мы сидели через ряд. — Видишь, и суровым гонщикам нужна поддержка, — Аки улыбнулся, но, когда они въехали на территорию станции, его улыбка стала кровожадной. — Ты смотри, а. Ранний птах. — Чего? А… — Матсумото замолк, поняв, о чём говорил Аки. Вернее, о ком. У Таки случилось дежавю — он уже видел эту картину. Такашима, сидящий на капоте своей машины. Перекрещенные в лодыжках ноги, сложенные на груди руки — худощавые, но с отчётливо просматривающимися очертаниями мышц. Койю сидел, глядя на носки своих туфель, у его бедра стоял высокий картонный стакан — наверно, с кофе. Заметив въезжающую на площадку перед первым сектором Тойоту, Такашима выпрямился и сощурил глаза. Он увидел, кто сидел за рулём машины, и встал, забрав с капота кофе. — Ну всё, вперёд, — Акира резво отстегнул ремень себе и брату. — Да, да, разумеется. — Доброе утро. Давно ждёшь? — Сузуки отсалютовал Койю. — Привет, — Такашима кивнул обоим братьям. — Нет, с минуту. — Ты торопишься? — Аки поравнялся с ним. — Время у меня есть. Приехал раньше, чем рассчитывал. Могу задержаться, если нужно. — Нужно. Пройдём в ангар, обговорим всё по срокам и деталям. Така? — окликнул Сузуки собравшегося слинять под шумок Таканори. — Подготовишь для меня ревизионный лист? — У меня со вчерашнего вечера всё готово, потом напишешь, что и в каком объёме было использовано в работе. — Золото, а не брат, — хохотнул Акира. Койю шёл за ними в гараж, рассматривая молодых людей. Значит, они братья? Сложно представить более непохожих братьев… внешне они не были похожи — это уж точно и как минимум. Высокий, плечистый, крепкий Акира — и миниатюрный, стройный, почти хрупкий Така. Даже в темпераменте угадывалась ощутимая разница. Така спокоен, сдержан, можно сказать, флегматичен, тогда как Акира казался более уверенным в себе, его голос звучал чище, звонче, его походка была более быстрой и размашистой. Они шли рядом, и Акира, видя, что ход Таки значительно медленнее его, старался подстраиваться под шаг брата. Они и предложения друг за друга заканчивали, будто читали мысли. Такие, казалось бы, незначительные детали позволили Койю сделать вывод, что эти двое привязаны друг к другу, а их братскую связь отлично держит принцип взаимного дополнения. Везунчики… Такашима не раз думал о том, что хотел бы, чтобы у него был родной брат или сестра. Особенно острым это желание было в детстве и юности, ему так хотелось о ком-то заботиться, и чтобы и о нём кто-то заботился… но, чем старше он становился, тем реже случались вспышки сентиментальности. И сейчас они напоминали о себе лишь редкими проблесками, после чего стремительно терялись в сером тумане под названием «Я со всем могу справиться один». Перегорело. Бывает. — Такашима? — вкрадчиво позвал его Акира, и Койю моргнул. Похоже, Сузуки зовёт его не в первый раз. — Пардон. Задумался. — Я говорил о том, что тебе, как я предсказывал вчера, придётся оставить свою красотку здесь на два дня. Не критично? — Нисколько, — Такашима вспомнил о зажатом в ладони кофе и сделал глоток. — Сможешь хотя бы примерно сказать, сколько она будет выжимать в момент ускорения на закиси? — Насколько я помню, максимальная скорость для модели Lancer Evolution — двести пятьдесят. С нитро она сможет выжимать все триста пятьдесят. Можно и больше, но не стоит. — Почему? — Это опасно. Для чего бы ты ни устанавливал нитро, это не стоит того, чтобы рисковать. Тормозные колодки могут не справиться с нагрузкой, покрышки — тоже. Чуешь, к чему клоню? — Да, резон есть. Ладно, — Койю похлопал ладонью по крыше, — она в твоём распоряжении. — Правдивость о предоставленной информации относительно неисправностей — на твоей совести. — Я говорил правду, шеф, — улыбнулся Такашима. — Она в точно таком же состоянии, как в день покупки. Её паспорт у меня в бардачке, могу достать. — Да, давай. Я хочу быть спокоен, — кивнул Акира и отошёл к стеллажу, где его дожидались рабочие перчатки. Койю открыл пассажирскую дверцу и выудил паспорт транспортного средства. — Матсумото-сан? — в ангар заглянул один из механиков. — Да? — Таканори оторвался от подсчёта поставленного товара для мастеров и обернулся. — Нужна Ваша подпись — отпуск запчастей в работу. — Иду. Наблюдавший этот короткий диалог Такашима невольно нахмурился. Фамилия Акиры — Сузуки. А фамилия его брата, получается, Матсумото? Разве может быть, что у родных братьев разные фамилии? Или они не… «Стоп… — Койю зажмурился и тряхнул волосами, как если бы у него закружилась голова. — Как там сказала Онари-сан? Как звали того мальчишку с машинками?» Вообще, он не имел обыкновения запоминать чужие имена. Но всё, что происходило сейчас, против желания поднимало со дна памяти бесполезные сведения. «Не вспомню её фамилию сейчас, копии документов хранятся в архиве, но она созванивалась со мной, иногда — навещала, делилась успехами Аки. Понемногу он приходил в себя, и в этом не последнюю роль сыграл его приёмный брат», — это Такашиме рассказала Онари-сан, когда он спросил воспитательницу о загадочном мальчике у окна. Акира Сузуки. Сводный брат, другая фамилия. Машинки… неужели Акира — и есть тот мальчик из детского дома? «Руки того мальчишки были забинтованы, — вспомнил Койю. — Что, если шрамы могли сохраниться до сих пор?» Но руки Акиры были полностью закрыты, не давая ни малейшей возможности рассмотреть кожу ладоней и предплечий. Перчатки, длинные рукава красно-чёрной клетчатой рубашки. Рабочий вид рабочего человека, хотя гараж явно отапливался, тут вовсе не было холодно, и многие мастера ходили в футболках или безрукавках. А тот сон, который приснился Койю вчера… было ли это всё-таки сном? «Да с чего я взял, что это он? Какое мне дело? — осадил себя Такашима, ощутив прилив непонятной злости. — Сколько вообще Акир в Йокогаме, в Японии? А Сузуки? Людей с такой фамилией — что листьев в лесу!» Он яростно старался отрицать, что Аки из приюта и молодой мужчина, что стоял всего в метре от него над двигателем Мицубиси, могут оказаться одним и тем же человеком. И он догадывался, почему. Любое напоминание о прошлом, о годах ожидания семьи и родных людей в приюте приносило ему только боль с металлическим привкусом разбитой надежды. Онари-сан — другое дело. Ей Койю обязан если не всем, то почти всем. Она его вырастила, вложила в него всё самое светлое и чистое, что было в ней самой. А тот мальчишка… да даже его усыновили, у него появилась семья и дорогие сердцу люди, а у Койю в детстве ничего этого не было. Ничего… Нет, это просто совпадение, и ничего более! Мало ли, почему у братьев оказались разными фамилии. Может, родители развелись, и одному из них оставили фамилию матери. — Ты хорошо себя чувствуешь? — вновь голос Сузуки, его заинтересованный взгляд. — Или опять задумался? — Второй вариант, — Койю отошёл от машины и передал Акире паспорт. — Давно ты этим занимаешься? — быстро спросил он, чтобы перевести с себя внимание. — Через полгода будет десять лет. Колдую над движками с семнадцати. «Он был твоим ровесником», — снова привет от Онари-сан… — Не знаешь, насколько законно устанавливать нитро-привод? — В общем-то, полиции всё равно, пока никто не пострадал, — пожал плечами Аки. — Ордер на обыск двигателя — не их прерогатива. — Ясно. Примерно так я и думал. Ну, — Койю потёр ладони друг о друга, — меня ждут на работе. Делай всё, что нужно, с оплатой проблем не будет. Кстати, предоплата нужна? — Я беру плату только за результат, и если заказчик доволен, — махнул рукой Сузуки. — Ах, да. Надеюсь, ты понимаешь, что приборная панель тоже претерпит изменения? — Конечно. Я готов ко всему. Что-то ещё нужно с моей стороны? — Нет, можешь идти. У меня есть время перед следующим клиентом, так что могу начать прямо сейчас. — Отлично. Возьми, — Койю достал визитку из нагрудного кармана рубашки и протянул её Акире. — Тут есть мой номер телефона, звони, если что-то понадобится. — Договорились. Такашима покинул ангар, и Сузуки принялся тщательно изучать двигатель серой Мицубиси. Да уж, эта машинка заставила его попотеть на предыдущем заезде. Вся её начинка у Аки, как на ладони, но ни единой дурной мысли не закралось в его голову. Он сделает всё, как просил Койю. Сделает так, словно это его собственная машина. И свою репутацию лучшего в городе механика оправдает. Такашиме хочется бороться на равных — бога ради. — А вне этих ваших соревнований он вполне нормальный, — пробурчал Таканори, подойдя к брату. — Стало быть, и обо мне ты так думаешь? — рассмеялся Сузуки. — Ладно, пора начинать работу. *** 14:22 — Да что с тобой сегодня такое, Койю? — Изаму-сан обеспокоенно посмотрел на Такашиму. — В облаках витаешь, отвечаешь невпопад. — Простите. Иногда мрачная погода сказывается и на мне, — не самая убедительная отговорка, но Койю сказал, что первое пришло на ум. Нет, погода и впрямь была паршивой с самого утра — порывистый, холодный ветер, тяжёлые, свинцово-серые с чёрными опалинами тучи, предрекающие скорый, затяжной дождь. Всё бы ничего, но погода, сколь бы дрянной она ни была, никогда не оказывала существенного влияния на Койю. — А ты не заболеваешь ли у меня? — Даичи подозрительно прищурился. — Одеваешься ты, прямо скажем, не шибко-то по погоде. — Нет… нет, правда, Изаму-сан, всё хорошо. — Ну, раз ты говоришь, — мужчина откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Они сидели в переговорном зале, обсуждая предстоящий визит на радиостанцию какой-то там новомодной певички — Койю не стал обременять себя запоминанием её имени, ему это и не сказать чтобы интересно. Но его участие, как заместителя главного звукорежиссёра, всё-таки оказалось необходимым. Требовалось обсудить ряд технических вопросов — аппаратура, расписание работы студии звукозаписи, согласование графика работы редактора. Как бы ни пытался Такашима выкинуть из головы недавний разговор с Онари-сан и вчерашний сон, ничего-то у него не получалось. Но зачем… почему это происходит с ним? Он столько лет жил, не терзаясь обрывками воспоминаний о проведённом в детском доме времени, что теперь это казалось по меньшей мере странным. Появился этот Сузуки из ниоткуда — и всё пошло наперекосяк! Он же обычный человек, от него в жизни Койю не зависит ровным счётом ничего! Тогда почему?! Как много раз он адресовал себе это «почему»… — Знаешь чего, дружок? — Изаму-сан коснулся его плеча, и Такашима еле сдержался, чтобы не вздрогнуть. Ещё в невротики не хватало заделаться. — Скажи, когда ты в последний раз брал отпуск? — Четыре года назад, — глупо улыбнулся Койю. — Или пять лет прошло. Не помню. — Вот-вот, я о том и говорю. Не боишься перегореть на работе? — Я ничего не боюсь. — Так не бывает, — покачал Даичи головой, на которой за минувшие десять лет изрядно прибавилось седых волос. — Ничего не боятся только дураки и покойники. — Дерзну заявить, что я — уникум, — Такашима запустил обе пятерни в волосы и с нажимом провёл по голове до шеи. — Не сомневаюсь. Давай-ка поступим следующим образом. — Нет, Изаму-сан… — страдальчески протянул Койю. — Да, — жёстко возразил мужчина, — и ты меня послушаешь. Мы скоро закончим с этим, — он несколько раз ткнул пальцем по увесистой папке с документами, — и ты пойдёшь домой. Завтра ты тоже не приходишь, потому что в мешках под твоими глазами уже можно хранить картошку. Или твою гордость. — Ну, это Вы перегнули. — Не фыркай, а слушай дальше. Послезавтра мы встретимся в студии звукозаписи, и ты мне скажешь — скажешь, усёк? — когда предоставить тебе отпуск. Даю подсказку — в ближайшие два месяца. С тебя точная дата начала. Ясно? — Ясно, — нехотя произнёс Такашима на выдохе. — Даже не думай, что я забуду. Это будет первое, что я спрошу, когда ты явишься. — У Вас память, как у компьютера, у меня нет шансов. — Рад, что мы друг друга поняли. Ну, — Изаму-сан встал, и Койю последовал его примеру, — у нас всё готово к визиту важных гостей. А ты — шуруй домой. Чтобы я тебя сегодня и завтра не видел. Выспись, мозги проветри, а там и полегче станет. «Если бы всё было так просто», — мысленно возразил Такашима. — Спасибо, Изаму-сан. До встречи, — он поклонился мужчине на прощание и вышел из переговорной. Итак, его выгнали с работы на два дня. Потрясающе. Койю остановился у кофейного автомата, выудив из кармана мелочь. Плевать, что это шестой стаканчик кофе за день, и что кофеин плохо влияет на сердце. Было б для кого его беречь, три ха-ха два раза. Пока что именно кофе держал Такашиму на плаву. Двойной эспрессо без сахара, пожалуйста. Забрав стаканчик с вожделенным напитком, Койю двинулся к лифту. Он вышел в холле здания и набрал номер такси, мариноваться среди людей в автобусе ему хотелось меньше всего. Едва он сбросил вызов от диспетчера, оповестившего о подъехавшем ко входу такси, как поступил следующий. Звонившей оказалась Онари-сан, и Койю удивлённо вскинул брови. — Да, Онари-сан? — Койю, здравствуй, — торопливо ответила женщина, — понимаю, ты на работе, я не задержу тебя. — Нет-нет, мой рабочий день закончился, не спешите, — он открыл пассажирскую дверцу и сел в машину. — Что-то случилось? — Не сказала бы. Вчера ты забыл на кухне свой шарф — я подумала, может, ты его хватился, а он у нас. — О… — смутился Такашима. — Я и не заметил пропажу. Вот что, я сейчас еду домой, но по пути заверну к Вам. Вы не сильно заняты? — У детей сон-час, с удовольствием встречу тебя. — Десять минут — и я у Вас. — Хорошо, Койю, жду. — Извините, — молодой человек обратился к таксисту, — давайте сменим маршрут. *** 14:02 — Боги мои, Койю! — всплеснула руками Онари-сан, увидев Такашиму на пороге. — Ты хоть спал сегодня? Женщина положила ладонь на его плечо, беспокойно рассматривая бледное лицо. — Видимо, я действительно хреново выгляжу, коль и Вы говорите об этом, — усмехнулся он. — Что за выражения, мальчик? — воспитательница погрозила ему пальцем. — Прошу прощения. Отвечая на Ваш вопрос — да, спал. Но недолго. Лёг поздно. — Опять работа? — вздохнула Онари-сан, пропуская его в свой кабинет. — Работа приносит деньги, и меня всё устраивает. Вам бы понравился Изаму-сан, Вы знаете? — хитро поинтересовался Койю. — Он выгнал меня домой на два дня. — Потому что твой начальник не дурак и видит, что ты загоняешь себя, так нельзя. Надеюсь, ты внял его совету? — Ну, я же здесь. Обычно, мой рабочий день заканчивается в восемь вечера, — он уселся в кресло у письменного стола. «Я не стану спрашивать об этом… не стану!» — А вот и твой шарф, — Онари-сан положила на колени Койю аккуратно сложенный шарф. — С-спасибо, — отрывисто поблагодарил Такашима. Ну всё же было хорошо, что опять началось? — Давай я сделаю тебе чай, — женщина с укором посмотрела на него, — наверняка опять целый день заливал в себя кофе. — Что поделать, — Койю широко улыбнулся ей, — малая жертва для большого прогресса. — Прогресса в доведении себя до состояния ходячего скелета? — Онари-сан показательно сжала худощавые плечи воспитанника. — Одни кости! Койю, ты что, питаешься одним кофе? — Ну почему же? Вчера закинулся парой кусков пиццы. И яблоко съел, пока был у Вас. — Кошмар… милый мой, ты вынуждаешь меня принять экстренные меры. — Например? — улыбка не сходила с губ Такашимы, пока он слушал ворчание Онари-сан. — Буду звонить тебе каждые три-четыре часа и спрашивать, поел ли ты. И что ты ел. Такому красивому, статному юноше не пристало быть тощим. — Ну, юношей меня теперь вряд ли можно назвать, так что… — Койю! — Хорошо, хорошо, Онари-сан, раз Вы просите, — улыбка его померкла. Как бы он ни пытался пересилить себя и запереть язык за зубами, пришло понимание, что ничего-то не выйдет. Ого… а как это называется? Любопытство, что ли? Ничего себе. А он, наивный, думал, что давно утратил эту черту. Онари-сан поставила перед Койю чашку с чаем и пиалу с печеньем, но он не сразу понял это. Заторможенно кивнув, молодой человек провёл пальцами по ткани шарфа и поджал губы. — Узнаю этот жест, — Онари-сан села за свой стол напротив. — О чём задумался? — Да я тут подумал… — Такашима вздохнул — а что дальше сказать? И, главное, как? Трудно что-либо скрыть от Онари-сан. Она вырастила его и может читать невысказанное во взгляде, в скупых жестах. А вообще, что страшного случится, если он просто спросит? — Фамилия женщины, которая усыновила Акиру, случайно не Матсумото? — он медленно поднял на воспитательницу глаза. — Да… — озадаченно нахмурилась женщина, вспоминая. — Да, именно! Матсумото Хитоми, однозначно! Но как ты узнал? — Сегодня пригнал машину на станцию техобслуживания. Старшего мастера звали Сузуки Акира, он приехал с парнем, которого назвал братом — я вскользь услышал их разговор. Я ещё тогда подумал: если они родные братья, то я — английская королева. Слишком непохожи… потом к брату Акиры обратились «Матсумото-сан» — я и подумал, что слишком много совпадений, учитывая, что и Вы на днях рассказывали мне об Акире. — О, нет, это не совпадения, — засияла Онари-сан, — это действительно Акира! Да-да, Матсумото-сан рассказывала, что Аки и учился в колледже, и подрабатывал помощником автомобильного механика. Ох, ну, расскажи, как он, что он? Я так давно ничего о нём не слышала! — Выглядит вполне здоровым, работу свою отлично знает. Судя по отзывам, клиенты его на руках носить готовы. — Замечательно… — Онари-сан прижала ладонь к груди. — Наш Акира по-прежнему предан машинам, только уже давно не игрушечным, — засмеялась она. — Ты так меня обрадовал, Койю, спасибо тебе, — женщина вытерла появившиеся в уголках глаз слёзы. Такашима скромно улыбнулся, опустив взгляд. С одной стороны, доброта Онари-сан, её чуткое и любящее сердце не могли оставить его равнодушным. Он не переставал поражаться этой удивительной женщине — помнить всех своих воспитанников, переживать за каждого из них… на это нужно очень много моральных и душевных сил. Койю и сам пережил столько, что не пожелал бы такого и заклятому врагу, все пройденные испытания и годы одиночества сделали его сильным, он знал это. Но повторить подвиг Онари-сан, как он считал, он вряд ли бы смог. А что с другой стороны? Стало ли ему легче, когда он удовлетворил своё любопытство и знал точно, что его новый знакомый и есть Акира из приюта? Нет… не стало. — Койю, ну, ты пей чай, остынет. И печенье не забудь, его сегодня утром испекли. — А, да, спасибо. *** 21:33. Хитоми зашла на крытую террасу, держа широкую тарелку с тремя хот-догами. Сегодня к ней пожаловали гости, которых она всегда была рада видеть. Забыв про усталость после работы, Матсумото-сан приготовила на троих свежевыжатый апельсиновый сок и сделала сытные хот-доги. Оба её сына приехали прямиком из автосервиса, после тяжёлой двенадцатичасовой смены, и женщина сразу погнала Акиру в душ — смывать жуткий, прилипчивый запах машинного масла. Но Сузуки, разумеется, давно привык к сему чарующему аромату, и посему негодования матери не разделял. Однако просьбу её выполнил. — Ну вот, хоть пахнешь по-человечески, а не мазутом, — Хитоми пригладила чистые волосы Аки. — Ага, аж противно, — Сузуки наморщил нос. — Давай, беги, остряк, тебя на террасе ждут. И хот-догов было три не просто так. — И как долго я буду ещё прикрывать ваши задницы? — в голосе Ютаки не было слышно злобы или недовольства — скорее, меланхоличное принятие суровой действительности. — Почему «наши»? По сути, мою, — возразил Акира и ощутил тычок в рёбра. — Эй? Он недовольно посмотрел на Таканори — тот скосил глаза на вход и приложил палец к губам: на веранду зашла мать, и троица живо затихла. — Угощайтесь, трудяги, — Матсумото-сан поставила перед молодыми людьми тарелку. — Сейчас принесу сок. Приятного аппетита. — Спасибо, Матсумото-сан, — благодарно улыбнулся женщине Ютака. — Спасибо, мам. Хитоми ушла, и друзьям пришлось говорить тише. — Не-ет, дорогуша, вас по отдельности я перестал воспринимать в тот день, когда ты ввязался в нелегальный стритрейсинг, — заметил Уке. — На вверенной мне территории. — Возникли какие-то проблемы? — насторожился Сузуки. — Нет, но очень хотели возникнуть. Мне пришлось вызваться на внеплановый рейд — шеф если не знал точно, то догадывался, где происходят ваши слёты кружка юных автомобилистов. Акира не сдержался и хохотнул, за что получил убийственный взгляд брата. — Хреново, — стиснул зубы Така. — Чем всё закончилось? — Исходя из того, что Аки сидит здесь, а не в обезьяннике, всё разрешилось в вашу пользу. Пришлось выехать в направлении арены, покружить около неё с час и вернуться обратно. Я написал фальшивый рапорт, что на севере города всё спокойно. — Твою мать, — посерьёзнел Сузуки. — Твоего шефа устроил рапорт? Он поверил? — Звания меня не лишили и из полиции не выперли, как видишь. Но, Аки, — Юта в упор посмотрел на друга, — я не смогу прикрывать вас вечно. Рано или поздно на проверку пошлют кого-то другого. И тогда всё. На вас, лихачей, объявят облаву, и я уже ничем не помогу. Они вновь затихли — вернувшаяся Матсумото-сан оставила на столе поднос с графином и тремя стаканами. — Втроём шкеримся не только от полиции, но и от вашей матери. Дожили, — покачал головой Уке, когда шаги Хитоми стихли в глубине дома. — При том, что ты сам полицейский, — Акира потянулся за соком. — Угу, спасибо, что напомнил. С братьями Ютака дружен с детства, они с матерью были частыми гостями в доме Матсумото-сан. Ещё маленького Юту прельщала строгая униформа полицейских, грозное завывание сирен и возможность ловить опасных преступников, чтобы быть полезным городу. Что ж, мечту беззаботного детства возмужавший Ютака осуществил. Правда, когда выяснилось, что одним из таких преступников является один из его друзей, а второй ему активно пособничает, Уке проклял всё на свете. Конечно, для него это была не та ситуация, где нужно вставать перед сложнейшим моральным выбором. Своих лучших друзей он бы ни за что не сдал. Теперь же они имели буквально следующее: Таканори прикрывает Акиру, а Юта прикрывает их обоих и сам старается нигде не проколоться, чтобы ни одной живой душе не стало известно, что один из ведущих следователей Йокогамы крышует гонщика-нелегала. Иначе скандала не миновать… — Сейчас всё спокойно? Никто на хвосте не сидит? — уточнил Сузуки. — Да. По крайней мере, прошло четыре дня, и эту тему в отделе больше не поднимали. — Я твой должник, Юта. — Да неужели? — ехидно усмехнулся Уке. — Брось, Аки. Мы с вами в одной лодке. Не скажу, что я от этого в восторге, но мне не хотелось бы, чтобы у вас были проблемы. Так что и ты меня не подводи, будь осторожен. — Куда уж осторожнее? Об этом знаете только вы с Такой. — Ладно, разобрались, — отмахнулся Ютака и залпом выпил стакан сока. — Что нового, господа? Как прошла гонка? — он пихнул Акиру в плечо. — А то ты не знаешь, что круче Рейты-сама никого нет, — прыснул Таканори. — Первое место и куча срубленных ставок. — М-да, ничего удивительного, я мог бы и не спрашивать, — хмыкнул Уке. — Как — ничего удивительного? А знали ли Вы, господин полицейский, что Така был со мной в тот раз? — Акира скрыл улыбку, приложив ладонь к губам. Приникший к стакану Ютака чуть не выплюнул сок обратно. — Ты шутишь, да? — он уставился на Сузуки круглыми глазами. — Чёрт возьми, Аки… — простонал Матсумото, откинув голову на спинку стула. — Не шучу, — помотал головой Акира. — Законспектируй в протоколе: четырнадцатое октября текущего года — исторический день. К тому же, лучше один раз увидеть. — Ну-ну, и пожалеть на всю оставшуюся жизнь, — огрызнулся Така. — Как ты позволил себя уговорить? — Ютака впился в хот-дог. — Понятия не имею. Наверно, хотел окончательно убедиться, что мой братец свинтил с катушек. — Это не новость, — Сузуки побарабанил пальцами по краю стола, привлекая к себе внимание Юты. — У нас новенький. Борзый, как Така после трёх бутылок пива. Таканори лишь закатил глаза. — Ну… — промямлил Уке с набитым ртом. — Разве свежая кровь — не обычное дело в ваших кругах? — Это-то ерунда, понятно. Он вчера приехал на наше СТО и попросил установить привод с закисью. А народная молва побудила его обратиться ко мне. — Я чуть не сдох прямо на месте, когда увидел его, — процедил Матсумото, спрятавшись за стаканом. — Дела-а-а… — протянул Ютака и взлохматил волосы. — И что случилось потом? — А что должно было случиться? — Акира наивно захлопал ресницами. — Установлю я ему привод, пусть радуется. — И это при том, что он — твой соперник? — Он мой соперник на трассе, а вне её — клиент, случайный знакомый, да кто угодно. Суп отдельно, мухи отдельно. — Достойное заключение, — Юта пожал плечами. — Когда отправляешься на арену снова? — Сегодня восемнадцатое? — Сузуки прищурил один глаз. — Через три дня. — Ясно, — Уке понимающе вздохнул. — Придётся полагаться на удачу. Это будет не моя смена. — Обещаю быть паинькой, — Аки очертил над головой воображаемый нимб. *** 19 октября, 02:41 Койю сидел на подоконнике, согнув одну ногу и свесив вторую вниз. В руке его был зажат стакан и, что поразительно, не с кофе или чем-то крепким, а с обычной холодной водой с лимоном. Ещё одна чашка кофе — и сердце пошлёт его нахер. А Изаму-сан и Онари-сан были правы, выглядит он паршиво. Что-то подсказывало Такашиме, что он не успеет отдохнуть за выделенные ему два дня, а после них будет выглядеть так, что без святой воды, серебра и распятия к нему и подойти будет страшно. Скоро три пополуночи, а спать как не хотелось, так и не хочется. Опять уснёт под утро, проснётся ближе к обеду… никуда не годится. Этот Сузуки… то, что Койю помнил о нём, и то, что он увидел минувшим утром — личность Акиры претерпела ощутимые трансформации. От зажатого, беспомощного, нелюдимого мальчика не осталось и следа. А вот сам Койю будто бы и не изменился. По-прежнему отстранённый и сдержанный, он не научился доверять людям. Тех, кому удалось пересечь границы круга защиты, можно пересчитать по пальцам одной руки. И это за двадцать семь-то лет. Негусто. Иногда Койю казалось, что у него что-то не в порядке с головой. Что он не должен смотреть на мир с вызовом и с крепко сжатыми кулаками. А по-другому он не умел… Онари-сан говорит не отталкивать людей, но Такашима не сумел сломать в себе этот барьер. Хотя… не сумел или не захотел? Это ведь не одно и то же. Его квартира находилась на семнадцатом этаже. Когда встал вопрос о приобретении жилплощади, Койю не колебался. Он мог одинаково позволить себе и дом, и квартиру в несколько комнат, но выбрал достаточно скромную студию. Не понимал он стремления людей к роскоши. Комфорт — самый важный приоритет, когда всё необходимое под рукой. Пришёл, а тебе и кухня, и гостиная, и спальня — три в одном. Он был уверен, что в более просторной квартире чувствовал бы себя, как бы парадоксально это ни звучало, скованней. Сия пещера, как Такашима называл свою обитель, его устраивала по всем пунктам. А какой вид на город открывался из оригинально выполненного круглого окна… если быть честным до конца, окно стало одним из определяющих факторов при выборе жилья. О стеклопакет с внешней стороны ударили первые капли дождя, и Койю от неожиданности отпрянул, но затем с досадой нахмурил брови. Дождь Такашима не любил, и у него на то есть причина. Кроется она совсем не в том, что от дождя и пасмурной погоды хуже настроение и постоянно хочется спать. Всё бы сложилось по-другому, если бы с дождём не было связано столько отнюдь не радужных воспоминаний. Детство своё Койю помнил отрывочно. Эти воспоминания похожи на потерянные кусочки паззла, которые через года обнаруживаются под ковром, за кроватью, за плинтусом — да где угодно. И ты стоишь, держишь в руках очередной кусочек мозаики и не можешь понять — а откуда он? Потому что целая картина давно утрачена. *** Семнадцать лет назад, детский дом, 29 июня, 01:22. Койю мчался по ночной улице, стирая беспрерывно катящиеся по щекам слёзы. Он задыхался, мышцы худых ног горели от перенапряжения, лёгкие разрывало, в боку кололо, но мальчик терпел. Зарядивший ещё с вечера летний дождь не останавливался ни на секунду, а время уже перевалило за полночь. Вода стекала с потяжелевших волос, заливала глаза, нос, попадала в рот, Койю закашливался, но бежал, бежал. Намокшая одежда мерзко липла к телу и холодила кожу, затрудняя движения. Предательская выщерблина на асфальте — мальчик споткнулся и, пролетев вперёд, упал, сильно ободрав колени. До крови. Кожу сильно защипало, но Койю не обратил внимания на боль. От усталости и сбившегося дыхания кружилась голова, в глазах мельтешили серые мошки, и он с силой ударил кулаком по тротуару от бессильной злобы. Шатаясь и давясь хриплым, надсадным дыханием, Койю кое-как поднялся и побежал дальше. Немного, совсем немного осталось, он узнавал эти места! И это придало ему сил на последний рывок. Вот они — знакомые ворота, калитка! Конечно, сейчас она закрыта на замок, охранник всегда запирает её после отбоя ко сну, но не беда. Худенький и лёгкий, Койю взвился по кованым прутьям наверх, но, перемахнув на внутреннюю сторону, не удержал равновесия. Нога соскользнула, и мальчик упал с высоты почти двух метров. Острая боль пронзила левую лодыжку, и ему пришлось закусить губу, чтобы не разреветься в голос. Он устал, боги, он так устал! Он так испугался, пока бежал один через пустынный ночной город. Но вот он снова здесь, он вернулся, и здесь его обязательно примут! Маленькие обитатели детского дома давно спали, Онари-сан тоже. Надо найти способ пробраться в дом, и сделать это бесшумно. Шлёпая по собравшимся на газоне лужам, Койю прокрался на задний двор и припал к окну у двери чёрного хода. Лодыжка и ободранные коленки болели, мальчик морщился, но терпел. Подцепив пальцами раму окна, он попробовал приподнять её… и та поддалась! Койю поднял окно, с трудом вскарабкался на подоконник и опустил здоровую ногу на пол первой. Левую лодыжку вновь прострелило, он вскрикнул и упал, инстинктивно свернувшись в клубок и схватившись за левую голень. — Что тут происходит? — послышался громовой бас охранника. — Кто там? В глаза ударил вспыхнувший свет, и Койю зажмурился, тихо всхлипывая. Мальчик спрятал голову, низко склонив её к судорожно вздымающейся груди. — Ками всемогущая, Койю? — Я… Хитару-сан, я… — слова перемежались со всхлипываниями, Койю шмыгал носом, размазывая слёзы по щекам. — Тихо, тихо, — Хитару-сан взял себя в руки и снял с массивных плеч пиджак, чтобы укрыть им дрожащего ребёнка. — Вставай, отведу тебя к Онари-сан. — Я не могу… встать, — мальчик коснулся трясущимися пальцами лодыжки, которая уже начала распухать. — Больно… — Ох ты ж… я приведу Онари-сан сюда, всё будет хорошо, парень. Не на шутку перепуганная Онари-сан моментально проснулась, когда охранник доложил ей о внезапном возвращении воспитанника. Женщина на ходу надела длинный халат и выбежала в небольшую прихожую у черного входа. — Койю, мой мальчик, — она прижала ладонь к губам и присела перед кутающимся в пиджак Койю. — Что случилось? — Я не… я не хотел оставаться там, у них, Онари-сан, заберите меня обратно! Он разрыдался, закрыв лицо ладонями, и Онари-сан окончательно растерялась. — Прошу прощения, — Хитару-сан коснулся плеча женщины, — Вы сейчас ничего не добьётесь от него, мальчику надо успокоиться и… он ранен. Посмотрите на его ноги. Воспитательница ахнула, увидев бледно-красные струйки стекающей по голеням крови и опухшую лодыжку. — Так, — жёстче произнесла Онари-сан и решительно поднялась на ноги. — Хитару-сан, я разбужу нашего фельдшера, а Вы отнесите Койю в медпункт. — Да, Онари-сан. Охранник бережно поднял плачущего мальчика на руки и отнёс его в кабинет фельдшера. Вскоре Койю сидел на кушетке, рядом сидела Онари-сан, обнимая его за плечи, пока сонная медсестра обрабатывала кровоточащие колени. Воспитательницу шокировало появление Койю в столь поздний час… и в то же время можно сказать, что она не особо удивилась. Неделю назад Койю усыновила вполне благополучная семейная пара, у которой уже был общий ребёнок. Супругам понравился умный, спокойный мальчик и их абсолютно не напряг тот факт, что у Койю непростое прошлое, и он не стремится раскрываться, рассказывать о себе, о том, что он любит, чем занимается в свободное время. Наивности в нём было ни на грамм, он не выказывал активного желания сблизиться с приёмными родителями, но они отнеслись к этому с пониманием — не всё сразу, в общении с таким ребёнком нужны терпение и такт. Проверка со стороны органов опеки и полиции также не дали повода не доверить Койю новой семье, и он сам, вроде, тоже говорил, что готов покинуть приют… а на деле всё оказалось не столь просто. Утром пропавшего мальчика хватятся, но прежде, чем будет подано заявление о пропаже в полицию, Онари-сан сама свяжется с… хм. Теперь уже, наверно, бывшими приёмными родителями Койю. Да, по идее, нужно всё с ними обговорить, попросить их приехать в детский дом, и чтобы Койю обязательно присутствовал при беседе. Но отчего-то воспитательница была уверена: Койю не вернётся в усыновившую его семью. Он — удивительный ребёнок, уникальный. И он не для всех. Возможно, это Онари-сан поняла лишь сейчас. И, если Койю того не желает, она не станет принуждать его вернуться в приёмную семью. Она просто… не сможет его предать. Пусть пройдёт время. Год, два, три — да хоть пять. Койю самостоятельно решит, чего он хочет. Часто он вёл себя, как маленький взрослый. Защищал слабых, но не стремился стать героем. Он делал то, что считал правильным. Он много читал. Он любил математику. Он любил разговаривать с Онари-сан обо всём и ни о чём, а женщине оставалось удивляться, насколько недетские мысли роились в его детской голове. Но сегодня Койю показал, что он всё ещё ребёнок. Маленький, беззащитный. Он чувствовал, что эти люди, которые отныне звали себя его семьёй, его не примут. Он решился на побег, зная, что до детского дома путь неблизкий, что бежать придётся ночью, что это может быть чертовски опасно. Но Койю рискнул. Он вернулся туда, где был его настоящий дом, где его встретит та, кто полностью понимает и принимает его. И он не ошибся. Стоило ему увидеть обеспокоенные глаза Онари-сан, как трепещущее, точно крылья бабочки, сердце забилось тише. Хитару-сан прав — теперь всё будет хорошо… …Не все эпизоды из детства Койю помнил столь ярко, как этот. Он не любил об этом вспоминать, но иногда память жила своей жизнью. Поди, здорово было бы взять ластик и стереть из головы всё лишнее и неугодное, чтобы оно впредь не бередило душу. А если задуматься… стоит ли? Всё, через что Такашима прошёл, сделало его им. Но он уже много лет топчется на одном месте, словно в каком-то замкнутом круге, и не знает, как его разорвать. А может… Онари-сан права? И вся суть в том, что он закрылся в себе, свернулся в клубок, как ёж, выставив на всеобщее обозрение острые иголки, которые могли покалечить любого излишне любопытного субъекта. Ну, и… Койю верил своему чутью. Оно его пока не подводило, и он может сам настраивать фильтры своего восприятия — кому можно сказать чуть больше, а кому лучше вообще ничего не говорить. Или… — Да пошло оно всё… — замученно прошептал Такашима, откинув назад голову и ударившись затылком об оконную раму. Он действительно невероятно устал, чтобы сейчас обдумывать возможные перспективы ближайшего будущего, стратегии по выстраиванию отношений с новыми знакомыми… да уж, в четвёртом-то часу утра только такой ерундой и маяться. Койю сполз с подоконника, вовремя сжав ослабевшие пальцы вокруг стакана, чтобы тот не выпал из ладони. До чего же… уныло. И дождь дурацкий ещё больше тоску нагоняет. Может, пора спать лечь? Может, утром ему станет яснее, как быть дальше?